| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Вот и надо вначале нам, партии, очиститься, провести перестройку, а потом и людям дать пожить хотя бы при социализме. А там и к коммунизму придём...
— Нет, не придём. Коммунизм — это красивая сказка. Для коммунизма нужно воспитать человека будущего, который не будет страдать из-за того, что его сосед лучше живёт. Человек будущего будет стараться больше трудиться, чтобы тоже жить ещё лучше. Да нет, не для того он будет трудиться больше — он будет стараться больше сделать для своей страны, для своего народа! Но сейчас разве так? — Романов остановился и посмотрел на Кулакова.
Генеральный секретарь тоже остановился.
— Ну, допустим, не все у нас ещё такие сознательные. Есть и хапуги, и взяточники, и ворья хватает. Кстати, мне Щёлоков доложил, что КГБ какую-то спецоперацию затеял в Одессе по преступному элементу и ты, мол, в курсе. Расскажешь?
Романов с интересом посмотрел на Генерального секретаря.
— Шустрый у нас больно Николай Анисимович. Впрочем, ему по должности положено. Расскажу, Фёдор Давыдович, всё расскажу, затем и пригласил прогуляться. И чтобы ушей лишних не было. Но давай закончим наш спор о будущем, тем более что как раз об этом мы и будем плотно беседовать. Будущее — оно ведь, сам понимаешь, от нас зависит, тем более, от нас с тобой. И у меня есть достоверные сведения того, как ты правильно говоришь, страна пошла "не туда". И сегодня у нас есть шанс это исправить.
Кулаков снова остановился. Неподалёку сразу же остановились двое студентов, которые увлеченно гоняли футбольный мяч, и стали внимательно его рассматривать, вероятно, мячик напоролся на сук. Чуть дальше ближайшую лавочку оккупировала компания юношей, окруживших своего товарища с гитарой, который, пытаясь копировать Высоцкого, затянул "Кони привередливые". Мимо Генерального секретаря прошла молодая мама с коляской, баюкая своего малыша и пытаясь заглушить его рёв погремушкой. Фёдор Давыдович посмотрел вслед мамочке, и, обернувшись к Романову, задал вопрос.
— Я так понимаю, Гриша, те слухи, которые ходят по Кремлю — это не просто слухи? В последнее время много странного произошло и на Лубянке, и на Старой площади. Надеюсь, ты мне всё объяснишь?
Романов снова усмехнулся.
— Конечно, объясню, я же сказал. Ведь и твоё будущее мы не просто так предсказали. Лёня руками Андропова тебя хотел убрать. И через год ты бы уже был в Кремлёвской стене. Сведения совершенно достоверные, поверь. И все остальные, так сказать, "предсказания" из той же серии. В это трудно поверить, конечно, но ты постарайся. Вначале я просто тебе расскажу, как будет, вернее, теперь уже — как могло быть!
Романов специально сделал ударение, произнося слово "могло". И Кулаков, конечно же, обратил на это внимание.
— Ты, Гриша, хочешь сказать, что тебе... вам удалось заглянуть в будущее? Это эти, как их... биоэнергетики из Комитета? Мне Бобков что-то рассказывал, но в общих чертах.
Романов приобнял Кулакова за плечи и повёл его вдоль аллеи. Впереди шла всё та же молодая мама, из коляски доносился рёв её малыша.
— Так вот, уважаемый товарищ Генеральный секретарь. Ты прав — наша страна действительно шла не туда. И сейчас мы начинаем перестройку для того, чтобы изменить это направление. Чуть позже я приглашу к тебе нескольких человек, чтобы рассказать тебе всё подробно и даже кое-что показать. Но поверь, вот все твои рассуждения сегодня о свободе для народа и прочем — это демагогия чистой воды. Нет, Фёдор Давыдович, рано нашему народу приобщаться к демократии. Выборы организовывать, свободу слова и так далее. Чушь это всё! Если идти по пути западных так называемых "демократий", то у них на этих "свободных" — в кавычках — выборах побеждают денежные мешки. И, например, американские президенты, мало того, что сами миллионеры, так на них ставки делает крупный капитал. Который потом, после выборов, "отбивает" свои вложения. Кроме того, люди обычно поддаются внушению, вот "их" пресса и промывает мозги своим гражданам. А нам что прикажешь делать? Разрешить ещё одну партию? Или две? И чтобы газеты имели своё мнение, отличное от генеральной линии? И несколько кандидатов? Да ты знаешь, что начнётся потом? Только выпусти джина из бутылки — именно с этой, так сказать, "демократии" и начался... точнее, начнётся развал нашей великой страны! Знаешь, как всё будет?
