На другом конце провода зазвонил такой же телефон. Оже почувствовала порыв повесить трубку до того, как Бланшар ответит, убежденная, что она не готова пройти через это. Ее ладонь на телефонной трубке была скользкой. Но она заставила себя оставаться на линии, и еще через несколько мгновений кто-то ответил.
Стариковский голос произнес: — Бланшар.
— Доброе утро, месье, — ответила она по-французски. — Меня зовут Верити Оже. Я не уверена, известно ли вам мое имя, но...
— Верити? Как сестру мадемуазель Сьюзен Уайт?
— Да, — сказала она. — Я звоню по поводу...
Из вежливости или из какой-то ложной потребности продемонстрировать собственное мастерство он перешел на английский. Его родной французский акцент был очевиден, но речь была вполне понятна. — Мисс Оже, я не уверен, слышали ли вы эту новость. Если нет, то, возможно...
— Все в порядке, сэр, — перебила она, тоже переходя на английский. — Я знаю, что случилось с моей сестрой. — Она услышала вздох облегчения: возможно, оттого, что ему не пришлось сообщать ей именно эту новость.
— Я очень, очень сожалею о том, что с ней случилось. Мне посчастливилось довольно хорошо знать вашу сестру. Она была очень милой молодой женщиной.
— Сьюзен хорошо отзывалась о вас, сэр. Очевидно, что она думала о вас как о ком-то, кому она могла доверять.
— Вы говорите о ее вещах?
— Да, — ответила Оже, радуясь, что эта тема всплыла без подталкивания. — Понимаю, что моя сестра оставила кое-какие вещи...
— Это не так уж много, — быстро сказал он, как будто она ожидала увидеть драгоценности короны.
— Я никогда не ожидала, что это произойдет, сэр. Тем не менее, все, что она оставила, все еще имеет для нас ценность... я имею в виду, для нашей семьи.
— Конечно. Могу я спросить, откуда вы звоните, мисс Оже?
— Париж, сэр. Отель на пятнадцатой улице.
— Тогда вы действительно не очень далеко отсюда. Вы можете доехать по шестой линии до площади Италии, а затем пройти оставшееся расстояние пешком. Может, нам договориться о встрече?
Она знала, что не должна казаться слишком удивленной тем, что он так легко согласился отдать коробку. — В любое удобное для вас время, сэр.
— На данный момент коробки у меня нет. Я отдал его частному детективу, который расследует обстоятельства смерти Сьюзен.
— Обстоятельства, сэр?
— Существует вероятность того, что это могло быть не случайно, — уточнил он.
Рука Оже крепче сжала телефонную трубку. Ни в какой момент ее бесед никто не упоминал о шныряющем поблизости частном детективе. Это должно было быть что-то новое, о чем Эйвелинг и остальные не знали.
Она уже была вне сценария.
— Это действительно любезно с вашей стороны, что вы проявляете интерес, сэр. Этот детектив...
— О, не беспокойтесь о нем. Я совершенно уверен, что у него уже было время тщательно осмотреть вещи Сьюзен.
— Тогда, когда было бы...
— Сейчас здесь находится помощник детектива. Я могу поговорить с ним и договориться о том, чтобы эти вещи вернулись в мое распоряжение к... скажем, к концу дня?
— В конце дня? Сегодня, сэр?
— Это что, проблема?
— Вовсе нет, сэр. Ни в малейшей степени. — Ее сердце бешено колотилось в груди.
— Дайте мне название вашего отеля и номер телефона. Но если только я не позвоню, то скажем, в четыре часа в доме номер двадцать три по улице Пюплье. Если вы нажмете на кнопку звонка, назвав мое имя, я впущу вас в здание. Мои комнаты на третьем этаже.
— Это прекрасно, сэр.
— Я с нетерпением жду возможности познакомиться с вами, мисс Оже.
— И я с нетерпением жду встречи с вами, сэр, — ответила она.
