Гарри Поттер и Предательские Деяния

— Лорд Поттер, Лорд Лонгботтом, назначаю вас своими заместителями. И вот мой приказ: арестуйте профессора Дамблдора!

Директор широко улыбнулся.

— Мальчики, хоть в этом году вы и сделали серьёзный шаг вперёд и стали гораздо сильнее, со мной вам всё равно не справиться. — Старик широкой полосой бросил оглушающие чары, однако противники легко их отбили.

Филиус Флитвик заметил, как мисс Грейнджер, которая отошла в сторонку и оказалась за спиной у Дамблдора, достала палочку и сделала движение, которому он сам её научил. И хотя он умел читать по губам, сейчас это не помогло. И теперь мастер чар наблюдал, как луч заклинания незаметно, по дуге приближается к Альбусу. А когда сообразил, что сделала одна из его лучших студенток, по его губам медленно расползлась улыбка. Потрясающе!

Теперь он тоже выхватил палочку и вступил в сражение, добавив режущее заклинание. Точность оказалась такой, что луч отрезал директору бороду и остановился только под подбородком.

Похоже, Дамблдора сильно удивило внезапное нападение — атаки с этой стороны он явно не ждал.

— Et tu[1], Филиус?

— Верно, Альбус. — Палочка маленького профессора выплюнула сложную цепочку чар, заставив Дамблдора отшатнуться и подставиться под заклинания Лонгботтома. — Я считаю, вы превратились в весьма неприятного человека. Сдавайтесь, пока вам не стало действительно больно.

— Даже всем вместе вам меня не одолеть, — старик начал задыхаться. — Я — Альбус Дамблдор, победитель Гриндевальда, величайший волшебник... — Да что происходит? Неужели он так давно не сражался, что коротенькая схватка заставила его быстро выдохнуться? Ударное проклятье Лонгботтома разрушило его щит, а взрывное Поттера осыпало землёй. Затем чары помех Флитвика заставили его мигать, чтобы рассеялись пятна перед глазами, но самое главное — он никак не мог отдышаться. И больше не слышал своих противников — их голоса заглушил шум в ушах (видимо, кровь прилила). Да что же это такое? Зрение потеряло цвет, и всё вокруг стало серым.

— Отбой, Нев, он готов, — заметил Гарри, наблюдая, как его бывший директор спотыкается в третий раз, а затем опускается на колени и падает на землю.

Авроры бросились вперёд.

— Быстро наложите на него подавляющее заклинание — надо рассеять чары головного пузыря, — распорядилась Гермиона, подбегая к мужу.

— Головной пузырь? Зачем ему понадобился головной пузырь?

— Ему самому точно не понадобился, — уточнил Поттер. — Альбуса Дамблдора победила Гермиона Грейнджер — это ОНА отправила в него чары головного пузыря.

— А если точнее, модифицированного головного пузыря. — Филиус Флитвик едва не подпрыгивал от возбуждения. — Она изменила заклинание, и пузырь заполнил углекислый газ. Отлично, мисс Грейнджер, прекрасная работа выше уровня ТРИТОН!

Польщённая девушка покраснела.

— Спасибо, профессор.

* * *

На новость, что Волдеморт больше не вернётся, британское волшебное сообщество отреагировало примерно как на окончание первой войны. Торжества продолжались неделю. Магазин близнецов Уизли за три дня выполнил пятилетний план продаж. Когда же праздник закончился, близнецы обнаружили, что жутко вымотались и сильно разбогатели. А затем началась чистка.

Судебный процесс над Альбусом Дамблдором прошёл быстро даже по меркам британских волшебников. Связано это, в основном, с тем, что сначала Дамблдор легко признавал очередное обвинение, а потом пытался объяснить, что делал всё "ради общего блага". В знак признания заслуг приговорили его легко — дали всего лишь пять лет тюрьмы. Без магии (ему надели специальные наручники) он прожил три года, а потом его старое тело просто не выдержало.

Судя по всему, меченые Пожиратели Смерти дружно отправились на тот свет вслед за своим хозяином. Сочувствующим же "советовали" уехать. Состоялось даже что-то вроде исхода тех, кто поддерживал философию чистокровных. Правда, не все желающие "советовали" в рамках закона; в конце концов, предполагать, что волшебники забудут про старые счёты — излишний оптимизм.

Девятого августа девяносто восьмого года родился Майкл Джеймс Блэк. И уже через три минуты темноволосый мальчик с голубыми глазами посмотрел в глаза своему отцу и цепко ухватился за предложенный большой палец. Правда, его быстро "похитила" вторая мама, которая никак не могла перестать плакать — настолько была счастлива. И в течение следующих нескольких лет похожая сцена в родильном отделении с участием тех же взрослых повторялась не один раз.

— — — — — — — — — —

[1] См. знаменитую фразу Цезаря "Et tu, Brut" (и ты, Брут). — Прим.ред.

Эпилог

Девятнадцать лет спустя.

После очередного обследования своей пациентки мастер-целитель Агнес Менос печально покачала головой. Джиневра Уизли сидела, медленно покачиваясь на кровати в отдельной палате, которая была её миром почти два десятка лет. Вызванное зельем безумие оказалось редкой болезнью; пытаясь исцелить эту ещё молодую женщину, Менос опубликовала множество статей. И в какой-то момент обнаружила, что... привязалась к ней.

Сейчас она просматривала карту Джиневры. В любой момент мог появиться Артур Уизли. Он не пропускал ни одного дня, всегда прибывал к ужину и с любовью кормил свою единственную дочь. Иногда (правда, очень редко), когда при нём она выплывала из мира, который выстроил повреждённый разум, и на несколько мгновений снова становилась пятнадцатилетней, сердце Артура воспаряло... пока её связь с реальностью опять не исчезала, и дочь не теряла к нему интерес.

