Сияние жизни

— Не понимаю, но стоит усилить... — сказала Мисато-сан и обернулась, услышав шаги. — Ага, ты-то нам как раз нужен.

Ставнийчук и Акаги тоже посмотрели на Синдзи, и их встревоженные лица быстро вымели из его головы посторонние восторги.

— Синдзи-кун, ты не подходил ночью к машине?

Он посмотрел на Мисато-сан и вспомнил свои глупые надежды на то, что ей станет лучше под нормальным чистым небом. Да, в естественном свете она выглядела намного живее, но болезненная заостренность черт и тяжелый взгляд никуда не делись. "Черт, о чем шла речь?"

— Нет, Мисато-сан... — медленно ответил он. — Я выходил наружу с Сорью и Аянами, но к "Типу-01" мы не приближались... Что-то произошло?

За спиной полковника Акаги быстро взглянула на Ставнийчука, тот пожал плечами. Кацураги, не заметившая этой пантомимы, кивнула:

— Произошло. Мы, блядь, расслабились.

Она развернулась на каблуках к своему ординарцу:

— Рацию.

Тот протянул ей трубку, соединенную проводом с ранцем на его спине.

— Кагитару... Да, к стоянке "Типа-01", Икари не при чем.

Мисато-сан походила из стороны в сторону и принялась объяснять:

— Тут такое дело... Еще вчера вечером разведка обнаружила у северного края "Окна" оголовок запечатанного подземного бункера. Мы установили там охранение, но ночью эти недоноски куда-то уходили — то ли к друзьям-танкистам посидеть, то ли еще куда. Сейчас их дрючат по полной. Но это херня, Синдзи-кун. В то же время какие-то уроды пытались проникнуть в твой "Тип-01"...

"В мою ЕВУ?" - Синдзи почувствовал, как холодеет внутри. В поисках помощи он посмотрел на Ставнийчука и Акаги. Те глядели на него с почти одинаковым выражением, в духе "а мы-то что?"

— Так что, ты понимаешь. Если это бункер гадит, его надо расхерячить, — зло сказала Мисато-сан.

— Мисато, — веско обронила Акаги. — Там никто не мог выжить. Никто. Со времени Удара прошло пятнадцать лет...

— А вот это все, — Кацураги раздраженно махнула рукой в сторону. — Могло?

— Не знаю. Это вообще за пределами понимания, — терпеливо ответила доктор. — Но мы говорим о запечатанном подземелье. К тому же, если его не... "расхерячить", как ты сказала, а вскрыть, пользы будет больше.

Полковник дернула плечом и уже открыла было рот, когда подошел капитан Кагитару, и хмурое лицо командира разведки уже ничего хорошего не предвещало.

— Разрешите доложить, полковник. Нарушители допрошены, — сказал он и подергал бородку.

Мисато-сан прищурилась.

— Результаты?

— Они уходили к танкистам, чтобы обсудить возможность остаться в "Окне" после ухода конвоя.

Синдзи обмер, отказываясь верить в этот бред. "Дезертиры? Да еще такие тупые? В составе операции "Прорыв"?" В чувства его привел длинный цветистый монолог Кацураги, в котором было очень мало печатных слов — на перекошенное лицо командира смотреть без содрогания не получалось. Когда она иссякла, Акаги поморщилась, а Кагитару тихо сказал:

— Полковник, осмелюсь напомнить, что я вас предупреждал об опасных настроениях. Миссия, цель которой неизвестна даже руководству...

— Молчать, — сказала Кацураги, и от ее спокойного тона Синдзи почувствовал себя еще более неуютно.

Кацураги протянула руку, и ординарец вновь вложил в нее трубку.

— Судзухара? Дай этот канал на громкую. Да...

Громкоговорители БМК отозвались хрипом, и Синдзи услышал усиленный голос стоящей в двух шагах от него женщины.

— Внимание всему конвою. Общее построение состава у БМК через две минуты. За невыполнение и опоздание — расстрел на месте.

— Вот так. В зародыше, — сказала женщина, почти швырнув трубку в ординарца. — Суки. Цели им неясны.

