Безликие

Связывала эманации и смотрела как энергия старается пробиться сквозь узелок, а пробившись течет дальше. Это было потрясающе интересно, захватывающе. Закончив, сместила точку сборки и ввернулась в обычный мир.

Победа осталась за нами. Троих живых хардов псы Массии и лазутчики обложили кольцом. Все трое замедленно двигались, значит, лазутчики сильно к ним приложились.

Теодор дышал, но был без сознания, а вот Винзор меня беспокоил. Из его рта шла розовая пена. Положила пальцы на голову, там тоже была обширная рана. Решительно протянула руку и развязала повязку, маска упала, и я увидела лицо Эрмана и его раскрытые, затуманенные от боли синие глаза. Он был в сознании.

— Эрман! Эрман! — вот тут слезы полились.

Не знаю, кто из них меня защитил Этьенн или Эрман, но потерять мне их не хотелось. Я быстро осмотрела голову, нужно было торопиться. Снова пузырьки, нитки, иголка, повязка. Смещаю точку сборки и перестаю плакать, здесь безмятежность, спокойствие и интерес от происходящего.

— Жени, — донесся до меня голос Эрмана, — я скучал.

— Я тоже скучала, — спокойно ответила ему и стала связывать эманации.

— Ты любишь меня? — голос Эрмана вырывает из творческого процесса

— Люблю, Эрман. Не думай, ты не умрешь, я сейчас тебе помогу. Рана серьезная, но все заживет, — снова вернулась к процессу, больше ни на что не отвлекаясь.

Когда вернулась в обычный мир, передо мной был Этьенн. Кровь заливала лицо, но это определенно был он. Я плохо тогда его видела в свете свечей, и гематома закрывала один глаз, но сейчас узнала сразу же. Этьенн был красив, очень.

— Все будет хорошо, мы справились, — улыбнулась ему. — И ты будешь жить, все заживет.

Его голубые глаза улыбнулись мне, говорить он почти не мог.

— Где? — он повел глазами в сторону Безликих.

— Троих хардов держат Массия и лазутчики. Остальные ранены или мертвы, — пояснила ему, и тревога из его голубых глаз ушла.

Достала настойку девятисила и дала хлебнуть, чтобы придать ему хоть сколько-нибудь сил. Он сделал два глотка и закрыл глаза. Быстро завязала на нем защиту. Не уверена была, что можно ее уже снимать, а расспрашивать Винзора, который мог лишь едва говорить, совести не хватило.

Оглянулась на хардов, их по-прежнему окружали псы Массии и лазутчики. Не вырвутся. Поднялась и, качаясь, поплелась к ним.

— Где ориентир? — задала им вопрос уставшим голосом.

Они молчали, но Массия с таким удовольствием облизнулся и схватил за ногу ближайшего харда, что тот, не смотря не свое заторможенное состояние, заорал от боли, вспоминая всех родственников пса и отсылая их к Вайтаху.

— У источника! — не выдержал хард.

А Массия повернулся ко мне с довольной мордой, и повилял хвостом.

— Что же мне с ними делать? — задумчиво посмотрела на хардов.

— Отдай их мне, — сказал один из лазутчиков, — они все равно ко мне собирались.

Голос эмиссара я ни с чьим не спутаю, даже дрожь по коленкам пробежалась от него.

— В каком смысле к тебе собирались? — подозрительно спросила эмиссара.

— У нас с ними был договор: они приводят в мой мир ваши команды, а забираю столько сколько смогу. А смог почти всех! Только ваша ушла и то не полностью, — на этом месте голос был расстроен. — А взамен харды просили знаний и половину осознания Аордов для себя. У них план был — победить орла. Вот мне интересно стало, что будет, если сделать скачок мимо орла.

— А ты прислал к нам лазутчиков на подмогу, чтобы не делиться осознанием Аордов и знаниями? — осуждающе сказал эмиссару.

— Мне показалось не справедливо вообще с такими людьми делиться знаниями и осознанием настоящих воинов, которые сражались в моем мире, а не торговались за чужой счет. — Ответил эмиссар.

— Но ведь ты забрал воинов! — возмутилась все равно.

