Вообще-то, альтмер рассчитывал отдать проклятый чек сразу же, но толстяк, как оказалось, куда-то свинтил, пообещав вернуться только к вечеру. Поразмыслив, Элемар оставил чек у Синнолиана Тунифуса — вряд ли бы кому-то пришло в голову искать его у целителя, а сам Тунифус был слишком честен, чтобы его присвоить — и отправился развлекаться.
Где можно провести несколько часов кряду и не заскучать? В Эбенгарде таких мест не было, если не считать "Шести Рыб". Но там Элемар сегодня уже был, и возвращаться желанием не горел: несколько дней назад, ещё до отбытия в Садрит Мору, он хорошенько поцапался с Джослин, бретонкой-бардом, дававшей там выступления — девица обладала удивительно мерзким голосом и, как выяснилось, не менее мерзким характером. Пока она пела лирические песни, все было вполне терпимо, но стоило ей запеть какую-нибудь героическую балладу... "Соло скумного каджита с прищемлёнными дверью яйцами" — так назвал певческие потуги Джослин раздражённый Второй. А не менее раздражённый этими кошачьими воплями Элемар не нашёл ничего умнее, чем повторить эти слова вслух... В результате бретонка осталась без лютни — нечего было пытаться расколотить инструмент об чужую голову — завсегдатаи получили повод для разговоров на целую неделю, а альтмеру тщетно пытающийся не ржать трактирщик Агнинг посоветовал временно не появляться, пока девица не перебесится. Сегодня, конечно, Джослин не кинулась с порога выцарапывать ему глаза, но бренчала на лютне так, что не выдержал даже Агнинг, велев ей прекратить измываться над инструментом и его ушами — благо, больше никого из посетителей в таверне не было. И это притом, что обычно она играла просто великолепно...
Так что о том, чтобы провести несколько часов в "Шести рыбах", можно было смело забыть. Пересчитав имеющуюся наличность, Элемар решил отправиться в Вивек — ещё в Садрит Море он пообещал себе расширить список изученных заклинаний. Следующим пунктом в его плане было посещение бани — в Садрит Море он как-то не озаботился посещением данного заведения. Просто как-то не до того было. Ну и Арена — иметь в своём распоряжении несколько свободных часов, находиться в Вивеке и не побывать на Арене?
Впрочем, большинство схваток его не заинтересовали — крысиные, собачьи и петушиные бои альтмер не любил. И Второй его в этом всецело поддерживал, называя происходящее в Яме извращением животной природы в угоду человеческой жестокости. Однако было две схватки, которые и Элемар и наблюдающий его глазами дух просмотрели с особым интересом. В обеих участвовал один и тот же боец — высокий рыжеволосый данмер в эбонитовой броне и с даэдрической дайкатаной. Он буквально играючи уложил в песок Ямы обоих своих противников: сперва не менее рослого норда, вооружённого неожиданно парными топорами, а после него коренастого имперца-"киродиила" с коротким легионерским гладием и тяжёлым стальным щитом.
"Мдя, — прокомментировал увиденное Второй. — Силен, однако".
А Элемар подумал, что совершенно не хотел бы сойтись с этим мером в бою. Для того чтобы победить противника такого уровня, нужна просто невероятная удача. А он свой запас, скорее всего, уже истратил. В Ашша-Аххе с Тельзой Драл...
Больше поединков не было, к тому же близился вечер. Элемар изначально намеревался прогуляться по городу к храму Трибунала, чтобы уже оттуда перенестись заклинанием в часовню Имперского культа — из квартала Чужеземцев "Божественное Вмешательство" однажды перенесло его вместо Эбенгарда в Пелагиад, поэтому теперь он предпочитал не рисковать. Конечно, теперь в его арсенале имелся ещё и "Возврат", но он-то рассчитывал заодно поглазеть на Министерство Правды — где ещё увидишь такое чудо? Однако дождь заставил скорректировать планы: вместо неспешной прогулки по набережным кантонов пришлось тренировать свежеизученное "Вмешательство Альмсиви". Получилось оно только с третьей попытки, но альтмер не расстроился, сочтя это неплохим результатом.