Кулаков снова остановился.
— Гриша, ты моложе меня на сколько? На пять лет? Ну, да, ты у нас самый молодой, тебе 54 всего. А мне уже 59...
— Так это ж не возраст, Фёдор Давыдович, даже о пенсии ещё рано думать? — Романов усмехнулся.
— О пенсии рано, а о болячках не рано. Устал я что-то, с непривычки ноги гудят, давай присядем. Вот, кстати, барские замашки сказываются — мы постоянно на авто разъезжаем, пешочком разучились ходить.
И Кулаков присел на одну из лавочек. Романов уселся рядом и продолжил.
— Ну, не могу не согласиться. Барство есть. Правда, вынужденное — я сейчас по делам ВПК мотаюсь по всей стране, самолеты, автомобили, времени совершенно не хватает. А что, прикажешь мне, к примеру, по Байконуру пешком ходить? Позавчера только прилетел из Казахстана. Да и в Москве редко удаётся прогуляться пешком, просто некогда. Вот потому, кстати, и вытащил тебя сюда. Ну, не только потому, но, как говорится, приятное с полезным. И нужным.
— Да, давно я в Сокольниках не был, последний раз, кажись, до войны ещё гулял здесь... Зараза, как колено разболелось, — Кулаков, кряхтя, выпрямил ноги, потер правое колено, поморщился.
— Ну, если ты думаешь, что я тут постоянный гость, то ты ошибаешься. Я же из Ленинграда раньше не вылезал. Да и там особо времени гулять не было... А насчет колена — так давай, к Чазову заедь, пусть посмотрит. Гулять тебе чаще нужно, сразу понимаешь, где какие проблемы в организме. Вон, бери пример с молодёжи!
Романов обернулся и посмотрел на соседнюю аллею. Там парни снова затеяли свой футбол, к ним присоединились еще двое, и они увлеченно сражались два на два. Гитарист и компании тоже переместились на новое место, на этот раз оккупировав небольшую полянку на повороте аллеи. Мамаша тоже остановилась и, кажется, наконец-то, убаюкала своего малыша.
— Так вот, теперь давай о том, как всё было бы и откуда у меня такая информация...
В этот момент началось что-то совершенно невероятное. Внезапно два пионера, которые гуляли неподалёку и которых посторонние наблюдатели приняли бы, наверное, за внуков присевших на лавочку двух мужичков, оказались рядом с Романовым и Кулаковым. Парни, увлечённые футболом, внезапно ринулись вглубь парка, при этом один из них как-то нелепо споткнулся, упал в траву и почему-то остался там лежать. Его товарищи, не обращая внимания на своего приятеля, продолжали ломиться через кусты. При этом в их руках вдруг оказались пистолеты.
Компания вокруг гитариста распалась — часть студентов рванула к Кулакову и Романову, на ходу почему-то раскрывая зонтики, а сам гитарист и еще пара человек с ним вдруг затеяла драку с двумя дворниками в парковой униформе, которые как раз проезжали на своем электрокаре по аллее. Причем, у дворников в руках были автоматы Калашникова, только какие-то укороченные.
Но больше всего поразила молодая мамаша, минуту назад пытавшаяся убаюкать никак не хотевшего засыпать ребенка. Она внезапно подлетела к присевшим на лавочку мужчинам и моментально рванула верх своей коляски. Которая разложилась, как какой-то конструктор и превратилась в некое подобие щита. Этим щитом девушка тут же прикрыла Романова с Кулаковым.