— Забрал, это мое искусство договариваться с людьми, — спокойно ответил эмиссар.

— Со мной ты не договорился, — сказала ему.

— С тобой и со вторым из вашей команды, который сделал скачок, — подтвердил эмиссар.

— Так он сделал? У него получилось? — обрадовалась я.

— Да, у него получилось, — так же спокойно сообщил мне эмиссар, — так что отдашь мне этих хардов?

— Забирай, — согласилась довольная я.

— Договариваться — мое искусство, — хохотнул эмиссар.

Лазутчики все вместе подлетели к хардам и ввинтились в их тела, после чего стали уходить под землю. Безликие не произнесли ни слова, видимо, это не было болезненной процедурой. Но зато теперь они поселились навечно в мире неорганических веществ.

Псы Массии осторожно отошли от Безликих, как только к ним подлетели лазутчики. Сам Массия с довольной мордой подбежал ко мне и со всего разбега подпрыгнул и лизнул в лицо. После чего тявкнул, подпрыгнул над моей головой и ушел в небо белым дымком. Псы исчезли вместе с вожаком.

Я осталась стоять посреди побоища. Вокруг лежали раненные и убитые Безликие. Только сейчас я стала различать редкие стоны от них. Повернулась на Винзора и Теодора. Они лежали тихо, не понятно было в сознании они или нет. Наклонилась, проверила пульс — бьется, живы.

Подхватила пучком силы обоих мужчин и полетела в сторону источника. Приземлилась рядом с костром, на поляне никого не было, видимо все силы стянули к полю битвы. Сколько же их было? помниться Винзор говорил пятьдесят, но мне показалось, их было гораздо больше.

Первым делом заглянула в котелки. Нашла суп и разожгла костер. Подогретым бульоном из супа накормила обессиленных мужчин, проверила их повязки. Сама присела рядом, заботливо укутала их в плащи и наконец-то могла спокойно взять ложку в руки. Было так тихо, что даже вздохнула об отсутствии лазутчика.

День закончился, подкинула хвороста, бревен потолще в костер и улеглась между своими мужчинами, пододвинув их поближе к костру. Мне требовался сон.

Утро началось с ощущения боли во всем теле. Не хотелось вставать и вообще казалось проще умереть, чем подняться и подкинуть дров в костер. Ровное дыхание моих раненых успокаивало. А ведь у меня еще связанные пленные в пещере остались и раненные на поле боя. Голова пошла кругом от забот, решила решать проблемы по очереди.

Встав, решила первую проблему, подкинув дров в костер, решила вторую. Дальше руки делали все автоматически. Проверила повязки, подогрела вчерашний суп, накормила раненных. Они оба пришли в себя и даже могли односложно отвечать.

Рассказала в подробностях об эмиссаре, объяснила какое возмездие постигло хардов. Винзор после этого сообщения долго сидел в задумчивости. Я так поняла, что он не одобрил моего поступка, но вслух осуждать не стал.

— Как я понимаю, нам надо быстро найти ориентир и возвращаться домой. Прислать сюда подмогу за раненными, — пыталась примирительно говорить с Винзором, он кивнул.

С кряхтением поднялась на ноги и с трудом передвигая натруженные ноги, пошла искать ориентир. Это тебе не меч, тут даже лазутчик не поможет.

— Жени, ты куда? — донеслось вслед от Винзора.

— Ориентир искать, — пожала плечами.

Я-то прекрасно понимала, что им обоим нужна срочная лекарская помощь, мои травки не помогут, если начнется заражение или еще какие осложнения вылезут.

— Ориентир здесь, — хард Винзор ткнул рукой в источник.

— Здесь? — уточнила, подойдя к пирамиде из камней.

— Здесь, — кивнул хард Винзор и медленно поднялся, только не встал на ноги, а завис над землей. Значит, выпустил свой пучок силы и держится с его помощью. Теодор сделал тоже самое.

Мы втроем встали вокруг камней. Хард Винзор протянул руку к камням, мы сделали тоже самое, камни вспыхнули зеленым цветом и нас затянуло в пирамиду источника.

