Далекая звезда

Это была манипуляция. Или не манипуляция, а проверка? Хотя, какая разница? Я в любом случае выберу Астру и... сына.

Бездна, как же мне хочется встать из-за стола, подойти к нему и обнять. Но Альтер сейчас слишком взвинчен.

— Ты хочешь сказать им что-то? Я не буду ругать и не нажалуюсь Астре, даже если ты используешь в всю известную тебе ненормальную лексику.

— Я хочу послушать, что им скажете вы.

Отец принял видео-звонок на удивление быстро. Не спал? На экране появился он, одетый в серый костюм-тройку и мама в лиловом вечернем платье.

— Каи, какой сюрприз, — защебетала мама. — А мы только вернулись с благотворительного вечера. Жаль, что ты не любишь оперу. Лин Тала и Мин Ашер сегодня превзошли сами себя.

— Почему вы скрывали, что Астрид жива? Почему вы скрывали то, что у меня есть сын?

— Что? — мама на мгновение побледнела, но сразу же взяла себя в руки. — Что за глупости ты говоришь? Какой ещё сын?

— Я задал вопрос, — продолжил я, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.

— Сбавь тон, мальчишка — с присущим ему высокомерием бросил отец. — Мы пытались защитить тебя от самой большой ошибки в твоей жизни. С чего ты, вообще, взял, что у тебя есть сын? Неизвестно ещё, от кого та малолетняя потаскушка его нагуляла.

— Двенадцать лет... вы украли у меня двенадцать лет, которые я мог провести с сыном и любимой женщиной. Я не хочу никогда больше видеть вас.

Касанием по сенсору завершаю звонок и ввожу их контакты в "черный" список. Потому, что на самом деле не хочу ни слышать их, ни видеть.

Встаю из-за стола, медленно подхожу к Альтеру и обнимаю, готовый отпустить, если почувствую сопротивление. Но мальчик не отталкивает меня. Наоборот — обнимает в ответ.

Меня накрывает ощущение нереальности происходящего. Как будто это сон.

Лучший сон в моей жизни.

И вот бы не просыпаться никогда.

Г лава 44

Астрид Эрден

Когда в нашу каюту осторожно прокрался Альтер и с опаской косясь на дверь, предложил выпить успокоительное, я схватилась за сердце. И фраза: "Мам, ты только не волнуйся" — спокойствия мне не прибавила.

Жизненный опыт подсказывает, что ничего хорошего после этого я не услышу. Мой сын или что-то сломал, или разбил, или с кем-то подрался. Снова.

Конечно, мы ожидали, что адаптация в новом социуме не будет проходить абсолютно гладко. Но я надеялась на чудо.

И, если честно, не представляю, что теперь делать. Ведь рядом с нами сейчас нет спокойного и надёжного, как скала Пола, мудрой Полин и оптимистки Рори.

Когда же в каюту вошёл начбез, мне стало совсем грустно. Вряд ли человек на такой должности просто так зашёл в гости.

— Что он опять натворил? — Я хоть и обращалась к иштарцу, но смотреть старалась на сына. Потому, что лер Ли вблизи был ещё больше похож на призрака из моего прошлого.

— Не знаю, как тебе сказать, — в голосе сына слышалась нерешительность, что с ним случалось довольно редко. Общение с Авророй имело и такие последствия. Хорошо, хоть в остальном она влияла на него, исключительно, положительно. — Мам, я сделал тест ДНК.

— Но перед этим ты, как всегда, не посчитал нужным спросить разрешения? Я верно понимаю? Альтер, термин "Информированное добровольное согласие" тебе ни о чем не говорит? И этот ребенок растет в семье, где есть два врача и один юрист. Я Пола попрошу выучить с тобой все медицинское законодательство, если это повториться. Лер Ли, обещаю принять меры...

Но поток моих извинений прервал голос, который, как ножом резанул натянутым нервам.

— Звёздочка...

Это не могло быть.

Призраки же не оживают.

Или оживают?

Бывают же чудеса.

Руки и ноги немеют, в мгновение становясь ледяными. В ушах отдаются частые удары сердца. А в глазах темнеет.

