Слушаю и повинуюсь

— Ну, необязательно только жертва... Жрицы раньше танцевали особый танец...

Сидящий поодаль Насим поднял голову, удивлённо посмотрел на Валида. Но, столкнувшись с мальчишкой взглядом, снова потупился.

— Угу. Танец, — безнадёжно махнул рукой Захир. — Кто-нибудь из нас его знает?

— Я, — отозвался в наступившей тишине Валид. — Сейчас Аллат с неба свалит, и пойду снова к храму... призывать этого гада, — и, глянув на Амина, добавил: — Один.

— Нет, — покачал головой юноша. — Я с тобой.

— Один.

— Нет.

— Да.

— Нет!

— Значит, ты танцуешь, — усмехнулся Валид и, обведя всех тяжёлым взглядом, добавил: — Кто за мной пойдёт, тот и танцует. Ясно?

И, глянув на солнце, встал и шагнул в сторону джунглей.

Амин дёрнулся было за ним, но ему на плечо легла рука.

— Не надо, — тихо попросил Рахим, тоже глядя на мальчика.

Амин закрыл глаза. Сосчитал до десяти. Открыл, осмотрелся — Валид уже скрылся за деревьями — и резко встал.

— Он мой друг. И я не позволю ему встречать какого-то духа в одиночку.

— Послушайте, сайед... Захир, ну а ты-то куда?

— Ничего ты сам не понимаешь, Рахим, — вздохнул мунирский царевич, улыбаясь Амину и протягивая руку. — Я с тобой. Я ещё этому паршивцу уши не надрал.

Амин широко улыбнулся и пожал руку.

Рахим с тоской посмотрел вслед удаляющимся юношам и тоже встал. Повернулся к Насиму.

— Ну дети же!

На бледном лице юного раба мелькнула грустная улыбка.

* * *

Когда луна взошла, Валид закончил "благоустраивать" храмовый внутренний дворик — круглую, поросшую травой арену. Где-то поставил свечи, где-то — камни в странном порядке. И сел ровно в центре на пятки, опустив голову. Принялся ждать.

Амин напряжённо наблюдал за ним с крыши. Происходящее ему очень не нравилось. Валид совершенно точно что-то скрывал, из колдуна Насима тоже слово, кроме "простите, хозяин", не вытянешь...

— Кто он? — шепнул пристроившийся рядом, за куполом, Захир. — Он же не просто колдун.

Амин покачал головой.

— Феникс.

И, поймав изумлённые взгляды мунирцев, пожал плечами.

— Бессметрный, значит, — завистливо шепнул Захир.

Амин искоса глянул на царевича.

— Ему больно умирать.

— А ты видел? — оживился Захир. — И как? Расскажи, — но замолк, получив тычок в бок от Рахима.

— Не слушайте его, сайед, у него язык без костей.

Амин не ответил — внизу первый лунный луч добрался до храмовой стены, и Валид распрямился, спружинив, поднял руки. Запрокинул голову и тихонько, пронзительно запел, вплетая мелодию в густой ночной воздух.

Амин не заметил, как схватились за уши мунирцы и приткнувшийся рядом Насим. Для него мелодия текла серебристым ручейком, призывно журчащим в жаркий полдень. И движения закрутившегося внизу мальчика попадали точно в такт и завораживали сильнее волшебной музыки.

— Аллат, что это? — выдохнули рядом, но Амин не обратил внимания.

В сгущающейся темноте внизу, среди вздрагивающих языков свечей мальчик танцевал женский танец, путаясь в тенях, и завороженному юноше казалось, что это уже не ребёнок, а крылатая девушка соблазнительно поводит бёдрами, изгибает руки и кружится-кружится-кружится...

Появление ещё одной тени увидели все — даже зачарованный Амин. Валид внизу уже не пел, музыка звучала сама, точно кто-то невидимый дёргал за струны рабаба, и невидимый же вторил ему канун. А потом умерли остальные звуки и громадная, жирная гротескно-чёрная тень шагнула из храма навстречу танцовщику.

— Что это? — выдохнул Амин, когда Валид плавно качнулся навстречу тени, поманил рукой.

— Молчите, хозяин, — шепнул Насим, — пожалуйста, молчите.

Тень тяжело шагнула-поползла к расправившему руки-крылья Валиду, затушив сразу три свечи. Протянула тонкий чёрный отросток, змеёй обившийся вокруг щиколотки мальчика.

Не прекращая танцевать, Валид вскинул голову и скрипуче-отчаянно закричал.

* * *

Амин напряжённо, сосредоточенно вырывался. Его держали в четыре руки, маленькая ладошка Насима ещё и закрывала рот, а внизу окутанный сгустками теней Валид ломаными движениями протягивал Тени руки, не переставая кружиться. И громко плакал, пока один из чёрных отростков не захлестнул ему рот. И тут же стало темно — чернильно-темно, темнее, чем самой тёмной ночью. И темнота была довольна, Амин чувствовал это, обмякнув в руках у мунирцев. Очень, очень довольна.

Она получила свою жертву.

А потом всё исчезло, и луна освещала пустой, нестрашный двор, где, распластавшись среди камней, лежало маленькое-маленькое тело. Совершенно неподвижное, точно мёртвое.

— Всё-всё, хозяин, — шептал Насим, отодвигаясь от Амина. — Всё закончилось, он явится завтра снова, спросит вас о желании, он обязан спросить, и после такой жертвы обязан исполнить...

Амин молча глянул на него, рванулся в последний раз — и вырвавшись, наконец, — бегом бросился к лесенке во двор.

— Но он же феникс, — сглотнув, шепнул Захир, не сводя глаз со двора. — Он же не может умереть.

— Простите, сайед, — тихо откликнулся Насим. — Но хозяин ошибался. Его... друг не был фениксом.

Внизу, на руках у Амина Валид открыл глаза, глянул равнодушно на задыхающегося юношу и тихо шепнул:

— Я исполнила... твоё... желание.

И сразу же его тело вспыхнув, превратилось в золотую светящуюся, точно Аллат на небосклоне, птицу, отчего-то скованную. Цепь тянулась куда-то далеко, к небу, дрожала, но когда птица с криком попыталась расправить крылья, цепь дрогнула, сжимая худенькое, сияющее лазурью тело. Амин успел заметить отчаянный взгляд, потом птица вскрикнула снова. И рассыпалась яркими разноцветными искрами.

* * *

— Но он же ещё ничего не сделал! — хмурясь, воскликнул Захир, сидя на берегу у костра. — Ай, Рахим, кончай пихаться! Что я такого сказал?

Невидимое в ночноых тенях, вздыхало море — только серебристая дорога луны вела на небо, ярко освещённое рабами Вадда — звёздами.

— Простите, сайед, но он призвал Зантсиба. Вам осталось только убедить его отдать вам шкуру, — тихо объяснил Насим.

— О, то есть завтра вечером мы просто пойдём в храм, этот дух задаст нам пару вопросов, мы верно ответим, и царевна Алия — моя? — воодушевился Захир.

— Почему твоя? — отвесил ему отрезвляющий подзатыльник Рахим. — Ты, что ли, призывал? Ты палец о палец не ударил. Это его, — он кивнул на молчащего Амина, — друг погиб. Он и выиграет Испытание.

Амин поднял пустой, мёртвый взгляд на Захира и покачал головой.

— Нет. Я не хочу. Не такой ценой... Не так.

И, встав, сгорбившись, пошёл вдоль берега — куда глаза глядят. С неба месяц-Вадд равнодушно смотрел на него, подгоняя колесницу. А может, и не равнодушно — а даже наоборот, с завистью. Для него никто не стал бы жертвовать жизнью. Или свободой.

Какое-то время спустя Амина догнал Захир. Улыбнулся, хлопнул по плечу.

— Слушай, парень, ты азартные игры любишь?

Амин глянул на него и отвернулся.

— Нет.

— А в алатыру не ты, случайно, лучше всех играешь? — невинно поинтересовался Захир. — Я же помню, мне про тебя рассказывали. Ты кудесник, который обыграет даже бога. Всегда хотел...

— Оставьте меня, царевич.

— Слушай, парень, — уже серьёзным тоном произнёс мунирец. — Давай начистоту. Ты, значит, в Испытании больше участвовать не желаешь? Как твой друг окочурился — так и всё, да?

Амин поднял на него тяжёлый взгляд и повторил:

— Оставьте меня, шехзаде Захир. Пожалуйста.

— Я-то оставлю, — усмехнулся Захир. — А вот ты потом жалеть не будешь? Твой друг ради твоей победы умер. Рискнёшь осквернить его память?

Амин замер.

— Вы ничего не понимаете, шехзаде, он.., — и запнулся.

— Я не знаю, чего ради тебе нужна гарибская царевна, — продолжал Захир. — Я, вот, просто хочу посмотреть на красавицу, ради которой столько людей полегло. Интересно, она точно не уродина? Вот смеху будет, если уродина... Ну вот, а Рахим ради меня плясать, зная, что помрёт, не станет. И никто не станет. Так что я тебе, парень, завидую и, честно, мне бы хотелось, чтобы именно ты был моим соперником... А! Да что там, чтобы именно ты победил! Ради тебя... во! Значит, стоишь. В общем, ночь долгая, да и день ещё впереди. Подумай, — и, убрав руку с плеча юноши, вернулся к костру.

— Поговорил? — поинтересовался Рахим, протягивая царевичу жареную на веточке рыбу.

— Хотя бы попытался, — сверкнул улыбкой Захир и занялся едой

— И я бы за тебя умер.

— Я бы за тебя — тоже, — рассмеялся Захир, ударив друга по плечу.

— Дурак ты... шехзаде.

— От сына визиря слышу.

Насим молча подложил в костёр ворох веточек, и пламя радостно затрещало, осветив сосредоточенное лицо раба. В отличие от остальных он-то всё прекрасно понимал. И лучше всех.

И потому молчал и сидел в сторонке.

* * *

Встало и снова исчезло за горизонтом солнце. Поднялась луна, освещая дорогу до храма Зантсиба.

— Что-то мне как-то не по себе, — простодушно поделился Захир. — Слышь, малец, а что этот... спрашивать будет?

— Я не знаю, сайед, — опустил голову Насим.

— Страшно — не ходи, — подначил друга Рахим.

— Мунирцу никогда не бывает страшно! — вскинулся Захир.

— Ну-ну.

У храма их ждал молчаливый Амин. И также, не ответив на улыбки, шагнул за ними в темноту входа.

— Хозяин? — осторожно дёрнул его за рукав Насим, и юноша вздрогнул. — Вы... уверены?

Амин молча высвободил рукав и догнал мунирцев. Насим остался у входа, тревожно вглядываясь в сгущающуюся темноту.

Тень Амин ощутил сразу же. И это действительно намного сильнее походило на нарисованное "нечто", чем на символ крокодила. Просто расплывчатое чёрное пятно. Просто тьма. Она враз окутала юношу, и он остался один. Один на один с Тенью.

— Ты хотел славы и величия, — шепнул хриплый голос. Или Амину это только показалось, и он говорил сам — странным, незнакомым голосом. — Ещё вчера я чувствовал тебя рядом с Птицей, и ты хотел стать сильным и могущественным. Чего же ты желаешь сейчас?

Перед глазами промелькнули картинки из детства... Пляшущая с саблей на голове, улыбчивая наложница... Тела братьев... Корабль...

— Ничего, — честно ответил Амин.

Темнота удивлённо молчала. Потом голос раздался снова, но интонация поменялась. Теперь почти живая. Почти человеческая. И человек этот улыбался.

— Тогда зачем ты здесь?

Амин поднял голову, но темнота была повсюду. Уютная, нестрашная темнота. Живая.

— Он умер? Мой друг. Валид. Он действительно умер?

— Нет, ибни, — шепнула темнота. — Он не может умереть. Но он в беде из-за тебя.

Амин прикусил враз пересохшие губы.

— Как ему помочь?

Темнота усмехнулась.

— Принеси султану Гарибы то, что он хочет.

Амин нахмурился, но, подумав, кивнул.

— Как мне это получить?

— Ты хочешь спасти эту несносную птицу не... для себя? — удивилась темнота. — Почему? Попроси власть и богатство — и твоё желание исполнится. Эта крылатая тварь тебе не нужна. Забудь про неё.

— Нет, — покачал головой Амин. — Он мой друг. Так поступают друзья. Выручают друг друга.

Темнота удивлённо замолчала. И рассыпалась золотистыми искрами, собравшись у Амина на руках в янтарную статуэтку ухмыляющегося крокодила.

Глянув на её, Амин тяжело вздохнул и упал на что-то твёрдое, больно ударившись головой.

* * *

— Мда. Не хочется это признавать, но, кажется, я проиграл.

— Ты ещё можешь, пока он спит, забрать у него крокодила, — отозвался второй голос, принадлежащий... кажется, Рахиму.

— Ну уж нет! — возмутился Захир. — Проигрывать надо честно. Эй, парень, вставай. Ты как?

Амин приподнялся на локтях, посмотрел на фигурку в руке и счастливо улыбнулся.

— Да тебе, я гляжу, полегчало, — присвистнул Захир. — Ну и ладненько. Вставай, пойдём корабль придумывать, надо же отсюда выбраться.

Насим шёл за ними следом, в пол-уха слушая, как Захир рассказывает, как играл в алатыру с темнотой, но проиграл, а Рахим вставляет что-то про загадки, на одну из которых не знал ответа.

Колдуна куда больше интересовало, как бы убедить "хозяина" проплыть Гарибу и отправиться... да в ту же Ямму. Что-то подсказывало, что просто так Амин не согласится...

И, задумавшись, даже Насим пропустил, как прямо во время рассказа о темноте фигура Амина сверкнула золотом... и исчезла, растворившись в воздухе.

— Это... это что? — первым обрёл дар речи Захир. — Испытание ещё не закончено? Эй, малец... Эй, ты там в порядке?

Насим упал на колени, вцепившись руками в волосы. Уж портал-то он и спустя десяток лет бы узнал. И узнал, к кому Амина отнесло... Прощай надежда избавиться от проклятья — ещё лет на сотню точно.

Шайтан, ну почему же так не везёт!

* * *

— Поздравляю, ибни.

Амин с трудом открыл глаза. Голова трещала и была такой же тяжёлой, как здоровенный мешок с золотом... или с персиками, которые Амин в Бакхре на всю жизнь натаскался.

— Поздравляю, — повторил голос. — Ты выиграл Испытание.

Амин перевёл взгляд на руки, спохватившись, сообразил, что крокодила у него уже нет. И с трудом сфокусировал взгляд на стоящем над ним человеке.

Мужчина. Не юный, но ещё молодой, красивый, в дорогой — даже очень дорогой — но не вычурной одежде. Чёрный шёлк, помнится, на базаре ценился на вес тех же чёрных жемчужин. Ведёрка, не меньше.

А от насмешливого взгляда Амин поёжился. Но вспомнил, где слышал этот голос и попытался сползти с софы на укрытый пушистым ковром пол.

— Ну-ну, ибни, — усмехнулся мужчина. — Я, конечно, султан, но кланяться мне не нужно. Это совсем не то, что я от тебя сейчас хочу. Встань.

Голова кружилась, слова застряли в горле, и Амин смог лишь, пошатываясь, встать.

Султан великой Гарибы продолжал смотреть на него, усмехаясь.

— Что ж, ибни, теперь ты, наверное, ждёшь, то я покажу тебе твой выигрыш? Иди-ка сюда, — и указал юноше на кровать в дальнем углу комнаты.

Амин бездумно — лишь потому, что приказали — подошёл. Присмотрелся. И, пошатнувшись, схватился за один из столбиков кровати

Среди подушек и дорогого шёлкового сукна лежала девушка, прекрасная, как заря. Кожа благородного цвета слоновой кости, тёмные чарующие глаза, высокие скулы, правильной формы нос, манящие губы...

Амин узнал её.

— Видишь ли, ибни, — протянул султан, подойдя к кровати и склоняясь над девушкой. — На самом деле у меня нет дочери. И никогда не было. Но мне пришлось придумать эту ложь, чтобы заманить сюда отчаянных глупцов со всего мира. А она, — султан подцепил тёмный, переливающийся локон, пропустил сквозь пальцы, — она любит бесстрашных глупцов. Среди них слишком часто встречаются неудачники. Впрочем, я не особенно надеялся, что эта ловушка сработает, слишком грубо для неё, она обходила и куда более сложные капканы. Сбежала ведь даже отсюда, хотя была у меня в руках. Но удивительно — она всё равно пришла. Вместе с тобой. Это действительно удивительно, ибни, хоть ты и не в состоянии это осознать.

— Кто она? — вытолкнул, наконец, слова Амин. — Зачем.., — и замер, когда девушка открыла глаза.