Увидеть лицо ч.1

Ты понимаешь, я за кефиром пошел. А тут пираты...

Я на похороны поехал. А тут такая хрень...

Ой, ждут тебя в психушке, Аля, после этой поездочки! Ждут с оркестром!

Жора несколько секунд просидел в окружившем его гробовом и явно не-ловком молчании, кинул быстрый взгляд на одну из картин, словно это помо-гало ходу его мыслей, после чего на его лицо набежала тень.

— Я бы не поехал, если б не мать... мы с братом не очень-то, вернее ска-зать, совсем не... Словом... — Жора насупился — воспоминания о брате, своей смертью втравившем его в эту поездку, отнюдь не улучшили его настроения. Потом он махнул рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Ладно, как го-варивали латиняне, de mortuis aut bene, aut nihil1, поэтому...

— Поэтому неплохо было бы ин вино веритас — так, кажется, тоже они го-варивали? — негромко произнес Кривцов, тут же заработав раздраженно— пре-зрительный взгляд Ольги, нисколько, его, впрочем, не смутивший. — Или не-много аква витэ — воды жизни, точнее, водки. Иногда сижу и думаю — такой мудрый народ были эти римляне... А в каком должны были... в какой город ты ехал?

— В Пятигорск, — Жора заглянул в свою пустую кружку — не осталось ли чего?

— Самолетом бы проще было, — заметил Виталий, пристально глядя на Ма-рину, и та машинально кивнула. — Тебе не кажется?

— Смысл мне объяснять то, что ты и сам знаешь? — Жора удрученно вздох-нул. — Амнезией не страдаю — ни ретроградной, ни парамнезией... а вот объ-яснить, почему поехал так, а не этак, не могу, как и вы все. Сел и поехал. Возможно, еще и отсутствие опыта сказалось — я, откровенно говоря, толком из города и не выезжал никуда.

— А откуда ты таких терминов нахватался? — поинтересовался Олег. — Врач что ли?

Жора хмыкнул.

— У меня мама профессор.

— Профессор чего?

— Педиатрии. В волжанской медакадемии преподает... Мы обсуждаем си-туацию или мою маму?

— Ах, да, ситуация... — Олег снова посерьезнел. — Ситуация, мягко говоря... не, при девушках нельзя. Ну, в общем эта ситуация наводит меня на мысли о кухне.

— При чем тут кухня? — встрепенулась Светлана, отодвигаясь от Бориса.

— При том, что без ста грамм тут никак не разобраться, — Олег извлек из пачки очередную сигарету и посмотрел на нее с подозрением. — Толпа со-стоятельных людей неизвестно почему и неизвестно как садится в раздол-банный автобус и едет в нем в разные города. Откровенно говоря, вот так вот сразу версий у меня нет. Кстати, есть у нас еще что-нибудь общее, кроме со-стоятельности и того, что мы не можем объяснить кое-какие свои действия?

— Я, конечно, человек, в пределах разумного, скромный, кроме того, нико-му не хочу польстить, — медленно произнесла Алина, обводя взглядом ос-тальных. — Мы все не только молоды, но и привлекательны... думаю, боль-шинство из нас это заметили? Или я ошибаюсь?

Ольга презрительно фыркнула из своего кресла, а Рощина наградила Али-ну взглядом, в котором отчетливо читалось недовольство. Олег, Виталий и Жора обменялись удивленными и в то же время оценивающими взглядами. Алексей усмехнулся, разглядывая свои сцепленные на коленях пальцы.

— Ну, что касается вас, милые дамы, — Борис улыбнулся, — тут действитель-но нареканий быть не может.

— Да уж, — Олег подмигнул Кристине, — все как на подбор — такой цветник!.. А вы нам комплимент не вернете? Жорке можете ничего не говорить — с ним и так все ясно — Геракл с твердой буквы "г". Ну, а мы? Светик, ну скажи ты что-нибудь. Можно на нас смотреть при ярком свете и не зажмуриваясь?

— Вполне, — едва слышно ответила Света и порозовела, зябко обхватив себя руками. Петр добродушно рассмеялся.

— Ну, я-то не претендую, я — человек простой...

