Вторжение на Землю

Шумейко справился с задачей за девяносто четыре. Взвод Коновалова спикировал на аэродром на сто девятнадцатой минуте, так и не обнаружив последнюю "Росомаху".

Ротный отправил первый взвод обратно, дав Коновалову ещё один дополнительный час, а второму и третьему разрешил отправиться в свои сектора для сбора грибов. Сдав оставшиеся патроны и закрепив на внешней подвеске ступ по два пластиковых сорокалитровых контейнера.

Сбор грибов, разумеется, преследовал не только утилитарные цели, а ещё и являлся идеальным упражнением для развития внимательности и мелкой моторики. Дело в том, что срезать грибы и укладывать их в контейнеры космодесантники должны были с помощью манипуляторов. Не вылезая из ступы.

Инструктируя взвод, Константин показал им фотографии грибов, объяснив, что брать надо только эти два вида. Причём имеющих диаметр шляпки, не превышающий двенадцать сантиметров. Пояснив, что грибы большего размера могут быть червивыми. И велел не уплотнять грибы в контейнере, пытаясь запихнуть туда больше, чем он вмещает. Грибы, мол, от этого портятся.

Сам Константин ярым грибником никогда не был. В Москве грибы водились только в магазинах, а на природе он чаще бывал не летом или осенью, а зимой, когда можно было вдоволь погонять на лыжах. Собирать грибы с помощью манипуляторов ему вообще до этого ни разу не доводилось. Поэтому в самом начале он даже отставал от некоторых из своих подчинённых, уже имевших соответствующий опыт. Но быстро приноровился и под конец даже выбился в лидеры.

Искать грибы космодесантникам в этот раз не пришлось. Они их именно собирали. Такого количества Константин ещё никогда не встречал. Сначала он подумал, что ему просто повезло с выбранным участком. Но потом оказалось, что на соседней сопке их ничуть не меньше. И на следующей... Оба своих контейнера он наполнил за первые сорок минут. Потом вылез из ступы и занялся поеданием морошки, которая покрывала поверхность некоторых болотец практически сплошным жёлто-красным ковром. Брал исключительно жёлтую, буквально таявшую во рту. И очень сытную при этом. Константин пожалел, что не захватил с собой ни одного полиэтиленового пакета. Так бы ещё и с собой набрал.

В этот раз они вернулись на аэродром последними — отъевшись сам, лейтенант предоставил такую возможность и всем своим подчинённым. Но успели вовремя. Спустя полчаса большой десантный носитель приземлился на полковом аэродроме, где космодесантников уже ожидал автотранспорт с кухни. Загрузив в него контейнеры с грибами, космодесантники потопали на обед. Ножками. Ягоды, это конечно хорошо. Но молодым организмам требовалось мясо.

Пробуждение Вивьен было кошмарным. Абсолютно голая, она лежала в луже густой маслянистой жидкости. Обессиленное тело содрогалось от приступа судорожного кашля. Рот и нос были заполнены этой же жидкостью, препятствующей дыханию, лицо опутано неожиданно длинными свалявшимися волосами. С трудом продышавшись, воздух был каким-то затхлым и безвкусным, девушка перевернулась на живот и её вырвало всё той же густой жидкостью. Она вытекала даже из ушей! И медленно уходила в воронку на полу.

Отодвинув с лица слипшиеся волосы, Вивьен смогла оглядеться. Она лежала в какой-то вытянутой ёмкости, напоминающей ванну, но большего объёма и с прозрачными стенками. Крышка ёмкости была открыта и откинута в сторону. Сверху струился приглушенный чуть розоватый свет. По бокам угадывались такие же ёмкости с откинутыми крышками. В соседней что-то шевелилось.

Вивьен посмотрела на свою руку. Её атласная смуглая кожа побелела и была какой-то матовой. Пальцы заканчивались чудовищно отросшими ногтями, длина которых была почти вдвое больше, чем у накладок. На локтевом сгибе виднелся след от иглы.

Только сейчас она поняла, что ничего не слышит. Тряхнула головой. Их уха вытекло ещё немного тёплой жидкости и, внезапно, прорезался слух. Помещение, Вивьен не видела потолка и стен, но чувствовала, что находится в замкнутом объёме, сразу наполнилось звуками: кашель, стоны, какое-то приглушенное ворчание, неразборчивые ругательства.