"Все группам — Заря! Заря!"
Внезапно из громкоговорителя, который висел на столбе неподалёку, раздалась команда. Но, видимо, она прозвучала по всему парку. Всё пришло в движение, на аллее показалась пожарная машина, которая почему-то без единого звука мчалась по парку. С другой стороны, ей навстречу, взвизгнув покрышками, развернулся микроавтобус, откуда посыпались вооруженные люди в камуфляжной форме, вооруженные автоматами Калашникова.
Всё это произошло в считанные секунды, и Романов с Кулаковым не успели даже понять, что происходит. А пионеры, внезапно оказавшись рядом с лавочкой, ринулись дальше, к ближайшему фонтану. Оттуда, как в настоящем боевике, внезапно выскочили два каких-то "ихтиандра", причем, в руках у них были странные автоматы. Первый из пионеров на ходу махнул рукой, один из аквалангистов выронил автомат и, схватившись за горло, рухнул обратно в фонтан. Второй поднял автомат, который задёргался в его руках. Выстрелов почти никто не услышал, но щит-трансформер, который держала в руках "мамаша", гулко завибрировал. А девушка внезапно вздрогнула и медленно стала оседать.
— Уткин, щит! — заорал один из пионеров.
Тут же, как по волшебству, за лавочкой возник еще один мальчишка, рослый и крепкий. Он подхватил одной рукой щит, а второй успел не дать упасть девушке, которая только что его держала.
Второй пионер атаковал стрелявшего "ихтиандра" и выбил у него из рук автомат. Но стрелок не растерялся и выхватил буквально прямо из своей ноги острый нож. Казалось, сейчас этот громила порежет мальчишку на ремни, но тот вдруг резко бросился на асфальт и ногами подсёк своего противника. Тот не удержался и свалился. Но упасть ему не дали — второй пионер успел подставить свою руку. Со стороны казалось, что этот высокий худой подросток просто пытается подстраховать споткнувшегося дяденьку в нелепом обтягивающем тело гидрокостюме. Но как только рука пионера коснулась спины падающего "ихтиандра", того как будто ударило током. И уже обмякшее тело бесформенной грудой шмякнулось возле фонтана.
Только сейчас до государственных мужей стали долетать какие-то звуки. В Сокольниках шла нешуточная стрельба — автоматные очереди перемежевались сухими и гулкими одиночными выстрелами. Причем, результаты этих выстрелов были видны и Романову, и Кулакову. Потому что примчавшиеся к ним студенты с зонтиками прикрыли ими от этих выстрелов обоих членов Политбюро. Но это не помогло — в зонтиках моментально образовались дыры, а двое парней, выпустив эти хлипкие "щиты" из рук, внезапно упали. На их рубашках расплывались алые пятна крови.
И в этот момент мальчишка, державший коляску-щит, пошатнулся и немного опустил уголок своего защитного сооружения, потому что его плечо внезапно тоже окрасилось в красный цвет.
— Уткин, держи! Костя, страхуем! — заорал один из пионеров, и они оба ринулись от фонтана назад, к лавочке, где сидели Романов и Кулаков. Но было поздно — одна из пуль нашла свою жертву. Генеральный секретарь ЦК КПСС Фёдор Давыдович Кулаков тихо сползал вниз. В его лбу алела небольшая точка...
Глава девятнадцатая. "Перемен требуют наши сердца!""
Когда жизнь человека протекает спокойно и размеренно, то рано или поздно у него возникает желание что-то изменить. Правда, здесь многое зависит от возраста, пола, социального статуса и многих других особенностей организма или личности. Мужчины, как правило, пытаясь что-то поменять в своей жизни, ограничиваются каким-либо хобби — рыбалка, футбол, коллекционирование японской скульптуры "нэцке", ну, ил, в конце концов, заводят себе любовницу. В общем, как-то меняют привычный жизненный уклад. У молодых перемены более радикальны — мужчина может сменить работу, уйти от жены, рассорится с подругой, в общем, податься в поиски самого себя. Обычно это происходит сразу после 30, так сказать, кризис среднего возраста.
