Сзади прикрывал всех, шествовал главный герой товарищ капитан. Он снял каску и подшлемник, что бы лучше было видно его злобное лицо, в подтверждение своих серьёзных намерений он хищно водил автоматом с одного тела на другое. Иногда под ствол его автомата попадали и участники захвата, и массовка, и зрители.
Я очень надеялся, что магазины с патронами у него отобрали, но, уже зная его упрямство, решил не рисковать. И бдительно уклонялся от движений ствола его автомата, выделывая при этом потрясающие финты. Брейка тогда ещё не знали, но я, опередив время, уже танцевал его. Товарищ майор не отставал от меня, не смотря на свой почтенный возраст. Увидев автомат в руках товарища капитана, он как поётся в песне:
"... и всё былое, в душе моей отозвалось ...".
Товарищ полковник и местные начальники нашей конторы неуклюже, но старательно повторяли наши движения. Они думали, что все крутые бойцы передового отряда партии так отмечают свою победу над врагами! Ведь исполняли танец индейские воины над поверженным телом врага! Их мысли были ясны и понятны даже человеку, не обладающему телепатическими способностями.
"Майор почти четыре дня пробыл с этим из центра, вот и постиг специфику выражения эмоций принятую в республиканской конторе. Товарищ полковник из центра тоже делает похожие движения, значит, это у них в столице так отмечают свой успех. А чем мы хуже? Нет, уж извините мы ведь тоже из той же конторы что и они! Ну и что из того, что живём и служим в провинции или родились здесь? А товарищ Генеральный секретарь, откуда родом?"
Я мельком посмотрел на них и подумал: "Знали б вы опасность наличия автомата у товарища капитана! То и старания и прыти у вас прибавилось бы. Жить ведь хочет каждый!"
Занятые своим делом участники увековечивания героической поимке особо опасных преступников на нас внимания не обращали. Во дворе под молнии вспышек и свет софитов шло завершение спектакля, пойманных преступников грузили в "луноходы" милиции. Но тут выяснилась не приятная вещь, главного руководителя операции и его помощника, товарища замполита не было зафиксировано, ни в одном кадре. Как только этот факт установили, все тут же засуетились в поиске виновного и поиске решения, как исправить допущенную ошибку? Виновного нашли быстро и тут же изгнали прочь, а вот с решением второго вопроса застряли. Но в трудные минуты советский человек мобилизовал все свои резервы и силы, как всегда нашёлся один самый смелый он и принял командование на себя. По его команде тела выгрузили из "луноходов", оттащили под кустик и бросили там. Руководитель и замполит под прицелами объективов фотоаппаратов и камер, присели на корточки, рассматривая беглецов. В руках товарищ замполит держал журнал "Коммунист"! Так подчёркивая, кто вдохновитель наших побед.
Снимки сделали. Ошибку устранили.
После этого уже не нужные тела небрежно забросили назад в "луноходы" без страховки автоматчиков. Съёмки закончились, поэтому бдительной охраны доблестных милиционеров отличников политучёбы с автоматами в руках уже не требовалось, ведь опасность от неподвижных "тел" исходить не могла. Теперь все сняли маски, прекрасно понимая, что, даже ожив, вернувшись к жизни, эти "особо опасные рецидивисты" для окружающего начальства и корреспондентов опасности не представляли. Представление закончилось, "юпитеры" погасли. Для местного руководства наступило время писания отчётов. Вспомнив об этом, все участники этой героической акции поимки особо опасных рецидивистов, начали спешно разъезжаться.
Наш товарищ водитель довёз меня до гостиницы. Я поблагодарил его и товарища майора за службу, пожал им руки. Товарищу водителю пообещал прислать руководству "внутреннего органа" письмо, с рассказом о его мужестве и героизме. Он тут же слёзно попросил не делать этого и честно изложил мотивы своего отказа. Они были жизненны, он просто боялся изменить свою размеренную жизнь. Терять ему было что. Сейчас он живёт как нормальный человек. Спокойно крутит баранку. Вовремя ест и спит. Вот и боится, что если прочтут моё письмо да переведут в уголовный розыск? Да ещё и в подчинение к товарищу капитану, которому разрешат ходить всё время с автоматом? Такого напряжения он не вынесёт! А у него, трое детей, жена, тёща, мама, семь поросят и три коровы! Поэтому он просит пожалеть его родных и близких!
Услышав это, понял, как мне повезло в жизни, какого скромного человека я встретил на своём жизненном пути. Со слезами на глазах дал ему обещание письма не писать, несчастным его и его близких людей плюс животных, не делать. После моих слов товарищ-водитель от души пожелал мне доброго пути, резко рванув с места, поспешил всё-таки быстрее уехать. Очень не хочу думать, что он так поступил потому, что боялся, что я могу передумать! Этого не могло быть, ведь свой спешный отъезд он объяснил необходимостью отвезти домой нашего боевого товарища-майора.
Чтобы мне не говорили о людях хорошего и плохого, а вывод из всего этого я сделал один, люди в провинции проще, добрее, отзывчивее и скромнее ...
С просветлённой душой поднялся к себе в номер. Только войдя в него, вспомнил, что целый день ничего не ел. Голод начал терзать меня, взглянул на часы и понял, что ничем своему желудку помочь не смогу. Буфет и ресторан в гостинице уже были закрыты. Всё что мог сделать, это выпив воды лёчь спать. Так и поступил. Усталость взяла своё и, не смотря на требования желудка, не желавшего довольствоваться водой, всё-таки уснул.
Едва дождавшись утра, помчался в буфете, где очень плотно позавтракал, только после этого вернулся в свой номер. Лёг на кровать и задумался чем заняться до вечера, до отхода поезда. Решил ещё поспать, но в мой номер ворвался товарищ полковник и сделать этого не дал, ни сейчас, ни позже. Он поднял меня с кровати, сообщив, что на одиннадцать часов нас пригласил первый секретарь обкома партии. В партийные органы всегда любезно приглашали, но попробуй не пойти!
Я не раздумывая, ни мгновения быстро вскочил, оделся, потрогал подбородок и радостно вздохнул. Утром я побрился, поэтому только освежился одеколоном и спустился вниз к стоящей возле входа в гостиницу машине. Вскоре ко мне присоединились товарищ майор и подполковник, мы дружно топтались рядом с машиной, ожидая нашего руководителя. Товарищ полковник выскочил без десяти одиннадцать. Как настоящий начальник он накинулся на товарищей майора и подполковника:
— Копаетесь как сонные мухи. Из-за вас и опоздать можем! Бегемоты!
Закончив их отчитывать, он пожал мне руку, хотя мы уже виделись. После этого он плюхнулся на переднее сиденье машины рядом с водителем. Мы как селедки утрамбовались сзади и машина тронулась. Обком был не далеко от нашей гостиницы. Доехали, выгрузились, под окрики товарища полковника помчались на второй этаж. Остановились, только влетев в приёмную, не отдышавшись, выстроились по ранжиру, массивные двери кабинета первого секретаря обкома партии распахнул его секретарь и мы вошли в огромный кабинет ...
Первый секретарь обкома шёл нам на встречу. Мы остановились и замерли, выстроившись в ряд, так получилось, точнее, так распорядился товарищ полковник, что я стоял рядом с ним. Нас снова представил ему его помощник, вошедший с нами. Товарищ секретарь вначале сказал небольшую речь, в конце которой поблагодарил нас за помощь, оказанную нашей группой местным органам, в розыске и поимке особо опасных преступников. После этого подошёл к нам и поочерёдно пожал всем руку. Ненадолго задержался возле меня, кинул взглядом, приветливо отечески улыбнулся и похлопал по плечу.
Что подумали остальные члены комиссии о таком тёплом отношении ко мне? Не знаю! Но я понял, что сказок ему страшных и геройских рассказали от души. Вслед за первым секретарём нас поблагодарил и поздравил, правда, без речи, а только рукопожатием заведующий общим отделом обкома партии. Этот тоже выделил меня, он долго тряс мою руку. Причину такой нежности одну я знал, а вторую узнал позже. После рукопожатий нас проводили в обкомовскую столовую, предложив пообедать. Время ещё было не обеденное, но отказываться от приглашения? Было не разумно и глупо. Мы с радостью согласились, от нашего имени товарищ полковник произнёс небольшую ответную речь и поблагодарил первого секретаря за внимание, за помощь, за заботу. Так же строем за помощником первого секретаря обкома, мы проследовали в столовую, зав общим отделом обкома партии шёл с нашей колонной, но возле меня. Тоже полюбил?
В отдельной комнате в столовой обкома стоял шикарно накрытый стол. На правах хозяина за ним первым сел заведующий общим отделом, усадив меня слева, а товарища полковника справа от себя. Мы славно, не спеша пообедали, отдали должное и напиткам. После обеда и хвалебных речей нас отвезли в гостиницу. Отдохнув несколько часов и собрав свои вещи с чувством исполненного долга, мы поехали на вокзал.
В газетном киоске товарищ полковник купил все газеты, где были фотографии и репортажи о задержании совершивших побег особо опасных рецидивистов. Так как он был первым покупателем, то никому из нас не досталось ни одной газеты.
Обратные билеты нам брали по броне обкома, мы заняли два купе в спальном вагоне, так же разместившись, как и ехали сюда. Товарищ полковник забрал меня к себе, я приготовился к его рассказам, но ..., дорога домой прошла прекрасно! Товарищ полковник был занят. Он составлял списки, кому подарить газеты, имеющегося количества не хватало, ему приходилось нелегко, он всё время пересчитывал количество имеющихся экземпляров газет и корректировал списки. Вычёркивал одних, вносил других, этот титанический труд занимал всё его время. Он даже пожертвовал сном! А я спал и скучал без цитат из прочитанных им книжек. Привык как-то!
С вокзала товарищ полковник, не смотря на время, помчался в контору. Ему нужно было доложиться и разнести газеты. Товарищ майор руководителя не бросил, помчался за ним вслед. Кадры и партийные органы в той стране всегда шли рука об руку. Только двое не сознательных членов нашей команды, это я и товарищ подполковник, поехали по домам.
Товарищ подполковник был задумчив и трезв, он резко прекратил свои опыты и изыскания. Пил только воду, на всё имеющее градусы даже не смотрел. Его мучила проблема, он точно знал, что добился успеха и совершил подвиг, но не мог понять. Какого успеха достиг? Какой подвиг совершил? Какую принял для этого дозу?
Выход из прострации, резкий отказ от опытов, дело страшное! Здесь обнаружилась главная его ошибка, никаких записей он не вёл и теперь мучительно пытался восстановить всё по памяти. Это было очень сложно и трудно! Но он духом не падал. Старался.
Поезд приходил рано утром. Успел, и отдохнуть с дороги и сообщить о своём приезде, вечером отобедал в кругу семьи. Они очень тяжело переживали моё отсутствие. Едва я переступил порог их квартиры, подрастающий ребёнок, бросился ко мне, залез на руки. Крупные габариты ребёнка заставили меня быстро сесть на стул, но ребёнок меня не покинул, уселся на мои колени и сказал:
— Па! Не езди к кимендировке! Она плохая! Я лучше!
Довольные родители Зина и Виталик довольно заржали, а присутствующая на обеде тёща поперхнулась и закашлялась. Я со всей мгновенно рванулся к ней, хотел помочь, от души постучав по её спине кулаком. Но она не далась! Так по своей глупости и кашляла весь вечер. Бедняга!
На следующее утро пошёл в контору. Там меня встретили с радостью и интересом. Народ уже как-то ухитрился, не смотря на ограниченное количество газет, ознакомился с газетными фотографиями и статьями. О том, что в подвале я побывал раньше группы захвата? Никто не сомневался даже на мгновенье! И это было правдой, которую подтвердил лично я, отвечая на поставленный вопрос. Вот поэтому то, что тела несли и два руководителя местного внутреннего органа рассматривали их, тоже было понятно. Тела несли потому, что трупы сами не ходят, а товарищи милицейские чины склонились над трупами, рассматривая страшные раны. Им показали мастер-класс, и они смотрели, учились устранять врагов нашего народа. Такая трактовка была принята всеми на основании косвенных данных, в газетных статьях о том захвачены трупы или живые бандиты не было сказано ни слова. Упустили? Или просто читателей травмировать не захотели? Спросить меня, живыми или мёртвыми были захваченные, а так же чем устранены страшные бандиты? Стеснялись. Но воображение, включили на полную катушку. Шептались и долго обсуждали различные версии, правда, шептались очень громко.
Основных версий было две. Первая. У трупов ударом в основание черепа перебиты шейные позвонки. Вторая была проще. Тонкая заточка в сердце, каждому. Фотографии в газетах рассматривали внимательно. Использовали и технические средства, микроскоп и увеличительное стекло. При их помощи искали следы крови на земле и одежде или их отсутствие. Но газетные снимки были крупнозернистые, поэтому смогли увидеть только отсутствие. Вот и пришлось остановиться на этих двух версиях. Сдались не сразу. Вначале по очереди насели на остальных членов нашей группы, кроме меня. Увы ...
Товарищ полковник на поставленный вопрос ответа не давал. Рассказывал только о цементе, арматуре, каких-то полах и камерах. Понятно, старый и опытный чекист!
Но настоящее возмущение вызывали товарищи майор и подполковник.
Первый на поставленный вопрос отвечал краснея:
— Виноват! Не успел проверить все дела! Слишком мало времени мне дали.
А второй затравленно озирался, матерился, в рот не брал грамма спиртного и раздражённо орал:
— Не мешайте думать! М ...!
Это очень напрягало и обижало народ. В ответах участников этой экспедиции заподозрили специфику нашей чекистской работы. Понятно обиделись, назвали их не хорошими словами, но про себя, а не вслух. С улыбкой смотря на них, думали:
"Твари ...., змеи, ползучие! Сволочи, конспираторы хреновы! Мы ведь свои ..."
Но тут некоторых посетила мысль о другой причине получаемых ими непонятных ответов от старых чекистов:
"Стоп! А если им так приказано отвечать и докладывать, кто им задаёт вопросы? Тогда ..., лучше не задавать вопросов, не проявлять интереса ..."
Интересующих теми событиями людей, становилось всё меньше и меньше, срабатывал инстинкт самосохранения ...
Меня всё это устраивало, быть героем, легендой, находиться в центре внимания не любил. Спокойная размеренная жизнь прельщала меня всё больше, наверное, сказывался возраст? Ведь с годами человек становиться мудрее, умнее, ленивее, более тяготит к покою ...
...Через неделю пришёл приказ.
Товарища полковника назначили начальником политотдела управления! Дали медаль, а ещё раньше его наградили грамотой ЦК КПСС.
Товарищу майору присвоили очередное звание. Подполковника. Он краснел и заверял всех, что использует свой очередной отпуск для работы. Закончит проверку всех дел!
Товарищу подполковнику вручили приказ, о переходе на пенсионное обеспечение и третью звезду с папахой. Из этого щедрого подношения он понял одно. Пребывая в полной прострации, он совершил смертельно опасный подвиг. Больше спиртного он не потреблял так, как очень боялся совершить ещё более страшный подвиг..., и погибнуть. Для человека, дожившего до пенсии, это было непростительно глупо. Но так ничего и, не вспомнив, он постоянно мучился страшными вопросами, которые не давали ему покоя:
