Ролевик-Алкоголик. За честную сталь!

— Будут ли гнать?

— Вот могут. Если маги лично.

— А могут?

— Наёмники гнать не будут. Лошадки не казённые.

— Мгв. От нескольких часов до суток.

— А? Да, где-то так.

— Надо уходить с тракта.

— Через пару лиг будет дорога на порт.

— В смысле?

— Ну, не всё через город повезёшь.

— То есть дорога в сущности обратно в город?

— Ну она там так вихляет... Можно свернуть, там всегда растоптано, следов не сыщешь.

— А дальше?

— Там в одном месте дорога вдоль Касского рукава идёт.

— А? Это рукав Палиры. Он мелкий, для судоходства неудобный...

— Ага-ага. Я так понимаю не для всякого он судоходства удобный.

— Ну... — пожал плечами Симерий, — каждый зарабатывает как может.

— Это уже детали. А смысл туда переться? Нанять лодку? Контра... эээ почтенные рыбаки ведь могут и не того...

— Нет. Лодок там больших нет. С лошадьми точно не влезем. Иэх.. До Порт-Карада не дотянут, зима на носу, шторма. А тут нам в другую сторону. Нет. Но если перебраться на другой берег, там баронства мелкие начинаются.

— Это ж клоповник?

— В смысле? А... Ну да, но с нами ни кто связываться не станет. Во всяком случае всерьёз. А погоня тупо заплутает.

— Опять болота!

— За то живы.

Мимо пронёсся хорс.

— Интересно, где у него батарейки?

— Чего?

— Так. Удивляюсь, что ни как не выдохнется.

— А! К обеду барон его загоняет!

— А не он барона?

— Шутишь, — Симерий подозрительно покосился в мою сторону, — такие как наш барон коней одной левой...

— Ну и славненько. Лишь бы обед поскорее.

— Ага. Жрать уже хочется.

Мимо пронёсся Хорс. С поводьев падали тяжёлые хлопья пены.

* * *

Жрать было хорошо. Мы поспели к перекрёстку, свернули и выбрав местечко, где обочина, затянутая плотным ещё пока травяным покровом, подходила вплотную, свернули в сторону. Места не то чтобы холмистые, но с учётом каких-ни-каких кустиков, было где аккуратно припрятаться, чтоб с дороги не засекли. Сразу. Светлость шагом выгуливал своего, тяжко дышащего, першерона. Симерий тоже спешился, чтобы с дороги было сложнее заметить. Я остался верхом. Россинант по возмущался было такой несправедливости, но молча. Неужели перевоспитание работает? Дорога и впрямь вихлялась, а нас Симерий вёл практически "по птичьему полёту". Высказанное мною предложение пожрать, особого понимания не встретило. Оно и понятно. Барахло в мешках абы как покидано. Хотя вроде всё взяли, но чтобы что-то конкретное извлечь, надо это самое "всё" перетрясти. Пару раз пересекли дорогу. Говорю ж — вихляется. Я задубел и таки слез со своего вездехода. Скотина так обрадовалась, что попыталась устроить забастовку. Пришлось провести сеанс воспитания — привязал поводья покрепче к какому-то дереву, тихо обошёл вокруг и остановившись за пределами досягаемости копыт, произнёс: "Пшшш-пфф!" Бедняга. Я думал он это дерево с корнями вывернет. Когда выпутал жывотное из кустарника, осёл прижался ко мне как собачонка. Знаете мелкие такие противные, дрожат всё время.

— Пошли родной, — ласково потрепал я его по ушам, — у нас ещё много делов.

Коллеги по полю не поняли. Ну да. Они ж привод в одну антиослиную силу не видели. А я объяснять не стал. Чесно-говоря к вечеру вымотался как собака. Может через недельку путешествия и войду в ритм, но пока... Симерий ещё стал уводить нас подальше в сторону от дороги, место искать. Я предложил поднажать и уйти вообще перпендикулярно — места вроде и так безлюдные, а темнеет уже рано. Поднажали. Полянка перекрытая сверху кривоватыми акациями выглядела столь же жизнерадостно, как кладбище в лунную ночь. Мне было уже насрать. Друзьям — тоже.

Симерий сумел развести практически бездымный костерок. Это под моросящей-то осенней мерзкостью! Я водрузил поверх котелок в надежде не супчику, так хоть водички. Вот тоже. Котелок. Чепуха, штамповка. Ага-ага. Не по здешним меркам. Он блин кованный! Охренеть. И по цене... Мдя. Философское смотрение на огонь вновь расшевелило жабу. Я чуть не упустил момент, когда водичка закипела. Блин! Пока сидишь неподвижно — ничего, только пошевелился — со всех сторон, сквозь невидимые щели одежды, как ледяные струйки брызнули. Как в таких условиях ночевать-то?

— А! — и полез в мешки.

— Точно! — подскочил аристократичный, но вдюбель замерзший Лёня.

Несогласованными но однонаправленными усилиями, мы вытащили кожаную палатку. Хреновую если честно — без дна и тяжеленную. За то пропитанную вонючим жиром. Закинули верёвку, поставили этот шатёр дурацкий, затащили барахло и я запалил неплохой, но неадекватно дорогой светильник, типа керосинки только на масле. Разбирать барахло было лень, но другого способа согреться не оставалось. Хорошо, что заботу о скотине на себя взяли подельники. С другой стороны сортируя барахло, я над каждой вещью шептал её цену и настроение у меня портилось пропорционально. Даже квадратично. А когда выяснилось, что супчик есть, но успел остыть — вообще провалилось куда-то в комплексные значения. Примиряться с действительностью пришлось не мне одному. Светлость, похоже переживал любовные переживания, типа отходняк. Симерий — начинающуюся простуду. Выдули мы баклажку креплёного вина и замотавшись в сырые одеяла, попытались уснуть. Оказалось мало выпили. Пришлось усесться спиной-к-спине. Так понемногу отпустило, но я до самого рассвета спал какими-то урывками.

* * *

С трудом задремав под утро, почти сразу был разбужен лязгом оружейной стали. Судя по тому, что рефлексы на пытались закинуть меня на ближайшее дерево и там окопаться — это светлость развлекаться изволит. Выбрался из под полога на карачках. Зря между прочим, теперь отмываться — забыл, что дна у палатки нет. Лёня пытался отрабатывать стандартные связки, Симерий старательно помогал ему советом:

— Не пытайся преодолеть проблему! Используй её как преимущество.

Вжик-звяк. Некоторое дао в его словах было.

— Да, теперь тебе трудно делать правой рукой резкие удары. За то, во-первых, благодаря большей массе, рубящие удары получаются сильнее. Во-вторых, мастер не зря делал руку из оружейной стали, ты можешь подставлять её под удар — плохая сталь сама сломается. В-третьих, у тебя теперь, как у крубуза локоть в обратную сторону гнётся, такого ни один противник не ожидает.

Я выгреб на солнышко, хотя солнышка и нет пока, протянул грязную ладонь к костерку. Не помыться, так хоть просохнуть — само отвалится.

— С добречким.

— С утром... И заметь, — с гордостью присоединился я к даче полезных советов, — поверхность протеза на половину гребенчатая, если подставить его под удар чуть косо и сразу повернуть, то гребни закусят клинок противника.

Уставший светлость посмотрел на нас со злобной доброжелательностью. Уже отточенным движением швырнул меч в ножны и рявкнул, — собираемся!

Ну я так и знал. Самое мерзкое — это упаковка распакованного. Никогда не получается однажды распакованное уместить в прежний объём. Намокшая палатка разбухла, не взирая на все пропитки (блин вот надо было не пожадничать и купить намагиченную иэх...). В мешок тупо не лезла, да ещё и чистить пришлось. Чуть не разбил толстое стекло лампы. Не то чтобы всё из рук валилось, но... А главное — это два халявщика отправились баклуши бить под видом "ухода за лошадьми". Лишь бы побездельничать. Палатку я в конце-концов не стал ни куда запихивать, а обвязав шнуром водрузил на круп недовольного Россинанта. "Ничо-ничо!" — ободрил я скотинку, поправляя сырой и вонючий груз. За то твои копытные друзья поволокут больше по весу. Неразмокающие вещи, я и правда смог уложить покомпактнее, так что перемётные сумы для лошадок малость потяжелели.

Собирались мы долго. Не до обеда конечно, туман как и вчера стоял стеной. Выбрели на маршрут, уж не знаю как Симерий ориентировался и к тому самому полудню, упарившись под мокрой одёжей добрались до искомой песчаной косы. Коса оказалась ракушечниковой. Это меня удивило и порадовало. Видимо здесь суша когда-то наступала на море, постепенно наращивая берега речными выносами, вот и получилась эдакая экзотика — морской пляж на речном берегу. Порадовало, потому, как следы на таком "песке" хоть и остаются, но определить кто и куда ходил практически невозможно. На этом моя радость окончилась.

— Я туда не полезу!

Типичная речка-поганючка, которые во всех цивилизованных мирах давно и прочно позакупорили в канализации для выполнения полезной деятельности, тут торчала напоказ, да ещё нагло поросла берега колючей и торчучей растительностью. Попритихшие было в холода комары, тут невозбранно роились в кущерях и зазывным гудением приглашали. На обед. Лёня тоже взирал на это безобразие с некоторым недоумением. Нет ну понятно, что жизни и приключения странствующих рыцарей полны трудностей и разнообразий, но всё таки. Приведший нас в эту дупу сусанин, тоже мялся в затруднении.

— Ты здесь раньше-то был хоть раз?

— Да... ээ...

— Ну?

— Был. И не раз...

— Да ну?

— Ну... Просто не с этой стороны, — тяжко вздохнул жулик недоделанный, — с лодки это смотрится чуть иначе.

— Ага. И наверно летом.

Симерий снова вздохнул. Мои мысли естественным образом склонились к инженерным работам по постройке капитальной переправы, светлость похоже начал взглядом разыскивать, каких-нить простолюдинов на припахать, а Симерий... Симерий видимо решил, что поставив нас перед проблемой свою часть работы он сделал, и оставил нам сущую чепуху — оную проблему решить. В дополнение ко всем неприятностям, я сообразил, что рубить на берегу ничего нельзя — по такому следу даже слепоглухонемой паралитик нас найдёт. Проблему, как ни странно решил Хорс. Он там себе чего-то фыркал недовольно, попытался укусить какое-то насекомое, чуть лягнул унылого и безразличного мерина, а потом попёрся прямо в воду. Лёня и мявкнуть не успел. Аха... Дрессировщик наш. Мы с Симерием и Россинантом, смотрели на этот садомазохистский цирковой номер с замиранием. Светлость матерился, так, что его наверно было слышно до горизонта. А Хорс погрузившись по брюхо топал как по ниточке, игнорируя законные требование седока прекратить это безобразие. На середине пути Лёня успокоился и только шипел сквозь зубы, обещая разобраться со строптивой скотиной по сухому. Однако выбравшись на противоположный берег, Хорс не дал ему такой возможности и немедленно куда-то понёсся. Нам, оставалось только подобрать отвисшие челюсти и пожелать светлости не вывалиться из седла где-нибудь по дороге. Симерий посмотрел на меня. Я на него. Потом он вздохнул и тронул своего одра к типа переправе.

— Стой! Погодь...

Я уже успел представить себя во время исполнения этого аттракциона. Особенно учитывая рост меня и осла. Кроме того, ну ни как не справится Россинант с задачей будучи загружен нетяжёлым но весьма габаритистым грузом. Хорошо, хоть речка всё же не широкая, а верёвок я захватил — всем повеситься хватит.

— Держи! — вручил я Симерию конец, который он прихватил к седлу, — ну... Удачи!

— Иди нафик, — буркнул он и полез в воду. По-моему всю дорогу Симерий не дышал.

А выбравшись и перевязав верёвку на какой-то пенёк, погнал мерина греться. Бегом. Настала моя очередь тяжко вздыхать. Придерживаясь одной рукой за колючую верёвку. Осёл сделал в воду один шаг и упёрся. Уговоры по хорошему вообще игнорировал, а на физическое воздействие реагировал протяжным пароходным рёвом. Мне это осточертело. Я слез. Слегка зарядил скотине в лоб и пожелав уму побыстрее встретиться с волками, полез в воду самостоятельно. Чесно-говоря на одной злости. Вообще бардак страшенный. И анархия. Такую переправу нужно налаживать, проверять и страховать каждого переправляющего с обоих сторон. Задумавшись, а как тогда будет перебираться последний, я ухнул в какую-то яму, нахлебался грязной воды и вообще чуть не утонул, но из последних сил, цепляясь коченеющими пальцами выбрался на берег. Пошатываясь обернулся и продемонстрировав Россинанту классический жест "они не пройдут вот по сюда", ухватился за верёвку. Надеюсь палатке не повредит купание, а мне надо согреться. Ноги уже просто подкашивались, причём именно от холода.

Когда свёрток пополз по песку , а затем по воде в мою сторону, осёл забеспокоился. Немного побегал туда-сюда, поорал что-то про несправедливость человеческую. А когда я уже выволок истекающий жидкой грязью комок на траву, не прекращая орать полез следом. У меня не было уверенности, что с ослом лучше чем без него, но на процесс я стал смотреть с некоторым интересом. Примерно треть пути дела у серого упрямца шли неплохо, но тут похоже он перестал доставать копытами до дна, задрыгался, забулькал, а затем отколол номер, который я раньше даже в мультиках не видел. Осёл перевернулся на спину, почти полностью погрузился в воду, и выставив на поверхности четыре копыта и морду, печально поплыл по течению...

* * *

Да выбрался он. Что этой скотине безрогой сделается. Примчался как в попу укушенный, орал, кидался грязью, натоптал на полянке, украл и сожрал мешок с трёхдневной пайкой овса. А потом улёгся на единственный сухой пятачок в пределах видимости и уснул. Я подумал и накрыл его мокрыми шмотками. Не подумайте плохого — так высохнет быстрее. Солнышко вышло, туман разошёлся, а здесь в низинке оно даже греть начало. Комары правда жрали, но мне уже было пофик. Разулся-разделся и учинил цыганский табор на одну персону. В смысле повсюду барахло валяется. Пришлёпал Симерий, зуб-на-зуб не попадает. Замотал его в попону с ослиного плеча, дал баклажку, по доброму попросил не налегать. Приковыляли наши блааародные доны. Оба в пене. У Светлости рожа исцарапана, причём в клеточку. По всему Хорс его сначала вдоль по ветками прокатил, а потом поперёк. Но из под царапин и клочьев пены торчит довольная красная рожа. А вот Хорс как-то пообтёк. Светлость слез его скребком чухать, а тот аж ластится. Надо же! Укатал сивку крутой бугор.

А потому, когда Симерий проверил, чтоб наш балаган было незаметно с берега, и уселся готовить пожрать вне срока. На меня накатило. Теперь я орал, кидался грязью, в истерике танцевал вокруг костра и звал маму. Потом, отрубил кусок дерева расколотого молнией, уселся под кустик, вытащил из загашника нож, два гвоздя, и принялся ладить токарный станок. Когда со мной пытались заговорит, то молча сожрал похлёбку (вкуса не чувствовал) и заявил, что с места не сойду, пока колёса не сделаю. Игры слов не поняли, хотя жулик, что-то насчёт неправильной травы бурчал. Но держался подальше. Светлость посмотрел, как я лук взад-вперёд дёргаю, как рядом горка заготовок для спиц растёт и обиходив личного аристократа снова начал железкой махать. Между прочим правильно он поступил — по крайней мере согрелся. А на меня и правда накатило. Вообще однообразный трудовой процесс — он сходен с медитацией. Во всяком случае доделав тридцатьвторую спицу я почувствовал себя почти человеком, а перейдя к ручному выстругиванию сегментов обода, почти тангаром. Ужинать не стал, только отобрал у Симерия баклагу со стимулятором. Он её неосторожно мимо проносил. При попытке отобрать рычал и размахивал резаком. Засыпал всё вокруг влажной стружкой и походу так и уснул игнорируя мелкий вечерний дождик и стада кровососов, которые уже не грызли, а просто затаптывали массой...