Сгоревшие сказки

Аврор схватил цветок рефлекторно, почти не заметив, что это ему такое протягивают. Его гораздо больше беспокоил звон в ушах, сквозь который окружающий мир был практически не слышен.

— Вы уж извините бедолагу Фьялара, он не со зла, — прокричала хозяйка, сопровождая слова красноречивыми жестами. — Гномы все стукнутые немного. В лесу вообще все стукнутые.

Артур кивнул ей, мол, ничего страшного, понимаем, и опустился на ближайшую лавку, потянув за собой своего спутника.

Экскалибур задел рукоятью полку, и глиняная чашка с зелёными оленями всё-таки превратилась в груду осколков.

Служение новому королю становилась всё сложнее и сложнее.

* * *

Джек побежал. Что ему ещё оставалось делать? Он бежал до тех пор, пока ему не пришлось пригнуться, а потом и вовсе опустился на четвереньки и пополз. Свечение искорок в камнях ударяло по глазам, и мальчишка старался смотреть только вперёд, в постепенно сужающийся тоннель. Может быть, это и был его страх? Быть навеки замурованным, да так, чтобы его никогда не нашли?

И стоило ему об этом подумать, как стены остановились. Вскоре мальчик смог снова выпрямиться в полный рост, а дорога снова начала петлять.

Ну и дела.

Джек снова начал насвистывать песенку, на этот раз другую. Её принято было напевать гномкам, укладывающим детей спать в сплетённые из цветов люльки. Такую песенку пели и Джеку. Пела не одна мама, а несколько, иногда хором, иногда по очереди, и всякий раз ему хотелось от неё не заснуть, а пуститься в далёкий-далёкий путь. И, может быть, даже стать героем. Глупые были мечты.

Может. Джек боится не стать героем? Или стать им? Великан был прав: от героев жди беды, ведь они притягивают к себе неприятности. А кому нужны неприятности? Кто им обрадуется? Что будет делать Джек, если вдруг из-за него какой-нибудь огненный зверь подожжёт лес? Конечно, он победит чудовище, но сколько сгорит к тому моменту домов? А если кто-нибудь из волшебного народца сгинет в пламени? Джек не сможет себя простить ни за что.

Каменный путь вывел мальчика в большую пещеру. Там, по её высоченными сводами, тянулись к вкраплениям созвездий в каменном потолке деревья, и между деревьев горел костёр. Джек вдруг понял, что немного замёрз, и не прочь погреться у огня в компании. Ведь кто-то же должен был развести этот костёр?

Но чем ближе подходил Джек, тем больше понимал, что на поляне у костра никого нет. Никого, кроме громадного волка с горящей шерстью. Он лежал, свернувшись калачиком, в опасной близости от деревьев: слюна, капавшая с его клыков, испарялась прямо в полёте из-за исходившего от него жара, а его дыхание разносило вокруг пепел и искры.

Да и деревья... ох, что это были за деревья! Вытесанные из чёрного камня, с листьями, похожими на перья, красными и оранжевыми. Словно здесь, в пещере, царила осень.

Джек подумал, что было бы неразумно окликать чудовище так же, как и любого другого встреченного в лесу незнакомца. И потому вместо привычного "Привет!" выкрикнул более вежливое "Добрый день!"

Он не был уверен, что сейчас день, но, когда Джек забирался в глотку Хвостика, солнце стояло высоко. Не исключено, что сейчас всё-таки день.

Огненный волк шевельнул ухом, но больше никак на окрик не отреагировал. Наверное, не услышал. И Джек решил подойти поближе.

В нескольких метрах от волка было так жарко, что с мальчика градом полился пот. Ему вдруг стало жалко это горящее существо. Как он пьёт? Как заводит друзей? Вряд ли многие согласились бы терпеть такое соседство. Казалось, рядом с таким чудище даже слова будут плавиться, не долетая до ушей. Ах вот оно в чём дело!