Хотя бы раз в неделю её навещали пятеро братьев. Насколько она им дорога говорило хотя бы то, что у каждого была дочь по имени Джинни. Братья могли прийти с жёнами, а то и со всей семьёй. С другой стороны, близнецы всегда навещали её вместе. Однако здесь, в госпитале Святого Мунго, за ними закрепилась отдельная "слава", потому что визитом к сестре они, как правило, не ограничивались. Оба без помех проникали в детскую палату (а если приходили в неприёмные часы, то тайком) и оставляли там образцы своих изделий. Официально это не одобрялось, но не обращать внимания на детский смех было сложно.

Молли Уизли не видели в палате дочери с того ужасного дня, когда напали Пожиратели смерти и, защищая других пациентов, погиб её младший сын. Вспомнив тот страшный день, Агнес вздрогнула. После Круцио у неё до сих случались приступы паралича.

— Как она? — раздался у неё за спиной мягкий голос.

Целительница обернулась и увидела ещё пару частых посетителей — Луну Финч-Флетчли и Гермиону Грейнджер, леди Поттер.

— Никаких изменений. За тридцать четыре дня она ни разу не отреагировала на окружающее.

— А я так надеялась, что фармацевтика обычного мира сможет помочь, — с грустью заметила леди Поттер.

— Возможно, так и есть. Пока мы не можем сказать точно. Но на этот раз Джинни ушла в себя на гораздо более продолжительный период, чем раньше. И есть много реальностей, где она выздоравливает, — добавила сероглазая блондинка. — Исследовавшие её легилименты сообщили, что, по крайней мере, в своём разуме она счастлива.

Гермиона вздохнула.

— Полагаю, есть вещи и похуже. — Тут сработал её кулон. — В здание только что вошёл Артур. Лучше я пойду; вы же знаете, как он себя ведёт, когда встречает меня или Гарри. И неважно, сколько раз мы твердили, что ему не за что извиняться. Спасибо, целитель Менос, спасибо, что заботитесь о нашей подруге.

— Гермиона, не возражаешь, если я пройдусь с тобой?

— Конечно, нет.

Постаравшись не столкнуться с Артуром Уизли, две старые подруги молчали, пока не вышли из госпиталя. И только на улице возобновили разговор.

— Вы придёте на день рождения Лоуренса? — поинтересовалась Луна. — Он хочет видеть вас всех. Особенно Лили и Гэри.

— Обязательно придём, не то Лили будет вопить как баньши. Кроме того, хочу увидеть лицо моего сына, когда Лоуренс будет сверкать перед ним значком школьного старосты. — Гермиона рассмеялась. — Знаешь, как хохотал Гэри, когда я ему сказала, что пересдать СОВ — это очень важно, а одиннадцать "превосходно" и одно "выше ожидаемого" по астрономии — это, безусловно, НЕдостаточно хорошо? — За улыбкой она спрятала разочарование, что сын не получил должность, которую она для него желала. Правда, она знала, что её первенца значок старосты не беспокоит, и он будет только рад за своего друга, который действительно об этом мечтал. Покачав головой, словно пытаясь отбросить эту мысль, леди Поттер задала вопрос, который интересовал её почти два десятка лет: — Когда ты дала Гарри ту книгу, неужели предвидела, что всё так обернётся?

— Видела ли я Вселенную, в которой родится мой сын Лоуренс? Да. Видела ли, что он станет встречаться с дочерью Гарри и Дафны? Нет. — Луна улыбнулась. — Жизнь играет со всеми нами, и даже с бывшими провидцами.

— Ты навсегда утратила дар?

— Нет, не совсем. За три дня до того, как мне исполнилось тридцать два, я потеряла контакт с мультивселенной, бросила беспокоиться об остальных Вселенных и сосредоточила внимание на "здесь" и "сейчас".

— Ну, Дафна безумно счастлива, что Лили и Лоуренс встречаются... Хотя мне кажется, она считает, что они зайдут гораздо дальше. И уже начала подбирать ткань для свадебного платья.

— Пожалуй, для этого они немного молоды, — фыркнула Луна. Правда, если не обращать внимания на детали, эти двое сейчас в том же возрасте, что и мы с Джастином, когда тот сделал мне предложение. — Кстати о Дафне: я видела её на прошлой неделе, и по-моему, с последней беременности она нисколько не потеряла в весе. А ведь прошло уже два года. Для неё это необычно.

— Она и не потеряет, — улыбнулась Гермиона. — И очень постарается вернуть удвоенный размер. Чёрт её дери!

— Но она... Снова?

— Ага. Когда я хочу вывести её из себя, называю "миссис Уизли". Они с Гарри на седьмом небе. Да и я тоже — не прилагая никаких усилий, получу ещё больше детей. Будет кого баловать.

— Одиннадцать. Она не отступает от своего "тайного" плана.

— Нет, двенадцать. Будут девочки-близнецы.

Настала очередь Луны качать головой.

— Три пары двойняшек. Если они будут похожи на своих дядей Дреда и Форджа — так ей и надо. Никогда не могла представить себе Дафну Гринграсс в роли земли-матушки.

— Она любит детей, и любит делать их с Гарри. А вчера вечером заявила, что в ближайшее время не намерена останавливаться, а заодно хочет, чтобы у и меня появился ещё один. Я ответила, что троих мне достаточно.

— Даже я никогда такого не видела. — Немного подтрунивая над собой, Луна улыбнулась. — Что ж, Гарри всегда мечтал о семье.

— Да, и быть "просто Гарри", — Гермиона тоже улыбнулась. — И он им стал.

— КОНЕЦ —