— Она мразь, Хуан! — выпалила Паула со злостью. — Они обе! Но если старшая хотя бы держит себя в рамках, то у младшей тормозов нет вообще! Она смеётся над людьми и переступает через них, потому, что это весело! Все они мрази! Вся эта гребанная аристократия! Они все так делают! Они не считают нас за людей, никто и никого! Особенно эта драная кошка Изабелла!..
Паулу повело, она заводилась и заводилась, на нас уже начали коситься все вокруг. Ненависть так и лилась из неё наружу, и я понимал, что взялась она не на пустом месте. Видя, что ситуация выходит из под контроля, я быстро переставил стул и обнял её, крепко прижав к груди:
— Все хорошо! Хорошо, Паула! Успокойся!..
Кассандра уже стояла над нами — она также кинулась успокаивать подругу, но я успел раньше.
— Я в норме. Да-да, я в норме!.. — Паула отстранилась, с опаской оглядев меня с ног до головы. — Больше не делай так, ладно? Я себя контролирую.
Она была удивлена. Сильно удивлена. Объятия её не покоробили, но к такому обращению она не привыкла. А может, отвыкла? Но в личное пространство меня пока не впускали.
— Я не знаю насчет твоей девочки, — подвела красноволосая итог, поднимаясь, — но насчет принцессы скажу точно. Это не она и тебе повезло в этом.
Я обратил внимание, как она поднимается: гордо, с осанкой, раскрыв плечи. Как просто стоит, смотрит на других. На её взгляд — от него отдавало властью, привычкой повелевать. Я уже видел такой. 'Она держала себя так и раньше', — понял вдруг я. — 'Просто я не обращал на это внимание — слишком мало мы знакомы'.
Да, от Паулы так и разило достоинством, которого не было ни в ком из девчонок 'чертовой дюжины'. Ни даже в Долорес и подобным ей. Это если забыть о том, что она сейчас говорила и с кем себя сравнивала.
'Что, Шимановский? Имперская аристократка в корпусе венерианской королевы, и сразу в твоем будущем взводе? Ты везунчик, или в тебе магнит для аристократок? Или это 'везунчик' в кавычках?'
'Заткнись!' — осадил я его. Пока было рано делать выводы, я еще слишком мало знал. И не стоит приставать с расспросами сейчас — время не пришло. Но девочка она не простая, ой какая непростая!
— Ты расскажешь мне еще про принцесс? Все, что знаешь? — попросил я, обходя столик и беря её за руку. — И про аристократию?
— Заинтриговала?
— Да.
Она не бросила руку, наоборот, усмехнулась, и гордо вскинув голову, пошла со мною к выходу, вслед за удаляющейся Кассандрой. И только теперь я в полной мере ощутил, как это — смотреть на девчонку снизу вверх. Впереди меня ждали муки ада, но теперь они не выглядели такими безрадостными.
* * *
— Я не должна говорить этого тебе, но скажу, — хмыкнула Паула после долгого раздумья, когда мы поднимались на эскалаторе. — Ты вечером встретишься с Леёй, и после этого примешь окончательное решение. И если согласишься, а мы видим, что ты согласишься, тебя запрут у нас незнамо на сколько времени.
— Да, так будет! — подняла она руку, пресекая мои возражения. — Тебя будут обучать ускоренно, это оставит отпечаток на твоей свободе. Но я не об этом.
Пауза.
— Понимаешь, Лея — это еще не всё. Она главная, она королева, но она...
— Хватит, не надо, — вмешалась Кассандра. Точнеё, попыталась, но у неё не получилось.
— Мы охраняем не только Лею, — с напором продолжила Паула, смерив напарницу недовольным взглядом. — Даже больше, охранять Лею — честь, которой удостаиваются единицы. Основная часть хранителей работает с её семьёй — сеньором Серхио и детьми. А вот здесь кроются самые что ни на есть проблемы.
Не спеша идти в отдел, красноволосая бестия подошла к лавочке, села, а я с внимательным видом присел напротив. Кассандра встала в сторонке.
— Начну по нарастающей. Сеньор Серхио терпеть не может ангелов. Это историческое, связано с их жизнью вместе с королевой. Она сильно обидела его в прошлом, подробностей не знаю, но с ангелочками у него был какой-то напряг, который до сих пор выражается в чем только можно. Правда, зеленых девочек он не обижает, но на начальницах вызверяется по полной программе. Однако отношение есть отношение, независимо от того, начальница ты или зеленая писуха.
— Ты думаешь, что меня могут поставить охранять сеньора Серхио? — скептически усмехнулся я, хотя в скепсисе своем уверен не был. — С чего вдруг?
— С того, что тебе остался год до конца обучения в престижнейшей школе, сдав экзамены в которой, ты автоматически получишь грант на обучение в самом-пресамом престижном ВУЗе планеты, — сверкнула она глазами, намекая на мою тупость. — Естественно, тебя не будут использовать, как 'мясо'! Для тебя найдут другую, болеё важную работу! И к нему тебя могут отдать, как к первоклассному специалисту, в обучение. Понимаешь, к чему я?
— А у меня будет присяга и статус ангелочка, от которого его воротит. — Н-да, ничего хорошего.
Паула согласно кивнула.
— Это одна из версий. Но весьма вероятная.
Дальше сложнеё, Хуан. Лея не вечная, как и все, и тебя будут готовить к тому, чтобы в случае чего, ты помогал следующей королеве жить и царствовать. Защищал её, пускай немного не так, как мы.
— Кажется, о таком развитии событий не трудно догадаться? — усмехнулся я.
— Да, и в таком случае готовить работать с ними тебя начнут заранеё. — 'С ними', потому, что все дети королевы важны. Это очередь наследования, резерв власти на случай чего-нибудь экстренного. Ты должен будешь найти общий язык со всеми ними. Но самое страшное, ты обязан будешь умереть за ЛЮБОГО из них. Понимаешь?
Она сделала такую эффектную паузу, что меня продрал озноб, а по коже поползли мурашки. Кассандра, вновь сказав что-то на своем языке, явно непечатное, ушла, бросив на Паулу одновременно и осуждающий, и одобряющий взгляд. Правильно, сеньорита комвзвода, вам такое, как ответственному лицу, слышать не стоит. Ведь это не очередная антиагитация Катарины; Пауле я верил, у неё не было мотива врать мне. Да и интуиция подсказывала, что она честна.
— Продолжу так же, по нарастающей. Инфанта. Я уже сказала, она мразь. Подставляет людей, играет их судьбами, мотивируя это государственной необходимостью. На деле же просто развлекается. Например, увлекшись компьютерным взломом, процессом, как это делается, вытащила из тюрем нескольких известных и не очень специалистов и создала нечто вроде полулегальной команды под своей опекой. Тебе кажется это забавным, да? — хмыкнула она, глядя на мое улыбающеёся лицо. — Но она собственноручно пристрелила двоих из них, что-то сказавших не то про её персону. Собственноручно, Хуан. Это про то, как играется и развлекается.
Еще она якшается с Феррейра, которые чуть ли не указывают ей, как быть и что делать. И с Себастьяном, и с Сильвией — с обоими юными герцогами. Насколько я знаю, она спит с ними обоими, и через эту связь открыта для воздействия со стороны их отца, Железного Октавио.
И самое главное, её высокомерие. Она — инфанта. Повелительница мира, хоть и будущая. Она выше всех, круче всех, и нет никого, кто был бы ей ровней. Даже Феррейра бегают перед ней на задних лапках, хотя они не менеё родовитые, чем Веласкесы, и гораздо болеё влиятельны, если ты понимаешь, о чем я.
Я понимал. Не стоит недооценивать власти Феррейра.
— Простых людей для неё не существует — это пыль. Они никто. Даже хранители для неё всего лишь слуги. Для Леи — нет, для неё — да. Перед ней нужно преклоняться, и поклоняться ей, как воплощению какой-нибудь богини, только так можно сохранить её расположение. Естественно, всё, что есть на планете, принадлежит ей. Особенно мальчик, единственный в женском корпусе, на которого она рано или поздно обратит свой взор.
Паула вновь замолчала. Молчал и я, ожидая подробностей.
— Игрушка, Хуан. Она сделает тебя своей игрушкой, потому, что ей будет интересно. А каково это, быть игрушкой в руках высокомерной дряни, перед которой придется пресмыкаться? Дряни, за которой стоит вся мощь клана Феррейра, которые устраняют любых конкурентов, а ты обязательно покажешься им кандидатом в таковые? Я не сгущаю краски, Хуан. Прости, но это правда.
Я кивнул.
— Дальше.
— Дальше Эдуардо, её младший брат. Про него ничего не скажу, так как внятного сказать нечего, а описанием его 'подвигов' можно убить не один час. Он гуляка и бабник.
Я почувствовал, что вновь улыбаюсь, но на сей раз улыбка вызвала у неё лишь разочарованный вздох.
— Тебе не понять, пока ты не увидишь это. Он перетрахал всех при дворе, не брезгуя и зрелыми женщинами, членами семей знатных и высокопоставленных людей. Ему плевать на любые запреты — их для него просто не существует. И все этим отчаянно пользуются, подкладывая под него 'нужных' особей. Тех, кого выгодно 'сосватать' тому или иному клану.
— А это уже серьезно! — Я покачал головой, опешив от такого откровения.
— Вот и я о том же. Он подставляет мать, подставляет семью. Женщины — лишь одна его сторона, той, которой все пользуются, а есть и другие. Он — гуляка, использует весь спектр развлечений без тормозов, включая очень жестокие и кровавые. И единственные, кто не дает ему распоясаться — это мы. Если б не девчонки его охраны, он бы учудил такое...
— Что-то вроде стрелять в людей и бить беременных по животам, чтоб посмотреть, что будет?
Паула скривилась, но кивнула.
— Ну, не до такой степени, конечно, но почти. Скажу только, что когда он, пьяный, гонял на машине по городу, погибло несколько десятков человек. Дело замяли, СМИ раздуть скандал не дали, а обвинили во всем нас, наших девчонок — не доглядели. Как будто они няньки!
И тебе придется охранять и защищать его, Хуан! — закончила Паула на повышенных тонах.
Я почувствовал, как легионы мурашек вновь маршируют по моей коже, а встреча с королевой становится все менеё и менеё желанной.
— Как понимаю, вышеупомянутую нами Изабеллу ты приберегла на закуску?
Она кивнула.
— Это самая гадина из всей их семейки. Может она и не настолько высокомерна, как сестра, зато в искусстве развлекаться и делать людям гадости равных ей нет. Даже брат по сравнению с ней — зеленый юнец.
Пянки. Гулянки. Беспорядочный секс со всеми подряд, и мальчиками, и девочками. Причем, совсем не стесняясь камер и журналистов, выпячивая всё напоказ. Оргии под тонны спиртного и килограммы наркотиков, от которых шалеют даже не самые обремененные моралью представители золотой молодежи. А этих подонков трудно удивить, поверь! Говорят, даже 'лотерею' придумали в её круге. Знаешь, что такое 'лотерея'?
Кажется, я покраснел.
— Знаешь. — Эта бестия ехидно усмехнулась. — Загадывали?
Я лаконично кивнул.
— Не переживай, меня тоже загадывали. — Она похлопала мне по плечу.
— Да, но ты вон какая красивая! Вообще клеевая. И это... — Я не знал, как сказать ей о происхождении, но она поняла, коротко сформулировав:
— Меня загадали те, для которых мое происхождение не лучше, чем твое для тех, кто загадал тебя. — Её губы растянулись в грустной усмешке. — Ладно, не бери в голову.
— Конечно, это ерунда, — подхватила она прерванную мысль. — 'Лотерею' придумали сотни лет назад, на Земле её знают не хуже, чем здесь, но в окружении Изабеллы Веласкес эта забава приобрела поистине королевский размах. Её цель — издевательство над людьми, 'прикол'. Потому я и сказала, что твоя девушка не она, она бы поступила совсем иначе. К счастью. Но масштабы разврата в её окружении ты можешь оценить.
Я кивнул. Да, был впечатлен.
— Она вторая в списке, Хуан, — закончила Паула. — Списке наследования. Если что-то случится с гордячкой Фрейей, адекватной несмотря ни на что, эта дрянь станет нашей королевой.
— 'Нашей'? — поддел я, и был осажден низко опущенными бровями и ледяным тоном:
— Нашей. Я порвала с Империей, обратной дороги у меня нет. И не жалею об этом.
Она поднялась и прошлась по галереё, затем вернулась, пытаясь продолжить, как ни в чем не бывало:
— Сегодня были похороны. Погибли две девчонки. Хорошие девочки, я знала их — успела познакомиться. Они охраняли Изабеллу Веласкес. Да, покушение было не на королеву, а на эту дрянь, — вновь перебила она, не дав задать вопрос. — Которая ни во что их не ставила. Унижала их, сбегала, подставляла. Клеветала. Девчонки рассказали, как она прыгнула в бассейн и начала тонуть, захлебываться, чтобы её спасли — ставила их таким образом на место. Она ни во что не ставит даже хранителей, Хуан. Даже нас. И тебе придется находить с ней общий язык, придется ладить, служить и умирать, если на то будет воля всевышнего. Извини, что вылила на тебя все это, но после похорон я не смогла удержаться. Прости.
Она вновь прошлась.
— А ты не готов к этому. Не готов разговаривать со знатью, и тем болеё с принцессами. Они задавят тебя, смоют в туалете, и ты ничего не сможешь им противопоставить.
Я также поднялся, и, несмотря на сумбур в голове, ответил:
— Смогу. Я буду ангелом, таким же, как вы. Я...
— Ни хрена ты не сможешь! — закричала она мне в лицо, подойдя вплотную и нависнув сверху. — Они, я говорю про всю знать, понимают только силу! Силу вообще! И разговаривают только с теми, кто ДОСТОИН того, чтоб с ними разговаривать, то есть с тем, кто сильный! Все иные — слуги и плебеи, а голос плебея ничего не значит!
И с аристократкой твоей ни хрена не выйдет! — Она наступала, делая шаг за шагом, я же пятился, пока не уперся в стеклопластик витрины. — Твоя девочка задавит тебя так же, как и принцессы! Повеселится и бросит, когда надоешь! Любовь? — Смешок. — Любовь это процесс, а не чувство, а ты запорешь этот процесс на втором же или третьем свидании!
Она сбавила обороты.
— Не обманывай себя, Хуан. Корпус — не панацея, не лекарство от всех бед. Если раньше тебя сливали потому, что ты не был крутым, то теперь сольют, потому, что ты плебей. А это гораздо хуже. И все годы, все силы, что ты потратишь на попытку встать на ноги, пойдут насмарку, как только начнешь общаться с ЭТИМИ.
Она облокотилась о перила галереи и тяжело задышала, пытаясь взять себя в руки.
— И что мне теперь делать? Повеситься? Чтобы не бороться, потому, что это напрасно?
Она долго молчала, затем обернулась, виновато глядя в пол.
— Нет. Прости меня.
— А сама ты не от этого ли бежала на Венеру? Не от этого ли присягнула чужой королеве? Что у тебя ТАМ, дома, то же самое? А теперь не даешь это сделать мне?
— Не совсем. — Вид у Паулы был жалкий. — Да, я сбежала от этого. Но я могу с ними разговаривать, я могу бороться. Ты — нет.
Как ты вел себя в отделе? — воскликнула она с жаром. — Как ПОЗВОЛЯЛ смотреть на себя каким-то вшивым продавщицам? Как на бедного родственника, которого богатые девочки отчего-то решили приодеть! Хотя это ты в костюме, Хуан! Своем лучшем! Мы же так, в повседневном, чтоб было в чем в город выбежать!
Ты позволял им смотреть на себя с высока. Позволял коситься и шептаться за спиной. Тебе было плевать, что они о тебе думают, потому, что ты САМ думаешь о себе так же!
А так нельзя. Если хочешь общаться со знатью, тебе в первую очередь нужно чувствовать себя одним из них. Не так, БЫТЬ им. И плевать на происхождение.
