А подумать было, о чем. Вчера капитан Лоет твердо и без возможности возражений сказал, что на Лаифе мне будет не позволено не только отправиться с ним на берег, но даже покинуть каюту и выйти на палубу.
— Где я вас потом искать буду? — спросил он, плохо скрывая раздражение, когда я не пожелала согласиться с его словами. — Я вам уже объяснял и объясню еще раз. Вы красивы, молоды, у вас нежная светлая кожа, хорошие манеры и отличные зубы. То, что вы не девственница, немного удешевляет вас, но не настолько, чтобы сделать нежеланной добычей для работорговцев и прочих негодяев. Носа из каюты не высунете, я сказал, — и после того тона, которым были сказаны эти слова, я не решилась продолжать свои возражения.
Но и остаться не корабле я не могла. Я должна была оказаться на невольничьем рынке вместе с пиратом, но как убедить его, если при каждой попытке моего давления, Лоет тычет мне мной же составленным договором. Я обещала слушаться его, и теперь это играло против меня.
И все-таки, как я могу убедить капитана пересмотреть свое решение? Деньги? Я и так их плачу ему. Пообещать увеличить гонорар? Но если придется отправиться дальше на поиски, как бы я не осталась банкротом без возможности оплатить дельнейшее путешествие. Нет, не смотря на то, что я готова отдать все, что у меня есть, слишком расточительной я быть не могу. Что еще у меня есть, кроме моей чести?
Я сжала кулаки. Нет! Своим телом я расплачиваться не буду.
— Дитя, Всевышний дал женщине ее главное оружие — очарование, — раздался в голове голос матушки. — Умная женщина может заставить мужчину исполнять ее капризы, удерживая на расстоянии.
— Но я не умею, — горестно вздохнула я вслух и спрятала лицо в ладонях.
— Я могу научить тебя всему, ягодка, — услышала я и убрала руки от лица.
Рядом со мной стоял молодой человек. Он был хорош и знал об этом, явно красуясь передо мной.. И если в лице капитана легко угадывалась мужественность, то в лице этого мужчины оказалось больше слащавости. На меня это произвело, скорей, отталкивающее впечатление. Неожиданно я вспомнила, как вчера капитан упоминал некоего Красавчика. Сомнений не было, человек именно с этим прозвищем стоял рядом со мной, фривольно облокотясь о борт. Он рассматривал меня с нагловатой улыбкой, выглядевшей слишком пошлой, чтобы хоть как-то очаровать меня.
— Так что, ягодка, — снова заговорил молодой человек, склоняясь ко мне, — тебе нужен учитель? Я многое умею.
— Благодарю покорно, — я отпрянула, но мужчина поймал меня за плечо и притянул к себе.
Рука его оплела мою талию, и горячее дыхание коснулось виска.
— Я думаю, мы найдем, о чем поговорить, — произнес он мне в ухо.
— Оставьте меня! — воскликнула я, брезгливо скривившись.
— Лапы убери, — хрипло произнес Эрмин, открывший глаза. — Мадам порядочная женщина.
— Я люблю порядочных женушек, — негромко рассмеялся Красавчик. — Они особенно горячи, когда узнают, как умеет любить настоящий мужчина.
— Уйдите, вы мне неприятны! — вскрикнула я, упираясь в него ладонями и пытаясь освободиться.
Неожиданно мужчина сильно покачнулся, а в следующий момент и вовсе полетел на палубу, повинуясь кулаку капитана Лоета.
— Кажется, у тебя нашлась пара лишних яиц, да, Красавчик? — поинтересовался капитан. — Я тебя предупреждал? Я всем сказал — неприкосновенна, — громко выкрикнул пират, и его команда дружно закивала. — Что я обещал тебе, если распустишь слюни? — снова вопросил он у заметно испуганного молодого мужчины. — Господин Даэль.
Боцман подхватил молодого пирата за шиворот и потащил в сторону камбуза, откуда уже выглянул Самель. Он покручивал в руках свой ужасный нож, и Красавчик закричал. Это было так страшно, что я не выдержала и бросилась к Лоету.
— Что вы хотите с ним сделать? — воскликнула я.