Наверное, я бы упала, но он подхватывает меня в объятия и сжимает так, что ребра трещат.

Почти больно.

А ещё он очень горячий.

И запах почти такой же. Море. Сандал. Горький апельсин. Раньше к нему примешивались сладкие нотки смородины или винограда. Каи очень любил эти леденцы.

Как же они назывались?

Не помню.

Сколько же всего я не помню?

Например то, насколько он выше меня.

Я цепляюсь за эти глупые мысли, как утопающий за соломинку. И боюсь открыть глаза.

Хочу верить, но так боюсь разочарования, что не могу.

Говорят, что во сне люди не чувствуют боли. Глупость, конечно. Спящий человек слышит звуки, ощущает вкус, запах, прикосновение и боль.

Но как тогда отличить сон от реальности?

Сколько раз он мне снился? Только он всегда был девятнадцатилетним мальчишкой, а не взрослым мужчиной.

Сколько раз я видела в толпе похожего на него мужчину? Бежала, расталкивая прохожих, чтобы вновь и вновь понять, что ошиблась.

— Мам, может ты всё-таки будешь успокоительное? — спросил сын с беспокойством в голосе, а потом продолжил зло и тихо. — Просил же подождать за дверью.

В ответ меня ещё крепче прижали к груди в форменном кителе. И я услышала стук сердца. Неровный и частый. Звучащий в унисон с моим. Прямо, как двенадцать лет назад... на рассвете той бессмысленной и ненужной никому войны.

— Альтер, дай воды, — попросил почти тот же голос и объятия ослабли.

Решилась открыть глаза я лишь когда моих губ коснулся полипластик одноразового стакана, до краев наполненного водой.

Наверное, следовало сделать это немного раньше. Потому, что они меня облили вместо того, чтобы напоить. Видимо, руки сейчас тряслись не только у меня.

Впрочем, импровизированный душ немного отрезвил.

Сколько лет я мечтала о том, чтобы увидеть Каи ещё хотя бы раз? Думала о том, что так мало говорила о том, что люблю его.

Сейчас он здесь.

А я не могу сказать и слова.

— Звёздочка, — шепчет он. — Моя Звёздочка.

— Каи...

Его имя — всё, на что хватает сил. А потом горло сжимает спазм, а из глаз начинают катиться слезы, раскрашивая мир сотней радужных отблесков.

В моим мечтах я смеялась и осыпала его поцелуями.

А в реальности — реву, как дура.

Он ведь жив.

Жив.

Был жив все эти годы, когда я верила в его смерть и не искала.

— Прости, — вторит он моим мыслям. — Я должен был верить, что ты жива. Должен был найти тебя.

Я хотела что-то ответить, но вмешался Альтер. Строго, явно копируя Пола, он попросил:

— Мам, давай ты примешь успокоительное. И... ему дашь. Он сейчас бледнее снега. А это несколько неестественно для иштарца. Ещё пять минут назад он нормальным был. Нет, его, конечно, потряхивало. Но не так сильно, чтобы я о здоровье его сердца беспокоился. А сейчас мне как-то страхово. Вдруг, его инфаркт хватит? Ты его, конечно, вылечишь. Но может лучше до этого не доводить? Он нам здоровым нужен.

Я, наверное, должна была принять успокоительное. И дать его Каи. Потому, что Альтер — ребенок в достаточной степени хладнокровный. И если его что-то беспокоит, значит, дела плохи.

Так поступила бы сильная и уверенная в себе женщина.

Я ведь в первую очередь — мать. И должна... быть сильной.

Но не была.

В моей жизни сначала был Рой. Потом Каи, Пол и Альтер. У меня получалось лишь казаться сильной и взрослой. Да и то — не всегда. И сейчас вместо того, чтобы вести себя, как разумный человек, я разревелась.

Через пару минут мое запястье твердо ухватил Альтер и прижал инъектор к сгибу локтя. На некоторое удивление в моем взгляде, сын ответил:

— Ты же не думала, что у меня не получится взломать пароль на твоём планшете? Для этого стоило придумать что-то посложнее его имени, — сын кивнул в сторону Каи. — Но ты не думай, что я возомнил себя врачом и штампую лекарства. Не надо просить деда учить со мной медицинское законодательство. Я твою же формулу использовал. А ему — сама, ладно? Потому, что одно дело — в особой ситуации в твой личный планшет залезть. И совсем другое — соваться в корабельную сеть, чтобы найти безопасное лекарство для него.

Альтер явно беспокоился. И, скорее всего, пребывал в несвойственной ему растерянности. Отчего и начал наводить суету. Пережила бы я без успокоительных. И он это понимает. Просто, у него так выражается стресс.

Вроде бы Полин ему не родная бабушка, а эту манеру он перенял именно от нее.

Наверное, он не понимает, как теперь обращаться к Каи.

Привычное "Лер Ли" прозвучит слишком формально.

А звать отцом малознакомого человека ему, явно, претит.

Вот и вырывается безликое "он".

Наверное, действует лекарство. Потому, что тело наполнила странная лёгкость, а слезы прекратили течь ручьем.

— Каи, скажи, что это точно ты, — попросила я шёпотом. — Что ты мне не снишься. Что ты здесь — со мной.

— Это я, Звёздочка, — ответил охрипшим голосом он. — Не плачь, пожалуйста. Все будет хорошо.

И я нашла в себе силы впервые за все это время посмотреть на мужчину, который обнимал меня.

Это был совсем не тот мальчик — мой сосед.

Его огненно-рыжие волосы словно бы посерели. В них появились отблески седины.

На лице прибавилось морщинок.

Но глаза... у него остались самые красивые на свете глаза цвета молодой листвы.

Такими же глазами все эти двенадцать лет смотрел на меня сын, давая силы жить.

Глава 45

Ин Минори

Альтер снова прятался на техническом этаже. Сидел на коробках с универсальными картриджами в обнимку со своим драгоценным планшетом. И снова хандрил.

— Зачем ты сбегаешь? — спросил я, присаживаясь рядом. — Твои родители беспокоятся. На Астрид лица нет. А Каи думает, что успел чем-то обидеть тебя. Ты же был рад, тому, что он жив?

— Все рады, — мальчик тяжело вздохнул. — Все рады, что они нашли друг друга. Пусть, и спустя столько лет. Та война оставила мало историй со счастливым концом.

— Что тебя беспокоит? Ты же не просто так избегаешь своего отца. Я умею хранить секреты.

Мальчик смерил меня тяжёлым совершенно недетские взглядом и после минутной заминки ответил:

— Вы были правы, когда сказали, что злиться на живых легче. Я понимаю, что он не виноват. Его обманули те, кому он безгранично доверял. Эти же люди обманули и мою маму. Но я злюсь. Потому, что он должен был верить и искать нас. Злюсь потому, что мама вбила себе в голову, что это все — ее вина. Если бы она не сменила фамилию, он бы смог ее найти. Она винит себя за то, что сама поверила тем тварям. А ещё я злюсь на него потому, что эти люди — мои родственники.

— Ну, в последнем он, точно, не виноват.

— Последнее меня злит менее всего.

— Альтер, я понимаю, что тебе сложно принять отца, которого не было с тобой тогда, когда ты в этом нуждался.

— Он меня раздражает.

— Это нормально.

— Да? — Мальчик тяжело вздохнул. — Все вокруг думают, что я должен его любить. Он же мой отец. А я и без него прекрасно жил. И не нуждался я в нем.

— Никто не ждёт от тебя, что ты за пару дней превратишься в любящего сына. Для этого нужно время. Но мне казалось, что вы смогли подружиться. До того, как узнали о родственных узах.

Альтер пожал плечами и ещё крепче обнял планшет. А я подумал о том, как же сложно бывает с детьми, которым достались совершенно недетские испытания.

— Почему бы тебе не остаться его другом?

— Потому, что он знает, что я — его сын. Какая тут дружба? И его вдруг стало в моей жизни слишком много. У меня не остаётся свободного времени. Он занимает его всё. У меня есть свои дела, увлечения, учеба. Я люблю быть один и заниматься своими делами. Читать. Изучать алгоритмы работы колоний нанитов. Строить теоретические модели. А ещё я устаю от людей. Даже от близких. Мне одиночество необходимо, как воздух.

— Каи задушил тебя заботой?

— Да!

— Он любит твою маму и тебя. Но не знает, как эту любовь проявлять.

— А можно он будет любить только мою маму? — с какой-то даже безнадежностью спросил ребёнок.

— Боюсь, это так не работает. Просто, поговори с ним, скажи ему, что тебе нужно личное пространство и время, которое ты хочешь провести наедине с собой. Не бойся выставить здоровые границы. Это пойдет вашей семье лишь на пользу. Он сейчас растерян не меньше тебя.

— Хочу домой, и чтобы все было, как раньше. И не хочу. Потому, что раньше мои родители были несчастны. Но сейчас они тоже не слишком счастливы. Они улыбаются. Врут о том, что у них все хорошо. Ведь всем вдруг так интересно, как они переживают воссоединение. Мама плачет. Запирается в туалетной комнате и плачет, стараясь заглушить рыдания звуком льющейся воды. Но мы все слышим. Потом она выходит и говорит, что в глаза попала пена. Он делает вид, что не верит. Потому, что не знает, как ее успокоить. А у него самого трясутся руки всякий раз, когда он смотрит на нас. И надо быть слепым, чтобы не видеть боли в его глазах.

И что тут скажешь? Все этот малый понимает лучше любого взрослого. Лишь вежливое:

— Все наладится. Со временем

Альтер никак на мои слова не отреагировал. И я его понимаю. Умные люди на шаблонные фразы не отвечают. А кроме банальностей в голову ничего не идёт.

Ясно же, что счастье, влюбленные, которых разлучила судьба, испытывали первые часа два, а потом они столкнулись с реальностью, в которой все слишком сложно.

Они злятся на себя на то, что поверили людям, незаслуживающим доверия. Винят себя за то, что не искали друг друга. И учатся, просто, жить вместе.

Роман под звук разрывающихся снарядов, когда каждое мгновение может стать последним, всегда безумен и ярок. Особенно, если вам нет и двадцати.

Чувство же вины и стыд за собственную легковерность способны разрушить любую — даже самую страстную любовь.

Но хуже всего сейчас приходится именно Каи. Он не просто потерял свою обожаемую Звёздочку, а пропустил одиннадцать лет жизни своего сына. И никак это уже не исправишь.

Да ещё и переходный возраст, при условии, что у мальчишки не самый простой характер, ещё не раз даст о себе знать. Конечно, Альтер закрылся в себе. Стресс. Растерянность. И характерный для его возраста протест против давящей опеки отца, который резко появился в его жизни.

— Я не хочу менять имя, — тихо, почти шёпотом сказал ребенок.

— А зачем?

— Так принято — брать фамилию отца. Но я не хочу. Мама и так назвала меня его именем Альтер Каи. А вы знаете значение имени "Альтер"? Оно означает "другой". Я и так "другой Каи".

— Не накручивай себя раньше времени. Тебе же этого ещё даже никто не предлагал. А если предложит, то скажи: "Спасибо, но нет".

— И звать его папой, тоже не могу, — грустно пробубнил ребёнок. — Не знаю, почему. Я ведь всегда хотел, чтобы у меня был отец. И ведь он именно такой отец, о каком я мечтал. Но я ничего к нему не чувствую. И больше люблю того отца, который смотрит на меня со старых фотографий, чем живого. Это плохо и неправильно. Но взять и полюбить его у меня не получается. Я не хочу расстраивать родителей. Им и так сложно.

— И поэтому ты прячешься от них? Поверь, твои переживания расстраивают их гораздо сильнее, чем отказ изменить фамилию или называть Каи отцом. Альтер, дай им и себе хоть немного времени. Все наладится. Но не сразу. Твоя мама перестанет плакать. Да и твой отец скоро успокоится. Попробуй начать общение с ним с чего-то простого. Посмотрите какой-нибудь фильм. Или сыграть в какую-нибудь игру. Помнится, у него была приставка с парой десяткой игр на взаимодействие.