Улыбка гусара

— Мне почему-то кажется, что он имел в виду нечто иное, — задумалась Элен. — Хотя статуя получилась вполне неплохая. Да, а сколько он так простоит?

— Часика четыре, а потом постепенно оттает. Ничего, будет повод подумать, а правильную ли работу он выбрал? Ведь следить за голубым порядком — не самое почтенное и приличное занятие в нашем безумном мире.

Произнеся эту краткую характеристику незадачливому стражу, я поставил ногу на первую ступень покрытой ковром лестницы, ведущей на второй этаж. Где-то там сейчас развлекался маньяк, а вместе с ним и другие члены содомитского братства. Что ж, неплохое время для завершения их утех и начала нового этапа. Какого? Это они скоро увидят и почувствуют...

* * *

Номера бордельные, обыкновенные. По крайней мере так оно на первый взгляд. Но только на первый, да и то очень невнимательный... В обычных борделях что? Правильно, девочки поведения нетяжелого. Тут же девочками что-то и не пахло, хотя ароматы женского парфюма буквально перенасытили воздух, превратив порой приятные запахи в нечто вовсе уж непотребное.

— Класс! — радостно взвизгнул Чума. Я удивленно покосился на беса. Обычно, подобные создания полностью копируют привычки, пристрастия и предубеждения своего создателя, и поскольку здешняя атмосфера мне категорично не нравилась, можно было ожидать подобного и от бесенка. Но как тогда понимать его восторг? Надеюсь он не... Хотя нет, я же помню с каким интересом он заглядывал в поезде под юбку к Ларисе.

— Чего это ты? — я недоуменно взглянул на беса.

— Такая атмосфера отвратная, — протянул Чума, радостно улыбаясь. — Я не я буду, если ты, хозяин, минут через пять не начнешь разносить тут все вдоль, поперек, а затем еще и по диагонали. Ух, и позабавлюсь!

— Проиграл. — Заметил я, невольно улыбнувшись энтузиазму бесенка. — Все. Теперь ты — уже не ты! Я вовсе не намерен выжидать целых пять минут, а начну громить тут все немедленно!

С этими словами я установил "Тихий полог" и с силой пнул ближайшую дверь, немедленно слетевшую с довольно-таки хлипких петель. Надо же с чего-то начинать поиски маньяка, не так ли?

Ну, и что у нас тут имеется? Мда, картина стандартная — парочка без штанов и прочих деталей туалета. На маньяка никто не похож. Извиниться и закрыть дверь? Я бы так и поступил, если бы не одна деталь — парочка состояла из особей номинально мужского пола.

— Что? Это кто там вякнул "какая разница?" Вы что, сударь, демократ? Может быть, вы еще и толерантность проповедуете, и "права человека" готовы отстаивать? Извольте сегодня, с семи вечера быть дома. К вам подойдут мои секунданты. Эй, вы куда побежали? Да так быстро... Вы же не назвали вашего адреса, чтобы я мог послать секундантов! Убежал... Ну ладно, я его запах запомнил, все равно отыщу... Впрочем, я опять отвлекся от рассказа. Итак, продолжаю.

Помнится, где-то содомитов сажали на кол, в других странах им попросту отрезали оны органы, да и вообще существовало множество разнообразнейших вариантов. Вот только повторяться не хочется... Да и незачем, однако. Легкое скрепляющее заклинание и теперь пылкие любовники, пока что так и не замечавшие нашего появления, просто вынуждены были обратить внимание на некоторые произошедшие изменения. Чары-то скрепляющие, и прикрепили они орган того, кто был в роли, так сказать, "мужчины", к другому, так же весьма важному органу того, кто играл роль "женщины". Прикрепили именно в том положении, в котором он находился в данный момент. И все... без хирургического вмешательства не обойтись, финита ля комедия.

Элен, до которой мгновенно дошел юмор ситуации, согнулась в три погибели, видимо, представив себе выражение лица хирурга, к которому на операционный стол доставили эдакую скульптурную композицию "Made in Sodom". Визг же парочки, волею магии оказавшейся в прямом смысле неразлучной, перехлестнул за все видимые границы. Невольно поморщившись, я добавил в наложенные чары еще и компонент безмолвия. Ненадолго, минут на двадцать, а заодно и легкий паралич. Пусть полежат себе спокойненько до нашего отсюда ухода. Авось не протухнут...

— Попытка номер два, — философски высказался я, когда мы таким же образом оказались во втором номере.

— Бе-е-е — жалобно проблеяла небольшая белая козочка, отчаянно вырываясь из страстных объятий крупного, слегка обрюзгщего мужчины, в котором Элен с удивлением опознала местного, довольно известного политического деятеля. Мда... похоже данный козел её не слишком устраивал. Она явно предпочла бы нормального, с копытами и рогами. Ну что ж... на полное превращение моего умения не хватит, однако рога и копыта у данного экземпляра козлиной породы отрастут в самом скором времени. Так сказать, порода проявится. А бороденка у него и так имеется, самой что ни на есть подходящей формы.

— Номер три... — Очередная дверь не выдержала неравной схватки с моим сапогом.

Путь безумного доктора. Пожалуй, именно так и можно обозвать то, что оставалось после нашего визита. Разбегающиеся в разные стороны однополые парочки, чей путь по странной прихоти податливого и гибкого пространства оказывался бегом по пересекающимся траекториям. Какой-то видный общественный деятель, выпрыгнувший из окна и направившийся гулять по городу... Все бы ничего, но одетое на нем розовое платье с кружевами ну никоим образом не соответствовало создаваемому (по словам Элен, чуть не помиравшей от смеха) благообразному имиджу.

В одном номере так и вовсе ситуация оказалась... Не буду рассказывать. Противно. Однако, должен заметить, что по моему глубокому убеждению, некоторые виды извращений должны караться максимально жестоко. Уверен, что этот любитель молоденьких мальчиков на всю жизнь запомнит такую деталь номера, как декоративный фонтанчик с острым (ну, относительно острым) шпилем, что вращался вокруг своей оси... Это, разумеется, если он выживет, в чем лично я крайне сомневаюсь.

И наконец-то. Дверь номера, которая — сейчас уже не помню, — за ней искомое существо по имени Вильям и по призванию маньяк. Пора познакомиться, пора...

* * *

Эту дверь я ломать не стал. Выполненная из прочной стали, снабженная звукоизоляцией, она имела неплохие шансы выдержать не только мой пинок, но и таранное заклятие средней мощности. Ну и... Зачем ломать? Она ведь и не закрыта была, просто заперта с той стороны на задвижку. Легкий телекинез и мы проходим внутрь номера... И чем же тут изволит развлекаться месье Вильям?

Все ясно. Если бы у меня оставались какие-то сомнения в том что он и есть искомый субъект, то они рассеялись бы не просто быстро, а моментально. Нам везет. В отличие от связаной по рукам и ногам девочки лет двенадцати, над которой как раз в этот момент и склонялся искомый господин Вильям Кирнс. Впрочем, по большому счету её тоже повезло. Прибудь мы часа на два позднее... В принципе, учитывая успехи современной пластической хирургии, о которой мне рассказывала Элен, у неё еще оставался шанс на нормальную жизнь. Думаю, не так уж много маньяков было поймано с поличным, склонившимися над жертвой с опасной бритвой в руке.

В руках Элен материализовался фотоаппарат, и она торопливо защелкала кнопочкой спуска, добывая драгоценные доказательства для милиции. Я же начал, второй раз за сутки, плести "Бессмертную боль"

— Раз, два, три, четыре, пять — приготовься умирать... — шипит Чума, раскрывая полную мелких, но очень острых зубов пасть. И почему-то его малые размеры не кажутся особым препятствием. Растет бесенок, растет.

