— А его можно разделить? — посмотрел Шепард на напарника.
— Не до конца, но очень существенно — можно, — сказал воин древней расы. — И, поскольку у людей столько энергии... Кому, как не вам, землянам, это делать. Делить зло, выделять его, отделять от добра и показывать не только внешность, но и суть зла другим, менее зорким, менее восприимчивым. Ты ведь думал, что я называю многих органиков нынешних рас примитивами просто так? Не думал, знаю. Искал однозначного ответа на вопрос: 'почему я так делаю, почему я так их называю?'. Искал, знаю. Только вот однозначного ответа на этот вопрос нет. Просто нет, Джон. Вопрос этот недоступен письменной или устной речи. А вот для души и сердца — он доступен. Только вы ведь увлеклись физической силой и силой оружия, силой техники, силой технологии, Джон. Все увлеклись.
— Увлеклись, ты прав, — кивнул Шепард. — Нарушение равновесия.
— Хорошо вас готовят в этой Академии, Джон, — негромко резюмировал Явик. — Понимаю, что эта высококлассность подготовки далеко не всем нравятся.
— Многих могли бы намного сильнее ненавидеть, если бы знали, что они, на кого будет или была направлена эта ненависть, имеют отношение к Академии, — ответил капитан-спецназовец. — Мы вынуждены многое делить. Чтобы хотя бы попытаться справиться с растущим объёмом информации. — Шепард взглянул на чуть напрягшегося Явика. — У вас...
— У нас тоже такое было, Джон. Иначе мы бы не озаботились проектом 'Маяки'. Мне многое не было известно, но теперь мозаика вполне закономерно складывается гораздо полнее.
— Готовились... — тихо сказал Шепард.
— А как же... — подтвердил Явик. — Что-то вроде закона, которому приходится следовать.
— Угум. Как говорят имперцы, если не мы, то наши потомки... — Шепард перевёл взгляд на погашенные настенные экраны. — Вы правы, Явик, что-то вроде закона. И теперь Жнецы пытаются заставить нас выполнять требования этого закона. Но мне больше по душе выполнять этот закон лично, а не через посредников. Я хочу сам рассказать своим детям о прошлом, рассказать о том, чему сам был свидетелем.
— Расскажете, Джон.
— Вот так всегда. Успокаиваем друг друга... — снизив громкость голоса до шёпота, сказал Шепард.
— А у нас и нет другого выхода. Мы всегда хотим выжить, а не умереть, — ответил Явик. — Даже не знаю, на каком уровне сознания, подсознания или сути в нас, разумных органиках, это заложено.
— Заложено где-то, — сказал старпом. — Думаю, далеко не всегда нас интересует точное место, где именно это заложено. Вполне достаточно понимать, что это у нас есть.
— Да. В такие моменты многие ударяются...
— В философию? — уточнил Шепард. — Возможно. Только вот философия философии — рознь. Один мудрый человек мне как-то сказал, что когда мы умираем... смерти уже нет, она позади нас и для нас уже — не опасна. Мы боимся смерть, когда она — впереди. И, возможно, что надо научиться не бояться смерти именно тогда, когда она — впереди.
— Фатализм? — поинтересовался Явик. — Вряд ли это...
— Конструктивно? — в голосе Шепарда проступили саркастические интонации. — Что знает о конструктивности теоретик, написавший многостраничный талмуд, но никогда не бывший в реальной критической ситуации? Да ничего он об этом не знает! Может быть, он знает что-то теоретически, но неплохо бы...
— Стоп, стоп, стоп, Джон. — Явик предостерегающе поднял руку. Шепард замолчал. — Не надо.
— Хотел бы я знать, что надо и что не надо, Явик, — резко сбавив громкость голоса, сказал старпом.
— Никто точно этого не знает, Джон, — протеанин не стремился смотреть на собеседника, понимая, что его взгляд может быть в этот момент очень тяжёл для него. — Я многое понял, когда был на Иден-Прайме. Может быть, я стал более религиозен, чем раньше, может, уверовал в некие Высшие Силы так, как не верил прежде, не знаю. Но сейчас я уверен, что нас нельзя назвать примитивами.
