— Хорошо, я немного обеспокоен тем, что архиепископ может обидеться, когда его не попросили... сказать несколько слов.
— Милорд, сомневаюсь, что Мейкел Стейнейр ограничился несколькими словами по официальному поводу с тех пор, как он был впервые рукоположен, — со смешком ответил Этроуз. — Имейте в виду, обычно это хорошие слова, но они имеют тенденцию течь дальше. И так далее. И, когда я задумываюсь об этом, еще дальше.
— Для тех, кто издевается над старшими, предусмотрена особая епитимья, — безмятежно сказал Мейкел Стейнейр с другой стороны сейджина. Стар-Райзинг был немного удивлен, что седовласый архиепископ смог услышать его из-за резкого, колышущегося на ветру хлопанья флагов, натянутых вокруг платформы, но карие глаза старика блеснули, когда он посмотрел на него.
— Простите меня, сын мой, — сказал он, — но столько десятилетий прослушивания исповедей сделали мой слух исключительно острым. И нет, я нисколько не обиделся. — Выражение его лица стало серьезным. — На самом деле, думаю, что с вашей стороны и епископа Йопэнга было мудро не подбрасывать еще одно полено в огонь. Мы все знаем, как отреагировал бы на это император Чжью-Чжво в лучшие времена. Я бы действительно предпочел не усугублять ситуацию, добавляя к ней дополнительный религиозный компонент. Особенно, когда епископ Йопэнг так очевидно является добрым и сострадательным слугой Божьим, — он покачал головой. — Я не мог бы сказать это лучше, и это его паства, а не моя. Пусть они услышат голос своего пастыря, а не меня, особенно в такой день, как этот.
Стар-Райзинг кивнул в трезвом согласии... и благодарности. До этой пятидневки он никогда не встречался со Стейнейром, и было огромным облегчением обнаружить, что Мерлин Этроуз был точен в описании духовной целостности и — да — смирения архиепископа. Для него было невозможно представить себе харчонгского архиепископа Церкви Ожидания Господнего, который позволил бы кому-либо "превзойти" его на публичном выступлении.
И Бог свидетель, Стейнейр был прав. Стар-Райзингу повезло в том смысле, что у него было очень мало родственников в Южном Харчонге, а тех, кто у него был, там больше не было. Или, во всяком случае, не большинства из них. Один из его кузенов был слишком упрям — и слишком зол на него — чтобы прислушаться к его совету и убрать себя и свою ближайшую семью из досягаемости Чжью-Чжво. Без сомнения, кузен Энбо был занят тем, что обвинял Стар-Райзинга в том, что случилось с ним с тех пор, но барону было немного трудно проявить к нему сочувствие.
К сожалению, он был не единственным человеком, чьи родственники были взяты под стражу Копьями императора. До сих пор лишь горстка дворян отказалась от своего участия в Соединенных провинциях, но другие, без сомнения, поддались бы искушению, если бы император и его приспешники начали выдвигать конкретные угрозы в адрес членов семьи. В конце концов, это не имело бы значения — если бы у него было время полностью вовлечь в это дело городских бюргеров, свободных крестьян, членов гильдий и крепостных, прежде чем это произойдет.
И вполне возможно, что визит Стейнейра подтолкнет этот процесс вперед. В его присутствии Стар-Райзингу не потребовалось и пяти минут, чтобы почувствовать ауру сострадания, которую архиепископ носил с собой, куда бы он ни шел. Более красноречивого представителя Церкви Чариса невозможно было себе представить, и ни один из харчонгцев в Соединенных провинциях, вероятно, не упустил бы из виду тот факт, что он был архиепископом Церкви Чариса, эквивалентом ее великого викария. Ни один великий викарий — и чертовски мало архиепископов — никогда не посещал Западный Харчонг. Конечно, не за пределами Шэнг-ми или других больших городов. Мейкел Стейнейр намеревался совершить турне по всему Буассо и Чеширу. Он не мог посетить каждый город и деревню, но его маршрут был спланирован таким образом, чтобы по крайней мере две трети, а скорее всего, и три четверти жителей Соединенных провинций смогли добраться хотя бы до одной из его остановок, услышать хотя бы одну из его проповедей. Некоторые из них могли потратить несколько дней на дорогу, чтобы добраться туда, но Стар-Райзинг не сомневался, что тысячи — сотни тысяч — из них сделают именно это.
И даже несколько минут одной из проповедей Мейкела Стейнейра выбили бы любой затаенный страх перед поклонением Шан-вей из любого, кроме самого фанатичного. Во многих отношениях барон жалел, что они не смогли начать этот процесс прямо здесь, сегодня, но это был тот день из всех дней, о котором будет подробно доложено Чжью-Чжво. Лучше всего сделать так, чтобы это не приводило в ярость, насколько это возможно.
Не то чтобы это принесло много пользы.
Он кисло фыркнул при этой мысли, затем повернул голову, когда второй по значимости чарисиец, присутствующий в этот день, спустился с платформы к огромному продолговатому пространству, отмеченному деревянными кольями и веревками.
Герцог Делтак был, по любым меркам, самым богатым человеком в мире, не считая Кэйлеба и Шарлиэн Армак, и их богатство превышало его состояние исключительно из-за их личной собственности на Силверлоуд-Айленд. Делтак построил свое состояние с нуля, и он становился богаче — намного богаче — с каждым днем. Однако он не очень походил на харчонгский идеал великого дворянина, что, вероятно, было и к лучшему. Он был немного полноват, волосы его только начинали седеть, и он носил одежду, подобную одежде любого преуспевающего бизнесмена, а не пышные наряды, которые харчонгцы привыкли видеть на своих великих дворянах на публичных мероприятиях. И уму непостижимо при мысли о каком-нибудь харчонгском герцоге, несущем лопату через плечо.
Конечно, это была не просто лопата, и Стар-Райзинг прищурился, когда яркий солнечный свет отразился от ее посеребренного лезвия.
— Признаюсь, я никогда бы не подумал о чем-то подобном, — сказал он Этроузу и Стейнейру. — Тем не менее, я вижу символизм, и мне это нравится. Интересно, почему никто другой никогда этого не делал?
— На самом деле, процесс начался с императрицы Шарлиэн, — ответил Этроуз. — Она и император поняли, что им нужно нечто большее, чем просто закулисное финансирование и политические решения, чтобы убедить своих подданных в том, что корона действительно поддерживает усовершенствованные технологии производства Чариса. В то время это было тем, что вы могли бы назвать... рискованной ситуацией. Клинтан уже предавал всех анафеме, но нам нужны были эти мануфактуры, если мы хотели выжить. Поэтому ее величество решила безошибочно прояснить позицию короны, перевернув первые несколько лопат земли для стольких новых мануфактур, до которых она смогла добраться. — Он улыбнулся. — Трудно не заметить символизм — как вы говорите — того, что коронованный глава государства роет первую яму.
— Или символизм в том, что в данном случае коронованный глава государства не копает первую яму, — вставил Стейнейр. — Это еще один способ подчеркнуть тот факт, что это не чарисийская мануфактура, сколько бы частных чарисийских подданных ни вложили в нее.
— Признаю, что это было бы хорошим сообщением для общения, — сказал Стар-Райзинг. — Сомневаюсь, что кто-нибудь в Ю-кво обратит много внимания на эту часть.
— Никогда не помешает попробовать, сын мой, — безмятежно сказал Стейнейр, и Стар-Райзинг усмехнулся.
— Вы действительно человек веры, не так ли, ваше преосвященство?
— Это требование для работы, сын мой. По крайней мере, в Чарисе.
— Ой! — Стар-Райзинг покачал головой с более громким смешком. — Полагаю, я это предвидел.
— О, его преосвященство никогда не стесняется подставить нам локоть, когда нам это нужно, — криво усмехнулся Этроуз.
— Это тоже требование для работы, — мягко заметил Стейнейр.
— Если вы простите меня за то, что я указываю на это, ваше преосвященство, я бы подумал, что остаться в живых — это также важная часть выполнения вашей "работы", — сказал Стар-Райзинг гораздо более серьезным тоном. — И в этом отношении я чувствовал бы себя более комфортно, если бы...
— Боюсь, о том, чтобы держаться за Мерлина, не может быть и речи, — вежливо прервал его Стейнейр. — Но меня вполне устраивают меры, которые были приняты для моей безопасности в его отсутствие.
— Ваше преосвященство, я надеюсь, что это не прозвучит слишком корыстно с моей стороны, но я действительно рад, что наши отношения с Чарисом, похоже, складываются так хорошо, как сейчас. Подозреваю, что, вероятно, будут... печальные последствия, если мы позволим чему-то неприятному случиться с вами на харчонгской земле.
— Именно поэтому с ним ничего не случится, милорд. — Этроуз ободряюще улыбнулся. — Не думаю, что это был тот медовый месяц, который она предпочла бы, но сейджин Нимуэ прекрасно справится, прикрывая спину архиепископа.
— Прошу прощения? — Стар-Райзинг почувствовал, как обе его брови приподнялись.
— Ну, правда в том, что решение их величеств попросить генерала Гарвея взять на себя руководство нашими подразделениями безопасности здесь, в Соединенных провинциях, имело к этому некоторое отношение, — согласился Этроуз с другой, более явной улыбкой. — Нимуэ действительно не нравилась мысль о том, что ее нового мужа отправят так далеко от нее, поэтому князь Дейвин настоял, чтобы она поехала с ним. И поскольку она просто случайно оказалась поблизости...
Он пожал плечами, и Стар-Райзинг медленно кивнул, хотя он сильно подозревал, что обстоятельства, которые сделали сейджина Нимуэ доступной, были менее случайными, чем предпочел изложить Этроуз. Но, может быть, — подумал он, — это была еще одна часть "незаметного" подхода к визиту Стейнейра? Сейджин Нимуэ была менее известна за пределами самой Чарисийской империи, чем печально известный, ужасный — и наводящий страх — сейджин Мерлин. Если уж на то пошло, Мерлин был настолько неразрывно связан с Кэйлебом и Шарлиэн в общественном сознании, что никто не мог рассматривать его присутствие иначе, как пример участия империи Чарис. Нимуэ Гарвей была известным сейджином, но она была гораздо менее печально известна, чем Мерлин, и в сознании людей гораздо больше ассоциировалась с князем Дейвином и княжной Айрис. Маловероятно, что враги Соединенных провинций истолкуют визит Стейнейра как что-то иное, кроме доказательства "вмешательства" Чарисийской империи в Харчонг, но, по крайней мере, возможно, что некоторые, кто все еще сомневался в поддержке Стар-Райзинга и его коллег, могли бы. Особенно, если Этроуз демонстративно развернется и отправится домой после церемонии закладки первого современного литейного и мануфактурного комплекса Соединенных провинций.
Шансы, может быть, и невелики, но, как сказал Стейнейр, попробовать никогда не помешает.
— Считайте, что любые опасения с моей стороны сняты, — сказал он теперь, глядя мимо других высокопоставленных лиц на рыжеволосую молодую женщину в форме чарисийской имперской стражи, стоящую рядом с сэром Корином Гарвеем. — Из всего, что я когда-либо слышал, сейджин Нимуэ должна быть более чем способна сохранить вам жизнь, ваше преосвященство.
— Действительно. — Стейнейр улыбнулся и протянул руку, чтобы на мгновение положить одну руку на защищенное кольчугой плечо Этроуза. — Сейджин Нимуэ так же способна, как и сейджин Мерлин. На самом деле, я всегда говорил, что она единственный человек на Сэйфхолде, который полностью равен ему во всех отношениях.
— За исключением, конечно, — его улыбка стала откровенно лукавой, — того факта, что она намного красивее, чем он.
.II.
Буровая скважина N 1 Саутленда, Сейрастон, долина Ойл-Спрингс, баронство Саутленд, княжество Эмерэлд, империя Чарис
— Надеюсь, что ты прав насчет этого, Амброс, — сказал Эдуирд Хаусмин по связи из своей каюты на борту парохода, который быстро нес его домой из Соединенных провинций. — Имею в виду, что фонтан был бы более захватывающим, но я действительно предпочел бы не терять буровую установку или кого-либо из наших людей.
— Не говоря уже о плохом пиаре, — сухо добавил Мерлин Этроуз из Буассо. — Особенно, если мы действительно потеряем людей, а также оборудование. — Экстра, экстра! Архангел Гастингс наказывает нечестивых последователей Шан-вей! — Он покачал головой. — Согласен, что это, вероятно, было бы впечатляюще, но последнее, что нам нужно, — это еще один фонтан с видом на озеро на нашей самой первой скважине.
— Если бы я продолжал верить в покровителя моего ордена, — ответил отец Амброс Мэкфэйдин слегка суровым тоном, — я бы, вероятно, обиделся на твое легкомыслие, Мерлин. Как бы то ни было, я могу только согласиться. Но все, включая отбор проб Совы, говорит о том, что это должно быть... достаточно спокойно.
— "Спокойно", — повторил герцог Делтак. — Почему, о, почему, разве это не наполняет меня безграничной уверенностью?
— При всем уважении, ваша светлость — и ваше превосходительство — не могли бы вы, пожалуйста, перестать придираться к моему геологу? — произнес четвертый голос, и Мэкфэйдин повернулся, чтобы ободряюще улыбнуться молодому, более высокому мужчине, стоящему рядом с ним.
Доктор Жэнсин Уиллис, сотрудник королевского колледжа и участник внутреннего круга в течение последних трех лет, был черноволосым, с глубоко посаженными карими глазами. В данный момент эти глаза были прикованы к порталу из дерева и стали в четырехстах ярдах от их текущего положения. Они были гораздо более встревожены, чем у Мэкфэйдина, но это было простительно для президента Саутленд Дриллинг энд Рифайнмент.
— Я не "придираюсь" к нему, Жэнсин. — Мерлин почти слышал искорки в голосе Делтака. — Я просто говорю, что как один из инвесторов вашего проекта, я надеюсь, что Амброс правильно сказал, когда предложил бурить здесь.
— О, так теперь это мое предложение? Я вижу! — улыбка Мэкфэйдина стала шире. — Я бы поклялся, что в процессе отбора было что-то об опросах команд терраформирования, не так ли? Дай мне посмотреть, дай мне посмотреть...
— Официально, это твое предложение, — сказал Мерлин. — И по чертовски веским причинам!
— Знаю. Я знаю! — ответил Мэкфэйдин, выражение его лица, по крайней мере, немного посерьезнело.
Архангел Гастингс, как покровитель географии, был также покровителем геологии. И геология была еще одной из тех областей, в которых Священное Писание давало Сэйфхолду гораздо больше информации, чем можно было подумать, судя по уровню технологий планеты до Мерлина. Очевидно, Эрику Лэнгхорну и Адоре Бедар пришло в голову, что люди собираются копать ямы, некоторые из них довольно глубокие, даже на Сэйфхолде. Таким образом, они воспользовались возможностью, чтобы как еще больше укрепить продемонстрированный авторитет Писания, так и пресечь любые потенциальные конфликты в зародыше. Мэкфэйдин — ярый реформатор еще до джихада — был самым близким человеком к опытному геологу, которым мог похвастаться Сэйфхолд. Это сочетание привело его к тесному контакту с королевским колледжем задолго до того, как он узнал о существовании внутреннего круга, и с тех пор, как ему стали доступны Сова и библиотека в пещере Нимуэ, он тихо переписывал понимание геологии Сэйфхолда.
