— И изобличил бы себя?
— Нет, но чем скорее наш соответствующий технический опыт станет достоянием общественности, тем быстрее все это закончится. То же самое касается и вас, Питер — если в вашей истории есть что-то, чего нет в вашем биографическом досье, я хочу знать об этом сейчас.
— А как насчет Айяны? — спросил Караян, глядя на другого ученого. — Разве вы не признали, что разбираетесь в наномашинах?
— Знаю достаточно, чтобы понять, как это было трудно, Маслин, — ответила Лоринг. — Это далеко за пределами моих возможностей. Базовый опыт — совсем другое дело. Общее представление о корабельных средствах связи и функциях безопасности? Обойти протокол безопасности браслетов? Могла бы, если бы захотела.
— Так могли бы поступить многие из нас, — сказал Каспари, — но Айяна не высказывала никакого открытого несогласия с этой экспедицией, а вы двое высказались.
— Это совсем неверная характеристика, — сказал Караян, отшатнувшись, как будто его укололи иглой.
— В частности, вы, — продолжал Каспари. — Когда вы увидели, что не можете предотвратить экспедицию, вы использовали свои политические рычаги, чтобы присоединиться к команде. Однако, по сути, вы все еще против этого. Вы здесь для того, чтобы наблюдать, влиять на принятие важных решений, но, будь у вас такая возможность — как доказал Хранитель, — вы бы без колебаний отправили нас обратно в Крусибл. Если диверсия была одним из инструментов, имевшихся в вашем распоряжении...
— Назим, — мягко сказал доктор Нхамеджо, — мы все огорчены тем, что произошло. Многие из нас разделяют элементарный скептицизм в том, что касается деятельности "Второго шанса". Но мы не должны позволять этому скептицизму влиять на наши суждения.
— Вот вам и весь ваш нейтралитет, доктор, — сказал Караян.
— Медицина — это наука, Маслин, и для меня ваши принципы в корне регрессивны и антинаучны. Не думаю, что мои личные взгляды кого-либо удивляют.
Гоме показалось, что на широком мальчишеском лице доктора проступила твердость характера, которой она раньше не замечала. Но он все еще улыбался, и его манеры были такими же миролюбивыми, как и всегда.
— Однако вы здесь демократическим путем, — продолжал Нхамеджо, — и вы — человеческие существа, у вас есть супруги и дети. Я предполагаю, что кто-то из них может поручиться за ваше местонахождение, когда пропал Мпоси. Однако, честно говоря, мне не нужны их показания, чтобы убедить меня в том, что вы не играли в этом никакой роли. Зачем кому-то причинять вред Мпоси Экинья?
— Расскажите им все, что знаете, — сказала Васин, кивая на Гому. — Для блага всех присутствующих.
Какой бы оцепенелой она себя ни чувствовала, как бы ей ни не хотелось думать о своем дяде в прошедшем времени, она заставила себя немного успокоиться. — Мпоси был в контакте с Крусиблом.
— Мы все такие? — сказала Лоринг.
— Это было по-другому. Какой-то частный политический канал — секретная горячая линия. Вполне логично, что у такого человека, как мой дядя, могло быть что-то подобное. Как бы то ни было, они сказали Мпоси, что у нас проблема.
Руки Каспари были идеально сложены домиком. — Какого рода?
— Угроза на борту корабля. Диверсионное устройство, что-то в этом роде, и, возможно, кто-то, кто будет им управлять. Это все, что он мне сказал. — Гома сглотнула — это далось ей труднее, чем она ожидала, с трудом сдерживая дрожь в голосе. Она знала, что если хоть на мгновение ослабит свою ментальную защиту, то вскоре превратится в рыдающую развалину. — Мпоси попросил меня быть начеку. Он не мог рисковать, втягивая в это капитана Васин, пока не был уверен в своих фактах. Но я не могла найти подозреваемых.
— Кроме меня, — сказал Караян, — я полагаю?
Гома посмотрела на свои собственные руки, бесполезные и потные, лежащие у нее на коленях. Ничто не подготовило ее к этому, даже жизнь на Крусибле с матерью, которую ненавидел весь мир.
— Вообще-то, Маслин, из вас двоих я первым заподозрила Питера.
Грейв пристально посмотрел на нее и начал что-то говорить, но Маслин Караян оборвал его.
— Что Мпоси сказал о Питере, Гома?
Она мысленно вернулась к тому разговору, пытаясь сложить его воедино в своей памяти, не добавляя слоев полуправды и предположений. — Только что вы мало о нем знали.
Доктор Нхамеджо наклонился к нему. — Разве вы оба не сторонники "Второго шанса"?
— Так и есть, — заявил Грейв, заговорив прежде, чем Караян успел что-либо сказать. — Но движение гораздо более разнородно, чем склонны предполагать посторонние. Экспедиция оказала необычное давление на нас — испытательные подразделения, которые уже присутствовали на месте. Мы, двенадцать человек, не придерживаемся какого-то одного направления мышления Второго шанса — мы представляем широкий спектр точек зрения, от прогрессивных до консервативных. — Он расправил плечи. — Маслин не знал меня, когда я поступил на корабль, — это чистая правда. Но зачем ему это? Я пришел из другой части Крусибла, из другого направления движения "Второй шанс".
— Более консервативного, более решительно настроенного против экспедиции? — спросил Ру.
— У всех нас есть свои убеждения, — невозмутимо ответил Грейв.
— Какова его роль во всем этом? — спросил Караян, кивая на Ру с неприкрытым презрением.
— Его роль заключается в том, что он был со мной, когда мы обнаружили, что моего дядю съедают наномашины, — сказала Гома. — И в любой день я бы предпочла одного его десятерым вашим.
— Спасибо, — сказала Васин, едва слышно кашлянув. — Вспыльчивость высока, нервы на пределе, но нам все равно приходится жить на борту одного корабля. Пока мы официально не докопаемся до сути дела, никто из нас пока не считается подозреваемым. Мы все всего лишь потенциальные свидетели, у части которых могут быть ключи к разгадке того, что произошло. Это понятно?
Грейв одними губами почти беззвучно произнес: — Спасибо.
— Вы можете что-нибудь сказать о возможной попытке диверсии? — спросила его Васин.
— Я нахожусь здесь как законный член делегации. Но мне также было поручено сохранять бдительность в отношении возможной угрозы, какой бы она ни оказалась и с какого бы направления ни исходила.
На мгновение воцарилась тишина. Гома разделяла удивление и недоверие окружающих. — О, пожалуйста, — одними губами произнесла она про себя. Но прежде чем она успела сформулировать более красноречивое возражение, уже заговорила Васин.
— И какова природа этой угрозы?
Голос Грейва звучал тихо. — Это было неясно.
— Почему об этом не было упомянуто перед отъездом? — спросил Каспари.
Грейв что-то прочистил в горле, его тон стал более уверенным. — Соглашение о разрешении экспедиции и так было достаточно хрупким. Если бы стало известно о возможной угрозе диверсии, это было бы плохо для экспедиции и вдвое хуже для движения "Второй шанс". — Теперь Грейв смотрел на Караяна так, словно обращался к нему за поддержкой. — Конечно, у нас были свои аргументы против экспедиции в более широком смысле, но это был не тот способ, которым она должна была закончиться. В интересах всех заинтересованных сторон было продолжить работу в обычном режиме, но проинформировать меня о возможной угрозе.
— Может ли что-нибудь из этого быть подтверждено Крусиблом? — спросила Васин.
— Не знаю. Мне была доверена эта информация в условиях строжайшей секретности. Я не могу назвать никаких имен, никаких скрытых заговоров. Маслин — было ли вам известно о каких-либо подобных проблемах?
— Если бы это было так, я бы уже высказался.
Грейв опустил взгляд, выражение его лица было бесстрастным. Его покинул единственный возможный союзник, но такое развитие событий, казалось, не удивило его.
— Я поговорю с нашим правительством, — сказала Васин. — Может быть, они смогут подтвердить версию Мпоси, по крайней мере, эту горячую линию, по которой ему стало известно об угрозе. Но потребуется по меньшей мере пятнадцать дней, чтобы получить от них весточку. А до тех пор мы предоставлены сами себе. Боюсь, я должна внимательно изучить причастность "Второго шанса", но это не значит, что я автоматически допускаю вину с чьей-либо стороны. Маслин — вы спали со своей женой и семьей. У ваших детей есть свои собственные спальные зоны, но вы бы все знали, если бы кто-нибудь приходил или уходил?
— Да. Я всю ночь провел в своей комнате.
— И, Питер, вы были на ногах, не так ли?
Он кивнул; отрицать это было бы бессмысленно. — Это верно.
— Похоже, вы возвращались с соединительной части. Вам разрешен доступ к некоторым его разделам — нам всем разрешен, — но я не уверена, зачем вам нужно было там находиться.
— Мпоси попросил встретиться со мной там. Когда он не появился, я начал пробираться обратно.
— Насколько хорошо вы знали Мпоси?
— Достаточно хорошо.
— Чтобы убить его? — спросила Гома.
— Поверить ему, — спокойно ответил Грейв. Он не сводил с нее глаз, напряженность его взгляда нервировала. — И я его не убивал. А это значит, что это сделал кто-то другой.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Готов к вылету, — сказал Кану. — Закрыть все шлюзы, отсоединить все перемычки и кабели.
— Если я могу побеспокоить вас, — сказал маркграф, — думаю, вам следует знать, что нарушители Консолидации быстро приближаются к Подземью.
— Разве они не сталкиваются с другими Регалами?
— Боюсь, нет ничего такого, к чему бы они не были готовы. Конечно, если бы они столкнулись с чем-то более устрашающим, чем едва организованные головорезы... что ж, мой народ окажет им радушный прием, который они не забудут, но я не могу обещать чудес. Я знаю, вы предпочли бы подождать, пока ваш корабль не будет полностью готов, но если вы хотите избежать местных трудностей...
— Понимаю. Маркграф — возможно, это глупый вопрос, но, может быть, вам будет безопаснее на борту корабля, а не оставаться в Подземье?
— Может ли ваш корабль сохранить мне жизнь? У вас есть возможность вернуть меня на Европу, как только вы отправитесь в путь?
— Не знаю, — сказал Кану. — Полагаю, тут есть спасательные капсулы, может быть, шаттл или посадочный модуль...
— Но, скорее всего, вам понадобятся такие вещи, когда вы доберетесь до места назначения. Нет, я не могу доставлять вам столько хлопот, по крайней мере, когда у вас есть свои собственные проблемы. Это очень любезно с вашей стороны, Кану, но мой дом здесь.
— А Нисса?
— Она в безопасности, вне опасности.
— Благодарю вас, маркграф. Когда у моей семьи будет возможность выразить свою благодарность... что ж, мы так и сделаем. Вы можете на это рассчитывать.
Консоль обновила свои дисплеи. — Готовность к аварийному запуску достигнута, — проинформировал его корабль. — Предполагаемый фактор риска ниже десяти процентов.
— Потолочные заряды заряжены и готовы, маркграф?
— Так, как всегда.
— Тогда мы запускаем. Удачи с Подземьем. Не могу обещать, что буду на связи еще какое-то время, но...
— Наши мысли совпадают друг с другом. Прощайте, Кану.
— До свидания, маркграф.
Кану приготовился к резкому ускорению, но когда зажимы ослабили свою хватку, он почувствовал лишь самый слабый толчок, не более сильный, чем при движении лифта. Пока все шло хорошо — по крайней мере, стыковочные зажимы были исправны, — но настоящие испытания были впереди. Ему еще предстояло запустить двигатель.
Затем раздался едва ощутимый треск, когда поднимающийся корабль с хрустом пробил стеклянный купол на вершине ограждающего здания. Поскольку давление воды было одинаковым по обе стороны купола, ничто не замедляло продвижение корабля. Кану время от времени ощущал скрежет или царапающее сопротивление, но ничего такого, что могло бы повредить корпус. А затем они оказались внутри, вне Подземья и в черной пустоте моря. Корабль все еще разгонялся так плавно, как будто его подталкивал снизу гигантский поршень. Конечно, одно дело было пробиться сквозь Подземье, и совсем другое — достичь самого космоса.
— Кану, — произнес голос справа от него. — Может быть, сейчас подходящий момент для вступления?
Он заерзал на сиденье, до этого момента убежденный, что корабль в его полном распоряжении.
Одетый в сюртук Свифт стоял у стены рядом с одной из фигур в нише. Его руки были скромно сложены перед собой, как у дворецкого, ожидающего указаний. Кану перевел дыхание и начал говорить, но прежде чем он успел произнести хоть слово, Свифт поднял руку. — Физически меня здесь нет, просто образ.
— Я так и знал.
— Чтобы появиться на борту корабля Ниссы, никогда не было подходящего момента, и, кроме того, у тебя было достаточно забот.
— И это твое представление о "приятном времяпрепровождении"?
— Сейчас прекрасное время. — Свифт жестом обвел окрестности контрольной палубы. — По человеческим меркам, это прекрасное инженерное сооружение. Но у тебя лишь ограниченный опыт эксплуатации космических аппаратов и — я думаю, будет справедливо сказать — вообще никакого опыта работы на корабле такого типа. Однако очень скоро его возможности будут подвергнуты испытанию. Тебе понадобятся максимальные знания о корабле — что он может делать и, что не менее важно, чего он не может. Я предлагаю, чтобы ты позволил мне — своей машинной части — взять верх, по крайней мере, до тех пор, пока мы не окажемся в свободном пространстве.
— Ты знаешь этот корабль не лучше, чем я.
— Это правда, но я могу учиться быстрее. У меня также есть обширные технические знания, на которые я могу опираться, и немаловажное преимущество в том, что я абсолютно непогрешим в принятии решений. Мы коснемся льда примерно через восемь минут, если верить этим показаниям глубины. Думаю, этого времени мне должно хватить, чтобы освоить управление.
Кану знал, что такой момент приближается — момент, когда у него не будет другого выбора, кроме как отдаться машинам.
— Тебе не нужно было спрашивать, не так ли? Теперь ты настолько стал частью меня, что мог бы завладеть мной в любой момент — захватить полный контроль над моей нервной системой.
— Если бы интеграция не была такой тщательной, как сейчас, — сказал Свифт, — ее было бы легко обнаружить. Однако, отвечая на твой вопрос: да, я мог бы взять управление на себя в любой момент, и я сделаю это в одно мгновение, если твоя жизнь окажется под угрозой. Но поскольку эта ситуация не настолько критична, я счел вежливым сначала спросить. По-моему, у нас осталось чуть меньше семи минут и тридцати секунд. Ты позволишь мне, Кану?
По крайней мере, одна жизнь — возможно, гораздо больше, чем одна жизнь, — зависела от этого момента. На мгновение это было больше, чем он мог вынести. Но если он не отдавал себя полностью Свифту, то не было смысла продолжать. Он проделал такой долгий путь из ада смерти на Марсе, чтобы служить одной истине: машины не были его врагами, и он не был их врагом.
— Сделай это.
Свифт подошел к Кану, просунул свою форму сквозь консоль в форме подковы, как будто она была сделана из газа, и опустился в кресло, которое уже занимал Кану. Тело существа аккуратно поместилось в том же пространстве и погрузилось под кожу Кану.