— Полковник, — тихо произнес Ставнийчук, — вы уверены в том, что это подействует?

— Только без слюнтяйства, доктор, — Кацураги хлопнула кулаком по ладони. — Это дезертиры. Мне по барабану, что они, возможно, хотят подохнуть и даже подохнут — они решили нарушить приказ!

Ставнийчук без труда выдержал ее тяжелый взгляд и прогудел:

— Вы меня неправильно поняли. Я не ставлю под сомнение методы, я лишь не уверен, что они подействуют.

— А вот это уже похер — это не школа, и попытка дезертирства должна быть пресечена. Я тут принимаю оперативные решения. Я, понятно?!

Она развернулась и пошла к БМК, сопровождаемая ординарцем, а Кагитару с интересом посмотрел на доктора и тоже повернулся, чтобы идти вслед за командиром. Синдзи уже собрался с мыслями и отстраненно отмечал движение в лагере, когда коротко рявкнул первый выстрел. "Танк, миллиметров семьдесят пять — восемьдесят" — механически отметил он и рванул к "Типу-01". Громада машины уже нависала над ним, техники спешно спрыгивали со стоп и бежали к своему танку, когда ему в лицо слева прилетел точный удар. Синдзи отбросило назад, и уже вставая, он увидел напавшего — тощего, длинного сержанта его лет в комбинезоне танкиста. Парень со смесью страха и злости на лице смотрел на него, а слева набегали еще люди, и явно не для того, чтобы помочь Синдзи.

"Свалка, все против всех. Это паника. И козырь тут — ЕВА".

Выстрелы и крики уже звучали со всех сторон, ревели двигатели машин, но все это было где-то на краю восприятия — в центре, как в прицеле, стоял перепуганный дезертир. Синдзи потянулся за оружием и поплатился за чрезмерное внимание к нелепому сопернику: его повторно сшибли с ног, привалили чем-то матерящимся и горячим, врезали в печень, и Икари захлебнулся металлическим привкусом во рту. Сухие щелчки — раз-два-три-четыре — и тело сверху обмякло, резко приподнялось. Синдзи оторвал гудящую голову от земли: Ставнийчук, держа пистолет одной рукой, другой снимал с него убитого.

— Давай быстрее, парень! В ЕВУ!

Синдзи поднялся и едва не упал вновь: саднил и толкал мощными приступами боли правый бок, но у самого "Типа-01" возились двое, пытаясь подтянуться до лесенки в кабину дредноута. Еще один валялся неподалеку с пробитой головой — кажется, придурок-танкист. Сцепив зубы, Синдзи достал "вальтер", набрал скорость и сбил одного из нарушителей с ног, оглушил рукоятью пистолета, и, прежде чем второй опомнился, поднял оружие. "Расстрел на месте", — вспомнил он приказ и спустил курок.

Синдзи с трудом встал, вслушиваясь в звенящий гул в ушах, сплюнул кровь и подпрыгнул к лестнице. Над головой вжикнула пуля, срикошетила по броне, и он непроизвольно разжал руки. Вздымая из-под гусениц фонтаны дерна, подлетела штурмовая машина с людьми на броне. К "Типу-01" побежало еще трое дезертиров, спрыгнувших с мятежного танка, и эти уже были вооружены куда лучше: пистолет-автомат у одного и автоматы у двоих. Мироздание разваливалось от боли и грохота, Синдзи с трудом видел вытянутую руку с зажатым в ней пистолетом, и нападающие расплылись, лишились всех деталей...

"Сдохните, суки..."

Мушка упорно не хотела выплывать из стеклянистой ваты, пронизавшей мир.

"Сдохните..."

Крайний нападающий согнулся и упал, двое других, уже подняв оружие, чтобы покончить с Синдзи, тоже остановились. Молния сверкнула еще раз, перечеркивая еще одного, хлопнул выстрел, и третий лег рядом с первыми двумя. Синдзи потряс звенящей головой и тут раздался тяжелый грохот, бросивший его на землю.

"Приказ! Встать! Приказ!"

Он оперся на руку, поднялся и с удивлением понял, что поле зрения прояснилось.