— Уверен? — Шепард коротко взглянул на напарника.
— Уверен, Джон. Потому что у нас есть шанс победить. И мы — сможем использовать этот шанс. Во всяком случае — постараемся использовать его в полной мере. Если ты заметил...
— Да, заметил. Ты в последнее время редко использовал это определение в адрес других разумных органиков. Вслух, по крайней мере, — сказал старпом. — И у тебя будет ещё немало возможностей употребить это определение в адрес других органиков. Так или иначе, мы все оцениваем и обсуждаем друг друга.
— В этом-то и проблема, Джон, — негромко прошелестел протеанин, — ушли от планеты, летим к станции. А там... Кто знает, может и длительный полёт впереди.
— А где мы, Яв, не способны увидеть проблему? — поинтересовался Шепард.
— Да, здесь ты прав. Везде способны. Только вот в чём вопрос, Джон, станем ли мы менее примитивны, если будем решать все эти проблемы или хотя бы пытаться их решать?
— У нас сейчас, если не умничать даже словесно, Яв, только одна проблема — выжить, выстоять, выдержать первый удар Жнецов, каким бы он ни был. Жнецы не считают нас примитивами хотя бы потому, что значительная часть ныне живущих рас разумных органиков из тех же полутора десятков включена в 'расстрельный' список. А это уже — серьёзный уровень. Это — не страх, не боязнь. Это — расчёт и обоснование. Нас считают опасно высокоразвитыми. Нас, больше десятка рас. Я сейчас не уточняю, Яв, кто входит в этот список и кто не входит — сейчас точность плюс-минус раса не нужна. Жнецы тупо, как автоматические выключатели, пытаются отключить нас от жизни, окунуть в смерть так, чтобы мы не смогли вернуться в жизнь. Пытаются и будут пытаться, — подчеркнул офицер-спецназовец. — Я даже не уверен, Яв, что все поголовно разумные органики согласятся с любой точкой зрения относительно того, когда началась, в какой именно момент времени, эта война, это противостояние со Жнецами.
— Для нас — она уже началась, Джон, — ответил протеанин. — И для иденцев, и для моих выживших соплеменников — тоже началась. Для очень многих, потому что информация о случившемся на Иден-Прайме в разной степени полноты, конечно, уже ушла с планеты и сейчас осмысливается, обрабатывается и уже начинает влиять на множество ситуаций в самых разных мирах.
— Кто-то уже испугался, кто-то застыл, а кто-то начал действовать, — негромко сказал Шепард.
— Именно так, — подтвердил воин древней расы. — Ты прав, много фактов свидетельствуют о том, что мы — примитивны, и много — о том, что мы на самом деле не такие уж примитивы. Нам самим надо выбирать, чего мы реально стоим — смерти или жизни.
— Вот так всегда, — помолчав, сказал старпом. — Мы сотканы из противоречий.
— Если бы не было противоречий, не было бы жизни, Джон, — чуть повысив громкость голоса, сказал Явик. — Той жизни, какая известна вам и мне, а также — многим другим разумным органикам.
— Возможно, — не стал спорить капитан-спецназовец. — По меньшей мере, Явик, мы выяснили, что ещё не всё потеряно и не все органики поголовно примитивны.
— Жнецы бы примитивами не заинтересовались. — Явик встал. — Ладно, Джон. Время действовать. А время для разговоров у нас ещё будет не раз.
— Ты прав. — Шепард поднялся со своего кресла. — Даже не знаю.
— Понимаю. Боязнь показаться каким-то не таким... — Явик остановился у двери, полуобернулся. — По меньшей мере, Джон, я понял, что изменения... нужны и даже необходимы. Мне важно было не превысить определённый предел. И я рад, что ты мне смог поточнее объяснить, где именно этот предел пролегает. Надеюсь, что у нас ещё будет возможность и время поговорить о многом более спокойно и более... развёрнуто, что ли. Мы многое затронули, только вот... развернуть не сумели. Не знаю... У меня нет чувства уверенности, что противостояние будет... длительным. С одной стороны это — хорошо, а с другой... Может означать нашу быструю гибель...
— Может, — согласился Шепард, не стремясь подойти к стоящему у двери напарнику. — Но не будет означать, если мы того не захотим сами.
— Ты прав. В этом случае — не будет. — Явик открыл дверь, переступил порог и закрыл дверь за собой.
Агент-археологиня. Путь в 'Цербер'
Доктор археологии Ильза Уоррен расположилась в кресле пассажирского челнока, пристегнулась и смогла немного расслабиться. Её не напрягали полёты и перелёты, в этот раз она опасалась другого — что ей не удастся покинуть Иден-Прайм и прибыть на Землю. Похоже, её работодатели сделали очередной шаг, приближая её к себе и давая возможность заниматься действительно пионерными исследованиями, а не тупым копанием в черепках и грязи.
Через несколько десятков минут доставщик пристыкуется к пассажирнику, а там — полсуток и — посадка на доставщик, который пойдёт вниз, на Землю, в один из европейских космопортов. Оттуда — такси и — до места.
Да, нормандовцы резво и резко взялись за дело. Хорошо, что вызов уже пришёл. И никто из иден-праймовских чинуш не смог сделать ничего такого, что задержало бы отлёт доставщика. Конечно, Ильзе было известно, насколько быстро местные спецслужбы могут задержать доставщик на пути к пассажирнику, но в этот раз... вроде бы обошлось.
Рисковать, конечно, пришлось. Особенно тогда, когда в лагерь археологов явился этот лейтенант-техник, Кайден-Аленко. Один из нормандовцев. А эта Эшли Уильямс, внучка опального генерала, решила, что прибытие лейтенанта — хорошая возможность улучшить своё собственное положение. Да, вроде бы она, как командир приданого археологам взвода космопехоты, выполняла свои обязанности нормативно, но... Не тупая же она в самом деле-то. Многое видела, многое чувствовала. Да, возможно и не вмешивалась, поскольку многие детали ей были не слишком понятны, но... Это ещё не основание для спокойствия.
А когда появился рядом этот Аленко... Так Уильямс вообще с цепи сорвалась. Да, возможно, она выполняла приказ старшего по званию — армейцы часто такими солдафонами бывают — залюбуешься. Но от этого 'выполнения приказа' страдала теневая работа Уоррен, а это уже было слишком серьёзно.
Уильямс многого не знала. Как не знали и другие космопехотинцы её взвода, как не знали археологи и местные чиновники, не говоря уже о местных жителях. Уоррен действовала, не ограничиваясь рамками профессии археолога. Да, формально её пригласили в 'Цербер'. Но никто из иден-праймовцев — ни штатских, ни опогоненных — не знал, что она уже давно находится в штате 'Цербера'. В так называемом 'подготовительном' уровне. Был, оказывается, и такой. А теперь, после получения формального приглашения, предстояло стать сотрудницей основного, пусть и самого начального, нижележащего уровня. И для этого надо было прибыть по обозначенному в 'приглашении' адресу.
Пока доставщик шёл к пассажирнику, пока пассажирник будет добираться до орбиты Земли, пока земной доставщик пройдёт все посадочные процедуры — о, пройдёт слишком много времени и можно пока что вспомнить происшедшее на Идене и даже подумать о том, что это был своеобразный вступительный экзамен.
Трудно было удержаться от осознания, причём — почти постоянного — своего реального превосходства над очень многими иден-праймовцами. Они-то почти поголовно все ещё думали, что у них впереди лет тридцать спокойной мирной жизни, а на самом деле... Как там у многих пишущих? 'Сжимается удавка на шее'? Именно так. Сжимается. Потому что конкуренцию ещё никто не отменял, потому что надо напрягаться, надо стараться быть выше, быстрее, сильнее. А тут, на Иден-Прайме столько проблем и вопросов образовалось даже вокруг одного только Маяка, что хочется завыть в голос от безысходности. Но ей то, доктору археологии и практику выть совершенно не обязательно, тем более, получив доступ к таким данным и технологиям...
