Одиночество

Мне очень не понравилось то, что только что нам рассказал Сашка, часто мои друзья пересказывали мне более страшные концовки подобных историй. Но Мариэтта оказалась молодцом и не пала духом перед несчастиями, на нее свалившимися, чтобы продолжить борьбу за более достойную жизнь для себя. Я прислушался к тому, о чем сейчас переговаривались на ходу мои друзья Ари и Григ. Ари уже рубил топором, колол копьем и спешил на помощь прекрасной незнакомке! Григ интересовался деталями и большей информацией о Мариэтте, чтобы принять решение о предложении ей руки и сердца. Тогда я подумал, а почему бы мне тогда не стать дядей-волшебником в жизни этой прелестной девушки.

— 2 -

Генерал Романов был уже готов к тому, чтобы имперские войска вводить в столицу Демократической Республики Кальции. Большая война с применением крупных воинских подразделений закончилась. Теперь империи предстояла долголетняя партизанская война с горцами с непредсказуемым результатом. К тому же генерал Романов был хищником высокого полета, он мог и любил драться крупными армейскими подразделениями, корпусами, армиями и фронтами.

Но этот хищник совершенно терялся в тех случаях, когда наступали времена и ему приходилось сражаться с иррегулярными, ополченскими частями противника, которые нападали, когда и где хотели. Светлое время суток эти солдаты отсыпались под боками у жен, а по ночам с оружием в руках атаковали вражеские гарнизоны или перехватывали в засадах вражеские мотоколонны.

В этой связи Романов и приглашал меня на торжественную церемонию провозглашения нового имперского протектората и передачи власти над ним в мои руки. Генерал также просил о выделении и о направлении в его распоряжение четырех имперских дивизий внутренних войск со всем легким и тяжелым вооружением для замены своих войск. По мнению этого генерала, четырех дивизий внутренних войск должно было бы с лихвой хватить для организации антипартизанского движения.

Я хорошо понимал мысли и состояние Романова, не раз и не два мы ночи напролет говорили по этой тематике, пытаясь найти наиболее приемлемый вариант выхода из этого положения.

Но Грит Йорк только что появился в моем окружении и он только что стал командующим внутренними войсками Империи. В первую очередь ему следовало свои внутренние войска преобразовать, заново обучить современным методам работы с населением Империи и ее протекторатов. Лишь после этого эти войска можно было бы использовать и для выполнения боевых задач, на них можно было бы в определенной мере положиться. После серии звонков по мобильнику, я принял решение, которое частично удовлетворяло каждую из участвовавших в переговорах сторон, а именно

Генерал Романов выводит основные силы своей армейской группировки из протектората, но выделяет и там оставляет один имперский корпус. Этот корпус будет использоваться для поддержания имперской власти в протекторате, а также время от времени его подразделения будут участвовать в окружении и уничтожение крупных партизанских соединений противника. Внутренние войска МВД Империи выделяют и направляют в протекторат две наиболее подготовленные свои дивизии, которые будут тщательно изучать стратегию и тактику ведения партизанских войн и осуществлять политику подавления этих войн.

Общее командование войсками Империи в протекторате Кальция возлагается на генерал майора Грита Йорка.

Мы с Гритом Йорком из столицы Сааны вылетели в протекторат Кальцию специальным ночным рейсом. Нас сопровождала большая группа офицеров, которая должна была помочь генералу Йорку вступить в новую для него должность. Сразу же после взлета нас покормили, а затем предоставили самим себе на пять часов полета. Я сразу же устроился за портативным терминалом и занялся государственной перепиской. Вначале Грит Йорк собирался проспать весь рейс, и свое сидение уже пристроил для спанья, как это сделало большинство офицеров. Но вспомнив что-то важное для себя, Григ изменил свое первоначальное решение, он потребовал аналогичный моему терминал, и проработал вместе со мной практически всю ночь.

Генерал Романов встречал нас прямо в городском аэропорту и выглядел несколько взволнованным. Военные автобусы прямо с борта лайнера принимали прилетевших офицеров и под боевым охранением бронемашин автобусы срывались с места и исчезали за воротами аэропорта. Офицерское воспитание требовало, чтобы старшие офицеры, прибывшие к цели на морском судне, авиалайнере или десантном судне были обязаны дождаться момента отъезда самого последнего младшего лейтенанта своей группы и только после этого отправляться по своим делам.

Романов прекрасно знал о этом неписаном правиле, но сегодня он ни на шаг не отходил от меня с Григом Йорком и все время предлагал нам как можно быстрее выезжать в город. Я назло Романову завел нудный разговор о гарнизонной жизни и делах, а Григ немедленно воспользовался возникшей свободой и исчез на пару минут. Когда мы последние с ним залезали в зеленый автобус, то он успел мне шепнуть на ухо о том, что аэропорт подвергся минометному нападению, в результате которой взорвано и сожжено авиационное хранилище топлива.

Городок, куда нас доставили, ничем не походил на столицу. Мне больше хотелось спать, нежели есть, но я все же не отказался от легкого перекуса с кофе. Затем нам предоставили возможность расположиться в своих номерах, принять холодный душ и немного выспаться. За час до официальной встречи, во время которой командование всеми имперскими войсками переходило в руки молодого генерала майора внутренних войск Грита Йорка, мы встретились втроем и обсудили все волновавшие нас вопросы и проблемы. Поэтому официальная передача власти и смена командования прошли весьма гладко, всех своих офицеров Йорк тут же увел в штаб для продолжения работ над разрабатываемыми военными планами.

Пока я отдыхал в своем номере гостиницы, мне прямо туда перезвонил академик Ратько, который не мог знать номера моего гостиничного разговорника. Ратько, будучи Генеральным директором одного из научно-исследовательских центров здоровье человека, о существовании которого не знал ни один человек в мире, и сообщил мне, что его центр готов принять для лечения генералиссимуса Мольта Стоимость первого курса лечения, а также стоимость пребывания в центре составит десять миллионов кредитов. Я поблагодарил Ратько за отличную новость и сказал ему, что генерала в центр Ратько доставлю лично. Разыскать Мольта не составило особого труда, во дворце он проводил очередное вечернее заседание имперского правительства. Очень долго пришлось ждать, когда генерал возьмет разговорник в руки и ответит на вызов. Мольт все еще был в запале от вопросов, обсуждавшихся на заседание кабинета правительства, и не сразу понял, о чем я веду речь.

В свою очередь я был вынужден разговаривать с ним общими намеками и экивоками, в жизни я никогда не доверял открытой телефонии и всегда считал, что ее прослушивают все, кому не лень. Но сегодня у меня не было времени на организацию и осуществление подобных разговоров, поэтому я предложил Мольту встретиться рано утром, чтобы переговорить о нашем будущем, на что он охотно согласился.

Мольт всегда охотно встречался со мной, потому что именно такие встречи и приносили в его жизнь наиболее интересные события и перемены в самой его жизни. В шесть часов утра следующего дня Мольт чуть похрапывал в кают-компании, навалившись на меня сзади, а мы летели с ним позавтракать, где-нибудь на испанском побережье. Именно из этого местечка планировалась отправка Мольта в клинику Ратько, но этого мой друг пока еще не знал.

В ресторанчике не было других посетителей, только я и мой старый друг Мольт, на этот раз одетый не в генеральский мундир, а в легкие шорты и тенниску с кроссовками. В ресторанчике нас так рано, разумеется, не ждали, но были рады иметь посетителей, лишний заработок — это реальная поддержка семьи рыбака. Старшая дочь рыбака открыла дверь заведения, приняла нас приветливо и гостеприимным махом руки предложила нам выбирать любой вариант завтрака. Мольт очень любил беседовать с молодыми женщинами поэтому лично занялся утрясанием вопросов нашего меню на завтрак. Я же дышал свежим морским бризом, наслаждался великолепным видом марины, а эти двое что-то говорили и говорили, не обращая на меня никакого внимания.

Кто-то коснулся моего плеча, я приоткрыл глаза и вопросительно посмотрел на старшую дочь рыбака, которая приглашала меня следовать за ней. Всего несколько скользящих шагов и мы с ней оказались на большой открытой веранде, в дальнем углу которой в старом кресле качалке расположился Мольт. Я присел на лавку с противоположной стороны от Мольта стола и посмотрел на стол, который был уставлен самой деликатесной морской вкуснятиной, но мне есть уже не хотелось. Только сейчас в глубине души моей сформировалось окончательное понимание того, что сейчас я прощаюсь со своим старым другом, который в свое время, не задумываясь, отдал мне, иномирянину, неизвестно откуда возникшему на его планете, всего себя без остатка.

Свои взаимоотношения с академиком Ратько, с первого же дня их установления, я строил с одной только надеждой на то, что когда-нибудь Мольту потребуется моя помощь в возвращении его молодости. Я потратил немалое количество миллионов кредитов только на то, чтобы академик Ратько в своем центре имел бы лучшее в мире медицинское оборудование и технику, а также лучших медицинских специалистов, способных творить чудеса. Ратько при встречах постоянно мне твердил о том, что его центр и персонал центра совершит чудо и вернет Мольту лет сорок.

Почему Ратько и его ученые проявляли такой интерес и горячее желание помочь именно к Мольту, я не знаю, но не раз в открытую говорил академику, что готов возместить ему любые расходы на проведение операции по сохранению великой души генералиссимуса. Разумеется, это мое предложение академиком и его окружением было встречено с большим интересом и воодушевлением.

В какой-то момент во мне даже появилось ощущение того, что академик Ратько неплохо разбирается в том, что происходит в моем сознании. В отдельные моменты нашего разговора Ратько плотоядно улыбался, длинным и узким языком старательно вылизывал свои тонкие губы. Эти он мне словно предлагал, ты поможешь мне заполучить самого генерала Мольта на операцию в центр, а я даже могу найти инвестора для того, чтобы операцию омоложения генералиссимуса. Когда же категорически отказался от такого предложения, заявив, что не потерплю участия третьих лиц в нашей договоренности, то академик был страшно ошеломлен моим ответом, он этого совершенно не ожидал. Но с этого момента я стал работать с академиком Ратько с твердой уверенностью в том, что рано и поздно мне придется с ним дополнительно разбираться. Я вкратце переговорил с генералом Снегом, поясним, что его люди с этого момента глаз не должны сводить с академика и его ученых, доверять кому-либо таких людей, как генералиссимус, просто так нельзя.

Как только мы вдвоем остались на открытой веранде ресторана, то генерал Мольт продолжал наслаждаться дыханием свежего морского бриза, покачиваясь в кресле-качалке. За его спиной я прошел к самому обрыву к морю и, опираясь на джентльменскую трость-рапиру, стал ожидать появление катера, который должен был забрать с собой этого неугомонного старика. Сегодня бригадный генерал Мольт жил свой последний день, около одиннадцати часов вечера его сердце воина должно было бы навсегда остановиться. И этой информации я не мог не поверить, ее передал мне человек, который никогда и никому не врал. И тогда у меня не оставалось времени на принятия другого решения, я же не хотел, чтобы генералиссимус мог бы умереть.

В этот момент Мольт еще раз наполнил мне о своем существовании.

— Барк, а тебе не показалось, что эта старшая дочь рыбака является по сути дела очень странной женщиной? —

Спросил меня Роберт Мольт.

— Ведь, если присмотреться к ней повнимательнее, то очень скоро ты обнаружишь в ней черты лица своей Лианы, да и движется эта женщина с такой знакомой грацией девчонки-сорванца.

Тихо колыхнулась морская вода у пирса и на ее поверхности показалась небольшая подводная лодка, которая на одних электромоторах беззвучно подползла к берегу, приткнувшись к швартовому. Появившийся на пирсе мужик умелым движением руки завязал швартов и взглянул в мою сторону, словно говоря, тащите своего друга, мы готовы принять его. Этот немой обмен словами понял и мой старый друг Роберт Мольт, который покинул кресло-качалку и, придерживаясь руками стен ресторана, медленно побрел к подводной лодке. Остановившись у швартова, он обернулся и долго смотрел мне в лицо, затем его губы прошептали:

— Когда мы снова встретимся, мой друг?

Я мог бы ему не отвечать на этот вопрос, но прекрасно понимал, как Мольту пришлось бы мучится, не зная точного дня нашей новой встречи, поэтому, уже разворачиваясь идти обратно к выходу из ресторана, в вполголоса ему сказал:

— Ровно через шесть месяцев в четырнадцать часов.

Я не видел, как Мольт залезал в подводную лодку и отплывал на ней в море. Море — это очень длинные расстояния и не простому глазу определять, куда направляется маленькая подводная лодка с единственным пассажиром на борту. Вот уже целую неделю специально набранная Кохлером команда специалистов в различных областях работала в рамках осуществления специальной программы.

Старшая дочь рыбака стояла у выхода и ресторана и мутными глазами смотрела на деликатесы, расставленные на столе на две персоны. Я прошел мимо этой женщины, затем остановился и развернулся к ней лицом. Женщина плакала и не смотрела в мою сторону, она даже попыталась спрятать от меня свои глаза. Малой доли секунды мне хватило, чтобы разобраться, что передо мной была не Лиана.

Я глубоко вдохнул и хотел было навсегда покинуть этот ресторан.

Но тревожный блеск, мелькнувший в глазах женщины, заставил меня передумать и я ей просто заявил:

— Если у тебя нет мужчины, и в ближайшее время никого не предвидится, то я могу забрать тебя к себе. Мне нужна женщина.

Я медленно побрел к ожидающему меня эскорту, Лиана пошла за мной.

— 3 -

Первые два месяца я себе места не находил, малая подводная лодка с престарелым генералом Мольтом на борту отошла от берега и тут же пропала с экрана локатора. Все наши усилия, направленные на то, чтобы проследить ее маршрут, тут же пошли коту под хвост. Через некоторое время в ресторане, где я провожал генерала, случился пожар, владельцы ресторана, простые рыбаки, крепко спали. Ресторан полностью выгорел, ни одного человека не осталось в живых так же, как и ни одного свидетеля пожара.

Услышав о пожаре, Лиана бросила все домашние дела и на скорости рванула на пожарище. Только один Сашка успел прореагировать на ее поступок и вспрыгнуть вслед за ней во флаер. Они появились только под самое утро, но в каком они были виде! Руки и лица в ожогах, а платье обоих было порвано в клочья. По лицу Лианы было трудно судить о чем-либо, но внутри меня родилось ощущение того, что эта молодая женщина сумела правильно воспринять и пережить горе по поводу смерти своих родителей.