Берта протянул ей три соверена.
— Все, что у меня есть.
— Вот и хорошо, мисс, вот и славно, — сразу подобрела хозяйка гостиницы, сметая монеты себе в фартук. — Но от знакомства с правилами вам не увильнуть. Наш отель недаром зовется "Без Вопросов." Я не спрашиваю, откуда вы к нам с утречка пораньше, растрепанная вся, в обмен на ваше обещание неукоснительно следовать правилам.
— Хорошо, хорошо!
Берта толкнула хозяйку плечом и заскочила в гостиницу, прежде чем на нее обрушился поток губительного света. В прихожей было сыро и прохладно, а зеркало на стене настолько засижено мухами, что в нем не отражались даже люди. На кривой вешалке висели плащи, такими помятые, словно сотни лет пролежали в торфяннике. Трости и зонты стояли в выдолбленной слоновьей ноге, сморщившейся и почерневшей. Убранство гостиницы казалось ветхим донельзя — чихнешь и рассыпется. Наверное, даже здешние клопы приползают не пить кровь, а жаловаться на свою подагру и прочие старческие недуги.
Окинув гостью въедливым взглядом, старуха что-то чиркнула на потрепанном листке, после чего протянула его Берте. Та посмотрела на него для проформы, но невольно вчиталась. Среди всего прочего, постояльцам запрещалось устраивать крысиные бега в помещении гостиницы, проводить боксерские поединки и разводить кур на чердаке. Неизменный запрет на сношения с лицами противоположного пола тоже присутствовал. "И своего пола" только что дописала наблюдательная хозяйка. Вампирша чуть не прослезилась. Приятно, когда тебя принимают такой, какая ты есть. Жаль, попробовать себя в таком качестве ей больше не удастся. Гизелу она уже не увидит.
— Я согласна.
Ей достался ключ от комнатушки на третьем этаже, с окном, выходившим на стену соседнего дома. Шторы были задернуты, но Берта на всякий случай скрепила их шпильками.
Теперь она понимала, почему древнейшие, самые могущественные вампиры так цепляются за свое существование, даже если это уже не жизнь, а выжимка из жизни. Обидно останавливаться, когда продвинулся так далеко. И двух лет не миновало с тех пор, как она сама перешагнула этот порог, но умирать уже не хотелось. Искра сознания, хоть какое-то ощущение себя, лучше, чем совсем ничего. Даже если по своей сути ты чудовище.
А она им была.
Она вспомнила свой первый побег, целью которого было защитить родных от Виктора. Ничего тогда не получилось, он все равно до них добрался. До Гизелы. Теперь ей нужно защитить их от себя — вдруг удастся на этот раз? Тем более, что происходящее зависит только от нее самой. Лорд Марсден правильно рассудил, защелкнув на ней намордник, она же опояшется цепями и забьется в нору.
Она забралась на окаменелый матрас, спихнула подушку, годившуюся разве что на растопку очага, укуталась в одеяло, закрыла глаза и погрузилась во тьму. Тьма плескалась вокруг, липла к лицу, заливалась в уши и в ноздри, щекотала гортань. Еще немного, и ее стошнило бы тьмой.
День за окном сменился ночью, но Берта не шелохнулась. К ней вернулись образы, не дававшие покоя: слышалось жужжание прялки, скрип двери, открытой пинком, а потом крики, которые уже не прекращались. Крики, крики, крики.
Берта попыталась разобрать, от страха кричат или от радости. Вскоре ей стало все равно.
ГЛАВА 18
Бумаг на золотом подносе было видимо-невидимо. Письмо от старшего инспектора Скотланд-Ярда. Пухлая стопка нравоучений от лорда-канцлера относительно того, как должно вести себя члену Палаты Лордов, особенно если он бессменно заседает там с самого ее основания. Из Палаты Общин тоже что-то вякнули. Послание от премьер-министра. Депеша из Букингемского дворца...
Запахнувшись в халат и подперев щеку кулачищем, Мастер Лондона глядел на этот ворох точно узник, которого попросили разложить орудия пытки в порядке их привлекательности.
— Как обычно, милорд? — подбодрил его Фанни, державший поднос — Отписаться, что ситуация под контролем, виновные наказаны, все в том же духе?
— Разве что так. Потом принесешь на подпись. А тут у нас что?
Он подхватил с подноса конверт, вскрыл его, орудуя когтем вместо ножа, и опасливо заглянул в письмо. Однако высшая степень негодования, на которую был способен доктор Элдритч, исчерпывалась фразой "Ну зачем вы так меня подвели?" А чтобы смягчить удар, нанесенный столь безжалостной критикой, доктор Элдритч присовокупил к письму открытку. На ней котенок в штанишках вздымал вверх плум-пудинг, увенчанный остролистом. Судя по нагловатой улыбочке, угощение досталось ему незаконным путем.
— Сентиментальщина какая! Пша!
— Прикажете выбросить, милорд? — секретарь потянулся к открытке, но Марсден резко отдернул руку.
— Сам выброшу, только изорву сначала. На мелкие кусочки.
И сунул открытку в ящик стола. В придачу к еще тридцати — избавиться от их у него все никак не доставало времени.
Пока хозяин раздумывал на ответом, Фанни присел на корточки возле камина. Вот уже второй день не пойми где носило Харриэт. С детского бала она так и не вернулась. Хотя разводить огонь не входило в ее обязанности — стоило ей к ним прикоснуться, дрова сырели и пускали ростки — она, по крайней мере, подметала золу. Теперь же этим пришлось заняться Фанни .
Одно неловкое движение и черное облачко взвилось воздух, оседая на его брюках. Он вскочил, отряхиваясь, и с досады чуть не пнул коробку для угля, но слова Мастера пригвоздили его к полу.
— У меня к тебе серьезный разговор. Касательно мисс Грин.
Надо же так попасться! Верховному Вампиру прочесть его мысли — плевое дело. Он, верно, догадался еще до того, как Фанни вошел с вечерней корреспонденцией, и дожидался, пока тот закончит возиться с камином, чтобы самому не марать руки о кочергу. Но бывший карманник не привык пускать панику на самотек. Не раз ему приходилось любезничать с теми, у кого минуту спустя он выуживал кошелек. Прежде чем обернуться, он мысленно досчитал до десяти.
— Что до мисс Грин, милорд? — глаза его были невозмутимы, как бухта в штиль.
— Она не должна присутствовать на сегодняшнем приеме. Ни в каком случае.
В положении вампира есть свои прелести. Не пришлось ни шумно выдыхать, ни смахивать пот со лба.
— Но она ведь спит и видит, как попасть к нам на вечеринку, — вежливо возразил Фанни.
— Именно. Но сегодня Найджел Пинкетт выводит сестру в свет. Мисс Пинкетт будет мне представлена, — заупокойно вздохнул вампир, — после чего мне придется... Вот именно, что придется.
Лет семь тому назад лорд Марсден и Виктор де Морьев, тогдашний Мастер Франции, повздорили из-за крохотного островка, равноудаленного от обоих берегов. Хотя население его стояло из столетнего старика и двух овец, важен был принцип территориальной целостности. Поскольку местный житель говорил на смеси английского и французского, толку Мастера от него не добились. Решено было подать дело на рассмотрение Совета. А вампирские иски, как известно, могут тянуться столетиями (тут они мало чем отличаются от человеческих). Подсчитав, сколько тысяч гиней придется потратить на гонорары, Фанни предложил хозяину просто овампирить себе адвоката. Никто ведь не потребует платы со своего создателя. Прямая выгода.
Повеселевший Мастер отправился в один из трактиров, где собирались судейские, и обнаружил там теплую компанию молодых юристов. На вопрос "Эй, крючкотворы, кто тут из вас самый лучший?" они дружно ответили "Я!" Тогда Мастер подошел к единственному юноше, который хранил молчание. Не из скромности, просто вопрос не расслышал. Обгладывая перо, он увлеченно читал какой-то статут и время от времени делал заметки на полях. Уже в следующий момент вампир убил и инициировал бедолагу (остальных просто убил).
Звали его Найджел Пинкетт.