Нет, со стороны всё выглядело вполне нормативно и даже обычно. Хотя... Куда же денешься от психической настройки-то?! Если подумать, то можно очень легко вспомнить и даже процитировать многие тексты, посвящённые Маякам и размещённые на сайтах в Экстранете и в планетном Интернете — как на Земле, так и на Иден-Прайме.
Что там писалось-то? А, вот 'Протеанские маяки — древние части технологии протеан. Они встречаются исключительно редко, так как очень немногие палеотехнологии протеан сохранились после их исчезновения'.
Эта цитата в разных вариациях повторялась на большей части сайтов Экстранета, не говоря уже о планетных Интернетах и планетных экстранетных зеркалах. И что? А то, что тут слишком много умолчаний. Да, не всем разумным органикам, независимо от расы, заметных, а тем более — понятных, но, тем не менее, не перестающих быть именно умолчаниями.
'Древние части технологии протеан'? Угум. Грамотеи. И спецы. Такое написать на общедоступных сайтах?! Конечно, попытка запутывания, замыливания. Ясная попытка. На самом деле каждая технология — отдельна, есть, конечно же, совокупность технологий, воспринимаемая, в том числе, и как единая технология. Маяк, как теперь понимала Уоррен, был не отдельной технологией, а совокупностью технологий, что усложняло и картину, и её понимание и восприятие. Именно поэтому обнаружение Маяка на Иден-Прайме вызвало сильнейший шок у научного сообщества Альянса, отрядившего на изъятие артефакта не какую-нибудь транспортную гражданскую лоханку, а военный разведывательный фрегат-прототип. Как говорится, взяли то, что попало под руку в тот момент и отправили. В первый раз, что ли?!
В некоторых документах даже, как знала Уоорен, было отмечено, что будто бы 'Нормандия' направляется на Иден-Прайм для того, чтобы извлечь этот самый Маяк из-под земли планеты. Смешно — до колик. Так и представляешь себе боевой военный фрегат, выкапывающий лучами 'Таниксов' и ПОИСКов шпиль Маяка из грунта планеты. А вокруг стоят, раскрыв рты, внезапно ставшие безработными археологи. Ясно, что ни один военный фрегат Альянса к такой тонкой и точной работе никогда не готовили, да и не предназначали.
Нет, поначалу всё было весьма стандартно. Особенно — на взгляд специалиста-практика. Это может быть среднестатистическому иден-праймовцу не ведомы детали передачи планеты Советом Цитадели в распоряжение человечества. Ильза Уоррен знала теперь благодаря своему статусу в 'Цербере' эти многие детали и воспринимала картину совсем по-другому.
Да, Иден-Прайм был передан Советом Цитадели человечеству, а точнее — Альянсу Систем. Уточнение важное, потому что в этом и коренилась часть возникающей, усиливающейся и укрепляющейся проблемы. Иден-Прайм расположен в Скоплении Исхода. Так люди обозначили эту совокупность небесных тел и сами того, возможно, полностью не осознавая, подтвердили предположения очень многих отвязных фантастов и вполне уравновешенных футурологов о том, что рано или поздно человечеству придётся расселяться далеко за пределами не только Земли, но и Солнечной системы.
Что и говорить, прорыв в Большой Космос был сложнейшим предприятием, в осуществлении которого участвовали десятки тысяч землян, успевших к тому времени колонизировать большинство планет материнской системы и жадно поглядывавших за её пределы.
Энтузиазм и массовость колонизации Иден-Прайма были настолько масштабными, что на этом фоне были совершенно потеряны допущенные чиновниками Альянса Систем процедурные и протокольные ошибки. А ведь они, эти ошибки, повлияли на то, что человечество, точнее — страны Альянса Систем, в очередной раз дали повод ослабить себя Старым Расам. Тем самым, интересы которых представлял Совет Цитадели.