У женщин всё иначе — женщины обычно ценят стабильность и менее подвержены переменам, особенно после 30. Но и здесь случаются такие истории, что никакой Шекспир не смог бы описать. Например, одна мадам после 35, имея мужа и двоих детей, подалась в стриптизёрши. И было бы что показать — ну, модельная внешность или там ноги от ушей! Так нет! Стандартная фигура, сутуловатая, ноги коротковаты, сисек вообще нет — так, одно название. И всё же — решила поменять свою жизнь! Поменяла! Уехала в другую страну, потом развод с мужем, разругалась с любовником, дети сами по себе — ведь некому воспитывать, гулять с ними. Зато мама ищет себя, делает карьеру! В стриптизе!
Были и другие примеры, но, ради справедливости, надо сказать, что всё же женщины решаются на какие-то резкие перемены гораздо реже мужчин. Тем более, если они уже достигли зрелого возраста. И максимум, что позволяют себе они — спортзал, какой-то свой бизнес или курсы английского. Вроде и перемены какие-то в жизни, а вроде и все по-старому.
Но всё же, если в жизни отдельного человека или целого народа не происходит ничего нового, то рано или поздно возникает соблазн что-то изменить. Причём, обязательно найдётся кто-то, кто начнёт рассказывать о том, что вот сейчас жизнь никудышная, что надо стремиться к лучшему, что где-то там — непонятно, где, но там — там живут лучше. При этом этот человек "где-то там" не бывал и судит лишь по рассказам других людей. Которые, возможно, тоже "где-то там" не бывали. В общем, возникает зуд перемен, который приводит к воспалению в определённом месте.
Нет, конечно, если не отрывать это место от какого-то насеста, то образуется определённая болячка, потом воспаление, нарыв — тоже всё это не очень приятно. И тогда точно что-то надо менять. Вот только если у вас нарыв, да ещё и в очень интимной зоне — вы же не пойдёте с этой проблемой к соседу дяде Пете, который работает сантехником? Да, он, конечно, ваш приятель, он всегда давал неплохие советы, но разве ему под силу понять, как вылечить вашу проблему? И если доктору вы сможете показать голую правду во всей её неприглядности, то соседу обнажать свою сущность как-то не комильфо.
В общем, чаще всего человек хочет перемен не тогда, когда они необходимы лично ему, а тогда, когда ему кажется, что они ему необходимы. И это ощущение приходит именно в тот момент, когда наступает стабильность. А вот отличить стабильно плохое состояние от стабильно хорошего могут не все. Здесь специалисты нужны, знания специальные, приборы измерительные. Впрочем, как измерить глупость? Или коварство? Или подлость? Вот и выходит так, что мы меняем то, что нам кажется плохим на то, что нам кажется лучшим. А получается наоборот...
Москва, год 1977, 13 апреля, Лубянка.
Председатель Комитета государственной безопасности СССР Филипп Бобков был спокоен. Однако его вкрадчивый голос, спокойный тон и вся его сухая, но крепкая фигура излучали такие волны бешенства, что только абсолютный профан мог бы принять этого сравнительно молодого мужичка за какого-то доброго дядюшку, который по-отечески выговаривает своим подчинённым. Но профанов в КГБ никогда не было, а генерал-лейтенант Бобков, ещё начиная оперуполномоченным СМЕРШа добреньким никогда не был. И самые лютые бандеровцы в 1944-м, только услышав эту фамилию, буквально цепенели от страха, потому что знали, что их ждёт, если они попадут в руки этому оперу.
Вот и сейчас глава самой могущественной организации в Советском Союзе вроде бы никого не пытал, не бил, даже не повышал голос. Но здоровенные парни стояли перед ним навытяжку, боясь даже рот открыть в своё оправдание.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