Джек быстро подбежал к волку и выкрикнул приветствие во всю мощь своих маленьких лёгких. С уха посыпался пепел, и слетело несколько искр. А пацан тут же отбежал подальше — очень уж ему было жарко.

Волк поднял голову и повернул свою горящую голову к замершему мальчишке. Джек старательно улыбнулся, как учила его одна из гномок, та, что лучше всех играла на арфе и плела лучшие на свете цветочные косы.

Волк — вот это да! — улыбнулся в ответ. Это выглядело жутко, потому что клыки у чудища загорелись сильнее, чем его шерсть, а глаза у него на самом деле были парой горящих углей. Но Джек умел отличать дружелюбные улыбки от вымученных, и эта была искренней.

— Хочешь послушать историю? — выпалил Джек, усаживаясь поудобнее под одно из деревьев. — В одном далёком-далёком королевстве на краю земли, стоял ледяной дворец...

История, полная снега и вьюги, самопожертвования и босых ног, ступающих по льду, сделала своё дело — она победила огонь. К концу волк только дымился: шерсть его больше не горела, даже искры не пробегали. Только глаза остались угольями — но это, наверное, было в его природе.

Джек завершил свой рассказ и улыбнулся в ожидании реакции.

Огненное чудище, хотя непонятно, стоило ли его называть так теперь, благодарно кивнуло. Всё время, пока из Джека лились потоки слов, волк сидел смирно и смотрел на мальчика, не отрываясь. Он был хорошим слушателем.

— Вот и славно, — Джек поднялся с места, отряхнул штаны и помахал огненному волку на прощание. — А мне пора идти, если ты не против.

Волк мотнул головой и улёгся на своё прежнее место. У выхода из пещеры Джек решил оглянуться, чтобы помахать ещё раз, но огненного чудища уже не было среди деревьев. Наверное, ушёл искать своих друзей, чтобы рассказать им историю о ледяном дворце на краю света.

Джек любил, когда истории шли дальше: от одного к другому. Так они пришли к самому Джеку, так от него и уйдут. Так окажутся где-то по другую сторону мира. Или глубоко под землёй. Или высоко в небесах. Или по ту сторону зеркала. Истории путешествовали иногда быстрее, чем люди. Джек иногда очень жалел, что сам не история. Будь он ею, давно бы уже посмотрел на мир. Давно бы уже вышел из леса. Хотя лес, конечно, был замечательным местом. Ведь лучше дома места нет, это знает каждый рассказчик, хоть раз отправившийся вслед за своими историями.

Каменистая дорога, подсвеченная искорками, больше не становилась прямой. Джек решил, что это хороший знак. Она петляла, водила кругами, разветвлялась — и в конце концов привела в ещё одну пещеру.

В её центре, посреди огромных камней, покрытых светящейся резьбой, лежала куча снега. Чем ближе подходил Джек, тем больше понимал, что это вовсе не груда снега. Сугробы вряд ли умеют дышать.

В кругу из камней, на которых звёздным светом были нарисовано множество самых разных ключей, спал волк. Шерсть его была покрыта инеем, а над носом у его парили снежинки. Если это чудище откроет глаза, то вместо них, наверное, на пацана посмотрят кусочки голубого подводного льда.

Джек усмехнулся и немного поёжился: в этой пещере, похоже, царила зима.

Для холода у него тоже была история. О высокой горе, на которой жили небесные цари.

3.

Шапочкова заблудилась. Да и немудрено заблудиться в таком хитросплетении бобовых стеблей и испорченных технологий.

Она не заметила, что с каждым её шагом растительность вокруг становилась всё краснее, а камни под её ногами — всё чернее. Она не знала, что идет тем же путём, которым кролик Эрнест когда-то вёл Алису по имени Лили. Вера не думала, что идёт не в ту сторону, а Безымянный бог не мог её направить, как ни старался.

Дождь из небесных дыр хлынул сильнее, и девушка принялась искать укрытие. Она юркнула в какую-то нишу, выжала промокшие волосы, сделала шаг назад... и провалилась в пустоту.

Падать пришлось недалеко.

Шапочкова с удивлением обнаружила, что лежит в сердцевине огромного цветка — вроде ромашки, только с красными лепестками. Толком удивиться она не успела, потому что снизу её кто-то окликнул.

Она подползла к краю цветка и раздвинула лепестки. У корней огромного растения с бордовой ножкой стоял маленький мальчик. Он улыбнулся Вере, и она не смогла не улыбнуться в ответ.

— Привет! — мальчишка махнул ей рукой. — Мне подняться к тебе или подождать, пока ты спустишься?

Пока Вера с сомнением прикидывала свои шансы не сломать шею, пацан уже взобрался вверх по стволу, цепляясь за выступы и пару раскидистых листьев.

— Меня зовут Джек. Я рассказываю истории. Хочешь послушать?

Вера попыталась вспомнить, как зовут её, и вдруг поняла, что не может этого сделать. Она чувствовала себя потерянной. Наверное, всё дело в том, что рядом с ней нет её волка?

— Пожалуй, — Шапочкова обхватила руками колени и приготовилась слушать.

Джек открыл рот, но вместо старого-доброго "В далёком-далёком краю..." оттуда вырвалось что-то совсем уж несуразное.

— Что такое "RE-11-42"? — переспросила Вера.

— Не знаю, — признался Джек, резко погрустнев. — Знаешь, кажется, я разучился рассказывать истории.

— Вовсе нет, — возразила девушка. — Уверена, тебе просто нужно отдохнуть. Ведь каждому иногда необходим отдых. Хочешь послушать мою историю?

И Джек радостно закивал, потому что он любил рассказывать истории, но ещё больше он любил их слушать.

* * *

Экскалибур думал, что битвы прошлого закалили его, и он готов ко всему. Злое колдовство, драконы, неумелые маги, чёрные клинки наследных сыновей — с этим он мог справиться.

Потом с ним случился Артур под номером два — везло же ему на них! — и меч перестал думать, что видел всё за своё долгое существование. Никакие королевские интриги не могли подготовить его к принцу, который мог заснуть прямо на ходу и не просыпаться до тех пор, пока его не разбудят поцелуем. Никакое волшебство не могло справиться с тем эффектом, которые произвёл на Экскалибур свист гномьего музыканта. И никакие россказни о круглом мире не могли быть более ошеломляющими, чем сведения о том, что где-то стоит Башня, из которой можно спокойно переходить из мира в мир с помощью ключа или, если у вас под рукой имеется волшебный меч, и без него.

И уж тем более ничто не готовило Экскалибур к тому, что он будет разговаривать с кем-либо, помимо своего короля и, может быть, приближённого к нему мага. Но поди ж ты! Вот он, Экскалибур, клинок королей, выкованный и закалённый в драконьем пламени, спорит с каким-то похожим на девку идиотом, прячущимся за опрокинутым столом. Тот и держит его так, словно никогда в руках настоящего меча не держал. Хотя последнее, может, и правда: Экскалибур заметил на поясе этого Аврора (Да кто называет сына в честь утренней звезды? В последний раз это плохо закончилось. Какая крёстная так обидела пацана?) перевязь для сабли. Сабля! Эта изогнутая финтифлюшка, которая возомнила себя настоящим оружием!

И разве виноват Экскалибур в том, что Артур приглянулся драконихе? Разве он может на глаз определять пол чудовища? Особенно если и времени есть только на то, чтобы рубить по чешуе и надеяться на лучшее?

Мелкий какой-то это был ящер, для дракона-то. Волшебный меч привык к величественным злобным ящерицам размером с половину замка, а не к таким, который только и смог, что вынести в таверне дверь и занять половину зала.

Все, кто трапезничал, давным-давно выскочили из дома во главе с хозяйкой, которая теперь причитала где-то под окнами и обещала всем мимопроходящим бочку лучшего вина за изгнание дракона. Но местный люд не то что дракона — и самую захудалую виверну-то никогда в жизни не видел. У них даже волки не водились. Среди постояльцев не было никого, кто мог бы напиться до такой степени, чтобы пойти на бой с возможно огнедышащей ящерицей.

Дракониха оплела Артура своими кольцами и что-то радостно курлыкала, Аврор пытался справиться со своим открытием по поводу говорящего меча — раньше-то вроде молчал в тряпочку — а сам новоявленный английский король медленно приходил в себя от удара о крепкую драконью лапу.

Экскалибур как раз шипел что-то очень обидное в адрес "принцессок", когда Аврор вдруг довольно отточенным движением перехватил эфес волшебного меча поудобнее и выскочил из своего убежища. Заглядывающая в окно хозяйка принялась подбадривать его радостными криками, вскоре к ней присоединилась часть толпы, а дракониха, ошалевшая от такого внимания, вдруг откинула назад голову.

— "Щас шибанёт!" — в панике крикнул Экскалибур одновременно с авроровским "А ну всем пригнуться!"

Ящерица раскрыла пасть, но вместо ослепляющего столба пламени или хотя бы ядовитого плевка, из её горла ворохом посыпались цветы.

Экскалибур явно не был готов к тому, что припасла для него новая жизнь.

* * *

История девушки из цветка была грустной. Не то чтобы Джек не любил грустных рассказов: всякие истории важны, даже такие, в которых так и не наступил хороший конец. Секрет был в том, что у таких историй всегда были продолжения. Тоже, к слову, не всегда весёлые.

Истории вообще редко заканчивались навсегда. За это Джек особенно их любил.

Можно было изменить детали, место действия, конец, начало или всю середину — но история всё равно оставалась. Всё равно продолжалась. Всё равно жила.

Джек отыскал свой самый большой страх, и для этого ему даже не пришлось становиться героем. Хуже всего было чувствовать, как умирают твои истории, неспособные появиться на свет. Хуже всего было открывать рот и знать, что никогда не произнесёшь ни одного действительно важного для тебя слова.

Джек рассказал цветочной леди историю о Волке, который жил в Сети — одну из самых первых сказок, о которых узнал — и у него получилось сделать это так же хорошо, как и всегда. Джек снова обрёл свой голос. Нужно было и вправду всего лишь немного подождать.

— А знаешь, что самое замечательное? — спросил Джек, приготовившись спускаться вниз.

— Что?

— Думаю, я смогу отвести тебя к твоему Волку. Только не сейчас, а когда ты проснёшься.

— Ах вот оно что, — Вера огляделась и только тут заметила алые провода, оплетающие потолок пещеры и электрические диоды, вставленные в камни. И как она раньше не поняла?

Сеть, конечно, никуда не делась. Она просто стала тем, чем была когда-то давным-давно. Одним большим сном. — Значит, и ты тоже спишь?

Джек почесал макушку.

— Думаю, да. Вряд ли Хвостик стал бы в самом деле меня проглатывать. Это как минимум невежливо.

И Вера с ним полностью согласилась.

* * *

Шапочкова спустилась из комнаты в тот момент, когда Артур под всеобщее ободряющее улюлюканье заставил дракониху перекувыркнуться, лечь на спину и притвориться мёртвой. Хозяйка, разливавшая всем из обещанной бочки бесплатно и раздобревшая до такой степени, что даже пустила примчавшихся из леса гномьих музыкантов, хлопала в ладоши и следила, чтобы никто не ушёл обиженным. Вино текло рекой. Таверна ходила ходуном. И как только Вера не проснулась раньше?

— Доброе утро, прекрасная леди! — поприветствовал Артур капитана Песочного отряда, вскинув вверх Экскалибур. И вся толпа поприветствовала девушку вслед за своим героем, а дракониха завиляла хвостом, подняв тучу пыли.

Откуда-то из-под лестницы выскочил вдруг Аврор, схватил Веру за руку и потащил на улицу.

— Вот, — сказал он, остановившись у колодца, с одной стороны поросшего алым мхом. — Этот мальчишка говорит, что видел волка.