— Всего лишь исполнить обещание, — сухо ответил капитан. — Уйдите в каюту.
— Господин капитан!
— Брысь с палубы, — рявкнул на меня пират.
— Что...
— Кастрируют его, мадам, — устало пояснил Эрмин. — И правильно сделают.
— О, Всевышний, — прошептала я. — Капитан Лоет, вы чудовище.
После этого подобрала юбку и побежала прочь.
— А кто-то обещал усмирить свои моральные принципы, — ядовито крикнул мне вслед Лоет. — И, между прочим, я вашу честь спас, могли бы и спасибо сказать.
— Это все так ужасно, — всхлипнула я, врываясь в каюту.
Меня всю трясло от того, что творилась сейчас на корабле. Да, этот человек нанес мне оскорбление, да, он готов был покуситься на мою честь, не желая слушать возражений. Но кастрировать... Это же жестоко! На что будет годен этот молодой и полный сил мужчина?! Мне было достаточно, что он получил по лицу... Ужасно.
Вдруг дверь в каюту открылась, и вошел капитан Лоет. Он протянул мне стакан.
— Выпейте, поможет успокоиться, — хмуро сказал мужчина.
— Вы хотите меня споить? — прямо спросила я.
Пират хохотнул и сел напротив меня.
— Дамочка, если бы я хотел вас споить, я бы это сделал, уж поверьте мне. В отличие от идиота Красавчика, я с женщинами общаться умею. Но! Во-первых, вы не в моем вкусе, как я уже имел честь сообщить вам, а во-вторых, условиями договора мне и моей команде запрещено смотреть на вас, как на женщину. Я соблюдаю договор, как видите, в отличие от вас, мадам Литин, — капитан снова протянул мне стакан. — Пейте и успокойтесь. Вы отстояли мерзавцу его барахло. Будем надеяться, что из страха перед ножом Самеля и чувства благодарности вам, дураку хватит ума не повторить своей ошибки. Кстати, без этого отягощающего украшения, разум Красавчика имел бы больше шансов проявить себя. А так... Как был идиотом, так и останется.
— Зачем же вы держите на борту идиота? — язвительно спросила я, делая небольшой глоток из стакана.
— Он отличный рулевой, — пожал плечами Лоет. — К тому же просто дьявол в схватке. Отличный парень, что не мешает ему быть идиотом. Вам легче?
— Да, благодарю, — кивнула я, возвращая капитану полупустой стакан. — Приятное вино.
— Будете хорошей девочкой, я вас еще раз им угощу, — рассмеялся мужчина и отправился на выход. Но остановился и обернулся ко мне. — Мадам, а вы ничего не забыли?
Я недоуменно посмотрела на него.
— Ясно. Значит, простого человеческого спасибо я от вас так и не дождусь. Мадам Литин, вы ужасно невоспитанная особа, — фыркнул пират и покинул каюту, оставив меня нервно теребить манжет своего платья.
Он ведь и правда спас меня от бесчестья. Да и сохранил Красавчику... эм, не важно, тоже по моей просьбе. Хотя, смею надеяться, что угроза была несерьезной, лишь с целью напугать зарвавшегося подчиненного...
— Капитан слов на ветер не бросает, — говорил мне на пятый день плаванья кок, когда принес мне обед. — Если сказал, что сделает, значит, сделает. Не мужик, а каменная глыба, — не без восхищения произнес Самель. — Так что Красавчику очень повезло, хех, — усмехнулся он и оставил меня в одиночестве.
Сам Красавчик подошел ко мне с изъявлением благодарности и извинениями вечером того же дня. Он буквально поклялся, что добро не забудет и еще отплатит мне, когда придет время. Правда, меня это больше напугало, чем порадовало. Уж больно двусмысленно прозвучала фраза. Однако господин Даэль, слушавший этот разговор подтвердил, что сказал Красавчик лишь то, что сказал, без всякого скрытого смысла.
