— Никоим образом, — не согласился Гудмундун. — Очень даже устойчивое. Каждый имеет столько, сколько может защитить.
— А если хапнул больше...
— Кто ж тебе виноват, — жестко усмехнулся маг, — что глаза оказались сильнее рук? Захватил больше, чем можешь удержать — потеряешь все.
— Включая жизнь, — уточнил Денис.
— Да.
"Так-так-так... — дал о себе знать внутренний голос, — а не может такого быть, что моральный кодекс строителя коммунизма... тьфу ты — Человека Чести, не позволяет ему напасть на плохого человека, чуждого понятиям чести, с целью завладения его имуществом..."
"... а вот параллельно со спасением из рабства невинной девы, — подхватил старший помощник, — можно и прихватизировать небольшое поместье со дворцом, не поступившись при этом своей честью! Так?"
"При всем желании, никаких внутренних противоречий у этой гипотезы не вижу..." — был вынужден признать внутренний голос.
"Впрочем, ни один хрен — что сову об пень, что пнем об сову, — вздохнул Денис. — По-любому, придется жизнью рисковать из-за этой профурсетки!"
"А я тебя предупреждал, — ядовито фыркнул голос: — Доведут тебя бабы до цугундера!"
* * *
*
Никакого освещения на полуночном тракте, разумеется, не было, но света звезд и скудного освещения загородных поместий вполне хватало, чтобы различить дорогу даже обычному невладеющему — по местной терминологии, или бездарному, как привык называть обычных людей старший помощник. Никакого уничижения оба слова, что то, что другое, не несли, а были техническими терминами — надо ведь как-то идентифицировать людей не имеющих магических способностей, так почему не так?
Старший помощник на мгновение вышел в кадат, полюбовался сияющими магическими оградами с двух сторон дороги и снова вернулся в обычное состояние сознания — кадат надо было экономить, еще понадобится. Впрочем, пока кадат был совершенно не нужен — ночное зрение Дениса, дополнительно усиленное тетрархскими нанороботами, прекрасно справлялось со своей работой без посторонней помощи. Краски отсутствовали — чего не было, того не было, но черно-белая картинка была четкая, резкая и отчетливая — ничего значимого не пропустишь.
Чем ближе становилось поместье Визара, тем меньше старший помощник понимал какого хрена он делает на этой пустынной загородной дороге. Зачем он будет рисковать жизнью? Ответа у него не было. Нет, Денису приходилось рисковать жизнью и не раз, но всегда этому способствовали обстоятельства непреодолимой силы — нужно было спасать свою жизнь, или жизнь любимого руководителя, или выполнять задание, не выполнить которое было никак нельзя, но вот чтобы так — за здорово живешь, никогда.
Осознание совершаемой глупости напрягало. Это, как забраться заодно с друзьями на парашютную вышку, или тарзанку. Один сдуру предложил, а остальным отказаться никак нельзя — трусом никто быть не хочет, вот и лезет вся гоп-компания наверх, а оттуда вид... — врагу не пожелаешь. И придется сигать вниз, в зияющую бездну, обратной дороги нет. Так и здесь, обратной дороги нет — по лестнице не спустишься.
За всеми этими невеселыми размышлениями старший помощник и не заметил, как добрались до места. Ну, а дальше события стали разворачиваться с калейдоскопической быстротой. После того, как остановились напротив ворот загородного поместья Визара, Гудмундун негромко распорядился:
— Когда сниму защиту, не медли, быстро проезжай. — В ответ Денис лишь молча кивнул, разговаривать не хотелось. Во рту поселился непринятый медный привкус — явный признак грядущих неприятностей.
"Последняя возможность соскочить..." — сыграл роль Кэпа внутренний голос.
Старший помощник отозвался лишь после того, как Гудмундун небрежным движением руки вызвал ударную волну, которая распахнула массивные металлические ворота, затем, без видимых усилий и каких-либо телодвижений погасил магическую защиту и временные компаньоны заехали внутрь охраняемого периметра. Как только это произошло, колдовской конструкт, охраняющий поместье, вспыхнул вновь, отрезая пути к отступлению. Видимо у Гудмундуна не хватило сил вырубить его с концами, что не могло не тревожить. Теперь уже Денис сыграл роль Кэпа:
"Поздняк метаться" — меланхолично констатировал он.
К удивлению старшего помощника, никакой реакции со стороны охраны поместья несанкционированное проникновение на охраняемую территорию не вызвало. Не подбежали с грозным рычанием фаирские пастушьи собаки, похожие на тигров, не выскочили из засады, словно черти из табакерки, бездарные... в смысле — невладеющие охранники, не появились маги, окутанные защитными щитами — не произошло ровным счетом ничего. И это было странно и честно признаемся — пугающе.
Когда в жизни долго нет мелких неприятностей, за очередным поворотом обязательно ждет крупная — закон природы. И эта крупная неприятность не преминула последовать. Временные компаньоны медленно, шагом, приближались к темной громаде дворца, в окнах которого не было ни единого огонечка, да и сам парк "освещался" лишь магической оградой, видимой, соответственно, лишь в магическом зрении, так что темень была хоть выколи глаза.
Разумеется, ни Денису, ни Гудмундуну отсутствие освещения не мешало, но настораживало — во всех фазендах, встреченных по пути, какое-никакое освещение везде присутствовало — где больше, где меньше, но везде, а тут — шаром покати! Поэтому резкий яркий свет, вспыхнувший прямо перед глазами временных компаньонов, оказал на них влияние похожее на взрыв светошумовой гранаты "Светлячок".
Не буквально, конечно же, но тоже неприятно. А затем старший помощник испытал чувство дежавю. Снова, как при встрече с приснопамятной Бильгеминой, время остановилось и Денис с Гудмундуном застыли, как мухи в янтаре. Наверняка капитан "Души океана" предпринял какие-то действия, чтобы сбросить невидимые оковы, но внешне это никак не проявилось. Старший же помощник, со своей стороны, попытался выйти в кадат, но, как и следовало ожидать — безуспешно.
Зрение восстановилось не сразу, да лучше бы и совсем не восстанавливалось. Картина, открывшаяся глазам Дениса ничего, кроме уныния, которое, как мы хорошо помним — смертный грех, вызвать не могла. Крутить головой и видеть то, что находится у него сзади и по бокам старший помощник, естественно, не мог, но хватало и фронтального вида.
На расстоянии полутора метров от лошадей, почему-то скованных не до конца и дрожавших мелкой, противной дрожью, расположились три фаирские пастушьи собаки, разглядывавшие нарушителей охраняемого периметра с каким-то гастрономическим интересом. Нет, стопроцентной уверенности, что интерес был именно гастрономическим, у старшего помощника не было, он не исключал, что это ему со страху показалось, но исключать мотив чревоугодия со стороны собачек было бы преждевременно. И как будто для обездвиженных временных компаньонов было мало четвероногих тигроподобных охранников, за их спинами выстроились двуногие, разглядывавшие нарушителей спокойствия с ленивым и не побоимся этого слова — брезгливым безразличием.
Во второй жизни, после встречи с Шэфом, Денис зомбоящик не смотрел, а вот в первой, иногда, в основном за едой, случалось. Однажды прием пищи сопровождался просмотром "Поля чудес", где ведущий поинтересовался у очередного участника его профессией и получил неожиданный ответ — боец скота. Заинтересовавшийся Якубович стал выяснять, чем вызван подобный выбор и получил еще более неожиданный ответ: — Животных люблю! Так вот... старшему помощнику представилось, что охранники смотрят на них, как бойцы скота на животных — те вроде еще живы, дышат, шевелятся, а в глазах бойцов они уже мертвые и они прикидывают, как ловчее с них шкуру спускать и разделывать.
Но и охранниками, разумеется, комитет по встрече не ограничивался, не хватало вишенки на торте — самого Визара, который еще не появился, что было вполне объяснимо — не пристало начальству суетиться, его должны ждать и проникаться осознанием вины и страхом перед предстоящим наказанием. Но, наконец, появился и он, в халате на голое тело и сандалиях на босу ногу. Можно было бы предположить, что хозяина поместья оторвали ото сна и он будет заспанным и немного опухшим, но нет — Визар выглядел бодрым, энергичным и, что удивительно — довольным.
— Так-так-так! — хищно улыбнулся он. — Кто это у нас? Ба! Да это же старина Гудмундун! Не ожидал...
"А они знакомы..." — заметил внутренний голос.
"А Гудмундун ничего про это не сказал!" — поморщился Денис.
"Похоже нас втемную разыграли..." — грустно констатировал голос.
"Похоже..." — вздохнул старший помощник.
— Ты же, вроде, буянишь только на море. В смысле — буянил, — осклабился Визар. — А где твой корабль? Не вижу... — Хозяин поместья начал оглядываться с самым серьезным видом, потом прикинулся, что до него только что дошло: — Так ты не приплыл, а прискакал! Вот оно что! Я сразу и не понял, — продолжил резвиться Визар. А это кто с тобой, конюх? — перевел он взгляд на Дениса.
Тут следует дать небольшое пояснение, почему хозяин поместья принял старшего помощника за грума. Дело в том, что Денис вел в поводу третью лошадку, предназначенную для Снежной Королевы.
"Если спросит, скажешь, что не знал куда едешь и зачем. Ты конюх — лицо подневольное. Может отпустит..." — распорядился внутренний голос.
"Вряд ли..."
"Делай, что сказано!" — рявкнул голос.
"Хорошо..." — покладисто согласился старший помощник. Момент, чтобы кочевряжиться был неподходящим. Не до форсу — шкуру бы спасти.
— Впрочем, не важно, — Визар пренебрежительно махнул рукой. — За каким гратом ты приперся, да еще так нагло? — он снова переключил свое внимание на Гудмундуна. — А-а... Ты же говорить не можешь, — хозяин поместья сделал вид, что забыл о том, что визави парализован и разговаривать не может. Он демонстративно щелкнул пальцами и Гудмундун заговорил:
— Рабыня, которую ты утром купил, попала в рабство незаконно. Вчера она сошла с борта "Души океана" свободным человеком. Ты должен ее отпустить!
— С чего бы это? — округлил глаза Визар. — Я ее купил, соблюдая все законы, пошлину заплатил, как положено. Она была в ошейнике. Какие ко мне претензии?!
"Нечем крыть, — совершенно расстроился Денис. — Все правильно Визар говорит..."
"А я предупреждал! — напомнил внутренний голос. — Не надо было сюда лезть. А теперь чего уж — по всей строгости..."
"Да уж... — вздохнул старший помощник. — Влип, так влип..."
"Попал, как кур в ощип..." — голос был настроен пессимистически.
"Благими намереньями устлана дорога в ад, — продолжил посыпать голову пеплом Денис. — Спасти решил невинную деву... Придурок!"
"Это точно — что есть, то есть... — не стал возражать голос. — Надеюсь, если выберемся, то больше никакой благотворительности?"
"Можешь не сомневаться! — искренне заверил его старший помощник. — Если выберемся..."
— Все твои претензии к работорговцу Галиду и его артефактору Ишу, — пожал плечами Визар. — К ним бы и шел, но ты, как вор, приперся ко мне и я знаю почему, — насмешливо улыбнулся хозяин поместья. — Не можешь забыть прекрасную Клементину. Угадал?
— Ты продал ее в портовый бордель, где она умерла от горя, болезней и унижений! — гневно воскликнул Гудмундун.
"Вот и личный мотивчик нарисовался... — грустно отметил Денис. — А это хуже некуда, попал между молотом и наковальней!"
"Втемную нас использовал!" — разозлился голос.
"Нет, — мысленно покачал головой старший помощник. — Не согласен. Гудмундун предлагал взять деньги и артефакты и не ввязываться в это дело. Сам дурак... — самокритично отметил Денис. — Надо было брать, что дают и валить..."
"А не разыгрывать из себя Рыцаря Света и Добра!" — подсыпал соли на раны внутренний голос.
— Все не можешь простить, что Клементина предпочла меня? — ухмыльнулся Визар. — Я тебя понимаю... — с фальшивым сочувствием продолжил он: — Красавица! А какое тело... — маг даже причмокнул от нахлынувших воспоминаний. — Гибкий стан, стройные ножки, грудь — алебастр! А сосочки! — две спелые вишенки! А попочка! — закатил он глаза. — Такая упругая, такая нежная, что синяки от пальцев оставались! — Гудмундун отчетливо заскрипел зубами. — Но! — Визар развел руками. — Все в этой жизни приедается. Надоела и она. И куда ее прикажешь деть? Работать эта неженка не могла, пришлось продать в бордель. Хоть какая-то польза, — ухмыльнулся хозяин поместья.
... высокие... высокие отношения!..
— Я тебя убью! — прорычал Гудмундун.
— Это вряд ли, — хмыкнул Визар. — А вот я тебя, пожалуй... Надоел ты мне. Но, чуть попозже, если не возражаешь. Постой спокойно, пока я с твоим конюхом побеседую. Никуда не уходи, пожалуйста — ласково улыбнулся Гудмундуну Визар и повернулся к старшему помощнику. — Ты кто? — лениво осведомился он и щелкнул пальцами, после чего Денис почувствовал, что может говорить.
— Многоуважаемый вышестоящий владеющий! — Старший помощник справедливо считал, что ничто не дается нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость, поэтому постарался быть максимально вежливым. — Прошу простить, что не знаю твоего имени. Ты совершенно прав — я конюх многоуважаемого вышестоящего владеющего Гудмундуна!
Выпалив единым духом этот текст, Денис с замиранием сердца стал ждать реакции на него, как со стороны своего компаньона, так и владельца поместья. Оба могли уличить его во лжи и ничего хорошего для себя, в таком случае, старший помощник не ждал. Маги отреагировали на слова старшего помощника по-разному. Гудмундун и ухом не повел, выслушав жалкое вранье своего временного компаньона, которым тот отрекался от него, как Петр от Спасителя, а вот Визар улыбнулся, причем, так ласково улыбнулся, что Денису в первое мгновение показалось, что удастся выйти сухим из воды, но уже в следующее его скрутило от нестерпимой боли. Не переставая улыбаться, Визар уставился в глаза старшего помощника и вот в них-то, ничего веселого не было. Холодными и безжалостными были глаза хозяина поместья.
— Еще раз соврешь, — не убирая улыбки, как будто прилипшей к его лицу, сообщил Визар, — умирать будешь мучительно, но долго. Повторяю вопрос в последний раз — ты кто?
— Плыл вместе с Таренией на "Душе океана", увидел ее на рынке рабов, сообщил Гудмундуну, — лаконично, в телеграфном стиле начал говорить правду Денис.
Лаконичность была вызвана пониманием, что чем меньше рассказываешь следователю — неважно в каком мире — это фундаментальный закон природы, единый для всех областей Вселенной, тем лучше для здоровья. Исходя из этой аксиомы, могло бы показаться, что оптимальный вариант — вообще молчать, но, к сожалению, не все так просто — вот тут-то и могут возникнуть проблемы со здоровьем. Поэтому-то создание коктейля из правды, лжи, молчания и недомолвок, который минимизирует потери от общения со следствием, является искусством, а искусство формализации не подлежит.
— Почему сам не подал протест прямо на рынке? — Визар сделал вид, что не понимает мотивов сдержанности старшего помощника.
— Чтобы меня прямо там прибили? — вопросом на вопрос ответил Денис.
