Кассандра, удобно устроившись на диване, рассказывала леди Вилар невероятные истории о моде и нравах "своей страны". Морис тем временем с видом многоопытного светского льва развлекал хозяйских дочек, а они посматривали на него не без мечтательности.
— Там, откуда вы родом, водятся единороги? — спросила одна из юных леди.
— Конечно, водятся, прекрасная дева, — доверительно ответил гость, — только в наших краях их называют носорогами...
После ужина леди Экхарт, она же герцогиня Лорандевайс, согласилась спеть, чем немало удивила давних знакомых и обрадовала новых. Наскоро объяснив музыканту, что следует играть, она чистым, мелодичным голосом, способным заставить позеленеть от зависти оперных див всех миров, запела о далеком городе под голубым небом, о красоте и смерти, и о том, что остается несгибаемая гордость, даже если мертва надежда. Не самая подходящая песня для праздника, но никто не выказал недовольства. Адельгейде вдруг захотелось понять — а что удержало наследницу? Надежда или гордость? Или железная рука Мориса, вырвавшего у нее нож, или пистолет, или чем там она собиралась отправить себя в мир иной? Девушка поймала ответный взгляд Кассандры, кочующий с нее на Роланда и обратно, мягкий, чуть затуманенный. Но на этом игра в гляделки закончилась. Роланд вытащил невесту танцевать, а потом незаметно увлек из зала в темный коридор, вкрадчиво шепнув:
— Пойдем, я покажу тебе замок.
— Ты бывал здесь раньше? — спросила Адельгейда, торопливо взбегая следом по винтовой лестнице и думая о том, что ему без корсета и шлейфа гораздо проще шагать через несколько ступеней.
— Конечно, бывал, с детства.
Замок хоть и уступал королевскому, но все здесь свидетельствовало о неравнодушии хозяев к искусству и об их отменном вкусе. В залах горели свечи, все желающие могли беспрепятственно любоваться изысканной живописью, гобеленами, редкими вещицами из хрусталя и фарфора. В дополнение к красотам интерьера у каждой двери стояли стражники, из-за усиленной охраны караулы появились даже там, где в обычное время их не видели.
— Пойдем дальше, — позвал Роланд, увлекая спутницу в дверь, за которой оказалось совсем темно. Лестница привела на длинный балкон с колоннадой, выходящий во внутренний сад.
Здесь уже давно воцарились ночь, только отсветы факелов озаряли невысокие деревья и стражников внизу, среди клумб и мокрых песчаных дорожек. С вечера накрапывал дождь, но теперь небо прояснялось, из-за рваных облаков проглядывали звезды. Адельгейда коснулась ладонями каменных перил, подставила разгоряченное лицо прохладному ветру, не опасаясь ночной свежести. Сегодня она боялась только одного — проснуться.
Роланд мягко, настойчиво привлек ее к себе, не дав опомниться. Но она больше не хотела вспоминать о прежней осмотрительности, все доводы рассудка угасли, не успев появиться. Нежнейший поцелуй был восхитительным, и когда Роланд оторвался от губ невесты, она тихо сказала, не думая выпускать любимого из объятий:
— Ты с ума сошел...
Он кивнул.
— Помолвка — еще не свадьба, поцелуи на церемонии не предусмотрены, так что сейчас мы возместили это упущение.
— Ты хочешь меня соблазнить? — осторожно спросила Адельгейда.
— Хочу, — сознался Роланд, — но не сейчас.
— Передо мной так легко устоять? — кокетство снова взяло верх над осторожностью.
— Нелегко, особенно сегодня. Но я никому не позволю обвинить мою королеву в бесчестье. И я кое-что обещал твоему брату.
Она не знала, какое именно обещание вырвал у короля брат, вполне возможно — не тащить ее в постель до свадьбы. Но среди множества причин, почему Роланд поступал именно так, была еще одна, о которой они оба не могли не помнить. Помолвка короля — важнейшее событие политического свойства, королевская невеста становится новой фигурой в и без того запутанной игре. Роланд не просто хотел жениться на ней, он делал все, чтобы Адельгейда стала этой самой фигурой, по всем правилам, согласно строгим традициям. Она радовалась, что он верит в ее силы и преданность, но помнила, почему он так точно следует формальностям заключения королевского брака. В случае смерти короля и при отсутствии прямых наследников его невеста, ничем себя не запятнавшая, получает право на трон. И она была готова возненавидеть его за одни только мысли об этом. Но Адельгейда уже разгадала подвох, скрытый за блеском внешнего величия. Быть королевой — значит не только открывать придворные балы и носить лучшие драгоценности на свете. Есть кое-что еще, цена ее выбора, и нельзя уйти, не заплатив.
Девушка еще крепче обняла Роланда, чувствуя, как он тоже прижимает ее к себе, как его пальцы перебирают локоны, в которые ловкие прислужницы превратили ее косу. Адельгейда знала, она не оставит его и сделает все, что должна, каким бы горьким ни оказалось будущее. И никакая горечь не отравит сладости этих минут. Зато ее смог отравить колокол на башне, оповестивший о полуночи. Роланд вдруг спохватился:
— Мы с тобой бессердечные злодеи! Совсем забыл, по этикету хозяева не уйдут спать, пока я не позволю. Пора пожелать им доброй ночи. Идем.
Новоиспеченные жених с невестой прошли мимо, не заметив тени в дальнем углу коридора. Затаившийся человек проводил их взглядом. Он всегда был на виду, его замечали и запоминали одним из первых, но если надо, он умел превращаться в тень ничуть не хуже той, что когда-то называлась Тенью по роду службы. Охрану в замке усилили, как при угрозе нападения, но что с того? Для него это не стало бы препятствием, он легко мог найти бреши в защите, хотя сейчас они его не интересовали. К тому же он один из гостей, а к гостям стража относится соответствующим образом. Он молча прошел мимо двух караульных на лестницу сторожевой башни. Никто не пытался его остановить. Башня располагалась в старой части замка и давно не использовалась по назначению. Человек поднялся по винтовой лестнице на самый последний этаж. Освещение здесь так себе, но споткнуться он не боялся, гораздо меньше ему хотелось быть замеченным раньше времени.
Дверь на смотровую площадку оказалась распахнута, одинокий факел едва рассеивал темноту. Снаружи, у давно перестроенной каменной ограды, уединилась другая парочка, и в тусклом свете человек-тень узнал Алекса, брата невесты короля. Девушку он узнал бы с трудом, если бы не видел ее сегодня в новом обличье. В этой нарядной даме было непросто сразу опознать хорошо знакомую девчонку-мага. На ней красовалось все то же, что и на церемонии, зеленое платье и золотой вышивкой, по обнаженным плечам рассыпались волосы, обычно завязанные в хвост.
Алекс привычно держал Веллиту за талию, сцепив пальцы у нее за спиной, и тихий разговор то и дело прерывался смехом. Они вели себя так, будто знали, что едва ли встретят здесь кого-нибудь. Закончился разговор тем, что лорд Эсперенс наклонился и поцеловал подругу, а Веллита не только не возражала, но и сама обняла его с трогательной нежностью. Потом они еще о чем-то говорили, Алекс опять поцеловал ее, на сей раз в щеку, и пошел к выходу. Он спустился по лестнице, пройдя мимо человека, затаившегося в глубокой нише в толще башенной стены.
Морис выждал, пока шаги затихнут, и выбрался из кромешной темноты, догадываясь, что весь извозился в застарелой пыли. Это его нисколько не волновало, он, уже не таясь, преодолел остаток лестницы и вышел на верхнюю площадку. Веллита удивилась его появлению, но не сильно — если ей захотелось подышать свежим воздухом перед сном, то такая же идея могла прийти в голову и кому-то еще.
"Лучший друг герцогини Лорандевайс" оперся о каменную ограду в нескольких шагах от волшебницы и сказал:
— Чудный вид, не так ли?
— Да, очень мило, — усмехнулась Веллита, оценив шутку. Вид здесь открывался разве что на стены замка, где прохаживались часовые, да на редкие огни почти невидимого в темноте города.
— У тебя здесь было свидание? Надеюсь, я не помешал?
Если Морис и ждал смущения, то не дождался. Девушка улыбнулась в ответ:
— Нисколько.
— Отчего твой друг не проводил тебя? К тебе или к себе?
— У Алекса еще есть дела, к тому же... Понимаешь, Морис... Здесь это не то, чтобы совсем не принято... Всякое бывает, конечно. Но не в чужом, тем более таком уважаемом доме.
Молодой человек почувствовал, что его ставят на место. И этот спокойный тон, вежливо, но непреклонно обозначенная дистанция. Он знал это поведение человека, уверенного в своих силах, и в силах поклонника, который примчится на помощь по первому зову. А она, маг, наверняка найдет способ быстро известить Алекса.
— Думаю, вы оба много потеряли, — пожал плечами Морис.
— Думаю, мне лучше уйти, — снова улыбнулась Веллита.
Она совершенно не боялась, и Морис подумал, что вокруг нее наверняка уже висят такие щиты, что лучше не приближаться, иначе прошлогодний удар током во время ремонта яхты покажется невинным щелчком по носу. Волшебница уже шла к выходу.
— Прости, я был груб и говорил чушь, — сказал он ей в спину.
— Я прощаю. Доброй ночи.
Она не обернулась, твердо намереваясь оставить неудачливого собеседника в одиночестве. Но Морис пришел сюда не за этим. Его голос вдруг изменился, полностью утратив нахальную веселость:
— Леди Делари, не уходите. Я должен передать вам послание!
* * *
На рассвете чужеземная герцогиня покинула город. Правитель подарил Кассандре вместительную карету для дальних путешествий, которая привела Мориса в восторг мягкими сиденьями и обилием подушек, а Кассандру — возможностью избавиться от ненавистных верховых прогулок. Карета стояла во дворе, все уже собрались, кроме самой герцогини. Морис прогуливался туда-сюда, внимательно поглядывая по сторонам, слуги укладывали багаж, в основном бутафорский. Роланд тоже был здесь и ждал. Оставалось лишь несколько минут до того, как их пути разойдутся, и теперь он твердо намеревался исполнить задуманное, даже если в будущем поймет, что был неправ.
...Как она вам? Настоящая принцесса, не какая-нибудь заурядная девица из побочной ветви великого рода. Но я, разумеется, хотел поговорить не об этом. Вы кое-что видели, и представляете, каковы возможности. Стоит только кому-то воспользоваться, и столица падет. Многое, конечно, зависит от внезапности, но теперь вы знаете, чему придется противостоять...
Это было не предостережение, а предложение, намек, тонкий, как шелковая нить. Слишком многообещающий, чтобы посчитать его плодом разгулявшейся фантазии.
Кассандра появилась на лестнице, бесшумно спускалась, приподняв подол пышного платья. Приветственный взмах рукой — она увидела Роланда. Король приблизился, собой закрывая ее от остальных — мага, охраны, Мориса, и сказал несколько слов. Наследница чуть заметно кивнула, одарив его внимательным, немного удивленным взглядом, а потом продолжила путь, не оглядываясь и не говоря ни слова.
Громоздкая карета с шумом прокатилась по улицам и подъехала к запертым по причине раннего времени воротам. Наро, восседавший на козлах вместе с кучером, протянул караульному пропуск. Четыре всадника возле кареты нетерпеливо ждали, когда их пропустят вслед за госпожой, а из окна, отодвинув плотную занавеску, выглянул Морис, спросил, почему задержка. Стражники запомнили его еще по вчерашнему приезду "герцогини", и теперь любой, поинтересовавшись у городской стражи, услышит, что чужеземка со свитой на рассвете отбыла в направлении восточной границы.
Карета укатила подальше, чтобы у свидетелей отъезда не осталось сомнений в том, куда она отправилась, и кучер хлестнул лошадей, сворачивая на узкую дорогу слева от Восточного пути, на север, а потом на северо-запад. Кассандра скинула ботинки и блаженно растянулась на мягких подушках, Морис расположился напротив. Места более чем хватало, кроме них в карете никого не было. Наро предпочитал ехать рядом с кучером, показывая дорогу, а четыре неразговорчивых телохранителя — двое прежних, и двое приставленных лордом Виларом — скакали верхом по обе стороны кареты. Кассандра не ехала с Роландом в столицу, она собиралась навестить родственников и попробовать разыскать некую безделушку, которая очень нужна магам, но добраться до которой сами они почему-то не могут. Экипаж мчался в сторону замка Старая застава, владения рода Экхарт и места, где якобы нашел упокоение последний король, носивший это имя.
Через полчаса пути леди Экхарт поманила Мориса на свою половину кареты и обняла его, уткнувшись в широкое плечо. Он вытянул из ее прически длинную серебряную шпильку, и волосы рассыпались по плечам. Не такие длинные, как у здешних красоток, но не менее роскошные, похожие на темно-золотой шелк, струящийся между пальцев, уже впитавший какой-то здешний, волшебный аромат. Когда молодой человек уже почти справился с мудреными застежками нового платья подруги, Кассандра вдруг прошептала ему несколько слов. Она не знала, могут ли здесь подслушать разговор, но не хотела, чтобы оставшиеся снаружи попутчики пронюхали, о чем сказал Роланд во дворе перед самым отъездом. Он сказал: "Остерегайся, что-то здесь не так". А она никогда не оставляла без внимания такие предостережения.
— Разберемся, — шепнул Морис и вкрадчиво добавил, — а если нас кто-нибудь подслушивает... пусть завидуют! Никогда не думал, что буду обнимать настоящую дочь короля. Кстати, тебе бронежилет не мешает?
— Уже мешает! — улыбнулась Кассандра.
— Ну, так долой его!
В это же самое время в замке правителя, в дальнем, скрытом от посторонних глаз дворе Веллита готовилась открыть портал. Самый слабый, почти без выброса освобожденной силы, с выходом всего лишь в долину неподалеку от Лакуара. Через этот портал король и его друзья незаметно покинули город.
Глава 9
Лето в этом году выдалось прохладным и дождливым. Бывали дни, когда солнце, как и положено, радовало самым настоящим зноем, но отряду, приближавшемуся к столице, с погодой не повезло. Всю дорогу накрапывал дождь, а к вечеру небо заволокли такие низкие, темные тучи, что о ночевке под открытым небом никто и заикнуться не посмел. До Алуа было всего ничего, но сумерки сгустились раньше обычного, и путешественники решили не рисковать. Попасть в город днем, среди многих приезжающих и уезжающих, гораздо проще, чем ломиться ночью в запертые ворота. По словам лорда Вилара, из-за сомнений в смерти короля, и, более того, неясных слухов о том, что он жив, заговорщикам не удалось перетянуть на свою сторону большинство членов Совета. В столице воцарилось хрупкое спокойствие, больше похожее на затишье перед грозой. Но это вовсе не означало, что в Алуа можно войти беспрепятственно. Какова во всем случившемся роль командира Королевской гвардии, Роланд узнал еще в ночь переворота, и кому на самом деле теперь служит столичная стража, не хотелось снова опрометчиво выяснять на собственной шкуре.
Заброшенная мельница у реки в стороне от дороги подвернулась очень кстати. Старый каменный дом на берегу разваливаться не собирался, хотя время и непогода изрядно потрудились над его разрушением. Почти сгнившее колесо давно остановилось. Но даже в таком неприглядном виде дом укрывал от дождя и, судя по следам костров вокруг, в нем не раз останавливались путники, задержавшиеся по дороге в столицу.
