Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— ...Кен, бумагу отченчишь? — Ага, а это валютообменные операции... Я скосил взгляд, запоминая действующих лиц, вдруг пригодятся.
— ...а деньги в этот конвертик положите, я специальную отметку на нем поставлю, что вы от меня. С конвертом в синюю секцию зайдете, я скажу, где вход... — Похоже, ломщики работают.
Останавливаюсь, боковым зрением наблюдая за шоу. Точно, пока растерянный "купец" оглядывался, ища, кто его подтолкнул в спину, конверт заменен. Ловки, чертяги...
— ...зря сомневаетесь, смотрите, сейчас спичку о шовчик потру...
Поднимаюсь на второй этаж и выхожу на галерею Перинной линии. Здесь народу поменьше, в основном любители винила. Подхожу к перилам и любуюсь взлетающей в синее небо башней Думы, одновременно продолжая впитывать густую атмосферу торга.
— Чем богат? — долетает басок слева.
— Новые демократы есть, нулевые, с супером, по шестьдесят пять. Юги по двадцать пять. — А этот характерно картавит.
— Список есть? Давай...
— ...биксы клевые будут, — лезет в другое ухо быстрый говорок с неистребимым малоросским акцентом.
— Хм... А меня и старенькое тоже интересует. "Дорз" покажи-ка, "Моррисон Отель".
— Жора, спецов секи, — бросает носатый продавец помощнику и бережно вытягивает диск из дерматиновой сумки.
— ...досвидос, фраер! Самопал форева! — ликующе несется снизу.
Перегибаюсь через перила, разглядывая толкучку под ногами. Точно, это темно-синий костюм возбужденно празднует очередной удачный кидок.
Гляжу сверху на копошение галеры: к днищу моего корабля налипла большая колония полипов. Наивные инфантилы — фрондирующие по кухням интеллигенты, совсем не берут их в расчет, когда грезят о роли властителей умов. "Ха-ха" три раза. В лучшем случае этим мечтателям светит роль интеллектуальных сервитуток при новых хозяевах жизни. Вот кому они сейчас прокладывают дорогу — этим опасным, как ласка, маленьким и изворотливым зверькам, готовым в стремительном броске прокусить затылок любому, кто легкомысленно повернется к ним спиной.
Седоватый любитель рока тем временем тщательно изучил диск на отсутствие запилов и деформаций и приступил к ритуальному торгу:
— Давай за полтинник?
У фарцы четкая специализация, мне явно нужен посредник. Еще раз внимательно оглядываю течение жизни внизу. Вон у водосточной трубы пара парней демонстративно закуривает "Мальборо". Похоже, можно начать с них. Спускаюсь, выхожу на улицу и еще раз оцениваю ситуацию. Да, явно из местных, вид уверенный, глаза быстро зыркают вокруг.
— Парни, вы тутошние? Подскажите, кто здесь на передвижке живет?
С удивлением посмотрели на меня, потом быстро проконтролировали взглядами окрестность. Судя по всему, на автомате, так летчики-истребители времен войны каждые сорок секунд оглядывали заднюю полусферу.
— Чего надо, малой? — с пренебрежением поинтересовался один.
Я ухмыльнулся:
— Передвижника. Много чего надо. В том числе шмотье на меня.
— Щаз... — Парень, пристав на цыпочки, завертел головой. — Эй, Гагарин! Подь сюда.
С проезжей части к нам начал пробираться еще один завсегдатай галеры, с длинной растрепанной шевелюрой ржаво-рыжего цвета, длиннющий и нескладный, похожий на слегка деформированный шест.
— Малой кого-нить с передвижки ищет, погутарь, — пояснил позвавший.
Шест с сомнением окинул меня взглядом. Понимаю, фирмы? на мне нет, ну совсем.
— Че надо? Жвачку, презики, журналы?
Я мотнул головой на свободный пятачок у стены, отзывая в сторону.
— Прикид новый. Штаны сорок второй размер, шоб фирма?, — цежу лениво, акцентированно акая. — Тапки тридцать девятый посмотрю, "Адидас" или "Найк". Бэг от фиников. Блок жвачки с нормальным сроком годности. "Дабл бабл" желательно, можно "Ригли" — мяту или цитрус. Шоколад бельгийский или французский. Ну и что еще интересного из хавчика надыбаешь.
— Пацан, бабки-то есть или посмотреть пришел?
— Не боись, Гагарин, усё есть. Понравишься мне — будем дальше работать. У меня предка из Москвы бросили ваш регион поднимать... Теперь в провинции тусить буду.
— Ага. — Он еще раз с сомнением осмотрел меня.
— Да не парься, космонавт. Переезжали в темпе, два чемодана только взять успели, поэтому я и не прикинут. Давай работай, я здесь жду.
Длинный повертел головой и целенаправленно ввинтился в толпу.
В голову пришла еще одна идея — у Томы скоро день варенья, нужен подарок.
— Стой! — кричу в спину. — Иди сюда, я еще забыл сказать.
Быстро прокручиваю в голове желания. Французские духи или туалетную воду? Ага, диадему с бриллиантами еще подари... Закатай губу обратно, вопросов не оберешься. Огорченно вздохнув, заказываю:
— Еще поищи набор фломастеров, знаешь на двенадцать — шестнадцать штук такие? В общем, чем больше набор, тем лучше. Только чтобы нулевые и западные, венгров и чехов не надо.
Понятливо кивнув, Шест слинял, а я остался размышлять. По большому счету, мне без разницы, что сегодня брать, главное — выстроить отношения с кем-то из фарцы. В начале сентября для рывка в Финляндию мне надо будет собрать полный комплект одежды и обуви скандинавского производства, вплоть до трусов и носков — на случай если в полицию попаду и придется изображать местного неблагополучного подростка, сбежавшего из семьи. Сейчас такой набор покупать рано, за это лето я вытянусь сантиметров на десять — двенадцать. Стану с Томой одного роста...
На сердце неприятно заныло, и волевым усилием я постарался выгнать из головы все мысли о будущем. Однако как глупо опять все складывается: или Тома, или страну спасать...
Минут через двадцать, когда я уже начал подмерзать в тени, с тоской поглядывая на солнечную сторону улицы, из неторопливо шевелящейся толпы вынырнул Шест и, по-прежнему косясь на меня с некоторой долей сомнения, начал докладывать:
— Твоего размера есть "Монтана" и "Супер Райфл", за двести. Если берешь, буду искать остальное.
Я молча кивнул, и он повел меня по переходам, как оказалось, к туалету. Я было напрягся, но зря — вонючие туалеты здесь выполняют роль примерочных кабин.
— "Монтана" — штатовская, — веско сказал продавец, предъявляя товар. — Модель "сто сорок", самый писк моды.
Я взглянул на вполне себе качественный самопал и с презрением фыркнул:
— Убери и не позорься. Давай фирму?.
Он молча скатал подделку и предъявил следующие джинсы.
— Угу, — пробормотал я под нос. — Деним нормальный, уто?к не окрашен. По крайней мере, саржа правильная... Нитки... Цвет правильный... — Вывернул брючину. — Угу... оверлочная строчка восьмеркой, равномерная. Похожи на настоящие.
За это представление я удостоился уважительного взгляда от продавца.
— О'кей, ждите, парни, сейчас примерю.
А ничего так сели, жаль, зеркала нет. Клеш... слава богу, небольшой. Ну мода сейчас такая. И вдвойне жаль, что не поносить мне их, никак не залегендировать появление.
— О'кей, — повторил я, выходя из кабинки. — Пакет?
— Пакет — пятера.
— Брось, они в комплекте идут.
— Сказки не рассказывай — пятера, — набычился продавец.
— Ну лады, лады...
Отсчитал фиолетовыми четвертаками двести двадцать пять рублей, получил честную сдачу и с облегчением вздохнул. Во всяком случае, постоянный состав галеры силовыми акциями не занимается, даже с такими шкетами, как я.
— Тебя как звать-то? — обратился к Шесту, выходя из туалета.
— Иван, — прокашлявшись для солидности, ответил тот.
— Давай, Вань, дуй за остальным.
Прислушивающийся к нам продавец приглушенно фыркнул. Что-то подсказывает, что подсунули мне местного дурачка...
Завершив последний расчет и уложив две банки кока-колы в пакет, я покрутил головой, ища своего Вергилия.
— Космонавт! — окликнул я длинного.
Продавец неприлично громко заржал:
— Гы-гы... Мелочь тебя тоже раскусила, Кор-р-ролев.
Подошедший на оклик фарцовщик густо покраснел и нарочито грубо спросил:
— Ну че забыл, мелочь?
Я качнул головой, снова отзывая его в сторонку.
— В "Балканы" вхож?
— Ну... Бываю...
— Пошли перекусим, угощаю. Заодно перетрем, как дальше контачить будем.
Заметно повеселевший Ванек пристроился сбоку и начал бубнить мне в темя:
— Ты, если что надо, меня обязательно ищи. Я честно работаю, у меня никого из "купцов" еще не кинули. И уже давно здесь, за год со всеми познакомился, хочешь — диски, хочешь — аляску, все есть.
— Угу... год — это, конечно, круто, — кивнул я. — Здесь срок, наверное, один за шесть идет, как у постоянного офицерского состава штрафбатов во время войны.
— Че, было такое? Год за шесть?
— Да. Хотел бы?
Немного подумав, отрицательно затряс головой:
— Не, ну на фиг. Там от своего пулю словить легко.
Ну слава богу, не совсем дурак.
Швейцар взглянул сквозь нас, и мы беспрепятственно прошли в полутемный зал. Сев за столик у окна, я преувеличенно внимательно изучил следы пятен на белой скатерти, четыре разорванные салфетки, небрежно воткнутые в давно не мытый граненый стакан, помятость одежды халдея и громко спросил, неопределенно очертив рукой круг:
— Ваня, а в этом городе вообще есть приличные заведения? В этом, к примеру, блюда из фарша я брать не рискну и тебе не рекомендую... Не, я понимаю, что это не "Прага", — я брезгливо провел пальцем по вилке, — но жирные приборы — это перебор даже для ресторана города трех революций.
Официант, скривившись, сунул нам в руки по черной коленкоровой папочке с вытертым тиснением "Меню".
— Тэк-с, — протянул я, разглядывая машинописные листы. — Давайте по языку с горошком... Ваня, шурпу будешь?.. Значит, две шурпы, только передайте повару, чтобы не забыл баранину положить. — Я строго взглянул на официанта. — И... а давайте баранину же с рисом. Тебе тоже? Две баранины. Вино будешь?
Ваня с некоторой робостью изучил винный раздел меню и попросил рислинг.
— Э-э-э... ты уверен, что хочешь к баранине именно белое сухое? — уточнил я и, увидев, как он замялся, повернулся к официанту: — Красное сухое какое есть?
Хмыкнув и закатив глаза к потолку, тот перечислил:
— "Медвежья кровь", "Саперави" и "Каберне".
— "Каберне" — молдавское?
— Мм... Да.
— Вот его, — я оценивающе посмотрел на своего вероятного агента на галере, — двести грамм ему. А мне — чай с лимоном.
Шурпа оказалась неожиданно добротной — с хороводом рубленой зелени поверх мутноватой наваристой похлебки; сквозь зелень яркими пятнами просвечивала крупно нарезанная морковь. Пошуровав ложкой, обнаружил четвертинки картофеля, дольку репы, зеленую алычу и дымящуюся ароматами восточных специй реберную часть — и все это великолепие за восемьдесят пять копеек. Мне стало немного стыдно за разыгранное представление.
— Эх, хорошо... — С довольным прищуром я изучил добросовестно обглоданные и местами изжеванные ребрышки и пододвинул блюдо со вторым. — Ну-с, продолжим... Слушай, Ваня, а чего тебя по фамилии кличут местные, это же небезопасно, наверное?
Он стремительно покраснел:
— Да... это не фамилия — кликуха. — Чуть поколебался, но вино и сытость сделали свое дело, и он продолжил: — Я как-то вначале чуть перебрал и спьяну ляпнул, что в школе хотел стать космонавтом. Вот... прилипло. — Он делано беззаботно гоготнул.
— Не самая плохая мечта, — заметил я серьезно, посыпая хлеб крупной солью. — Я бы даже сказал — достойная.
Ваня покатал между пальцами хлебный мякиш, с тоской посмотрел на улицу, потом натужно рассмеялся:
— Мечта должна кормить! Иначе на фига она нужна?
— Думаешь, космонавтов не кормят? — преувеличенно удивился я. — Так это не так. Мне тут недавно тубы с едой для космонавтов предок привез с комбината в Бирюлеве, очень даже ничего... Особенно клюквенный жидкий мармелад, такого и на Западе нет.
— Так это сколько ждать, пока так накормят.
— Ну если ждать, тогда конечно... Можно и не дождаться.
— Тебе легко рассуждать, — неожиданно зло сказал Гагарин. — Сколько ты сегодня расфукал? Около трехсот? Институт уже тебе выбрали?
— Но-но, полегче на поворотах, Вань... Эти деньги не с кистенем по подъездам собирались. А в институт я в любой... ну почти в любой и сам без блата поступлю, не дурак, чай. — Я повернулся, одергивая себя, — что-то из роли гадкого столичного сноба выпадать начал: — Официант, счет! Хочу проверить, что у вас в школе по математике было...
Тот же день, вечер
Ленинград, Измайловский проспект
Пакет с джинсами запихал в щель между стропилом и обрешеткой в самом темном углу чердака, туда же пошли банки с голландским пивом, кока-колой и подсоленным кешью, а также распечатанный блок лимонного "Ригли" и небольшая плоская бутылка мятного ликера, которую я, не сдержавшись, вскрыл и парой глотков продегустировал. Внушительную плитку пористого французского шоколада и большой набор голландских фломастеров — одних голубых и сиреневых оттенков аж четыре штуки! — заботливо припрятал в тумбу стола, под самый нижний ящик. Остатки денег сложил в конверт, приклеенный к днищу этого же ящика. Ну-с, вроде все.
Радостное возбуждение от удачного шопинга постепенно сменялось тревожной задумчивостью. Что-то не нравится мне моя реакция на открывшиеся возможности. Как бы на Западе потреблятство с головой не захлестнуло... Столько простых и понятных желаний можно легко реализовать, да не по одному разу... Как бы не забыть про цель.
Мотнул головой, сбрасывая наваждение, крутанул пару разом руками — и упал-отжался. Ну-ка двадцаточку с хлопками, пошел!
Отдышавшись, с ненавистью посмотрел на письменный стол — девятый день, как папа Карло, строчу материалы для Управления по борьбе с наркотиками. Набралось уже почти семьдесят станиц с двух сторон. Непривычное к таким нагрузкам запястье правой руки начинает противно ныть, прося пощады, к концу первого часа писанины. А до клавиатур — как до Луны, двадцать верст и все лесом.
Все-таки заставил себя сесть и взяться за авторучку:
"Грисельда Бланко. После арестов тридцати членов ее группы в Нью-Йорке в апреле 1975 года перебралась в Майами и в настоящее время является важным посредником между группой Пабло Эскобара и наркосетями в США, фактически выполняя роль крупнейшего приемного хаба кокаина на Атлантическом побережье. Ключевыми сотрудниками группы являются..."
Еще немного, еще чуть-чуть... Через час-полтора я закончу эту мутотень, а когда родители пойдут на боковую, закроюсь в ванной "немного попечатать фотографии". В итоге информация с этой толстой пачки бумаги переместится в рулон фотопленки. И можно свиданку Синти назначать.
Среда 20 апреля 1977 года, 12:45
Ленинград, Красноармейская улица
Взяв привычный борщ и гуляш из говядины с двойным пюре, занял один из немногих свободных столиков и по которому уж разу принялся проверять на прочность задуманный алгоритм связи с ЦРУ. Тут, как у минера, ошибок быть не должно, это не продажа золотого червонца и не поход на галеру, где можно, в случае чего, косить под малолетнего дурачка.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |