Запретный атрибут: Магия драконов. Часть 1

Упс, я проговорился. Называемое Оковами богов растение мне удалось увидеть на пути в Посёлок, во время путешествия с Антоном. Можно конечно сослаться на вход в Небесный замок, но знать о моём визите в него барду точно не стоит.

Здесь стоит отдать себе — любимому должное. Не растерявшись, я сделал вид, что крепко задумался. Далее, обернувшись к эльфу, растерянно произнёс:

— Я не знаю. У меня есть уверенность, что я это растение видел. Я даже могу тебе его описать. Но где и когда, не помню.

Лютик собирался было забросать меня вопросами, но не успел. В дверь громко и настойчиво постучали. В стуке, как мне показалось, присутствовала некая неуверенность. Стучали быстро, сильно, но коротко. Словно стучавшему потребовалась вся его скудная решимость.

Бывает, что за дверью оказываются люди, которых ты никак не ожидаешь увидеть. И что самое удивительное, в людях этих нет чего-либо странного или внезапного. Люди как люди. Но не ждёшь ты их и всё тут.

Вот и сейчас, за дверью стояла молодая женщина. Брюнетка, симпатичная, высокая, пусть не так чтобы очень. Фигуристая, но опять же в меру. Крепкая, но не излишне и не той крепостью, что возникает в результате физического труда. Спортивной была та крепость.

Женщина, а точнее девушка, выглядела взволнованной. Встретившись со мной взглядом, она так и осталась стоять с видом человека, собиравшегося сказать много и сразу, но, когда дошло до дела, слова её застряли в районе лёгких.

— Доброго дня, вы к кому? — приветливо поинтересовался я.

Откровенно говоря, незнакомка мне понравилась.

Здесь в голову мою с опозданием пришла мысль, что мне необходимо, притом срочно, заказать для револьвера две кобуры. Скрытую — нательную и классическую, на пояс. Обернувшись к сестре, я попросил:

— Лика, подай мне пожалуйста коробку со стола.

— Простите… — выпалила незнакомка, развернулась и торопливо направилась от двери прочь.

— Заходите, если что… — пробормотал я в след, прикрыл дверь и принялся соображать, как мне донести оружие до мастерской.

Угадав мои затруднения, Лика первым делом подкатила коляску к комоду у стены, принявшись доставать из него наплечную сумку.

— Кто это был? — с интересом спросил Лютик.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Домом ошиблись, наверно.

— Она выглядела сильной. Даже очень, — задумчиво пробормотал эльф.

— Девушка, как девушка, — пожал я плечами, невольно подумав, что при более располагающих обстоятельствах стрельнул бы у неё адресок.

— Ну не скажи, у неё контракт с сильным духом. Для людей подобное редкость, — прокомментировал эльф.

Получив от сестры сумку, я стал дожидаться пока она привезет от стола револьвер.

Как многие люди с ограниченными возможностями, Лика не любила, когда вокруг неё охали со словами «Не надо, я сам всё сделаю и принесу». Быстро эту штуку приметив, я и Лютик в меру её эксплуатировали, позволяя быть полезной.

В дверь опять постучали. Открыв, я обнаружил всё ту же волнующуюся брюнетку.

— Я могу войти? — выдавила она из себя.

— Да, конечно, — делая шаг в сторону, пригласил я в дом непонятную гостью.

Войдя в помещение, девушка замялась. Вся её решительность опять сдулась как проколотый шар. Старательно пытаясь на меня не смотреть, она через силу начала:

— Я…

И опять сдулась.

— Может обсудим ваше дело по пути? Нам надо в лавку магических ингредиентов, тут недалеко, — предложил я.

Собрав свою волю в кулак, странная гостья замотала головой, после чего наконец выпалила:

— Спасибо тебе за моего отца! Он мне всё рассказал! Но я всё равно не могу помочь, прости. Но я попрошу одного человека, он мне должен. То есть не человека… Он поможет. Прости… — забормотала она.

О тупняк! Как часто ты заставляешь нас выглядеть идиотами. Но иногда, пусть и редко, кроется в тебе великое благо и спасение. Вот и сейчас, подсознание моё было наполнено Антоном, Культом, вчерашними событиями, дальнейшими перспективами. Всё это отражалось на сознании, которое не сказать, что особо тупило, но не сумело с ходу сложить два и два. А ведь догадайся я кто передо мной, наверняка бы смутился, растерялся и наговорил бы глупостей.

— Всё к лучшему. Мы одобряем чужой выбор и ни к чему не смеем вас принуждать, — не понимая, за что благодарит и за что извиняется гостья, дипломатично произнёс я общие фразы.

Девушка подняла на меня пронзительный взгляд светло-карих глаз. Без труда его выдержав, я приветливо улыбнулся, подумав, что адресок всё же стоит стрельнуть. В следующую секунду произошло странное. Низко поклонившись, гостья всхлипнула, из глаз её брызнули слёзы. Развернувшись, она стрелой выскочила в дверь.

— Я сделал что-то неправильно? — уставившись на Лютика, растерянно спросил я.

В этот момент к нам подъехала Лика. Протянув мне коробку с револьвером, она очень серьёзно произнесла:

— Сейчас не могло быть чего-то правильного или неправильного. Но как мужчина ты повел себя уверенно и достойно. На мой взгляд, конечно, — замявшись, добавила она.

— Так кто это был? — опередив меня, задал вопрос эльф.

— Маргарита Нито — адамантовый авантюрист города Флаенбурга, — удручённо вздохнув, ответила ему Лика.

* * *

Порхо Он Тора тащили по сырому плохо освещённому коридору. Тюремщики испытывали с перемещением узника некоторые сложности, ведь будучи высоченным чернокожим островитянином, Порхо весил более ста двадцати килограмм. При этом большую часть его веса составляли хорошо тренированные мышцы.

Из-за присущей жителям Парга удивительной телесной крепости, его мучители регулярно сталкивались с разного рода трудностями. Сначала, когда их арестовывали, точнее с боем брали в портовой таверне, возникла проблема собственно «взять». И это при том, что капитан и его команда толком не сопротивлялись. Так, влупили пару затрещин особо обнаглевшим индивидам, после чего те уже не сумели подняться. Далее, когда их транспортировали в столицу, лошади не смогли сдвинуть телеги с установленными на них клетями. Пришлось пересаживать часть арестованных в ещё одну телегу. А после проблемы возникли конкретно с Порхо, когда на допросе его били и калечили, пытаясь выбить удивительной абсурдности признания. Хотя начиналось всё относительно культурно.

В столичной тюрьме капитана первым делом обвинили в контрабанде, на что он, загривком почувствовав, что дела плохи, осторожно заметил, что морская торговля не обходится без контрабанды в принципе. И что за контрабанду уплачены все необходимые взятки, а местный барон давно получил свой куш и уже отстегнул кому надо в столице.

Такой ответ ввёл следователей в откровенный ступор. Заявив, что «во всём разберутся», они перешли к следующему обвинению, а именно, к найденным на борту корабля ядам и наркотикам.

Яды и наркотики действительно имелись, однако, не в том количестве, чтобы в здравом уме обвинять в их транспортировке. Дело в том, что любой чернокожий мужчина островов Парга — в первую очередь бесстрашный воин и уже после торговец или моряк. А воину положено иметь при себе наносимые на оружие яды и дающие бесстрашие препараты. Вот только предназначены они не для продажи на берег, а на случай столкновения с кровожадными Сатурскими пиратами или с какой другой морской швалью.

Но и здесь сообразительный капитан не сплоховал, а дипломатично поинтересовался, знают ли следователи Леграмские законы, по которым, так между делом, морское судно является территорией чужого государства. И пока что-то из него не вынесено на берег, не их милейшее дело есть оно на борту или нет.

Следователям ответ Порхо не понравился, однако, они его проглотили, перейдя к следующей части обвинений: якобы он и его команда шпионили в пользу Лиги.

Обвинение, строго говоря, нелепое.

Капитан продолжил оборону, используя верных союзников — логику и здравый смысл. Первым делом он спросил, знают ли Ленграмские чиновники политическую и экономическую географию и, если да, то представляют ли где островное государство Парга находится? Ну а если представляют, то пусть ответят, на хрена ему сдались Ленграмские секреты? В виде завершающего аргумента он захотел узнать, что такого они могут передать Лиге, чего она не способна добыть сама?

После этих, разумных в общем-то вопросов, Порхо в первый раз ударили. Плечистый ленграмский дознаватель ушиб об его широкую скулу свой кулак. Более такой ошибки он не повторял и бил исключительно в латной перчатке.

Убедившись, что ответные аргументы внесены, следователи потребовали не отпираться. По их словам, один из членов команды во всём признался и уже подписал необходимые следствию документы.

Собственно, на этом моменте капитан понял, что угодил в большую беду. И не только он сам, но и его немногочисленная команда.

Далее же начался откровенный сюр.

Глядя на напряжённое лицо чернокожего капитана, довольные ленграмские чиновники перешли к следующей части обвинений, а именно, к порче ленграмского генетического фонда.

Порхо, честно говоря, даже не сразу понял, что имеется в виду. Ему великодушно объяснили. Оказывается, несколько членов команды успели посетить портовый бордель, воспользовавшись услугами местных проституток. То-есть, по мнению следователей, вступили в половую связь с представителями высшей магической расы. Подобное, по новым законам Ленграма, недопустимо, так как чернокожие островитяне не владеющие магией — низший вид. И если вдруг от такой связи родятся дети — они будут преступным плодом, подрывающим магический генотип.

Услышав подобное обвинение, капитан растерялся настолько, что даже забыл о своём поломанном носе. Самым же глупым в обвинении ему казалось то, что именно островные традиции предписывали не иметь детей от чужестранок. Но не из-за каких-то там непонятных «рас», а из-за того, что достойный воин, зачав ребёнка, должен позаботиться о нём, воспитав хорошую мать или бесстрашного мужчину. При этом дураку ясно, что в портовые бордели ходят за чем угодно, но только не ради заделать детей.