Команда брига "Счастливчик" постепенно привыкала ко мне. Я уже не ловила на себе любопытные, изучающие и даже вызывающие взгляды, когда появлялась на палубе. А через две недели стали и вовсе относиться, скорей, как к члену их странной, но дружной семьи, как называл свой экипаж капитан Лоет. И команда, похоже, была согласна с этим именованием. Я даже несколько раз ловила непонятное мне слово — батя. Разъяснил мне его значение Эрмин, сказав, что так в простых семьях зачастую называют отца. Меня это позабавило. Подчинение было беспрекословным, что не могло не восхищать.
Постепенно я начала знакомиться с людьми. От Самеля я знала, что он попал на борт "Счастливчика" три года назад. Бриг сцепился с другим пиратским судном. Самель находился в трюме того самого корабля с десятью другими пленниками, которых везли на продажу. Кок сам захотел остаться на "Счастливчике". Боцман попросился на бриг два года назад. Он был младшим офицером на королевской шхуне, но предпочел обосноваться под крылом капитана Лоета, с которым боцмана случайно свела судьба в какой-то таверне. Об истории, которая там произошла мужчина не рассказал, но я поняла, что Даэль был благодарен капитану за какую-то помощь. Так или иначе, но истории всех, кто находился на борту "Счастливчика", вели к капитану.
— Да вы настоящий герой, если послушать ваших людей, — как-то не без ехидства заметила я.
— Я отличный парень, — не смутился Лоет и расхохотался, глядя на мое неодобрение его бахвальством.
Странный это был человек. В нем смешивались цинизм, хамство и принципиальность, жесткость, порой настоящая жестокость, и своеобразная, но искренняя забота о своих людях. Он ругался, как портовый грузчик, но умел вести светские беседы, неожиданно превращаясь из грубого наглеца в хорошо воспитанного человека. А пристрастие капитана к порядку, порой, граничило с педантизмом. Так однажды, когда я в задумчивости вертела в руках забавную статуэтку в его каюте, а после поставила ее, не обратив внимания, куда, капитан Лоет, продолжая вести со мной беседу, то и дело смотрел в сторону безделушки. Затем встал, стремительно подошел к полке, куда я поставила ее, переставил выше, точно туда, где она стояла ранее, и лишь после этого облегченно выдохнул.
И команда была ему под стать. Когда я начала больше внимания уделять людям, то заметила, что ни на ком не вижу заношенной одежды. Мужчины не пахли дурно, выглядели аккуратно, насколько это позволяло море. Даже мои платья незаметно исчезали и так же незаметно появлялись в каюте уже постиранными. Что касалось нижнего белья, тут я столкнулась с некоторой проблемой. Отдавать его прачке мужского пола мне было стыдно, и я пристрастилась сама заботиться о чистоте своих панталон. Горячая вода у меня появлялась по первому требованию. В конечном итоге, я решила, что мэтр Орле правильно выбрал для меня судно. Впрочем, наши стычки с капитаном продолжались, уж слишком разными были наши взгляды.
Эрмин, потратив на морскую болезнь несколько первых дней, давно окреп и теперь помогал команде, такого было условие господина Лоета. Мой охранник по-прежнему следил за тем, чтобы ко мне никто не приближался, но примера Красавчика оказалось достаточно, и новых поползновений в мою сторону не было.
Постепенно мы приближались к Лаифе, а я так и не смогла уговорить капитана взять меня на невольничий рынок. Это удручало.
Глава 18
Лифа — это остров в Туронском море, не подчинявшийся ни одному из государств. Где-то лет сто назад здесь располагалась колония, принадлежавшая Дагафору. Однако губернатор не смог удержать здесь власть своего монарха, и анархия поглотила остров. Сам губернатор погиб в схватке с пиратами, после того, как по его приказу подожгли их корабли. Хаос на Лаифе прекратился, когда всемирно известный пират Дарри Железный кулак сумел захватить остров и установить там свой диктат. С тех пор Лаифа превратилась в подобие свободного государства со своим правителем. Правда, Дарри был уже достаточно стар и его кулак слабел, но все еще удерживал порядок на острове.