На месте штурмового танка полыхал огромный костер, вздымающий в небеса тяжелые клубы жирного дыма, а над поверженной машиной возвышалась громада "Истребителя Ангелов", броня которого искрила от редких попаданий. Дредноут медленно поводил манипуляторами и плевался короткими прицельными очередями стрелкового модуля. "У войны есть новый бог", — невольно подумал Синдзи. Он почувствовал хватку на штанах и опустил взгляд: у его ног лежала Рей, оглушенная взрывом, а в ее правой руке был зажат окровавленный клинок. Синдзи вздрогнул, вспомнив полосовавшую дезертиров молнию.

— Рей!..

Поднимая девушку, он с ужасом обнаружил пулевое отверстие на ее груди и немного крови на одежде.

— Я... В порядке...

Синдзи, не слушая, рванул ворот ее куртки, но она вцепилась в руку:

— Царапина. Прячься в машину.

— Посреди груди? Царапина?!

— Тебе показалось. Быстрее в ЕВУ.

Слабый поначалу голос Рей без труда набрал силу, в словно бы затянутые пленкой глаза медленно возвращалась жизнь, и... "Показалось?" Синдзи смотрел на отверстие в десятке сантиметров от застежки и понимал — да, показалось. Или Рей врет, что жива. Всем своим видом нагло врет.

Ахнул еще один выстрел невдалеке, и от корпуса "Истребителя" с фырканьем отлетела снарядная болванка, унося с собой осколок бронеплиты. Дредноут поспешно развернулся, перекрывая воем двигателей какофонию боя, и дал залп куда-то в сторону.

— Давай, — сказала Рей. — Давай.

Синдзи кивнул, подбросил себя в воздух и ухватился за лесенку. "Сдохните... Сдохните... Сдохните..." — считал он ступени, слыша только гул крови в ушах. Впереди его ожидала самостоятельная посадка в ЕВУ, но это все была ерунда. "Они все должны сдохнуть — я так решил".

Не закрывая нагрудных бронеплит, Синдзи осмотрелся в поисках лебедки экстренной эвакуации и, найдя ее, тотчас выдвинул короткую стрелу наружу, выбросил трос. Синдзи не нужно было кричать, проверять, ухватилась ли девушка за него: "Мы же с ней одно". Перекинув рычаг на реверс, он, как во сне, принялся дергать рычаги, открывая зажимы управляющего механизма. Позади мелькнула легкая тень, и в кабине стало тесно.

— Рей, закрой на мне замки.

— Да.

Синдзи замер на управляющих рычагах, а девушка точными движениями закрепляла его на них. "Тип-01" возвращался к жизни, и первой ожила рация. Рей торопливо подала дугу с телефонами:

— Синдзи, ты там уже? Завелся?

— Заткнись, Аска.

В ответ послышался короткий холодный смешок:

— Давай быстрее. Кацураги приказала посадить тебя в ЕВУ и вместе идти на перехват.

— Перехват?

— Да. Ублюдки уводят захваченные машины к восточному краю "Окна", надеются переждать во мгле, а потом сюда вернуться. Ну не имбецилы?

Синдзи кивнул: Рей закрепила последний замок и присела у его ног, освобождая место для опускающегося модуля визира.

— Сколько их?

— Девять машин... В смысле осталось девять, — добавила Аска. — Точно два штурмовика, остальные за холмом, не вижу... А, Hure... — в телефонах лязгнуло.

— Аска?

Стрелки турбин рванули по шкалам, показатели реактора быстро выровнялись, и Икари, прислушиваясь к немецкой ругани и треску выстрелов, щелкнул тумблерами питания опор. "Тип-01" вздрогнул и принялся подниматься. Защелкали по броне пули, но Синдзи только криво ухмыльнулся.

— Ага, справился? — сказала запыхавшаяся Аска. — А тут пока еще один Pimmel сгорел.

Синдзи нахмурился: а какого, собственно, хрена, надо их перехватывать? Расстрелять с расстояния — и дело с концом... "Тип-01" лязгнул, зажглись индикаторы передачи нагрузки на ноги, и он, не мешкая, поднял манипуляторы.