Спрятавшись от дождя под козырьком входа в храм, он некоторое время наблюдал, как взмывают вверх издалека кажущиеся крошечными фигурки ординаторов в их знаменитых доспехах и как другие фигурки возникают в розово-сиреневых вспышках прямо посреди площади перед храмом. А когда уже собрался уходить...
— Говорят, изначально она летела на городские кварталы, — раздался тихий женский голос за спиной. — Это уже потом Лорд Вивек повелел ей переместиться к Храму... хвала Лорду Вивеку...
Обернувшись, Элемар увидел старую, бедно одетую данмерку с усталым взглядом удивительно блёклых глаз.
— Тебе же было сказано проваливать отсюда! — рявкнул вдруг второй голос и рядом со старухой оказался ординатор. — Сколько ещё ты собираешься испытывать терпение Храма и подвергать опасности жителей Вивека, Танусея?
Второй вдруг икнул, плеснув ужасом. Альтмер насторожился, но незнакомка вовсе не выглядела опасно или угрожающе. Просто старая женщина, очень бедная и явно больная ...
"Больная..." — эхом отозвалась мысль где-то внутри черепа.
Элемар вздрогнул, вспомнив случайно подслушанный обрывок разговора:
"...У Танусеи Велот "божественная болезнь", но она отказывается покинуть город..."
"Божественной болезнью" в Морровинде называли только корпрус...
Данмерка понимающе улыбнулась, не разжимая губ.
— Да, сэра, да, — покивала она. — Я Танусея Велот. Та самая, о которой судачат во всех углах этого города. Вы, верно, искали меня, чтобы тоже предложить мне покинуть Вивек?
— Э-э, нет, — альтмер нервно переступил с ноги на ногу, одновременно делая короткий, почти незаметный — как ему казалось — шажок назад. — Я просто случайно оказался поблизости.
— В самом деле? — удивилась Танусея. — Надо же... Обычно никто не оказывается рядом со мной... случайно, — последнее слово она выделила голосом. — Только если что-то от меня надо. Бросить камень или гнилой батат... осыпать оскорблениями или потребовать, чтобы я убиралась прочь из города. Как будто я виновата в том, что больна...
— То есть все дело в том, что вы больны?
— Остерегайся, чужестранец, — голос ординатора был холоден и неприветлив под стать личине его шлема. — Эта женщина больна корпрусом. Ты ведь знаешь, что такое корпрус, чужестранец? Он превращает обычных существ в отвратительных чудовищ, а людей и меров — в безумные исковерканные куски плоти, исполненные ненависти и нечеловеческой силы.
Элемар помимо воли уставился на Танусею. Ни безумной, ни изуродованной данмерка не выглядела, если не считать измождённого вида и этих её блеклых глаз, выглядевших, точно угли, подёрнутые слоем пепла. Но взгляд их был ясным.
Данмерка гордо выпрямилась.
— Благая Альмалексия оказала мне величайшую милость, — голос её зазвенел. — Благодаря её благословению я избавлена от телесных мук и разрушения разума.
— Ну, так прояви его и избавь, наконец, Вивек от своего присутствия! — рявкнул ординатор. — Скольких ты уже заразила, "святая"? — выплюнул он. — И скольких ещё ты намерена заразить?
Глядя на него чувствовалось, что от рукоприкладства индорильца удерживает только боязнь заражения корпрусом. И хотя альтмер его понимал, было очевидно, что угрозами и оскорблениями ситуацию не разрешить.
— Постойте, — обратился он к ординатору. — Не нужно крика.
Тот гневно дёрнул плечом, но отступил на шаг, буквально излучая пренебрежение и раздражение. В воздухе повисло невысказанное: "Ну-ну, попробуй".
— Послушайте, — мягко обратился Элемар к настороженно глядящей на него данмерке. — Вы ведь понимаете, что он прав... Леди Альмалексия благословила вас, как вернейшую из верных, даровав возможность жить и дальше без мук и безумия... но другие лишены её милости. Они томятся в Корпрусариуме...
— И вы предлагаете мне отправиться туда же? — презрительно фыркнула Танусея. — Как неоригинально.