Бассо открыл дверь своей крошечной квартирки в Порт-д'Асниер, принюхиваясь к воздуху, как ищейка. — Уэнделл, — сказал он. — Я не думал, что ты запомнишь дорогу. Это твой пациент с тобой?
Флойд протянул футляр с саксофоном. — Вероятно, ему нужно немного внимания.
— Мне показалось, ты говорил, что у тебя нет ничего, что нуждалось бы в ремонте.
— Так и есть, — сказал Флойд. — Но я уверен, что ты можешь найти в нем что-то неправильное.
Бассо взял футляр и поставил его на стол рядом с подставкой для зонтиков. — Ты слишком добр. Я уверен, что саксофон находится в отличном состоянии. Но я никогда не отказываю пациенту. — Он заглянул через плечо Флойда. — Ты все еще ездишь на этой старой реликвии?
— Трудно втиснуть контрабас во что-то меньшее.
Бассо удивленно покачал головой. — Ты все равно будешь говорить то же самое, когда этой машине исполнится сорок лет. А теперь заходи и выпей чаю.
Флойд снял свою фетровую шляпу. — Вообще-то, мне бы не помешало немного кофе. Настолько сильный, насколько ты сможешь сделать.
— Вот так, да?
Бассо провел Флойда в свою темную гостиную. Немыслимое количество часов тикали и жужжали сами по себе, одни были установлены на стенах, другие стояли на полках и на длинной гранитной каминной полке. Опираясь на палку, Бассо подошел к одним из часов, открыл их корпус и произвел какую-то крошечную регулировку с помощью инструмента, который носил в кармане.
— Я думал о том, что ты сказал о сферах, — сказал Флойд. — Я имею в виду, быть колоколами.
Бассо зашел к себе на кухню и повысил голос. — А что насчет них?
— Я не понимаю, как это могло случиться. Я никогда не слышал о полностью круглом колоколе. Как бы это звучало?
— Я не имел в виду такой звонок, шут ты этакий. Я имел в виду водолазные колоколы, в которые можно залезть. Размер показался мне подходящим.
— Но они сплошные.
Через некоторое время Бассо вернулся с единственной чашкой кофе. У него была густая черная консистенция судового мазута: по мнению Флойда, это был самый подходящий вариант.
— Когда ты сказал "твердая", я не думал, что ты имел в виду "сплошная". Как я предположил, ты имел в виду, что оболочки должны были быть изготовлены из цельного металла без перфораций или стыков.
— Я почти уверен, что это сплошные сферы.
— Дай мне взглянуть на набросок.
Флойд передал ему газету и спокойно сидел, прихлебывая кофе, в то время как Бассо вертел газету то в одну, то в другую сторону, щурясь и хмурясь. За несколько секунд до одиннадцати раздалась серия почти одновременных щелчков и дребезжащих звуков, как будто приводились в действие механизмы, и точно в назначенный час собранные часы издали какофонию перезвонов, которая продолжалась почти минуту. В течение этого времени Бассо продолжал изучать лист бумаги, как будто ничего не происходило.
Когда звуки часов снова остановились, он поднял лицо к Флойду и сказал: — Что ж, ты прав. Она твердая и, похоже, действительно того размера, о котором ты упомянул. — Тупым указательным пальцем он провел по другим едва заметным линиям, отмеченным на бумаге. — Похоже, это своего рода поддерживающее устройство, чтобы подвесить сферу. Интересно, зачем такие тонкие кабели? — Его палец снова пошевелился. — Похоже, это что-то вроде поперечного сечения чана или бадьи. На первый взгляд, я подозреваю, что сфера должна быть погружена во все, что попадает в эту ванну.
— Что-нибудь напоминает? Я имею в виду, кроме подводных лодок.
— Боюсь, я никогда не видел ничего подобного. У тебя есть какая-нибудь другая информация?
Флойд протянул ему письмо из Берлина. — Только это.
— Это явно относится к тому же контракту, — сказал Бассо, читая бумагу, его губы тихо шевелились, когда он произносил по-немецки. — Три сферы. Медно-алюминиевый сплав с очень высокими допусками на механическую обработку. Вот кое-что о механизме поддержки. Акустическое демпфирование, если я не ошибаюсь.
— Что это значит?
— Это устройство, разработанное для уменьшения передачи вибраций.
— И как бы это работало?
— Это будет зависеть от приложения. Если сфера была источником вибраций, как двигатель подводной лодки, то, возможно, ее нужно было амортизировать, чтобы эти вибрации не проникали через корпус в окружающую воду, где их мог уловить вражеский гидролокатор.
— По-моему, это не похоже ни на какой судовой двигатель, — сказал Флойд.
— Да... это не так. Что порождает другую возможность, которая заключается в том, что сфера — это то, что должно быть защищено от вибраций.
— О чем это ты думаешь?
— Это может быть почти что угодно, — сказал Бассо. — Любой вид чувствительного научного или коммерческого оборудования мог бы извлечь выгоду из такого рода защиты.
— Полагаю, это немного сужает круг подозреваемых, — сказал Флойд. — Некоторое время назад мы подумали, не может ли это быть какая-то бомба.
— Нет, не думаю, что дело в этом. Кажущаяся прочность, — размышлял он, отмечая ключевые моменты на пальцах, — очень точные параметры обработки, необходимость демпфирования — все это указывает на то, что это своего рода измерительный прибор. Какого рода, мне даже представить себе трудно. — Бассо вернул газету Флойду. — Конечно, я могу быть совершенно неправ.
— Но, возможно, ты на правильном пути. — Флойд допил густой черный кофе. Это было все равно что залить себе в глотку горячий асфальт. — Спасибо, Бассо. Ты был очень полезен.
— Хотя, вероятно, это не стоило того, чтобы ты проделал весь этот путь сюда, чтобы увидеть меня.
— Все в порядке, — сказал Флойд. — Я должен был привезти пациента с собой, не так ли?
Бассо потер руки. — Давай взглянем на него, хорошо?
Флойд остановился по дороге домой, чтобы купить провизии и неторопливо пообедать в кафе недалеко от Трокадеро. К двум часам он вернулся к своему столу, достал записную книжку и пролистал до номера Бланшара. Было намного раньше того времени, когда он договорился позвонить Кюстину, но ему не терпелось узнать, есть ли какой-нибудь прогресс с радиоустройством.
Флойд подождал полминуты, пока телефон звонил, повесил трубку, а затем подождал минуту или две, прежде чем повторить попытку, но безуспешно. Он пришел к выводу, что Бланшар, должно быть, был в другом месте, возможно, наверху, в комнате Сьюзен Уайт, если он не покинул здание полностью. Пять минут спустя он попробовал еще раз, но ответа по-прежнему не было.
Флойд уже клал трубку обратно на рычаг, когда заметил что-то, что было задвинуто под приземистую черную подставку телефона. Это был сложенный лист бумаги, и утром его там не было. Он вытащил его и открыл. Он узнал блок текста, написанный очень аккуратным, с завитушками почерком Кюстина. Сообщение гласило:
Дорогой Флойд!
Надеюсь и молюсь, чтобы ты нашел это письмо своевременно. Я мог бы открыто положить его на твой стол или даже в твою ячейку, но по очевидным причинам считаю, что это было бы очень неразумным поступком.
Я только что вернулся на такси с улицы Пюплье. Нахожусь в большой беде. Я не должен говорить слишком много, потому что чем меньше ты знаешь об этом, тем меньше шансов, что мои друзья с Набережной найдут какой-нибудь способ связать это с тобой. В любом случае, уверен, что они скоро выйдут на тебя. А пока я должен исчезнуть. Не думаю, что для меня безопасно надолго оставаться в Париже. Попытаюсь вступить с тобой в контакт, но ради нас обоих советую тебе не прилагать никаких усилий, чтобы найти меня.
Теперь уничтожь это сообщение. А потом очень хорошо позаботься о себе.
Твой друг и коллега АК
PS — Не думаю, что Хаймсот и Райнке делают пишущие машинки.
Флойд сидел, ошеломленный. Он перечитал сообщение, надеясь, что у него были галлюцинации, но в письме ничего не изменилось. Что-то случилось, и теперь Кюстин был в бегах.
Он чувствовал, что ему нужно выпить. Он взял бутылку, чтобы налить себе немного бренди, но затем вернул ее на стол неоткрытой. Что ему действительно было нужно, сказал ему какой-то тихий, отстраненный голос, так это абсолютная ясность ума, и ему это было нужно быстро.
Дело продвигалось гладко. Они замышляли что-то серьезное — он становился все более уверенным в этом, — но ничто не подготовило его к такому внезапному, дикому повороту событий. Что же могло случиться? Он прокрутил в уме последовательность событий, размышляя о намерениях Кюстина на этот день. Все было нормально, когда он рано утром оставил Кюстина в доме Бланшара вместе со своими инструментами. Здоровяк планировал еще раз прослушать радиоприемник, чтобы посмотреть, не появятся ли снова те сигналы азбуки Морзе. Он также намеревался расспросить пропавшего жильца со второго этажа и деликатно обойти вопрос о том, что Бланшар мог иметь какое-то отношение к убийству. Старик мог бы обидеться, если бы Кюстин ворвался с бестактным вопросом, но это было последнее, что Кюстин сделал бы. Его опыт на Набережной научил его гораздо лучше разбираться в тактичности и дипломатии, чем Флойда.
Так что же, черт возьми, произошло?
Руки Флойда дрожали. Возьми себя в руки, — строго приказал он себе. — Что сейчас было нужно Кюстину, так это чтобы Флойд сохранял самоконтроль. Единственный способ не превратиться в комок нервов — это действовать, продолжать двигаться.
Его первым побуждением было поехать на улицу Пюплье, но в его планы не входило ехать туда до позднего вечера. Единственное, чего он не хотел делать, — это делать что-либо, что могло бы свидетельствовать о том, что он получил сообщение от Кюстина. Но когда он позвонил Бланшару, никто не ответил. Возможно, это побудило бы его завести "Матис" и проехать через весь город, даже если бы он не увидел письмо у себя на столе... или, возможно, ему никогда бы не пришло в голову, что возникла проблема.
Сделай что-нибудь, сказал он себе.
Он перечитал письмо. Никаких намеков на текущее местонахождение Кюстина, так что Флойду не нужно было блефовать на этот счет, если кто-нибудь спросит его. Хотя у него было подозрение... Он выбросил это из головы — для них обоих было бы безопаснее, если бы он даже не размышлял о том, где может скрываться Кюстин.
Он перечитал его еще раз, заставляя свои руки успокоиться. Ссылка на пишущую машинку: о чем это было? Неужели что-то наконец пробудило память Кюстина?
Сделай что-нибудь.
Флойд подошел к полке и достал коммерческий справочник по Парижу. Он листал, пока не дошел до раздела "Х", а затем провел пальцем вниз по странице, пока не нашел запись о парижском офисе Хаймсот унд Райнке, более чем немного удивленный, обнаружив, что фирма вообще существует.
Он быстро набрал номер.
— Хаймсот и Райнке, — произнес деловитый женский голос. — Могу я вам чем-нибудь помочь?
— У меня есть электрическая пишущая машинка, которая нуждается в ремонте. Не могли бы вы сказать мне, есть ли в окрестностях Парижа место, которое занимается подобными вещами?
— Пишущая машинка? — спросила она удивленно, как показалось Флойду.
— Это модель Хаймсот и Райнке. Я нашел ее среди вещей, которые унаследовал после смерти моей тети. Похоже, это не работает, но выглядит довольно дорого, и поэтому я подумал, что, возможно, стоит починить его, чтобы потом продать.
— Должно быть, здесь какая-то ошибка. Эта фирма не производит пишущих машинок и уж точно не занимается их ремонтом.
— Но на коробке, в которой находится пишущая машинка, написано...