Озвучить свои аргументы Порхо не успел. Обвинения, как и разговоры, закончились. Начались требования. Требовали всего две подписи. Одну на письменном признании во всех грехах этого мира, другую на документе о добровольной передаче корабля в собственность ленграмских властей. И что, якобы, стоит лишь ему эти подписи поставить, как всех их освободят и посадят на ближайшее, идущее до островов судно.

Имелась у жителей Парга одна фатальная слабость. Они были добрыми и даже наивными людьми. Настолько, что порой с опозданием соображали, что им целенаправленно желают зла. Вот и капитан, до последнего думал, что произошла какая-то ошибка.

С другой стороны, во всё том же Парге, к капитанам судов предъявляли особое требование — хорошая сообразительность. Порхо этому требованию соответствовал.

Как человек неглупый, капитан немедленно сообразил, что, стоит ему бумаги подписать, в самом лучшем случае всех их сгноят на каторге. В худшем, они не проживут и недели.

Увы, но как вскоре выяснилось, коленными суставами и пальцами на руках он пожертвовал зря. Участь его и команды уже определили, и она не зависела от поставленных на бумаге закорючек.

Дотащив узника до камеры, тюремщики отомкнули решетчатую дверь и бросили тяжёлое тело на слой подгнившей соломы. Раздражённо пнув пленника, один из конвоиров зло произнёс:

— Одно радует, это место вы покинете в виде дерьма. В виде дерьма… — хохотнул он. — То есть, суть не изменится, а таскать легче!

Довольный своей шуткой, тюремщик вышел из камеры, после чего запер решётчатую дверь. Оценить чужой юмор капитан не сумел. Стоило телу упасть на солому, как сознание его покинуло.

* * *

Очнулся Порхо в довольно странном состоянии. С одной стороны, ему было очень плохо, с другой, вроде бы ничего не болело. Но вот сознание прояснилось и он понял, что боли настолько много, что она воспринимается как общий фон.

Темнота вокруг царила непроглядная. Попытавшись приподняться, чернокожий мужчина застонал и обессиленно опустился на подстилку.

— Капитан? Капитан, ты как? — настойчиво поинтересовались откуда-то сбоку.

— Плохо… — пролепетал Порхо и не узнал своего голоса.

Передние зубы отсутствовали, губы и язык распухли. В голове возникло обидное воспоминание, как один из надзирателей, подловив момент, когда он начал оправдываться, подло ударил его ногой в подбородок. От удара солидно досталось языку.

Далее мужчине стало обидно за свою глупость. Вера в разумность Ленграмской правовой системы не покидала его до последнего. Но тут же он понимал, что дело не столько в его наивности, сколько в стремительности произошедших изменений. Полгода назад, когда они прибыли на материк с богатым грузом ткани и сауриновых смол, ничем подобным в воздухе даже не пахло.

Безусловно, намеки имелись. О всех этих «высших расах» он конечно же знал, но считал их придурью местной знати. Строго говоря, капитан и представить себе не мог, что Ленграм решит прервать торговые и дипломатические отношения вот таким вот наитупейшим способом. А отношения прервутся, ведь информация в Паргу дойдёт. И когда это случится, ленграмцам дадут просраться. Не на суше, так на море. Жаль только, лично ему легче от этого не станет.

— Все мы скоро умрём, это точно, — раздался из темноты мрачный голос старпома.

— Да… Всегда страшился подохнуть от сатурского ядовитого дротика, а тут вон оно как обернулось… — задумчиво протянул один из матросов.

— Боги отвернулись от нас… — пробормотал другой.

— Отставить панические настроения! — взяв себя в руки, прошепелявил капитан.

От попытки активно командовать, превратившееся в сплошной синяк лицо дико заболело. Но это оказалось мелочью, так как в следующую секунду от неосторожного движения болью взорвалось вывернутое колено.

— Х-а-а-а-м-м-м, — сдержав крик, забулькал от боли капитан.

Разговоры в темноте сочувственно смолкли.

— Что известно о нашем положении? — перетерпев острую фазу, обратился к темноте Порхо.

— Это мы у тебя хотели спросить, капитан, — прозвучал совсем рядом голос корабельного врача.

— Меня в подробности не посвятили. В основном били и приговаривали какую-то чушь о высшей расе. Похоже все они здесь с ума посходили, — пробормотал капитан.

— Ну не скажи, корабль-то наш с грузом они конфисковать не забыли. И в бумажках обвинительных напишут не про эту свою «высшую расу», а что-нибудь про шпионаж, — недовольно проворчал старпом.

— Не будет никаких бумажек, — уверенно заявил корабельный врач. — Бумажки — это они так, по привычке. С недавних пор всех, кто не имеет «магических глаз», объявили «вторым сортом». А таких как мы, чернокожих, отнесли в разряд скота.

— Так что известно о нашей судьбе? — вернулся к заданному ранее вопросу капитан.

— Из обмолвок стражи мы сделали вывод, что завтра нас бросят на арену. На растерзание монстрам и на радость безумной толпы, — обречённо ответил старпом.