Робин Гуд: дорога к престолу

С этими словами королева-мать величественно удалилась. Длинный Меч плотоядно взглянул ей вслед и тихонечко пробурчал:

— Еще бы... Он к бабам... прости, племянник, но твой отец на баб всегда смотрел как на охотничью добычу. Поймал — и ладно, можно забывать... А вот с матерью твоей он явно просчитался... Хотя и не гоже говорить такое про своего сюзерена, но порядочного дурака Ричард свалял! Такую женщину проглядел!..

...Спасая мою репутацию великого наездника, Беренгария всем рассказала, что ее лошадь понесла, а я, заметив непорядок, погнался за ней, настиг, пересадил к себе в седло и попытался остановить обезумевшую скотину. Результатом стало легкое повреждение ноги и преждевременная кончина лошади под дамским седлом. В эту жуткую, леденящую кровь историю поверили все, за исключением Энгельса, который достаточно четко представлял себе мои возможности в верховой езде. Слушая рассказ королевы-матери, он недоверчиво покачивал головой, и вид имел самый что ни на есть удивленный.

Уже потом, один на один, он попытался вытрясти из меня правду. Я сообщил ему, что его уроки верховой езды не прошли для меня даром, и что в случае особой необходимости я еще и не так могу...

— ...Знаешь, Ромейн, — Энгельрик задумчиво почесал в затылке, — а ведь похоже на правду. Я вот сам уже сколько раз замечал: одно дело рубишься на учебном поле и совсем другое — в бою. Там выжить надо, вот и изгибаешься так, как для тренировочного поединка ni v zhist не согнешься... Значит, скоро тебе совсем просто станет верхом ездить, — заключил он. — Привыкнешь...

...Королева-мать оказалась дамой, исключительно приятной во всех отношениях. Она не лезла в управление страной, не обременяла меня бесконечными советами, не демонстрировала своей власти моим друзьям-товарищам и почти не требовала материальных затрат. Собственно говоря, единственным советом, полученным от нее, было: не давать свою королевскую мантию кому попало — не так поймут!

А личных просьб у нее оказалось всего три:

— Я очень прошу тебя, Робер, — сыном она называла меня только на людях, — я очень прошу тебя лично проследить, чтобы твои люди не обидели Жозефу. Поверь: девочка заслуживает доброго мужа и хорошей семьи...

Я поклялся, что Маркс либо в самые кратчайшие сроки сделает ее служанке предложение, либо навсегда оставит девчонку в покое. Она улыбнулась и продолжала:

— Еще хочу тебя спросить: ты поможешь моему брату — королю Наварры, если Ричард пойдет на него войной?

— А какую помощь ты считаешь необходимой? Деньгами — хоть сейчас, войсками — ни за что. У меня их и так не богато. Зато могу сам высадиться во Франции... э-э-э... в Нормандии, и сделать так, чтобы папе Дику стало не до Наварры. Хочешь?..

Беренгария задумчиво покачала головой:

— Знаешь, вот чего уж я не хочу, так это чтобы ты сражался с Ричардом, — проговорила она.

Наверное, она ждала какого-то ответа, но что отвечать я не знал, а потому промолчал. Вдруг она шагнула назад, низко опустила голову и, глядя куда-то в район своих коленей, тихо произнесла:

— Ты — мой единственный друг. Тебя всегда окружали соратники, товарищи, друзья, а потому тебе не понять, как может быть страшно за своего единственного друга и защитника. Но поверь мне на слово, — она задумалась, подбирая аргументы. — Менее всего я готова к тому, чтобы ты рисковал жизнью. Даже ради меня, не то, что ради моего брата...

Мне стало ее так пронзительно жаль, что я, наплевав на все опасности такого поступка, просто обнял ее, прижал к себе и нежно погладил по волосам:

— Не бойся, малыш. Пока я жив — а жить я собираюсь долго! — тебя никто не то, что тронуть — плохо посмотреть на тебя не посмеет! Без риска испортить себе здоровье навсегда! И остаток жизни...

Она замерла в моих руках, потом подняла на меня глаза и прошептала:

— Обещай, что не объявишь войны Ричарду без крайней на то нужды!

Я посмотрел в ее встревоженное лицо, в ее огромные глаза, в которых читалась нешуточная тревога... Очень жаль, что она думает, будто меня легко убить, но женщину не переспоришь, и ни в чем не убедишь... Как говорится... то есть — как будут говорить: 'С женщинами и телевизором спорить бессмысленно'.

— Клянусь!

Как же она Ричарда боится!.. Вот же — козел! Так свою жену запугать! Скотина мелкотравчатая!.. Впрочем, зря ты так сделал, честно тебе скажу. Теперь это — МОЯ ЖЕНЩИНА! А что бывает с теми, кто обижает моих женщин — скоро узнаешь. В этом я тоже клянусь...

...Так. Значит, раз воевать мне не разрешают — мы и не будем. Хорошо, если имеешь дело с женщинами: они не умеют точно излагать свои требования. Вот, например. Скажет вам ваша женщина: 'Хочу Луну!'. Можете смело принимать на себя соответствующие обязательства и торговаться о форме и способах оплаты. Она же не уточняла, какую луну она просит, так что сойдет все: от золотого кулончика полумесяцем до глобуса лунной поверхности. И не придерется...

...С папой Диком не надо воевать. Папу Дика надо валить. Тупо и примитивно. Стрелой я в него метров с двухсот гарантированно попаду. Правда, рана может быть не смертельной... А вот интересно: если соединить усилия придворного алхимика сэра Годгифсона и главврача Центральной Тауэрской Больницы бен Маймуна — хороший яд получится? Такой, чтобы на наконечник можно было нанести, и чтобы не утерял своих свойств за пару месяцев? Надо уточнить...

Я решил, что возьму с собой Джона и его родню-взвод-королевскую стражу. Для ликвидации этого — с избытком, а внимания к себе маленькая группа не привлечет. Правда, может броситься в глаза излишне крупное телосложение путешественников, но это даже неплохо: все знают, что я, по здешним меркам — великан. А тут великанов поболе дюжины будет, и я среди них просто затеряюсь.

Надо будет заранее собрать серебра в дорогу, кое-какую одежку, типа 'лохматок', уточнить по поводу яда и — в путь! Только бы Маша и... и... и Беря об этом не узнали!

...Бен Маймун и сэр Годгифсон предоставили мне на выбор целых четыре яда, из которых я опознал только один — мышьяк. Его мне откуда-то раздобыл мой алхимик, уверяя, что сам открыл это безобразие . Вот только как нанести мышьяк на наконечник стрелы, кто б мне объяснил?

Зато восточные яды оказались выше всяких похвал: смолистые, тягучие, очень неприятные даже на вид. Уточнив, можно ли их наносить вместе, и получив утвердительный ответ, я аккуратно запаковал все три пузырька, взял с обоих ученых мужей клятву молчать, и занялся подготовкой к встрече с папой Диком вплотную...

-...Командир-прынц! — Маленький Джон вытянулся во весь свой немаленький рост. — Там эти... портняжки, коих ты велел... того... и еще, значит... нехристи эти...

— Давай их сюда по-быстрому!

— Slushaus'!

В малый тронный зал — комнату средних размеров с небольшим столом и чудовищным камином вошли и замерли на пороге трое единоверцев бен Маймуна и пара странных мужичков с какими-то тюками за спиной. Интересно, они вообще-то шить умеют, или только тяжести таскают?..

— Ваше величество, — степенно кланяется старший из евреев. — Мы прибыли по вашему зову.

Портные молча склоняются чуть не до земли, а двое евреев на всякий случай падают на колени.

— Так, добрые подданные... Во-первых, встаньте и не становитесь передо мной ни на какие колени. Во-вторых, присаживайтесь, — я указал на лавки возле стола. — Разговор у нас будет, подозреваю, долгий, а в ногах правды нет.

Некоторое время мои гости упирались, отнекиваясь и клятвенно заверяя, что им куда как удобнее стоять, пока я наконец не рассвирепел и не пообещал, что если они не сядут сами, то я попрошу де Литля помочь им. Командиру моих телохранителей было достаточно плотоядно ухмыльнуться и сделать всего один шаг в направлении стола, чтобы прибывшие расселись с невероятной скоростью.

— Значит так. Вопрос к вам, — я посмотрел на евреев. — Бен Лейб сказал, что вы торгуете тканями и, стало быть, хорошо в них разбираетесь, так?

Троица синхронно кивнула.

— Отлично. Тогда у меня к вам вопрос: мне нужна прочная и тонкая ткань, из которой можно было бы сшить... э-э-э... в общем, одежда из этой ткани не должна рваться, если продираться сквозь густой кустарник, должна быть легкой и, самое главное, абсолютно не стеснять движений. Есть такая?

Пауза. Короткая дискуссия на непонятном мне гортанном языке. Пауза. Снова дискуссия, больше похожая на перебранку. Пауза...

— Такая ткань есть, ваше величество, — сообщили все трое хором. — Из крученого шелка.

— Она есть у вас, или вообще?

— У нас, — радостно закивали головой евреи. — И мы с удовольствием предоставим ее вам...

— Замечательно. Теперь, второй вопрос: вы ее сможете покрасить в желто-зеленый цвет? С разводами?

— Что?!!

На лицах их был написан такой испуг, словно я только что совершил святотатство...

— Для особо тупых повторяю: мне нужна ткань из крученого шелка, выкрашенная в желто-зеленые разводы. Можно еще чуток черного и коричневого добавить...

— Но, ваше величество, зачем же портить дорогую ткань? — голос молодого еврея дрожал от возмущения. — Ведь она стоит...

— Затем! Я сказал в разводах, значит — в разводах! Вопросы?!

— Простите его, ваше величество, — осторожно произнес старший иудей и на всякий случай стукнул молодого по затылку. — Откуда ему знать ход ваших мудрых мыслей? У вас будет такая ткань, какую вы прикажете...

— Вот и ладушки... Теперь с вами, — я повернулся к портным. — Мне нужно пятна... нет, шестнадцать таких штуковин... Как бы это вам растолковать? В общем, штаны и рубаха сшитые вместе, с капюшоном. И обшить ленточками вот такой длины. Примерно. На всякий случай поясняю: ленточки не должны быть одинаковой длины. И висеть так... в беспорядке, короче... Ясно?

По внешнему виду обоих было легко понять, что ни хрена им не ясно, но они дружно закивали. Потом переглянулись со старшим евреем. В их глазах отчетливо читалось: 'Принц сошел с ума'. Но ответный взгляд престарелого обрезанца сообщил им простейшую истину: 'Досадно, но это не так страшно. Видывали мы психов и похуже...' И все успокоились...

Портняжки сняли мерки со всего взвода Маленького Джона, а потом, затратив вдвое больше времени — с меня. Пообещали, что мой заказ будет готов через два дня после прибытия ткани, а евреи поклялись, что через восемь дней они доставят мастерам пошивочного цеха исходное сырье искомой расцветки. Отлично. Значит, через десять дней...

С купцов и мастеров были взяты клятвы хранить все в тайне, после чего им был выдан аванс. Ну-с...

— Джонни, вели там, чтобы Арблестер прибыл сюда немедленно.

— Slushaus', командир-прынц!

Ладушки. Прибудет наш Морской Лорд и все! Можно будет отправляться решать наши маленькие семейные проблемки...

Интерлюдия

Рассказывает герцог Аквитании, герцог Нормандии, граф де Пуатье, граф Анжуйский, Турский и Мэнский, Ричард I прозванный 'Львиным Сердцем', бывший король Англии.

Чертова погода! Конец марта, но пронизывающий ветер дует так, словно на дворе — февраль, а вокруг не теплый и уютный Лимузен , а проклятый промозглый Остров. Остров, который отринул своего короля и переметнулся под руку какого-то проходимца! Никакой он мне не сын — так сказала матушка, а уж она-то не ошибается! Если, конечно, не считать истории с моей свадьбой, но тут уж и сам Господь обманулся бы! Такую змею пригрели на груди!..

Но скоро, совсем скоро она получит по заслугам! Через месяц, много — через полтора очистятся от снега перевалы в горах, и тогда... Тогда проводники присланные мне моим зятем Альфонсо проведут мои войска в Наварру и она дорого заплатит за подлость своей королевы!.. Ну, то есть моей королевы... Короче, она заплатит мне за Беренгарию и все ее подлые делишки! И я заставлю ее братца, моего чертова шурина, официально заявить, что у этой овцы нет, не было, да и не могло быть детей!..

А пока, чтобы войска не маялись бездельем, можно навести порядок в своем доме. Шалю-Шаброль в котором укрылся непокорный де Монбрун со своими людьми... Ничего, недолго ему осталось! Даже меньше, чем проклятой наваррке...

— Бриан!

— Я здесь, ваше величество!

— Прикажи оседлать коней. Надо подъехать к замку поближе. Посмотрим, на этот хваленый донжон...

— Но ваше величество, это очень опасно. Они стреляют из своих проклятых балестр ....

— Пустое, друг мой! Уже вечер, и они просто не попадут в темноте...

Эпилог

Рассказывает столько лиц, что их перечисление займет слишком много места.

Куст был колючий, зато густой. Я аккуратно проверил релиз. Все в порядке. Лежавший рядом Маленький Джон, почти невидимый в своей лохматке, чуть шевельнулся. Я скосил глаза. Он показывал три пальца, потом сжал кулак, потом еще четыре. Ясно. По цепочке передали. Интересант едет в сопровождении шести человек. Жестом спросил: 'Который?' Джонни отвернулся и тронул лодыжку своего родича. Сейчас, сейчас... Де Литль изобразил корону над собой, растопырив передо лбом чудовищную пятерню, в которой вполне можно было спрятать буханку хлеба, потом указал на средний палец. Не вопрос: папа Дик — посередке... Та-а-ак... Ну, что еще скажете? Далеко еще?..

...Куст был колючий, зато густой. Командир Отдельного Валлисского Ударного батальона Героев, Презрительно Смеющихся Смерти В Лицо, имени Святого Чудотворца Давида из Вэллиса Талврин ап Далфер чуть приподнялся на локте и пристально вгляделся в быстро густеющие сумерки. Враг благочестивого короля Робера — его недостойный отец Ричард, по прозванию 'Да-и-Нет' действительно ехал по дороге к замку всего с шестью воинами. Талврин перевел взгляд на иные придорожные кусты. В каком-то из них затаился сам пресветлый и благочестивый король. Он в своем праве: если отец недостоин сына — сыну и решать. Так сказал примас, благочестивый и преподобный архиепископ Адипатус. Он попросил Талврина и его молодцов проследить за королем Робером. Да и помочь, если вдруг понадобится. Сам отец Адипатус хотел было поехать с ними, но остался отмаливать грех: ведь он нарушил тайну исповеди! А иначе откуда бы ему знать о планах пресветлого?..

Ап Делфер подтянул свой лук поближе и посмотрел на своих спутников. Десяток лучших валлийских рыцарей лежали в грязи, готовые прийти на помощь, а если придётся, то и отдать жизни за своего короля и родственника — недаром же выбрал он своей королевой деву Уэльса! Эбрил Шорс вопросительно взглянул на Талврина: 'Не пора?' Но командир лишь отрицательно качнул головой:

— Держите ваши луки наготове, сыны зеленых долин! — прошептал он одними губами. — Узурпатор, недостойный отец и недостойный король не минует наших стрел...

...Куст был колючий, зато густой. Сьер де Валлон, рыцарь Ордена Храма Христова, сжал морду своего коня, что лежал рядом с ним:

— Тише, Мотылек, тише, — шепнул он. — Лев близко, но клянусь Боссеаном — недолго ему осталось царствовать.

Рядом лежали трое братьев — лучшие воины, которых только мог отыскать магистр Жан дю Плейди. Сегодня должно свершиться великое. К стенам отчаянно сопротивляющегося замка Шалю-Шаброль прибыл он. Дьявол во плоти. Ричард. Де Валлон задумчиво качнул головой. Даже не верится, что у такого отца может быть такой благородный и добродетельный сын, столь близко принимающий к сердцу дела Ордена. Восстановил все права тамплиеров в Англии, даровал несколько новых владений в Уэльсе и еще поклялся, что после войны с Шотландией рыцари Ордена Храма Христова получат лены и там. Так что теперь пришло время вернуть королю Роберу Плантагенету долг. Английские братья сообщили, что Робер снарядил корабль и отплыл с Острова на континент с малым отрядом. Должно быть, собрался вызвать своего подлого отца на поединок. А этого допускать нельзя: Ричард слишком силен, и рисковать жизнью короля Робера Ордену не с руки.