— Брось, Петро, не жеманься! — Олег чуть нахмурился, явно думая о чем-то другом. Потом встал, подошел к шкафу с видеокассетами и начал что-то вы-искивать. Борис, поджав губы, взглянул сначала в сторону залы, пытаясь уловить тиканье часов, потом перевел взгляд на дверь в коридор.

— Интересно, зачем здесь столько замков? — произнес он в пространство, никому конкретно вопрос не адресуя. — На каждой двери замки.

— Ну понятно — хозяева за имущество беспокоятся, — Алексей зевнул и встал.

— Да? А почему замки только изнутри? — Борис встал, подошел к двери и указательным пальцем постучал по ней. — Я обратил внимание... везде, где ходил. Замки всюду, но только внутренние, наружных нет, разве что на мо-розильной камере. Я еще понимаю в жилых комнатах, в ванных... а в кухне зачем? В комнате отдыха? В узле управления? Беспокоиться за имущество — значит запирать его, а не запираться с ним, разве нет? Да и кому придет в голову запираться в подвале? Зачем?

Виталий резко выпрямился.

— Везде? Ты хорошо смотрел?

— Если б я смотрел плохо, то не высказывался бы, — язвительно отозвался Лифман. — Странно, что ты при своей наблюдательности этого не заметил!

Воробьев взглянул на него со снисходительной улыбкой — так смотрит умудренный жизнью человек на капризничающего ребенка, и Борис неволь-но отвел глаза. Не то, чтобы этот светловолосый парень был ему неприятен, не то, чтобы он пугал его, но в его присутствии у Бориса то и дело появля-лось странное чувство неловкости и неуверенности в себе. Виталий наверня-ка младше и жизненного опыта у него поменьше, но что-то в его взгляде смущало и заставляло прислушиваться к тому, что он говорил. Более того, заставляло подчиняться, а вот это уже раздражало.

— Нет, — негромко произнес Олег, отходя от шкафа с видеокассетами. — Мелькнуло что-то, а ухватить не успел... Ничего, вспомню. Ну, какие будут предложения?

— Лично я иду спать, — Марина с ленивой грацией соскользнула с кресла и одернула халат. — Уже первый час... я не привыкла ложиться так поздно. Можете сколько угодно сидеть здесь и строить свои теории... Лично мне ра-зумными кажутся только две версии — либо это чей-то дурацкий розыгрыш, типа какого-нибудь телешоу, либо все дело действительно в деньгах. Так или иначе, все уже произошло, и никакие разговоры этого не изменят.

Она быстро вышла из комнаты. Ольга встала и, ничего не говоря, тоже по-кинула гостиную.

— Девчонки, вы заприте комнаты-то — на всякий пожарный! — крикнул вслед Олег, и из коридора долетел удаляющий голос Ольги.

— Без тебя в жизни бы не догадались!

— Вот стервозная баба! — Кривцов рассмеялся. — Радует, что такая здесь в единственном экземпляре, а то плохо бы нам пришлось! Ну что, будем еще заседать или отправимся на боковую?

— Я, пожалуй, сделаю себе еще бутерброд и пойду спать, — извиняющимся тоном сказала Светлана и начала собирать грязную посуду. — Хоть и плохая привычка есть на ночь, но... От нервов, обычно, очень есть хочется.

— Мы все сегодня перенервничали, — заметил Борис, помогая ей. — Я, на-верное, бы тоже еще чего-нибудь перехватил. Нет-нет, ставь все сюда, на поднос, я заберу.

Подхватив поднос с посудой, Лифман вышел из комнаты, пропустив Светлану вперед, следом, отчаянно зевая и поеживаясь, ушла Кристина. Алексей недоуменно посмотрел на качнувшуюся за ними дверь, потом на лифт, с помощью которого они не так давно поднимали еду из кухни, снова на дверь, пожал плечами, потом коротко кивнул оставшимся в комнате.

— Надеюсь, завтра увидимся.

— Оптимистично, — отозвался Олег, подхватывая с кресла стилет и свою кепку. — Ладно, пойду восстановлю статус-кво, — он весело помахал в воздухе мизерикордией, потом огляделся. — Аля тоже ушла? Эх, и эта не попроща-лась... а я даже и не заметил. Тихо ходит, как мышка.

— Я тоже не заметил, — рассеянно отозвался Виталий, думая о чем-то дру-гом.

Алина, которая, воспользовавшись отсутствием внимания к своей персо-не, тихо выскользнула на веранду, криво улыбнулась, скрытая узорчатой за-навесью, потом подошла к перилам и глянула вниз. Здесь почти вплотную к дому, ярко освещенные светом фонарей, росли пышные розовые кусты, па-раллельной линией протянувшиеся вдоль стены, и капли дождя нещадно би-ли по нежным лепесткам, стойко выдерживавшим эти удары. Кусты были огорожены прочным железным забором метровой высоты. Заборчик был причудливо-ажурным и производил бы довольно симпатичное впечатление, если бы не заканчивался острыми прутьями, хищно торчащими вверх и сразу же наводившими на мысли о том, что нечаянно свалиться на них сверху было бы очень неприятно и крайне вредно для здоровья. Алина удрученно вздох-нула, безуспешно накручивая на палец короткий непослушный локон, — ну не приходила в голову ни одна положительная мысль. Такой уж настрой — везде мерещится что-то зловещее. Почти сразу же в голову заглянула еще менее положительная, но куда более глупая мысль — не попроситься ли на ночь к кому-нибудь в комнату, а то в своей в одиночестве еще начнет видеться что-нибудь жуткое? Все-таки, хорошо, что ее комната запирается только изнутри, так что снаружи не откроешь.

Конечно хорошо, потому что ты с малолетства труслива, как мышь, хорошо, хоть, темноты не боишься.

С другой стороны, ты с малолетства имеешь на это право.

Она поежилась — мокрая ночь, оказавшаяся на редкость холодной, настой-чиво запускала стылые пальцы под пиджак, норовила забраться чуть ли не под кожу. Стукнув зубами, Алина повернулась, тихонько подошла к колы-шущейся в проеме приоткрытой двери занавеси и через щелку осторожно за-глянула в комнату. В пределах ее видимости никого не было, и решив, что все уже разошлись по комнатам, она хотела было выйти — ее ладонь уже по-плыла к занавеси, но тут же отдернулась, спугнутая негромким голосом Оле-га.

— Слушай, ты чего с этим Евсигнеевым в лесу сделал?

— Ничего, — отозвался Виталий, и она услышала, как что-то брякнуло. Раз-далось ворчание, источником которого, как определила Алина, был Жора.

— Полотенце свое подбирай, когда ходишь, квирит1, блин!..

— Чего?!..

— Жора, сгинь, не вали интеллектом!.. А чего тогда этот мэн бизнеса из ле-су сам не свой пришел? Какой-то очень уж странный. То ли перепуганный, то ли...

— Физическое воздействие я к нему не применял, если ты об этом.

— А моральное?

— А смысл?.. — Виталий помолчал, потом добавил: — Он, правда, долго по лесу один ходил, без меня. Может, видел чего... Не знаю.

Раздалось легкое поскрипывание, и Алина поняла, что Виталий снова уселся на плетеный диванчик-качалку. И чего он так к ней прицепился?! По ее мнению, качалка и Виталий друг другу не подходили совершенно.

А может наоборот — слишком подходили?

Возможно, она ему тоже что-то напоминает... Ведь и она, Алина, нашла вещь, которая очень напоминает... а Борис нашел свои желанные часы... а Олег — коллекцию холодного оружия, которую, дай волю, так и сгреб бы всю в охапку... Возможно, каждый найдет в этом доме какую-то свою вещь...

"Тихое помешательство уж точно!" — мелькнула сердитая и в то же время издевательская мысль.

-...анекдот, — ворвался в ее сознание голос невидимого Олега. — Четверо друзей встречаются, ну, один и говорит: "Слушайте, а я знаю классных дев-чонок!" Второй отвечает: "А я знаю их телефоны". Третий говорит: "А я знаю, где они живут". А четвертый: "А я знаю отличного врача!"...

— Гы-гы-гы!.. — отреагировал Жора. Виталий усмехнулся.

— Где-то я уже это слышал.