Вильяму тоже повезло. Повезло невероятно. "Бессмертная боль" — сложное, и чрезвычайно энергоемкое заклятье, и у меня элементарно не хватило энергии. Пока я выискивал взглядом Джармена, дабы пополнить свой энергетический баланс стандартным для вампира образом, Элен сообразила, что означает кроваво-красный блеск моих глаз, и положив руку мне на плечо тихо прошептала — не забывай, он нужен нам живым!"

Меж тем Джармен, родненький братец маньяка, аккуратненько так попытался смыться по-английски, то есть, совершенно не попрощавшись. И очень изумился, когда невидимая рука прихватила его за шиворот и поволокла обратно, а затем и пристроила рядом с братцем.

— Вся семейка в сборе... Как говорится, два сапога пара, — восхитилась готесса.

— Не докажете, — на довольно чистом языке изрек маньяк. — Ничего не докажете. Я иностранный гражданин и требую консула.

— Элен, будь другом, выгляни-ка за дверь.

— Зачем?

— Консула посмотреть. Что, нет консула? Странно... Обычно как посмотришь, так они стадами пасутся, заодно со всякими атташе и секретарями посольств. Ну а сейчас на них, видимо, не сезон. К тому же зачем мне консул?

— Хозяин, он наверняка принимает тебя за полицейского, — оскалился бесенок. — Ну а про меня он, кажется, и вовсе предпочитает не думать. Эй, дядя, я не глюк, я взаправду!

В подтверждение своих слов Чума подлетел вплотную и чувствительно тяпнул маньяка за нос. Нет, дитя природы и все тут.

— Чума, не кусай всякую гадость, оно же заразное может быть.

— Да? Жаль... А я из него хотел жертву сифилиса сделать. У них же как раз нос отваливается.

— Если тебе так нужен его нос, то лучше воспользуйся инструментом. У него, вон, и бритвочка подходящая есть. Хотя, наверно, не стоит. Лучше заклятье наложи. Сдадим его нашим друзьям во внешне неповрежденном виде. А существование ему и так можно неплохо подпортить. Примерно до той степени, что и у его жертв. — Эй ты, позор своих родителей, где ты своих жертв прятал? Как ловил? Как вывозил тела?

Но промолчал на это маньяк... Видимо решил, что он лицо в полной мере неприкосновенное. Что ж, лицо ему действительно оставим, иначе для опознания плоховато пригоден будет. Ладно. С ним будем разбираться позже, с чувством, с толком, с расстановкой, и большим запасом энергии. А сейчас надо по его братцу решение принять. С одной стороны, ничего особо плохого он вроде как и не делал, проводником работал старательно, особо не хамил, так что убивать его вроде как и не за что. А с другой... Ну не нравятся мне подобные типы, крайне не нравятся, так что отпустить его просто так, целым, здоровым и не поврежденным, — душа не позволяет, ну или то, что у нас, вампиров, вместо нее имеется.

Ладно. В конце концов, я не ангел, путь в рай мне все равно заказан (да в принципе, не сильно-то и хочется господа... Крови там нет, женщин любить нельзя, подраться — не получится... оно мне надо?) так что могу себе позволить некоторую несправедливость.

— Джармен, а как ты думаешь, где твой братец мог своими маньяческими делами заниматься?

— Не знаю, ничего не знаю, — заюлил тот, словно червяк на крючке. — И вообще... я только проводник есть, я все показать...

— Тогда на кой ты мне нужен? Чума!

— Тут я.

— Позаботься о том, чтобы этот индивид никогда не мог пойти по стопам своего братца. Только не убивай. Пока-то он ничего такого не делал. — Я никак не мог придумать ничего подходящего для этого типа, и посему решил отдать его бесу.

М-да... Напрасно наверно. Ничтоже сумнящийся, Чума просто-напросто дохнул ему в то место, кое для любого нормального мужчины среди наиважнейших числится, после чего выкинул потерявшего сознание, и мужские достоинства (в смысле органов, а не чего-либо другого. Достоинства в прямом смысле этого слова за ним и раньше не обнаруживалось) Джармена в окно, благо, — второй этаж был, насмерть расшибиться не должен.