Она попробовала встать на ноги. Получилось это не сразу. Руки и ноги как будто были не её — они не слушались. Ноги подгибались, руки дрожали. Наконец, опираясь о стенку ёмкости, она встала. Перевела дух и, едва не упав, вылезла наружу. Каменный пол был тёплым, ровным и чуточку шероховатым. Рядом с соседней ёмкостью, опираясь о неё двумя руками, стояла голая низкорослая негритянка. Коротконогая, сгорбленная, с огромной шапкой иссиня-чёрных волос, напоминающей по форме осиное гнедо. Негритянка повернула голову и Вивьен с ужасом признала в ней свою буч — Мишель Леблан. Не сразу. Сначала увидела знакомую недовольную гримасу на толстых, капризно изогнутых, заметно оттопыренных губах, поймала презрительный взгляд, в котором вдруг последовательно промелькнули узнавание, жалость и страх. Охнула и шагнула навстречу. Это была Мишель. Повзрослевшая, неухоженная, с поросшими чёрным волосом икрами ног, длинными изогнутыми на манер птичьих когтей ногтями на пальцах рук и ног, но несомненно она.

Подруги обнялись, прижались одна к другой и на некоторое время отвлеклись от окружающего бедлама. Между тем, шум вокруг усиливался. Всё больше женщин выбиралось из ёмкостей и вскоре вокруг образовалась целая толпа. Все женщины выглядели форменными лахудрами: обросшими, помятыми, неухоженными, без малейших следов косметики. Они говорили на разных языках и большинство не понимало друг друга.

А потом толпа колыхнулась и потащила подруг вдоль коридора. Сзади и с боков сплошной стеной выстроились какие-то паукообразные автоматы, направляющие поток испуганных, ничего не понимающих женщин в направлении ворот, открывшихся в конце коридора.

Ворота вели в большой зал, в котором находилась тарелка, которую подруги уже видели в Париже. Только теперь они начали понимать, что произошло: их похитили и куда-то увезли. И, судя по отросшим волосам и ногтям, это произошло уже очень давно. С тех пор прошли не месяцы, а годы.

— Как ты думаешь? — спросила Вивьен у своей подруги. — Мы на Марсе или Нибиру?

— Не имею понятия, — огрызнулась негритянка. — Я хочу пить, есть и помыться.

— Не помешало бы, — согласилась Вивьен. — Ещё было бы неплохо посетить косметический салон. Что этим марсианам от нас надо?

— Трахать будут, — авторитетно заявила буч. — Тентаклями.

Тем временем толпа уже внесла девушек по аппарели внутрь тарелки, пронесла через узкий коридор, несколько раз крутнула и притиснула вплотную к каменной стене в просторном круглом помещении, вызвавшем у Вивьен ассоциацию с корабельным трюмом. А женщины всё прибывали и прибывали. Когда немаленького размера помещение оказалось плотно забитым, входной проём закрылся и, спустя некоторое время, тарелка сдвинулась с места. Движение почти не ощущалось, но, несомненно, тарелка перемещалась. Полёт занял не более получаса, но всё это время женщины были вынуждены стоять на ногах, стиснутые, как кильки в банке.

Наконец, проём открылся. Сразу повеяло свежим воздухом. Влажным, пахнущим морем. Аппарель спускалась прямо в бассейн. Очень большой, но не глубокий — примерно по грудь рослой Вивьен. Мишель ушла в воду по самую шею. В чистую пресную воду. Очень вкусную. Женщины сначала вволю напились, потом начали мыть волосы. Ну, не мыть конечно, а ополаскивать. Ничего даже отдалённо похожего на мыло или шампунь на стенках бассейна не было. На них вообще ничего не было.

Когда Вивьен надоело плескаться, она огляделась вокруг. Бассейн находился в огромной подземной пещере, скорее всего естественного происхождения. По крайней мере так ей показалось. С тыльной стороны всё ещё находилась тарелка, почти полностью перекрывшая проход. Входной проём уже был закрыт, аппарель исчезла. С другой стороны бассейна, ближе к которой дно плавно поднималось, пещера начинала сужаться, переходя в тоннель, перегороженный воротами, створки которых как раз в этот момент начали открываться. Заинтересованная девушка вышла из воды и направилась к входу в тоннель. По пути она отжала волосы, достававшие ей до середины бёдер, и отбросила их назад. Мишель и ещё несколько десятков женщин последовали за ней. Остальные продолжали плескаться в бассейне. По большей части это были негритянки, мулатки и такие же как она носительницы арабской крови, но имелось и несколько белых.

Из полностью открывшихся ворот появилась круглая летающая платформа. По сути — бассейн диаметром более пяти метров и высотой стенок в метр с небольшим, в центре которого вольготно расположился большой осьминог. Коричневая голова почти метрового диаметра немного выступала из воды, уставившись на женщин двумя большими круглыми глазами с чёрными квадратными зрачками. Мантия слегка колыхалась, а восемь мощных, сужающихся к концам щупалец пребывали в постоянном движении, собираясь в кольца и распрямляясь. Причём делали это не синхронно. Казалось, что каждое из них живёт своей самостоятельной жизнью.

— Я тебе говорила про тентакли, — прошептала подруге на ухо, неслышно подошедшая сзади Мишель и ткнула свою фэм пальцем в бок. — Вот, зацени размеры.

Вивьен на пару секунд задумалась над ответной шуткой, но тут в её голове прозвучал голос, идущий откуда-то изнутри:

— Радуйтесь, самки человека! Теперь ваша жизнь пройдёт не зря. Вы сможете внести свой вклад в увеличение ареала распространения разумных. Вы ослабли в пути. Идите за мной — вы получите еду и кров. Вам теперь не нужно ни о чём беспокоиться и некого больше бояться. Набирайтесь сил, восстанавливайтесь. Вы нужны нам сильными и здоровыми.

Платформа медленно полетела в обратную сторону. За ней, как привязанный, хлынул поток женщин. Когда последние из них вошли в тоннель, и створки ворот сомкнулись, вновь открылся входной проём тарелки. Из него выдвинулась аппарель, по которой в бассейн спустились два здоровенных негра.

Тоннель был длинным. Периодически от него ответвлялись другие, уходящие влево или вправо. В одно из таких ответвлений вскоре свернула летающая платформа, сопровождаемая медленно ковыляющими женщинами, двигающимися как сомнамбулы. Молча, ни о чём не переговариваясь. Просто шли вперёд. За платформой, в бассейне которой колыхалась массивная туша осьминога.

Тоннель закончился обширной продолговатой пещерой, вдоль трёх стен которой прямо на полу были разложены тюфяки. В центре пещеры на каменном выступе примерно метровой высоты были расставлены горшки из обожжённой глины, наполненные серой кашеобразной массой, которая пахла рыбой. Между ними возвышались небольшие кучки зелёных листьев. Плотных, мясистых, размером немного больше женской ладони. Ближе к центру импровизированного стола были свалены пластиковые расчёски и маникюрные ножницы, по всей видимости, извлечённые из сумочек похищенных женщин.

Ближе к выходу из отверстия в стене струилась вода. Она протекала несколько метров по неглубокому жёлобу, выдолбленному в каменном полу пещеры, и исчезала в другом отверстии, проделанном ниже уровня пола. Летающая платформа скользнула в сторону, освобождая проход, и женщины, внезапно освободившиеся от сковывающего их воздействия, устремились к приготовленной для них еде, грубо расталкивая в стороны менее расторопных товарок.

Воспользовавшись моментом, летающая платформа нырнула обратно в тоннель, после чего с его потолка быстро опустилась частая решётка, собранная из толстых керамических прутьев, полностью перекрывшая выход из пещеры.

Женщины не обратили на это внимания — более сильные и наглые уже заняли места возле каменного выступа, остальные ещё только пытались всунуться между ними. Места и горшков хватило всем. Мишель, притащившая с собой "на буксире" Вивьен, вертящую по сторонам головой, уже сцапала горшок с кашеобразной субстанцией, и теперь была занята поиском столовых приборов. Не обнаружив ничего даже отдалённо напоминающего ложку, она обижено фыркнула:

— Что, я должна это всё руками есть?!

— Зачем руками? — удивилась более практичная Вивьен. — Берёшь листик, сгибаешь его вот так, зачерпываешь им кашу и в рот. Мм, вкусно! А листья, кстати, тоже съедобные. Капусту напоминают. Попробуй!

Мишель попробовала и, продолжая кривиться, начала усилено наворачивать содержимое горшка, не забывая похрустывать листьями.

— А вообще, — заявила она, прикончив свою порцию. — Могли бы и стулья предусмотреть. Устроили тут шведский стол. Ладно, пошли поваляемся. Опа, а нас закрыли!

Мишель указала рукой на перегородившую вход решётку. И, заведясь с пол оборота, принялась разоряться:

— Это возмутительно! Они нарушают наши права! Ни за что, ни про что заперли в тюремной камере! Я этого так не оставлю, буду жаловаться.

— Кому ты будешь жаловаться, дура, — одёрнула распалившуюся девушку крупная белая женщина лет тридцати пяти. — Ты ещё не врубилась, что нас похитили и вывезли с Земли? Слышала, как нас этот осьминог назвал — самки человека. И что мы теперь будем служить разумным. Это они, мол, разумные, а мы самки. Врубилась малолетка?

— И что теперь делать? — спросила присмиревшая негритянка.

— Для начала — привести себя в порядок, — ответила женщина и, отвернувшись от Мишель, принялась подстригать ногти маникюрными ножницами.

— Это дело, — согласилась быстро соображающая Вивьен и сцапала последние из оставшихся ножниц. — Сейчас сострижём когти, а потом ты укоротишь мне волосы.

— А ты меня пострижёшь, — воодушевилась Мишель, безуспешно пытавшаяся расчесать своё "осиное гнездо".

— Плохо, что одежды никакой нет, — пожаловалась подруге усевшаяся на топчан Вивьен, сноровисто обрезая ногти на ногах.

— А зачем тебе одежда? — удивилась Мишель. — Тут тепло. Кого стесняться? Ты хоть одного мужика видела?

— А ведь и правда, — согласилась Вивьен, оглядевшись по сторонам. — Тут только женщины. Интересно, зачем нас сюда привезли?

— Меня больше интересует другой вопрос, — заявила Мишель. — Я хочу по-маленькому. Нас в туалет выводить будут?

— Размечталась, первоходка, — развеселилась давешняя тётка, разлёгшаяся на соседнем топчане. — Ручеёк видишь? Вот садись над ним и журчи. И подмыться потом не забудь.

— Не знаю, детка, зачем нас похитили с Земли и привезли сюда, — сказала она Вивьен, когда Мишель отошла подальше и не могла слышать их разговор. — Но чувствую, что ничем хорошим это не кончится.

Пока женщины приводили себя в порядок и болтали, во входной потерне пещеры шла разгрузка следующей тарелки. Воду в бассейне уже сменили, она опять была чистой и вкусной. Конвейер работал непрерывно. Залы пещеры быстро заполнялись.

Таких пещер на планете было много. У альфацентаврцев было достаточно времени, чтобы их подготовить. Межзвёздный перелёт занимал семь лет. В одну сторону. Туда и обратно — четырнадцать лет — это критично для одной осьминожьей особи, но ничтожно малый промежуток для цивилизации разумных осьминогов, развивавшейся на планете в течение сотен тысячелетий. Она давным-давно подчинила себе ресурсы океанов, но так и не смогла выйти на сушу. Мешал интенсивный поток рентгеновского излучения, обрушиваемый на планету в течение сорока лет подряд, через каждые сорок лет Хадаром (Альфа Центавра В), приближающимся на это время к орбите планеты на одиннадцать астрономических единиц. Это примерно как расстояние от Солнца до Сатурна. Излучение оранжевого карлика, практически безопасное для флоры, гарантированно убивало всю фауну, находящуюся на поверхности планеты. Спастись от него можно было только в океанских глубинах или спрятавшись в пещеру. Но сорок лет в пещере не просидишь. Следующие сорок лет, на которые Хадар удалялся на расстояние в тридцать шесть астрономических единиц (как от Солнца до Плутона), поверхность планеты становилась безопасной. Потом опять прожаривалась жёстким рентгеном. И так из тысячелетия в тысячелетие. Две звезды вращались вокруг общего центра тяжести по постоянным, давно устоявшимся и взаимно пересекающимся эллиптическим траекториям. Третья из звёзд системы — Проксима Центавра медленно вращалась вдалеке от них, делая один оборот за пятьсот одиннадцать тысяч лет и практически не оказывая влияния на совместное движение тесной пары.