— Да я на авторство и не претендую, — отозвался Олег. — Просто пытаюсь вас развеселить, а то вы с наступлением темноты стали совсем какие-то зам-шелые и заплесневелые, аж скулы сводит!.. Один так вообще... Жора!.. Тебя мама в детстве хорошим манерам не учила?! Когда с тобой разговаривают, фасадом надо поворачиваться! Чего ты все время таращишься на эти карти-ны?! Настолько глянулись или настолько хреновые?!

— Смотря что ты имеешь в виду! — в голосе Жоры неожиданно зазвучало предельное раздражение, готовое в любую секунду уступить место злости. — Технику?! Удачно ли перенесен на полотно мир во всех его иллюзорно-объемных характеристиках?! Может идею?! Или выигрышна ли борьба света с изначальной аморфностью безмолвной плоскости листа?! Уж это не Борис Валеджо, во всяком случае!

Алина, от волнения прикусившая губу, услышала звук удаляющихся ша-гов, потом недоуменный голос Кривцова.

— Ничего не сделал, да? Только спросил... Какие-то нервные все сегодня! Уж от него... аморфность, тоже мне!.. Я тоже много длинных слов знаю. Этиленгликоль... или там... рециркуляция. И чего распсиховался — я ведь его не о конструкции промежуточного вала спросил, а о прекрасном... хм-м, хо-тя, карданная передача тоже прекрасна в своем роде... А картинки и вправду ничего. Прикольно, когда у девушек из одежды только мечи и луки, только такие картинки лучше вешать в спальне, а в такой комнате надо бы какие-нибудь живенькие натюрморты.

— Между прочим "натюрморт" в переводе с французского означает "мерт-вая природа", — рассеянно заметил Виталий. Олег огорченно фыркнул.

— Сговорились, да?! А, ну вас всех! Пойду забудусь сном. Или может най-ти зонтик и двинуть под окошко Кристинки петь серенады?

— Почему именно Кристинки?

— А у нее ноги самые длинные. — После этих слов Алина раздраженно по-краснела. — Для легкого флирта важна исключительно внешность. Чего ей спеть, а? "Я здесь, Инезилья, стою под окном?"

Алина не разобрала ответ Виталия, но он явно пришелся Олегу не по ду-ше, потому что голос Кривцова прозвучал весьма раздраженно.

— А ну вас!.. разумничались к ночи — что ты, что Жорка!.. Пойду-ка заныр-ну в свою холодную кроватку, раз вы все такие нудные!

Алина услышала смешок Виталия, потом диванчик снова скрипнул, слов-но с него встали, послышались удаляющиеся шаги и все стихло. С минуту она постояла, прислушиваясь, потом снова протянула руку к занавеси, но ко-гда ее пальцы снова почти коснулись ткани, занавеска в резком рывке отле-тела в сторону, явив в дверном проеме неслышно подошедшего Виталия. Ах-нув от неожиданности, девушка отшатнулась назад, стукнулась спиной о пе-рила и тут же дернулась обратно — память услужливо подсунула ей мокрые острия железных прутьев внизу.

— Мама в детстве не учила вас, что подслушивать невежливо? — язвитель-но осведомился Виталий и сделал шаг в сторону, чтобы она могла пройти, но Алина осталась стоять на месте и только сердито дернула плечом.

— Я не подслушивала. Просто вышла покурить. Я не знала, что должна всех оповещать о своих действиях! А разве вы говорили о чем-то, чего не следует слышать другим?

Виталий сухо улыбнулся.

— Дело не в содержании. Вы прекрасно сами все понимаете... Знаете, Али-на, вы милая девушка, с головой, но иногда здорово действуете на нервы. Вы, часом, раньше не в ЖЭКе работали? Или где-нибудь в исполкоме?.. Заходите или будете ночевать на балконе? Дело, в сущности, ваше, если желаете схва-тить воспаление легких.

— Ты единственный, кто еще до сих пор обращается ко мне на "вы", — вдруг заметила Алина, глядя через его плечо на плетеный диванчик. Виталий хмыкнул.

— Уже и вежливость не по душе?!

— Вряд ли это вежливость. Скорее отчуждение. Подчеркивание того, что я не могу иметь с тобой ничего общего и должна держаться подальше. Или же-лание постоянно ставить меня на место. Ты ведь тоже ко мне симпатий не испытываешь, верно?