Оказались мы во дворе замка. Вокруг была зима, снега было по колено, никто не чистил двор. Мороз сразу же пробрал нас до костей. Оглянулись, вокруг тишина, нет следов, кроме птичьих. Мужчины держались лишь на своей силе.

— Вы к себе, а я к Тарите, — сообщила им и пошла через двор к знакомой избушке.

Тарита встретила меня со слезами на глазах, коротко сообщила ей о раненных Теодоре и харде Винзоре. Объяснила, что мне требуется и побежала в общую комнату, в надежде, что там остались хаты, ведь не все участвовали в играх.

За пустыми столами сидели несколько Безликих. Мне тут же вспомнился мой первый визит в этот зал, когда сюда привел хард Винзор. Здесь пройти не возможно было из-за большого количества людей. Многие по воздуху передвигались. Места свободного за столом найти было проблематично.

— Хаты! — окрикнула сидящих.

— Хита?! — подскочили тут же они, — ты жива! А остальные?

Меня обступили, щупали, проверяли на живость и даже один раз ущипнули, заставив вскрикнуть и стукнуть обидчика в грудь кулаком.

— Хита, — довольно сказал Безликий, потирая грудь, — мне Лоренс рассказывал, что она все время дерется, если ее хоть чуть обидишь.

— Ребята, — выдохнула, — игры закончились. Там, в реальности, много раненных и убитых. Мало кто выжил. Нужна помощь, пойдем к харду Винзору.

— А Лоренс? Он где? Я к нему, он меня обучал, не интересно услышать рассказ от него — сказал тот парень, что ущипнул меня.

— Лоренс сделал скачок мимо орла, и у него получилось, — повернулась к нему.

— Как? — поразился тот и замер.

— Он был сильно ранен, до утра не дожил бы. Хард Винзор помог сделать скачок. — Постаралась, как можно мягче, рассказать парню видно было, что он привязан к Лоренсу.

Итак, все пошли к харду Винзору, я же побежала к Теодору. Прекрасно понимая, что хаты будут сейчас получать указания, что нужно делать, а я как раз могу помочь другу.

Тарита уже была там, мы вместе приготовили воды и обтерли парня от грязи и крови. Мне не в первой ухаживать за больными, а потом все делалось быстро. Обработала спиртом раны, сменила повязки, дала указания какие настойки в каком количестве давать и убежала к харду Винзору, там моя помощь не меньше нужна.

Харда расспрашивали уже о подробностях, он честно пытался отвечать, но видно было, что силы на последнем исходе.

— Указания получили? Что делать знаете? Тогда идите! Раненного нужно обработать и перевязать, — стала выгонять их из комнаты.

— А ты сама, хита? — повернулся ущипнувший меня хат.

— Что я? — недоуменно повернулась к нему.

— Вы тоже ранены, у вас вся одежда в порезах и кровь присохла к ней, — подошел ко мне хат и показал рукой на мою одежду.

— Вайтах с ней! Сейчас харда перевяжу и собой займусь. Идите уже, — отмахнулась от них.

— Живьен, пусть Тарита тебе поможет, — тут встрял уставшим голосом Винзор.

— Тарита занимается Теодором, а я вами займусь, — отрезала тут же.

Раздела харда и отправила в душ отмываться. Аккуратно протерла все его тело, обработала раны, щедро заливая их спиртом, очень не хотелось осложнений в виде заражений. Сделала перевязки.

— Мне бы твою голову посмотреть. Можно уже снять защиту? — спросила его.

— Можно, — согласился Винзор.

Развязала защиту и снова передо мной предстал Этьенн. Теперь, в ярком свете свечей, могла рассмотреть харда Винзора, который напугал меня при первой встречи, заботился все время моего обучения и в итоге спасший мне жизнь.

Он был красив, и даже очень. Огромные голубые глаза с длинными темными ресницами, над ними гордый разлет бровей. Коротко стриженные каштановые волосы. Мужественное лицо и такие чувственные губы.

— Нравлюсь? — заметив мое разглядывание, спросил Этьенн.

— Очень, — ответила правду, не задумываясь. — Рана, говорю, у вас интересная, мне как лекарю очень нравится. Тут поработать нужно будет, — смутилась и стала искать, как отмазаться от своих слов.

Лицо Винзора опечалилось, глаза потухли, а я стала заниматься раной на голове, отмывая и обрабатывая. Хорошо, что я сразу эманации восстановила, сейчас процесс заживления шел быстро.

Помогла дойти харду до его кровати и задумалась. Мне тоже душ надо принять, но потом топать до своей комнаты далеко, а здесь оставаться неудобно было. Оглянулась на Винзора, он спал. Решилась, останусь здесь, кровать большая, может, не встретимся на ней.

Разделась и осмотрела свои раны. Хат был прав, одежда прилипла и когда отдирала ее, раны снова стали кровоточить. Залила себя спиртом, морщась при каждом разе. Как только мужчины терпели мои лекарские издевательства над ними? Наложила повязки и отправилась спать, потушив свечи и оставив лишь одну.

Кровать гостеприимно раскрыла свои объятия, сон пришел сразу. Еще один трудный день был закончен.

Утром я проснулась в мужских объятиях. Не такая уж широкой оказалась кровать. На мои попытки встать, меня лишь крепче сжали, не позволяя сделать движения.

— Этьенн, — тихо позвала его, потому что спал он без маски, и мне прекрасно было видно его лицо.

На таких только любоваться, а не в играх участвовать, и травмы по голове получать. А если ему по лицу попали? И испортили бы такую красоту? Его губы нежно меня поцеловали туда, куда достали. Ой-ой. А вот этого не надо.

— Этьенн, — позвала еще раз.

Придется будить, а то так не получается тихо уйти. Он заворочился и снова поцеловал.

— Этьенн! — шепотом возмутилась.

Раненый называется!

— Не пущу, — раздался довольный голос этого раненного.

— Мне встать надо, — возмущаюсь на него, пытаюсь отбрыкаться, раз все равно проснулся.

— Еще рано, — сонно сообщили мне.

— Да мне в туалет надо, — не выдержала я.

— Возвращайся, — с не охотой выпустили меня из объятий.

— Я подумаю, — сообщила после того как меня отпустили и я встала с кровати.

— Поймаю! — пригрозили мне.

— Тебе вставать нельзя! — показала ему язык, — я твой лекарь и запрещаю тебе подниматься.

— Поймаю и зацелую! — снова пригрозили мне.

Я же отправилась в нужном направлении. Утром в зеркало и так лучше не смотреть, а уж после нескольких ночевок не пойми где, да хронического недосыпа, вообще ужас. На меня смотрело бледное, с синюшными кругами вокруг глаз взлохмаченное нечто. Даже женский пол угадывался только по остаткам косы. Хорошо мама меня не видит.

Выйдя из душа, замерла на месте. Меня ждал Эрман.

— Жени, — встал он мне на встречу. Мое синеглазое чудо.

— Эрман, — подбежала к нему и обняла. Как же я по нему соскучилась.

— Ты уже знаешь, что мы с Этьенном одно светящееся существо? — после поцелуя спросил Эрман.

— Знаю, — сказала ему, не в силах отвести от него глаз.

— Этьенн сказал тебе, что первым полюбил тебя, потому что первым увидел? — встревожено смотрел мне в глаза Эрман.

— Да, сказал, — прижала к нему лицо, боясь сказать правду, что Этьенн мне очень нравится.

— Он не сказал, что я тоже полюбил тебя с первой встречи, когда был на твоей свадьбе. Увидел, как ты идешь под руку с Теодором, опустив глаза. Мне так хотелось заглянуть в них. Когда же ты подняла глаза на меня единственная мысль, что мелькнула, была: "Это моя женщина. Моя судьба". — Эрман прижимал меня к себе, боясь снова расстаться.

— Я ничего не понимаю. Этьенн говорил, что у вас чувства общие, — попыталась подумать.

— Да, общие. И когда увидел тебя, то заранее почувствовал к тебе любовь Этьенна, но и сам тебя полюбил. Поэтому наше чувство к тебе такое сильное. Оно общее, но помноженное на двоих, — он снова заглянул мне в глаза, пытаясь понять, что я испытываю после этих слов.