— В лагере всех уже перещелкали, — сообщила Аска. — Кагитару сказал — человек двадцать положили с обеих сторон.

— Аска, а зачем...

В телефоны вклинилось шипение нового сигнала:

— Синдзи-кун, ты как, в норме? — спросила Мисато-сан.

— Так точно.

— Давай, стену огня перед уходящими, в темпе.

С сухим щелчком канал связи отключился, а в ушах Синдзи вновь и вновь звучал голос — надломленный, бодрый, на грани срыва. "Но она снова выдержала, хоть сволочи оказались расторопнее ее".

— "Стена огня..." — задумчиво повторила Аска. — Мисато-сан хочет устроить публичную порку. Ну что ж...

— Узнать бы, кто зачинщик...

— А, ты не в курсе? Некто лейтенант Сигеру Аоба.

Синдзи кивнул себе: вот так. "Вот так скоро придется проверить, насколько прочен мой мир с самим собой".

Глава 17

На пути машин, уходящих к туманному пологу, раскинулась небольшая рощица деревьев, молодой поросли упавшего великана — зеленая прядь чуда Атомных земель, островок новой жизни, начавшейся уже после Удара. Обреченный островок, до которого вместе с людьми все же добралась война. В сетке прицела вздыбилась земля, и между деревцами черно-оранжевым столбом взметнулся взрыв, расшвыривая тонкие стволы, обращая их в щепы — и видение исчезло, сменяясь привычной картинкой: густой дым, фонтан поднятой в воздух земли, вспышки. Пламенные сполохи один за другим с грохотом вспухали в недрах растущей тучи, выталкивали новые клубы, выбрасывали новые подожженные щепки, новые лохмотья содранного дерна.

— Эй, у меня фугаски уже закончились!

Голос Сорью выдернул его из бездумного созерцания. Он опустил взгляд на сжавшуюся у его ног голубоволосую девушку: Рей вздрагивала при каждом шаге и движении машины. Он вновь посмотрел в визир и оценил ситуацию: настал его черед положить густые мазки на картину рукотворного ада. Двинулись метки прицелов, мигнули индикаторы фиксирования суставов, и Синдзи на выдохе втиснул гашетки. Короткие трескучие очереди тридцатимиллиметровых снарядов отозвались дрожью в огромном теле, и тучу дыма распороло частыми вспышками, а довершили условную линию перед дезертирами несколько положенных вразброс ракет.

Машины остановились перед черным облаком, но не все: крайний штурмовой танк, решив, что стоит прорваться за поднятую врагами дымовую завесу, продолжил движение. Синдзи точным рывком манипулятора пристроил прицел у него на корме.

— Мисато-сан?

— Огонь!

Гулкая очередь ушла на цель, горячими искрами разворачивая моторный отсек танка. Синдзи не отпускал гашетку до тех пор, пока на месте машины не расцвел яркий грязно-оранжевый цветок.

"Аоба, надеюсь, ты был там", — подумал он.

— Внимание дезертирам, — зазвучал голос по радио. Синдзи посмотрел на индикаторы: вещание шло общим каналом, и голос Мисато-сан слышали сейчас все. — Говорит полковник Кацураги, и это последнее, что я вам скажу. У тех из вас, кто вернется с машиной в расположение лагеря, есть шанс искупить вину. Остальные будут уничтожены. Минута пошла.

Он прищурился, пытаясь понять возможные действия мятежников.

"ЕВЫ захватить не удалось. Захваченные машины имеют небольшой автономный ресурс, они просто не выдержат пребывания вне "Окна" больше суток. Логичнее всего сдаться".

— Икари?

Синдзи с трудом узнал обычно насмешливый голос Аобы, а еще сразу понял, что зачинщик мятежа тоже говорит по общему каналу.

— Аоба? Ты получил предложение полковника.

— Да. А что получил ты?

"Он слетел", - понял Синдзи. В голосе Аобы прочно угнездилась трещинка, болезненно отзывающаяся в каждом слове: так говорят люди не просто на пределе — за пределом. "Что ж тебя так на травке да на солнышке повело, а?" — с холодной ненавистью подумал Синдзи и сказал: