Доля попаданская

Тот молчал, дрожа всем телом и пытаясь проскользнуть поближе к плите.

— Ух, ты! Дедушка Семмай, а мы волновалсь! — подскочил к нему Сазар.

— А ну, стой, охальник! Докладывай всё, как есть: где был?

— Не помню... Как во дворец шли — помню. Как во дворце ожидал хозяйку в лакейской — помню... А дальше — ничего не помню. Проснулся в трактире среди бродяг. Еле ноги унёс. Вот!— повернувшись к Марье, показал синячище на пол лица. Одежду отобрали, ещё и побили. А денег у меня с собой и не было. Добирался через весь город пешком. Ночевал в приюте для бездомных Тилары Вседержательницы, что у городского госпиталя.

И всхлипнув, добавил.

— Танна Ариша, мне бы поесть, крошки во рту не было за это время.

Проснувшийся Феденька, подкравшийся бесплотной тенью, обнюхал Семмая со всех сторон, сердито чихнув и едва не сбив того хвостом, снова улёгся на своё место. А лекарка погнала слугу мыться и приводить себя в надлежащий вид. Только на таких условиях ему был обещан обед и тёплая одежда.

'Сиятельный тан!

Сообщаю, что возвращение в семью прошло без сучка и задоринки. Женщины — существа жалостливые и лишних вопросов не задавали.

А что до побоев на лице, то здесь вы явно перестарались.

Очень надеюсь на соответствующую компенсацию в денежном эквиваленте.'

Через несколько дней аша Арамия с Сазаром, одевшись, как можно теплее, отправились в гильдейскую школу 'разведать обстановку'. Потому что от сидения в доме все уже устали больше, чем от непосильной работы.

— Ариша, я согласна с тем, что нам придётся уехать, только в Зеленгир нам возвращаться совершенно не резон. Мой сын уже вошёл во вкус семейной жизни и лишних проблем для себя не потерпит. Ты сразу же угодишь к нему младшей женой. А все его свистульки будут мстить тебе изо всех сил. Мне там места тоже нет. Да и прислугой становиться в доме, где столько времени была хозяйкой, я не хочу.

Аша Лиррея тяжело вздохнула.

— И что вы предлагаете?

— Надо обсудить этот вопрос с Арамией. Она побродила в своё время по миру, авось, что и присоветует.

— Может я смогу быть вам как — то полезен? — в последнее время слуга передвигался по дому тенью, удивительным образом успевая быть в нужном месте в нужный момент. Он и прежде исполнял все свои обязанности без нареканий, сейчас же сделался просто незаменимым.

Марья понимала, что рано или поздно придётся поставить Семмая перед фактом, но не хотела делать это раньше времени.

Сейчас же, слуга, вполне вероятно, слышал их разговор с ашей Лирреей.

— Полагаю, вы имеете право знать. Обстоятельства складываются так, что нам в скором времени придётся уехать из Риммелии. Женщинам без защиты очень сложно жить в таком большом городе. И поэтому, чем скорее мы покинем столицу, тем будет лучше для нас.

Марья сомневалась в правильности своего решения, но и молчать смысла не было. Всё равно услуги Семмая им скоро не понадобятся. Нужно только дождаться окончания холодов.

Прожив всю свою жизнь с мужем офицером в гостиницах, на съёмных квартирах, в военных городках, с постоянными переездами, живя месяцами 'на чемоданах', Марья не боялась очередных перемен в жизни.

Она взрослая женщина и сможет приспособиться к любым условиям жизни. Но вот малыши должны жить в безопасности и комфорте.

— Не гоните меня, танна Ариша! Пожалуйста! Вы ведь собираетесь указать мне на дверь? Я прав? — Старик бросился Марье в ноги. — Вы не пожалеете...

— Мы сами ещё не знаем, где окажемся, тан Семмай...

— Тем более, вам понадобятся слуги — где вы их возьмёте?

— Семмай, у вас ведь есть родные?

— Нет у меня никого... И в столице меня ничего не держит. Ваш супруг нанял меня, когда я уже подумывал уйти в приют для одиноких стариков, и он ни разу не пожалел об этом.

— Мне нечего вам предложить, тан Семмай.

— А мне ничего и не надо...

Аша Лиррея молчала, автоматически вывязывая петлю за петлей, но к беседе Марьи со слугой внимательно прислушивалась, полагая, что и сама в этом доме, по сути дела, в гостях. Она панически боялась, что в один прекрасный момент женщина передумает и отправит их с Арамией, вместе или по отдельности, в Зеленгир. Скажет, что не нуждается в их помощи.

Как тогда жить дальше?

А ведь она уже всем сердцем привязалась к внучатам. Пусть чужим, но, тем не менее, таким родным и любимым.

И поэтому тайком вздыхала, понимая, что жизнь в очередной раз преподносит сюрприз.

В этот раз стук в дверь никто не услышал, и поэтому все удивились рыдающей Исии, появившейся на пороге кухни.

В расхристанной шубке и повязанном на крестьянский манер пушистом дахатском платке.

Казалось, она не видит ничего вокруг.

— Исия, девочка моя, что случилось? — Марья рванулась к девушке, испугавшись, что та упадёт.

Она зарыдала в голос, присев на лавку у стола.

— Меня... матушка... выгнала... из дома.

— Как?

— Она... сказала, что не хочет... испытывать из — за меня... постоянный стыд. И что ей..., — она едва могла говорить, — не нужна дочь алхимик. И что это... позор... для всей... семьи!

— Девочка, да что ж это такое? А отец где, почему не защитил?

— В отъезде. Где— то в Северных княжествах. Задержался из — за непогоды.

Марья обняла девушку.

— Всё будет хорошо, Исия. Вот увидишь, всё будет хорошо.

— Я же хотела... просто... сказать ей..., что сдала сессию... досрочно и теперь... у меня... каникулы. — Исия всхлипывала всё чаще, собираясь вновь устроить глобальный слезоразлив.

— Так, всё! Хватит рыдать! Ты станешь алхимиком! Непременно! А проблемы — они бывают у всех. Главное, вовремя их решать.

О чём думает её мать? Таким ребёнком надо гордиться, а не гнать из дома.

— Мне же... теперь... некуда пойти..., танна Ариии — шааа...

— А зачем куда — то идти? Разве мы тебя гоним?

И тут Марья тайком вздохнула от облегчения: а что если Исия останется жить в доме? И дом, и лаборатория будут под присмотром. Учиться ей ещё долго. А проблемы с матерью не разрешатся до тех пор, пока она не встанет на ноги и не перестанет зависеть от семьи. Главное, чтобы не жила здесь одна. Как у них тут принято? Нужна компаньонка или старая родственница?

Всё верно. Но это же будет скандал на всю Риммелию! Нет, без графа Айсдорро эту проблему, однозначно, не решить.

— Ну вот! Совершенно невозможно оставить их одних! И чё рыдаем, курлужкины детки? — лекарка принесла с собой облако холодного пара и морозную свежесть. Сазар вкатился колобком, в толстой шубейке и пушистой меховой шапке, раскрасневшийся и суетливый.

А Арамия, словно почувствовав витавшую в воздухе напряжённость, уже внимательно вглядывалась в свою семью.

Ариша обнимала юную графиню, Семмай сидел, пригорюнившись в кресле у камина, Лиррея тяжко вздыхая, пеленала детей.

И не нужно быть провидицей, чтобы понять: что — то произошло.

— Докладывайте, как дела? Экзамены, что ли, провалила, красотка? — та замотала головой. — И что в таком случае?

Марья решила вмешаться.

— Мать выгнала её из дома...

— И всё? Так у ней ума отродясь, наверное, не водилось, у ентой матери!

Но Сазар понял всё по — своему. Подскочил к девушке, схватил за руку.

— Ух ты! Иська! Переезжай ко мне в комнату — у меня диван новый. Будем драться сколько угодно. А то ты меня совсем забыла в своих Академиях.

Исия зарыдала пуще прежнего. А мальчик прижался к ней всем своим маленьким тельцем, вытирал слёзы, едва доставая до них кончиками пальцев.

— Не могу, Сазар, ты мужчина. Жить вместе могут только муж с женой.

— Так ты не переживай, Иська, я женюсь на тебе. И можешь спать на моём диване сколько угодно! Потом я тоже поступлю в Академию и будем учиться вместе. А сейчас давай пойдём поиграем в снежки, меня мама Риша научила! Пойдём? С тобой меня точно отпустят...

Все рассмеялись и даже Исия, упавшая было духом, вздохнула с огромным облегчением.

— А теперь поговорим серьёзно. Едем или не едем? — аша Арамия решительно взялась за дело, — чё без толку дёргать курлужку за хвост?

Разговор получился долгим и обстоятельным.

Марья ничего не могла предложить ввиду своей полной неосведомлённости в данном вопросе.

Лекарка вспомнила всю свою родню в Империи и Союзе миров. Но сразу предупредила, что доверия та не вызывает ни на йоту.

Исия категорически отказалась оставаться в Риммелии, пообещав взять академический отпуск, аргументируя своё заявление тем, что матушка её в покое ни за что не оставит и упрячет в самом дальнем поместье, придумав несуществующую болезнь. Да и отец, регулярно бывая в разъездах по долгу службы, не всегда сможет защитить.

Аша Лиррея, скорбно поджав губы, разложила по полочкам своё нежелание возвращаться в Зеленгир.

Но более всех удивил Семмай.

Он предложил переехать на Юг. Там и жизнь проще, и места хлебные, и климат мягче. А тёплое море — просто мечта и большой плюс для здоровья маленьких детей.

И вообще, Южные окраины только номинально считаются самым дальним краем Ильянты. Жизнь там вполне благоустроенна и ни капельки не уступает в комфорте столичной. А близость эльфейских лесов означает обширную торговлю и предполагает полное отсутствие недостатка в благах цивилизации.

Кроме того, в Южном краю имеется множество учебных заведений разного уровня, поэтому интересные занятия найдутся для всех.

— И откуда такая подробная информация? — Марья была несколько дезориентирована, хотя уже понимала, что Юг — это самый оптимальный вариант.

— Служил там некоторое время.

— Ой, а у папки там живёт то ли бабушка, то ли престарелая тётушка! Всё зовёт нас в гости, но матушка её на дух не переносит из-за вредного характера.

Старый дом тётушки Ириггеньи, оказался огромным поместьем на берегу Светлого моря.

Поля, сады и посадки селлеграна на склонах невысоких холмов (почти виноград, но каждая ягода, размером с яблоко и растёт по отдельности) окружали поместье со всех сторон.

Ближайший город лежал за холмами и добраться до него без проблем могли бы даже дети. Но трёхместный тиусс, как и полагалось по статусу, прятался в огромном ангаре с парой таких же, только размером побольше.

Видимо, Вседержательница Тилара смилостливилась над Марьей, и граф Айсдорро неожиданно появился у неё дома, вопреки продолжающимся морозам и снегопадам. И что самое странное, дочь свою он поддержал без лишних слов.

И сам же организовал переезд Марьиной семьи в поместье престарелой родственницы танны Ириггеньи Мирраске, баронессы Вельсфорр, давно и основательно нуждающейся в помощи извне, ибо та была вдовой и уже давно жила в своём поместье только со старыми слугами.

Цветущие деревья после морозов и заледеневшего города казались картинкой из сказки.

Птицы, поющие по утрам свои песни — голосами ангелов.

Старый дом, превратившийся стараниями Семмая и парочки мужчин из близлежащей деревни в уютное семейное гнездо. Гнёздышком его назвать не поворачивался язык — в нём с успехом могло поместиться ещё человек десять с чадами и домочадцами.

Качели в саду, сооружённые по просьбе Исии и многократно одобренные Сазаром.

Плетёная корзина на колёсах для малышей, найденная на чердаке (оказывается, у кого — то из родственников танны Ириггеньи тоже были близнецы).

Две старые служанки, с приездом гостей, словно помолодевшие лет на десять.

И сама танна Ириггенья, принявшая в свой дом толпу народа с поистине королевским достоинством и необыкновенным гостеприимством.

Так продолжалось почти три десятины.

— Ариша, краса моя, а вы не хотите, случайно, и окрестные поля вспахать? Вы же мне арендаторов без работы оставите!

Маленькая сухонькая, как кузнечик, танна Ириггенья обладала удивительной способностью возникать ниоткуда и также уходить в никуда. Оставшись бездетной вдовой после недолгого замужества и прожив долгие годы затворницей в поместье, с приездом гостей она воспрянула духом, начисто забросив все начатые вышивки и весьма обширную библиотеку любовных романов.

Баронесса не пыталась даже составить конкуренцию аше Арамии, занимаясь своими делами и не вмешиваясь в дела Аришиной семьи, но всегда была в курсе всего происходящего в поместье.

Именно таким образом она и нашла Марью в саду.

Та стояла на коленях перед кустом плетистых киресий и пыталась секатором и лопатой привести разросшееся без опоры растение в надлежащий вид. Плети перепутались, кое — где даже пустили корни, образовав на земле ковёр из колючих ветвей, и к шпалере возвращаться категорически не хотели.

Марья билась над ними не один час, но работы, по — прежнему оставался непочатый край.

— Милочка, вы же совсем не держите марку! Вы баронесса или крестьянка?

— Простите... Я, наверное, совершенно неправильная баронесса.

Марья, находясь уже который день в состоянии тихого ужаса, предпочитала с утра пораньше уходить в сад, забирая с собой детей, а там играла с ними или нагружала себя физической работой до полуобморочного состояния, пока они тихо сопели в корзине.

Вычистила все клумбы от зимнего мусора, вскопала грядки и занялась многолетниками. Заброшенными и запущенными.

Семья смотрела на Марьины заскоки с интересом, если не сказать заинтригованно. Но с вопросами не приставали, давая ей самой разобраться в своих проблемах. Домочадцы героически молчали последнюю декаду даже во время совместных трапез.

Она пыталась. Честно пыталась разобраться в себе и своих страхах, вспоминала все свои промахи, но только в итоге получалось совершенно не то, на что надеялась. И вопросы только множились.

А ещё Марье постоянно казалось, будто все осуждают её.

Вот и старая баронесса пришла выяснить причины Марьиного затворничества.

— Я, конечно, прощу. Но, Аришенька, девочка, что происходит? Вы решили заморить себя работой? Я совершенно не против, трудитесь, если это вам нравится. Я даже порадуюсь за свой сад. Более того, вы сэкономите мне массу денег на садовнике. Но, милочка, дети не должны страдать из — за ваших проблем. Да и вы сами скоро станете похожи на умертвие.

Марья тяжко вздохнула. Очень хорошая женщина — тётушка графа Айсдорро. Деликатна, корректна, пусть порой и многословна.

— Всё в порядке, танна Ирригенья. Всё в порядке...

— Ариша, либо вы заблуждаетесь, либо пытаетесь ввести в заблуждение непосредственно меня. Не вижу никакого порядка в вашей жизни, — настойчивости баронессы мог бы позавидовать налоговый инспектор.

— Нет, нет...

Но танна Ириггенья, махнув на Марью, обратилась к густым зарослям вечнозелёного кустарника.

— Семмай, будьте любезны, отнесите детей в дом и пригласите сюда ашу Арамию — танне Арише требуется помощь лекаря.

Семмай появился неожиданно, словно чёрт из табакерки, подхватил, словно пушинку, тяжеленную корзину и ушёл, насвистывая какую — то песенку.

Похоже, он всё это время был поблизости. Как и все остальные члены её семьи.

Лекарка прибежала, качая головой и демонстративно внимательно рассматривая шпалеры с облагороженными и подвязанными киресьями.