— Предлагаю, — легко согласился альтмер. — Но не как одна из тех, кто был поражён этим страшным недугом и обречён на медленное умирание. А как та, что может оказать помощь тем несчастным — успокоить напуганных, утешить отчаявшихся...
"Что я несу?!" — мысленно возопил он.
"Нет-нет, все правильно, — торопливо поддакнул дух. — Пусть старушка осознает свою возможную полезность там, где её не будут шпынять. Глядишь, примет правильное решение. И ей будет хорошо, и остальные вздохнут с облегчением".
Ординатор молчал, застыв в двух шагах от них, точно каменное изваяние, и всем своим видом демонстрируя непреклонность. Образ дополняли струйки воды, текущие по лакированному хитину доспехов.
— Там никто не попрекнёт вас вашей болезнью. Там вы сможете стать мостом между теми, кто болен и теми, кто здоров...
— Я подумаю, — упрямо поджала морщинистые губы старуха. — Ты сладкоречив, как торгаш-киродиил, саличе. И мне хотелось бы быть полезной... Но Вивек — мой дом. Я не могу так просто оставить его.
Ординатор зашевелился и угрожающе засопел. Танусея вздрогнула и непроизвольно шагнула к Элемару, словно ища защиты. Альтмер столь же непроизвольно отшагнул назад, вздрогнув и поморщившись, когда холодные струйки потекли за шиворот.
— Лицемер, — горько обронила данмерка.
— Отнюдь. Я не солгал ни единым словом. Но я, так же, как и другие, страшусь оказаться поражённым "божественной болезнью". Поймите же, оставшись здесь, вы изо дня в день будете вынуждены наблюдать, как даже самые доброжелательно настроенные к вам меры будут сторониться вас и избегать ваших прикосновений. Как сочувствие в их глазах будет постепенно сменяться раздражением и неприязнью. Хотите ли вы этого?
— Ты прав, саличе, — прошептала старуха, шагнув из-под козырька и подставляя лицо плачущему небу, позволяя каплям дождя смыть слёзы с впалых щёк. — Ты прав...
— Хорошо, — твёрдо сказала она, повернувшись к ординатору. — Хорошо. Передай Сариони, что Танусея Велот уходит из Вивека в Корпрусариум.
Зябко передёрнув плечами, старуха сгорбилась и решительно зашагала сквозь дождь к кантону святого Олмса. Элемар тоже поёжился и потёр заледеневшие ладони, разогревая их.
— Да благословят тебя Трое, мутсэра, — услышал он тихое напутствие ординатора за миг до того, как заклинание Божественного Вмешательства перенесло его в Эбенгард.
* * *
В таверне было шумно и многолюдно — дождь загнал всех под крышу. Джослин вновь терзала уши посетителей своим пением, завывая что-то заунывно-лирическое. Старенькая расстроенная лютня, приобретённая взамен бесславно погибшего от руки собственной хозяйки инструмента, гудела и дребезжала так жалобно, что Элемар задумался о том, чтобы подарить девице другую. На Новую Жизнь, например — как раз три дня осталось, в Вэйресте его отмечают двадцать пятого Вечерней Звезды. В конце концов, в гибели прежней лютни была немалая доля его вины. Десять "башен" не такие уж большие деньги... Останавливало его только опасение, что свежеподаренный инструмент расколотят-таки о его голову. Потратить немного серебра на лютню, чтобы замириться с бардом, было не жалко... а то выяснится вдруг, что эта стервоза ещё и стихи сочиняет. Ославит же на весь Морровинд! Жалко было бы получить по башке за свои же деньги...
"А ты посоветуй ей, когда подарок вручать будешь, побольше яиц есть, — ехидно посоветовал Второй. — Говорят, от них голос улучшается".
"Не смешно", — буркнул альтмер, мгновенно представив себе реакцию и без того недружелюбной ныне бретонки.
За такое можно не только по голове получить...
"А если серьёзно — поговори с Агнингом. Глядишь, посоветует что-нибудь дельное".
Означенный Агнинг возник рядом, словно почувствовав, что говорят о нем.
— Здорово, остроухий? Будешь пить, есть или разговоры разговаривать?
"И то, и другое, и можно без хлеба", — хихикнул Второй.
Элемар ухмыльнулся и повторил фразу вслух. Трактирщик расхохотался.
— Тебе как обычно или чего-то этакого?
"Этаким" оказалось пюре из печёного батата со скаттлом и никсятиной в яйце — Агнинг периодически пытался переиначить рецепты своей родины на местный лад. Результат не всегда был удачным, но сегодняшний эксперимент трактирщика явно увенчался успехом, о чем Элемар ему честно сообщил, сопроводив похвалу просьбой повторить и несколькими "шлемами". Одолев вторую порцию и сыто отдуваясь, альтмер развернулся вполоборота к залу и теперь лениво потягивал шейн, разглядывая посетителей и прислушиваясь к разговорам. Не в открытую, конечно, но чтобы хоть немного знать, о чем народ судачит.
— ...Один солдат сказал мне, что из-за всех этих беспорядков в столице могут отозвать расквартированные здесь легионы для защиты императора...
— ...Говорят, что его наследник, Гелдалл Септим и младшие сыновья, Энманн и Эбел — просто двойники, помещённые на место настоящих принцев при Ягаре Тарне...
Элемар недоуменно моргнул, не сразу поняв, о ком речь — до того непривычно звучало имя вероломного первого советника императора, переиначенное на местный лад. А когда вновь прислушался, про столичные новости уже не говорили.
— ...Организация побега раба — кража и преступление, потому что по законам Морровинда раб считается собственностью.
— И что? Думаешь, её это остановит? Или то, что её отец — герцог, добавит ей благоразумия? Не-ет...
— ...Моровые бури в этом году были настолько сильными, что посевы и стада поселений в её окрестностях значительно пострадали. Теперь цены на все сильно вырастут...
— ...Многие местные жалуются на усталость и дурные сны. Храм Трибунала все больше напирает на грехи и пороки, но они просто религиозные фанатики...
-...Ну, продажа и покупка двемерских артефактов, конечно, незаконны, — негромко вещал имперец в потёртой меховой броне, обращаясь к собеседнику-норду, — но пока ещё за это никого не сцапали. Так что есть у меня на примете одно местечко...
Тот молча кивал, цедя мацт прямо из кувшина.
"Заманчиво, — пробормотал Второй. — Наведаться в Аркнтанд, что ли? Да и монетки так и лежат без дела у Кая..."
"И кому мы их будем сбывать? — угрюмо поинтересовался Элемар. — И вообще — не ты ли советовал не связываться с контрабандой?"
"Было такое, — согласился дух. — Но тут, как говорится, грех не воспользоваться возможностью. Деньги у нас, сам знаешь, не очень-то задерживаются".
"Про-оповеди Ви-ивека... — глумливо пропел в ответ Элемар, но тут же посерьёзнел: — Хотя не воспользоваться возможностью действительно глупо. Осталось придумать, как при этом не попасться, если сведения про "никого не сцапали" окажутся неверными".
"Ну, если твой замечательный клинок до сих пор никого не заинтересовал, то, думаю, этим слухам всё же можно верить. Помнишь мужика в двемеритовых доспехах в Зале Совета в Эбенгарде? У редоранцев в таких же едва ли не треть щеголяет. И что-то передавать броню и оружие в пользу имперцев никто не спешит".
"Так от них и не требуют, надо полагать".
"И не потребуют. Особенно теперь, когда половину легионов вывели. Но нам это и не надо — любители старины наверняка заинтересуются простыми вещицами, вроде тех же кубков и тарелок — у богатых, как говорится, свои причуды. А чтобы не подставляться — продавать их в той же Садрит Море. У Телванни можно сбыть практически все. И им наплевать на имперские запреты, так что бежать и доносить на нас там точно никто не будет. Как вариант, можно кое-что продать у Хлаалу — эти торгуют всем, что продаётся и покупается. Проблема в том, что информация к этой категории тоже вполне относится. А нам светиться пока крайне нежелательно — кроме Легиона есть ещё и Клинки".