— Все сделано, хозяин! — радостно отрапортовал довольный Чума. Да уж... Я вообще-то думал, что он ему какой-нибудь блок на мозги навесит, однако недооценил склонности моего беса к простым решениям. Ну что теперь делать. Ругать Чуму? Бесполезно... Сделанного — не поправишь, оторванного — не пришьешь. Благо, органы эти Джармену, по всей видимости, не так уж и нужны были...

— Не ходить ему больше по мальчикам, — произнесла подобие эпитафии Элен, довольно посматривая на разбитое субтильной тушкой окно. — А по девочкам он сроду не ходил, так что и жалеть его не стоит.

Ну и кто из нас после этого жестокий вампир, спрашивается? Впрочем, она права. Какое мне дело до проблем этого убожества?

— Аминь, — закончил я импровизированную панихиду по сексуальной жизни младшего из братьев Кирнс, и еще раз поморщился. Неприятная реакция на слово. Да что ж это такое-то? Ведь раньше вполне спокойно по храмам ходил. А, ладно, потом разберусь.

С одним членом семейки закончили, теперь перейдем к другому. Ему так просто не отделаться, разный уровень грешков потому как.

Хм... Понял, болезный, что с ним тут никто в гуманизм играть не собирается, я даже непосредственно воздействовать не успел. Сломался, потек как слизняк по стенке, полностью утратил подобие человеческое (каким и раньше, откровенно говоря, не сильно обладал). Да, насчет потекло... Не только его воля, но и кое-что совершенно материальное, хотя и весьма вонючее. Ну что за рефлекс у подобных созданий? Чуть что, сразу обгадиться норовят! Может, это по Дарвину? Надеются что хищник побрезгует? Тьфу! Ладно. Надеюсь, до суда его все же помоют. Хотя какая разница... От "Бессмертной боли" дерьмом не защитишься, хоть ты весь в него нырни, с головой. А пока, позабочусь о том, чтобы он и до суда, не очень скучал, да встречу нашу вспоминал почаще.

Магия. Она отнюдь не ограничивается боевыми заклятиями, как кажется некоторым. В ее власти многое, практически все, нужно только знать и уметь применять полученные знания. Создать и разрушить, исцелить или, напротив, наслать болезнь. Именно последним я сейчас и собрался заняться. Так толком и не сумев выбрать, что же именно на него наслать, я решил не мучаться и одарить его всем ассортиментом болезней. Немалая часть большого черного тома под названием "Малефицистика", что я прочитал за время обучения, была посвящена именно болезням, вызываемым с помощью проклятий. Выбрав из них незаразные, я приступил к делу. Трясучка, заикание, энурез, чесотка, нервный тик, расслабление кишечника, эпилепсия, и прочие "прелести" стали первой, самой маленькой и легкой из предстоящих маньяку кар.

— Хорош! — резюмировал я, понаблюдав за результатом. — Прямо хоть сейчас можно использовать в качестве живого пособия для студентов-медиков. Зачем им нужны врачебные обходы? Обошел вокруг подобного типа, — и диплом готов.

— Ну, или можно нашему знакомому танатологу отдать на опыты... Он бы оценил.

— Да, Ярослав бы точно обрадовался, человек забавный, — подтвердила готесса. — Ну и что теперь с этим убогим делать?

— Передам нашей доблестной власти, само собой. Пусть себе дырки на погонах для новых звездочек ковыряют. Ладно, пошли отсюда.

Тихий стон, раздавшийся от привязанного к некому подобию хирургического стола тела, напомнил мне о жертве маньяка. Мда... — Выпустив когти, я разрезал ремни, и в глубокой задумчивости посмотрел на истерзанное тело. И что теперь делать? Целитель из меня, прямо скажем — никакой. Ну, кровь остановить не так сложно, — благо эта субстанция издревле податлива вампирским чарам, — я пробормотал несложное заклинание. А дальше?

— Добейте, дяденька. — Тихий, едва различимый шепот из разорванных губ.