— Товарищ Хрущёв…?
Ну а я что говорил?!
Тот молодец — не растерялся, рявкнул:
— Что надо? Дайте мне спокойно посцать!
Когда приглушённые шаги «раздались» в другую сторону, озабоченно-участливо интересуюсь:
— А может, товарищ тоже в туалет хочет?
— Потерпит.
Мда… Никиту Сергеевича отличало вот такое — «потребительское отношение» к людям, от которых зависела его власть. На чём он видно и погорел в «реальной» истории. Сталин и Брежнев себе такого не позволяли — поэтому и правили долго.
Однако, мне сейчас от этого не легче…
Так, что делать?
Так, так, так…
Остаётся, что?
Остаётся только дипломатия.
* * *
Ответа от Хрущёва я так и не дождался: хотя «журчать» уже перестало, он так и замер над унитазом с расстёгнутой мотнёй и собственным хером в правой руке. Я ж говорил — фантазии у него маловато и придумать что-то своё — ему в лом.
Исходя из этого постулата, делаю первый ход:
— Слушай, не то ты время выбрал — чтоб за власть бодаться! Война на носу и не просто с Германией — с объединённой Европой: четыреста миллионов солдат и работников — против наших неполных двухсот. Проиграем её и окажемся с тобой где-нибудь за Уралом! Конечно если японцы — не загонят куда-нибудь за Туруханск…
Помолчав, чтоб он усвоил информацию. И видя, что того должным образом впечатлила перспектива вместо своих украинцев — руководить белыми медведями, пятнистыми тюленями и северными оленеводами, продолжил:
— …Поэтому предлагаю тебе, Никита Сергеевич, «перезагрузить» ситуацию.
Даже по его спине вижу, что переход с «Микитки» или даже просто «товарища Хрущёва» на имя-отчество — ему ужасно понравился. Так сказать — повышение уровня, как в компьютерных играх
Повернув голову, он спросил:
— Как это — «перезагрузить ситуацию»? Объясни, Иосиф Виссарионович?
Вижу что «клюёт» и мысленно потираю руки:
— То есть ты сейчас звонишь моему балбесу и говоришь ему, что с отцом всё в порядке. Что у товарища Берии — и в мыслях не было его арестовывать и всё такое прочее, не мне тебя учить. После чего вы извинившись, отпускаете Лаврентия Павловича. Тот, так же извинившись — отпускает Жукова и всю его гоп-компанию… После чего, все мы вместе и все мы дружно — начинаем готовиться к войне: ты на своей Украине, генералы — в своём Генштабе, товарищ Берия — в НКВД, Васька-балбес — в авиационном полку на Камчатке. Ну а я всеми вами руковожу — как Председатель «ГКТиО», Верховный Главнокомандующий, Председатель Совнаркома и прочая, прочая, прочая…
Спохватываюсь:
— …А мою не совсем удачную шутку про «порнушку», объясним нашим соратникам по Политбюро моим прогрессирующим старческим «микроинсультом» и переутомлением на работе. Если что — профессор Виноградов подтвердит диагноз, собрав консилиум из лучших специалистов Советского Союза, ближнего и дальнего зарубежья… Ну и как тебе такое?
Слегка пригнув голову, Хрущёв еле слышно, сдавленным голосом:
— Не получится…
Насторожившись:
— Обоснуй?
Тот совсем убито, косясь на мой пистолет:
— Берия убит.
На мгновенье перехватило дух как будто от удара под дых. Пистолет в моих руках чуть дёрнулся — до того вдруг захотелось всадить пулю в этот ненавистный затылок… Но я сразу же взял себя в руки и, как будто с облегчением вздохнув:
— Ну, что ж… Тогда будем считать, что всё что не делается — делается к лучшему.
Как говориться: «мёртвые — в землю, живым — надо жить».
Примащиваюсь на краешек ванны и примирительным тоном приказываю:
— Выпусти хер из рук, застегни штаны, опусти стульчак и садись на унитаз — разговор у нас обещает быть очень долгим, Никита Сергеевич.
Когда он это выполнил, глядя в глаза спрашиваю:
— Как это произошло?
Хрущёв с изрядной, нескрываемой досадой:
— Случайно. Когда Берию задержали и предъявили обвинения в превышении власти, он вдруг полез в портфель. Один из командиров решил, что у него там пистолет и застрелил его…
Помолчав, добавил неуверенно:
— …По крайней мере, мне так сказали.
Вроде не врёт, хотя в случайности я не верю. Может, товарищи военные играют в какую-то свою игру?
Фиг его знает, без литра здесь не разберёшься.
Следующий — очень немаловажный вопрос:
— Много народу видело это убийство?
— Трое командиров из Академии Генштаба, больше никто.
Указывая пистолетом за спину — в сторону малой столовой, интересуюсь:
— Те трое?
— Нет, не они…
И глянув мне в лицо, с вполне понятным намёком:
— …Те что остались в Академии с Василием.
Теперь, это его самые верные люди — которые пойдут за Хрущёвым до конца и, они по сути — держат в заложниках сына Реципиента. Хотя тот видать — до сих пор ничего не подозревает и считает себя лидером этого путча «за отца».
Ещё один вопрос:
— Кому кроме меня, ты про это сказал?
— Кроме тебя никому.
Облегчённо вздыхаю:
— Тогда ещё не всё потеряно…
И, довольно бодрым тоном:
— …Сказать по правде, я и сам Лаврентия стал побаиваться — слишком он уж много силы набрал и, уже давненько стал подумывать — как бы его… «Того»!
Продолжаю, импровизируя так — что извилины дымят:
— Весьма печально, конечно, но не фатально. Объясним случившееся несчастным случаем в результате неосторожного обращения с оружием, опубликуем в «Правде» печальный некролог, организуем роскошные похороны в кремлёвской стене и замнём дело.
Хрущёв склонив голову набок, с явной заинтересованностью:
— А дальше, что?
Я задумался:
— А что спрашиваешь, дальше…?
* * *
Внезапно меня осенило и я решил осуществить «Операцию «Ы»» руками Хрущёва. Так сказать по принципу: «кто нам мешает — тот нам и поможет».
Встав, я засунул его «Маузер» ему же в левый карман пиджачка (не забыв предварительно поставить его на предохранитель, конечно) и усевшись на место, доверительно продолжаю:
— Насколько я понял, ты хочешь вместо меня стать Генеральным секретарём ВКП(б)?
Конечно, в его понятии — партия и власть неотделимы, как сросшиеся хребтами сиамские близнецы. В то, что без Сталина власть ВКП(б) — станет чисто номинальной, он даже и не подозревал.
Хрущёв сперва немного подумав, еле заметно кивнул и с тревожным ожиданием уставился на меня. И не заставив себя долго ждать, я восклицаю:
— Так наши желания совпадают — ведь я же просил отставки с этой должности! Что ж ты, Никита Сергеевич, не поддержал меня — ни здесь на Даче, ни на Съезде?
Хрущёв облизнув губы:
— Они думали, что ты был не искренен и, хотел этим демаршем добиться ареста неугодных тебе генералов.
Похоже там в Генштабе, я «выстрелил себе в ногу»… Злюсь на собственную оплошность:
— «Они думали»! Если бы «они» думать умели — это ещё полбеды. Я не кривил душой: я действительно хочу уйти с поста Генсека…
Приблизив лицо к Хрущёву:
— …А ты — на него хочешь устроиться. Почему бы нам с тобой друг другу не помочь, а?
Ещё раз облизнув губы, недоверчиво:
— Представим себе, что я — Генеральный секретарь… А ты? Ты кем будешь? Только не говори ничего про «пенсию», Иосиф Виссарионович… Бо, дурних нема!
Отвечаю:
— Какая «пенсия» — проснись и пой, Никита Сергеевич… Война ж на носу! Как и, планировал — я займу должность Председателя «ГКТиО», Председателя Совета Народных Комиссаров и Верховного Главнокомандующего.
Вижу — и хочется и колется и, закидываю ещё одну приманку:
— Как ты считаешь, Никита Сергеевич, если мы с товарищами из Политбюро на место Берии твоего Серова назначим — он потянет?
Насчёт этого типа я не опасался, от слова «совсем»!
В «той реальности» став во главе Госбезопасности, этот малый обнаружил ещё один «талант» — умение наживать себе врагов и, из подручного быстро превратился в главную головную боль Хрущёва. Относясь с прохладцей к своим обязанностям, он постоянно хамил не только подчиненным — но и крупным партийным функционерам из ЦК ВКП(б), государственным чиновникам и даже иностранным дипломатам. В конце-концов, Никите Сергеевичу пришлось его снять и задвинуть куда-то на периферию, где тот и сдох — позабыт-позаброшен.
Почему в «новой реальности» должно быть как-то иначе?
Хрущёв с заметным недоверием, опасливо косясь на пистолет в моей руке:
— Потянуть то, он потянет…
Не дослушав его, я принялся делить «портфели»:
— Ну, вот и ладушки! Кроме Генсека партии, ты станешь моим Первым заместителем на должности Председателя «ГКТиО», будешь входить в состав Ставки Верховного Главнокомандования и иметь право решающего голоса в Совнаркоме СССР… Так чего тебе ещё надо, хороняка?
Испытывающее глядя мне в глаза, Хрущёв предъявляет свои хотелки:
— Нарком обороны — Тимошенко, Начальник Генерального штаба — Жуков.
Соскочив, протягиваю ему свой пистолет рукояткой вперёд:
— Ни за что! На вот — застрели товарища Сталина, но только через его труп!
Не спеша воспользоваться предоставляемой возможностью, удивлённо:
— Почему?
«Да потому что тупые олени».
Убрав от греха подальше от него пистолет, объясняю, стараясь не переходить на личности — что даётся мне с великим трудом:
— Да потому что они оба не соответствуют эти должностям и, назначить их на них — значит «пролюбить» государство, завещанное нам великим Лениным. Нет, конечно ты можешь попробовать, Никита Сергеевич… Но тогда я умываю руки, переодеваюсь Керенским и первым же философским пароходом сваливаю в Мексику. А ты здесь сам это дерьмо разгребай — большую комсомольскую лопату тебе в руки!
Видно это моя готовность торговаться до конца за каждый портфель» и убедила Хрущёва в моей искренности. Державшийся до этого настороже от моей покладистости — не без основания ожидая какой-нибудь подлянки, он заметно расслабился.
— А ты кого предлагаешь, Иосиф Виссарионович?
Я не стал что-то выдумывать, а озвучил свои давно и твёрдо обдуманные намерения:
— На должность Наркома обороны, я планирую вместо Тимошенко назначить маршала Кулика.
Хрущёв не стал спрашивать, почему именно Кулика. Потому что и без того знал что тот — человек именно Сталина, знакомый тому с обороны Царицына в 1918-м году и, задал следующий вопрос:
— А кого Начальником Генерального штаба? Снова Мерецкова?
— Мерецкова надо непременно расстрелять — ведь он в чём-то там признался. Это чтоб другим неповадно было!
Вижу — такой подход Хрущёву шибко понравился. Он одобряюще кивнул и продолжил гадать:
— Шапошникова?
Делаю категорически-отрицающий жест:
— При всём моём к нему уважении, Борис Михайлович — это как раз тот «старый конь», который пашет хоть и ровно — но неглубоко. А война — дело молодых и рьяных!
Впрочем, для Шапошникова у меня приготовлено «особо важное задание».
Затем, твёрдо и безапелляционно:
— А начальником Генерального штаба РККА — я хочу назначить Захарова, а значит — так оно и будет.
Наморщив лоб:
— Это не тот ли, это Захаров — который у меня в Одесском округе?
«Ишь, ты — «у меня»!».
Подкрепив кивком, подтверждаю:
— Да, именно тот: генерал-майор Захаров Матвей Васильевич. Он и никто иной!
Хрущёв скорчил недовольную мину, из чего я заключил, что у него с начштабом «своего» Одесского военного округа отношения не заладились. Поэтому чтоб прийти к консенсусу, предложил:
— Впрочем, ему в заместители можно назначить кого-нибудь из молодых выпускников Академии Генерального штаба. Вот положим — того генерал-майора, что счас пьёт мой чай… Как его фамилия, кстати?
У того вырвалось:
— Малиновский. Только он не выпускник Академии, а старший преподаватель.
С бодрым оптимизмом:
— Ну значит, это будет правильный выбор.
Тут же а памяти всплыло: летом 1942-го, немцы смяли Южный фронт — которым командовал этот «преподаватель» и, без боя заняли Ростов. Сталин был вне себя от ярости и хотел отдать командование фронта под трибунал. Член Военного совета застрелился, адъютант командующего куда-то исчез — возможно перебежал к немцам со всеми секретами. Но Хрущёв поручился за «своего» генерала и Малиновский отделался снятием с должности.
Позже, когда Красная Армия стала побеждать — он не только «реабилитировался», но и пошёл на повышение. После войны стал маршалом Советского Союза, а после смерти Сталина — министром обороны СССР.
Раньше я считал советский генералитет перед войной — некой безликой массой, мыслящим океаном — грёбанным «Солярисом»…
Я глубоко заблуждался!
Теперь я знаю, что у этой синештанно-лампасной клики есть «лицо» и, в это лицо я сейчас смотрю и думаю с грустью и печалью:
«Ну как не быть трагичными события 22 июня и далее, если военное руководство возглавляет такой вот «мозговой центр» — без капли воображения?».
Хочешь не хочешь, а придётся накидать ему ещё «плюшек». Как бы рассуждая с самим собой, я начал:
— Что касаемо Тимошенко и Жукова… Конечно это очень хорошие командиры (про себя: «Обоим им бы кол в жоппу»), но это — строевые(!) командиры. Хозяйственная — как у наркома обороны, или штабная работа — как у начальника Генштаба, им противопоказана как профессиональному боксёру — тройная бухгалтерия или игра на фортепиано. Поэтому специально для этих двоих я хочу ввести новую должность — «представитель Ставки Верховного Главнокомандующего»…
Вижу — крайне заинтересовало и, со всем воодушевлением продолжаю:
— …Суть в чём? Генеральный штаб РККА разрабатывает какую-нибудь фронтовую операцию, а Верховный Главнокомандующий — посылает своего представителя её воплощать в жизнь на месте.
По сути, «велосипед» я не изобрёл: в Великую Отечественную Войну так и было.
Спрашиваю:
— Такой расклад тебя устраивает, Никита Сергеевич? И волки целы и хлопцы пьяны.
Хрущёв кивнул с довольным видом:
— Это ты очень хорошо придумал, Иосиф Виссарионович…!
Затем подумав, задал ещё один — надеюсь последний вопрос и замер в тревожном ожидании:
— … А кого ты хочешь на «Главное Политическое управление»?
Его обеспокоенность вполне объяснима: на этой должности — Начальника «Главного управления политической пропаганды Красной армии», какая-то чехарда: Мехлис, сейчас — Запорожец, потом снова Мехлис, Щербаков…
Это называется одним ёмко-информативным русским словом: бардак!
Вопрос, конечно интересный. Вообще-то я вообще его вообще не хочу, считая всех политработников — что гражданских, что военных — по меньшей степени дармоедами…