В общем-то, порядок тоже был своеобразным. Лаифа не даром считалась колыбелью пиратства. Ни один военный корабль не мог бросить якорь в ее гавани. Торговые суда так же старались обходить остров стороной, но все-таки представители разных королевств здесь время от времени появлялись. Железный кулак заключал с ними договора о безопасном прохождении вод Лаифы торговыми кораблями, принадлежавших конкретному государству. За нарушение договора Дарри карал жестоко. Но за пределами островных территорий договор уже не действовал, и пройти дальше безопасно можно было, лишь заплатив Кулаку дань. В ином случае, Дарри не нес никакой ответственности за безопасность корабля, людей и груза. Впрочем, можно было нанять охрану, и надеяться, что островная флотилия не броситься на перехват.
Бороться с пиратами пытались неоднократно, и даже удавалось время от времени очищать торговые пути от их засилья, но искоренить не выходило никогда. А невольничий рынок был и вовсе нарывом, который не могли вскрыть уже долгие годы. Пленников неизменно свозили на Лаифу, где их раскупали для разных целей. Для тяжелых работ и для увеселений. За пределами наших земель рабство еще имело место, впрочем, даже в нашем королевстве можно было встретить слуг с экзотической внешностью. И пока оставался спрос, были и предложения. Мне до дрожи не хотелось думать, что мой муж стал одним из этих предложений, но это была единственная надежда на то, что он жив, и я смогу его вернуть на родную землю и в свои объятья.
К Лаифе мы приблизились к концу третьей недели нашего путешествия. То, что мы уже близко, я поняла по недвусмысленному приказу капитана Лоета сидеть в своей каюте, не высовывая носа даже на палубу.
— Но ведь мы еще не подошли к острову, — возмутилась я.
— Видите паруса? — спросил меня Лоет, указывая на приближающуюся к нам шхуну.
— Вижу, — согласно кивнула я.
— Тогда какие вопросы, дамочка? — вопросил он.
— Это не объяснение, — возразила я.
Но вместо ожидаемых пояснений меня ухватили поперек живот, легко оторвали от палубы и отнесли в каюту, бесцеремонно уронив на койку.
— Сидеть тише мыши, я ясно излагаю? — строго спросил Лоет. — Впрочем, вы же женщина...
Не договорив явно оскорбительной фразы, капитан покинул мою каюту, а через пару минут ко мне присоединился старший помощник Лоета — господин Ардо, угрюмый и неразговорчивый тип. Он был единственным человеком, кого мне не удалось разговорить ни разу на всем протяжении нашего путешествия. Господин Ардо встал у дверей, скрестил на груди руки и так замер, превратившись в каменного истукана.
Я вздохнула и раскрыла книгу, которую мне недавно вручил капитан. У него оказалась в наличии неплохая библиотека, и я теперь частенько просила у Лоета книги. Спрашивать господина Ардо о том, что за корабль приближается к нам, и чем опасно мое появление на палубе еще до того, как "Счастливчик" бросит якорь в гавани Лаифы, я не стала, понимая, что мужчина не настроен на разговоры со мной. Поэтому решила дождаться капитана, и уже у него все-таки добиться подробностей.
Бросив исподволь взгляд на старшего помощника, прикрывшего глаза и, кажется, задремавшего стоя, я задумалась: я ли вызываю его неприязнь, или же это нелюбовь ко всем женщинам мира. Уж больно красноречиво он как-то сплюнул за борт, процедив сквозь зубы:
— Бабы...
Возможно, в жизни этого человека была несчастливая любовь, и его предала женщина, которой он отдал сердце. Неожиданно мое воображение нарисовало сцену, в которой угрюмый господин Ардо стоял в пыли на коленях и патетично взывал к Всевышнему, вопрошая: "За что?!". Сцена оказалась до того комичной, что я невольно усмехнулась, а после и вовсе рассмеялась, пытаясь задушить смех ладонью. Господин Ардо распахнул глаза и бросил на меня свирепый взгляд. Перестать смеяться мне не удалось, как я не старалась. Тогда старший помощник стремительно приблизился ко мне, схватил подушку и припечатал ее к моему лицу. Тогда я представила другую картину, в которой пират душил коварную изменницу. Она как-то больше подходила вечно мрачному мужчине, и смех тут же застрял в глотке. Более того, я начала задыхаться. Возмущенно замычав, я вцепилась в руку старшего помощника. Он тут же убрал подушку и показал мне кулак.