Остров он отспорил через месяц, доказав, что эта порода овец встречается только в Англии. Лучшего адвоката и пожелать нельзя! Одна беда, у мистера Пинкетта была сестра, которая после смерти родителей вырастила его в одиночку. Днем давала уроки в разных концах Лондона, ночью дошивала рукоделье за капризными барышнями, у которых не хватало терпения закончить начатое панно. Все эти годы она довольствовалась одним-единственным платьем, а в пансионе, где впоследствии преподавала географию, столовалась с прислугой и пила чай без сахара, лишь бы отложить любимому брату несколько пенсов на учебу.
Став вампиром, Найджел не забыл ее благодеяния.
Шесть лет он уламывал Мастера обратить его сестру, но тому видеть пожилую девицу среди своих поданных ужасно не хотелось. Тогда въедливый Пинкетт прошерстил Кодекс Английских Вампиров — собрание разрозненных законов, которые время от времени сочинял Марсден, в основном под плохое настроение — и выяснил все нюансы инициации.
Согласно правилам, инициировать вампиров мог только Мастер Лондона. Любые попытки инициации в обход Мастера жестоко карались: новообращенных вампиров он казнил, зато с вампиршами поступал по-рыцарски. В самом феодальном смысле этого слова.
Уже и не вспомнишь, то ли вампир надоумил смертных ввести такой обычай, то ли перенял его от них. Быть может, они додумались до него одновременно. Но так или иначе, на незаконно инициированных вампирш распространялось "право первой ночи."
Выбрав из двух зол меньшее, Найджел самолично укусил сестру, а сегодня собирался предложить свое создание Мастеру.
-Милорд, — проникновенно заговорил Фанни, — в ваших силах упразднить это гнусный, этот варварский обычай! Уже 20й век на горизонте, а у нас такое творится!.. Ей сколько лет вообще? Поговаривают, что у нее нос как у чайника, а на лице черти горох молотили. Как же вы с ней, а? Может, ну его?
Выражение лица Мастера сменило всю гамму от мечтательно-счастливого до раздосадованного, как будто он откусил от сладкого яблока, но увидел на месте укуса половину червяка.
-Не могу. Верховный Вампир Англии должен быть гарантом традиций. Как и у любого правителя, у меня есть юридическое и физическое тело. Вот мое юридическое тело и совершит с ней этот акт.... Особенно если мое физическое предварительно выпьет бутылку виски.
Знавал он одного барона, который из года в год исправно злоупотреблял феодальными правами. Крестьянки не возражали. Во-первых, от него не пахло навозом. Во-вторых, приятно провести первую брачную ночь на шелковых простынях, а не в лачуге, где помимо тебя храпит — или притворяется! — еще 10 человек. Но когда очередь дошла до юной особы по прозвищу Корявая Дженни, барон свеликодушничал и пощадил ее невинность. В результате бедняжка прорыдала всю свадьбу, а ее родственники, не снеся такой обиды, отловили феодала во время охоты и зарубили топорами.
Что сделает Найджел Пинкетт, если Мастер отвергнет его сестру, страшно было и представить. Его "Возражение!" приводило всех в трепет. Кроме того, по судейской привычке он постоянно вворачивал в разговор латинские поговорки, что неимоверно раздражало вампиров, относившихся к латыни с суеверным ужасом. Поди разбери, что у него за латынь. Может, церковная.
— А как же миледи?
— На миледи рассчитывать нечего. В любое другое время, она бы на пороге спальни распласталась. Но вот сегодня, как на грех, уже куда-то улизнула со своей пассией. Неизвестно, когда вернется. Как для мисс Гизелы, так она расстарается, а как мне что-то нужно, так не дождешься от нее! Ну ничего, вот доберусь до эликсира, я из нее веревки вить буду!
Фанни мысленно отметил, что на веревке, свитой из миледи, можно разве что удавиться.
— Так что веди мисс Грин куда подальше. А то напугается, чего доброго.
— Разве в ее романах не бывает оргий?
— В ее романах не бывает некрасивых вампирш.
Мужчины завистливо помолчали.
— Думай давай, куда ее поведешь, — заговорил Мастер. — Только чур не в мюзикл-холл, там она нахватается дурных привычек. А в опере скукотища страшная, того и гляди, у барышни желчь разольется, весь вкус крови испортит...
— Я могу отвести мисс Грин посмотреть на динозавров!
— На скульптуры ящеров в Хрустальном Дворце? Какой смысл тащиться в Сайденхем-Хилл через весь город? Хотя идейка сама по себе неплохая. Зачем мелочиться? Уж лучше пригласить мисс Грин на Выставку.
— На Всемирную Выставку? — на всякий случай уточнил секретарь. — На ту, что состоялась в 1851 году и закончилась тогда же?
— На нее, родимую.
До Фанни дошло, что хозяин имеет в виду.
— Так у меня сил не хватит. Я ведь не та француженка... ох, ну как ее там?.. мы с ней еще на прошлом Конгрессе поцапались... В общем, я не она. Я такие трюки проделывать не умею. Кроме того, я давно не пил кровь, милорд.
— Хорош отнекиваться! А что до крови, сейчас мы это дело поправим, — сказал Мастер, закатывая рукав халата. Прокусил себе руку насквозь, поморщившись недовольно, но без особого драматизма, как будто оцарапался во время бритья.
— Таким образом, получится полная картина, мисс Грин увидит Выставку твоими глазами и моими. Не дрейфь, Блейк. Неужто мы вдвоем уступим той галльской девчонке... чье имя так и вертится у меня на языке.
Опустившись на одно колено, Фанни припал губами к кровоточащей ране и отпил глоток. Снова на него обрушился каскад мощи, древней и бесконечно чужой, заставляющей чувствовать себя карапузом, который, утонув в отцовской кирасе и волоча за собой саблю, решил поиграться в войнушку.
...И где-то вдалеке шел дождь...
— Ну вот и славно. Отвезешь мисс Грин в Гайд парк, туда, где прежде был установлен Хрустальный Дворец — еще до того, как его в Сайденхем перетащили. Покажешь ей Выставку. На это у вас уйдет часа два-три, после возвращайтесь прямиком сюда. К тому моменту я разделаюсь со своим... все таки "правом" я бы это не назвал, потому что в таком случае подразумевается добровольность.... со своим долгом.
— Слушаюсь.
— Эй, Блейк? — окликнул его хозяин, как только он дотронулся до дверной ручки.
— Милорд?
Не вставая с кресла, лорд Марсден всем корпусом подался вперед и буравил секретаря тяжелым взглядом. Фанни опять стало не по себе.
— А ты мне не пес, — внезапно изрек Мастер.
— Что, простите?!
-Не пастуший пес, которого запросто можно оставить наедине с овечкой. Нет, Блейк, все не так. Живи мы в другом мире, я, быть может, давным давно вручил бы тебе шпоры и усадил за стол по правую руку от себя. Провозгласил бы тебя равным. Но ведь мы оба довольны... нынешним положением вещей?.. Или я попросту сломал тебя?
— Нет, — юноша покачал головой, — я вам таким уже достался.
— Но чтобы ты не думал, будто я не вижу в тебе личность, я вот что тебе скажу — хоть пальцем дотронешься до девчонки, и я сокрушу тебя. Понял, парень?
— Да, милорд, — сказал Фанни и добавил, — спасибо.
Когда за секретарем закрылась дверь, лорд Марсден постоял у камина, рассеяно разглядывая саламандр, плясавших в пламени. Затем подошел к шкафу. Одеваться без чужой помощи ему было не в диковинку, да и торопиться не куда, без него празднества не начнут.
По традиции, они с леди Маргарет встречали подданных в фойе, лучезарно улыбаясь, как на парадном портрете. Ладонь миледи, затянутая в белую перчатку, покоилась в его руке, что, собственно, и обеспечивало умиротворенную атмосферу — стоило острому словечку слететь с ее губ, как супруг до хруста сжимал ей пальцы. Но сегодня ее нет в поместье, а встречать гостей в одиночку ему не хотелось. Много чести. Сами найдут дорогу в парадную залу. Уже завязывая шейный платок, он услышал топот каблуков по мраморным ступеням и приглушенные голоса, среди которых то и дело прорывался ойкающий ирландский акцент.
