Новый день обещал добавить очередную яркую краску в палитру жизни, а хорошие ожидания позволяют народу видеть мир в ярких тонах, плохие же ожидания вводят в сумрак сомнений. Жизнь прекрасна, если не вспоминать ошибки прошлого и не думать о проблемах в будущем. Двух молодцев с утра охватило сладкое безумие кладоискательства, как тем беспокойным людям, которые идут по следам копыт царя Мидаса. Именно на долю таких настырных индивидуумов и выпадает счастье обретения таинственных сокровищ. Успех, без сомнения, приходит к тем, кто встает утром в хорошем настроении, которое даже Пашины коты, везде ссущие, не могут испортить.
— Знаешь ли, коллега Паша, — между делом по сбору в поход спросил Рудик, — что клады изучает экзотическая и мало кому известная наука сингология?
Для Павлика это понятие оказалось новостью. Кто бы мог подумать, что есть такая наука.
— А что она изучает? — полюбопытствовал он. Его интересовало всё таинственное.
— Она классифицирует клады и изучает всё, что связано с таким благородным делом, как кладоискательство, — просветил друга Рудик. — Вот, например, знаешь какой самый богатый клад добыли? Не знаешь? Докладываю, мой друг. Самый огромный клад найден в замурованном нижнем ярусе индийского храма Падманабхасвами.
— И намного он потянул, — заинтересовался Паша. Индийскую древнюю мистику он уважал. Он даже эту страну называл не Индия, а Бхарат.
— Всего лишь на 22 миллиарда американских денег.
Паша обомлел, услышав такое число. Он засуетился и с недоверием стал рассматривать свой рюкзачок, который он прихватил в поход на поиски клада.
— Рудик, — чуть не плача, стал причитать он. — А, у тебя не найдётся рюкзака побольше, а то вдруг наш клад окажется большим и в мой рюкзак всё добро не поместится.
— Найдётся, — солидно почесав небритый подбородок, сказал Рудик. Он не хотел расстраивать жадноватого коллегу по бизнесу. Ведь понятно, что в наших краях больших кладов не водится — мы не Индия, а жаль.
За вторым кладом пришлось крутить педали велосипедов несколько дольше, чем, когда ездили за первым кладом. Но не беда: трудности только закаляют лихих кладоискателей. Чем больше трудностей, тем друзья чувствовали, что они настоящие расхитители гробниц. Хотелось опасностей — пиратов, бандитов, перестрелок, но всё прошло спокойно и мирно. Никакие бандиты с пулемётами из кустов не выскакивали, даже погода вела себя решительно прекрасно: ни тебе тучки на небе, ни грома с молниями. В горах ребята даже немного заблудились, неверно расшифровав карту. ИИ, отслеживавший их перемещения, только не кусал себе локти, чертыхаясь от тупости местных аборигенов, но локтей у него не имелось. Чтоб вас стоматолог покарал! — думал ИИ — Нельзя же быть такими тупыми. Вот же всесторонне недоразвитые личности, коза их забодай.
Но, наконец, два аборигена нашли клад и благополучно его разграбили, приложив минимум усилий.
— Свершилось, блин-блинский, — успокоился ИИ.
Уже дома у Рудика, когда друзья делили расхищенное, они посчитали, чего и сколько добыли. Они уже не смотрели на кучу денег с трепетом, да и денег-то тех оказалось совсем немножко: ровно десять миллионов российских денег и пятьсот тысяч американских. Копейки. Но, и то хлеб. Н-да, клады что-то стали попадаться не очень большие. Захирели клады, захирели!
Вот только энергичная деятельность Рудика и Паши по расхищению тайников привела в уныние Максима Сергеевича Надеждина. Он сам хотел найти тайники погибших бандитов, но, к изумлению Надеждина, его неизвестный Куратор в этом вопросе упёрся рогом. Куратор не выдал тайники Велосипедиста, сказав, что такая корова ему самому нужна, а вот тайники Гургена, скрепя сердцем, отдал.
Надеждин понял, что совершил ошибку, честно выдав государству эти тайники. Государство, в лице начальников, только поблагодарило его сквозь зубы. В глазах начальства читалось, что оно считает Надеждина не то дураком, не то идиотом, раз он спокойно отдаёт найденные им клады. Надеждин сделал выводы и стал считать все тайники и заначки, выданные ему Куратором, своими. Однако, некоторыми вещами Куратор не хотел делиться с Максимом Сергеевичем. С другой стороны, Надеждин уже не знал, куда потратить свалившиеся на него деньги, ведь он был на виду у спецслужб.
— Может, ну её, эту работу, — сам себе сказал Надеждин. — Уйду в отставку — начну жить спокойно и припеваючи, без нервотрёпки, без кучи бумажек. Не буду знать обо всей той грязи, что нас окружает.
Но, у Куратора имелось другое мнение — пришлось Надеждину забыть об отставке и тянуть службу. Но жить, зная всё про всех, тяжело. Да ещё и Апшеронский полигон под боком. Когда Надеждин спросил Куратора об этом полигоне, то получил ошеломляющий ответ: вон оно, что там творится-то. Военные совсем с ума свинтились. Это надо же додуматься до выращивания зомби, собак-людоедов, скорпионов-убийц, тараканов-штурмовиков. А ну как вся эта братия смоется с полигона и пойдёт шарахаться по округе, что тогда? Нет, надо хоть семью успеть перевезти подальше от этого страшного места куда-нибудь за Урал, поближе к Владивостоку. Да, тяжело жить, зная все эти жуткие тайны! Так и живёшь, не зная, где находишься — толи на золотом дне, толи на минном поле. Это точно, всегда есть вопрос, а что тебе нужно? Чего ты ищешь? Ищешь свет? Хочешь победить тьму? А как победить то, чего нет: ведь тьма, это просто отсутствие света. Тьму нельзя уничтожить. Подобные философские изыски, есть натуральная ересь, и приличному человеку надлежит читать хорошие книги, а не философствовать попусту.
Если бы ИИ мог радоваться, то он бы остался доволен, что сумел своими измышлениями насчёт мифического Апшеронского полигона имени Петрова и Боширова, здорово напугать бедного Надеждина.
Вот кто не философствовал попусту, так это агент Тройник. Он пребывал в своей стихии: слежка, тайники, секретные встречи, тайны. И не беда, что Тройник никак не походил на полицейского агента, как не старался, ведь он служит не в обычной, а в очень тайной организации, понимать надо. Жаль только, что никому не расскажешь. А если кто вдруг узнает об этой тайне Тройника, то того надо технично зачистить. Как зачистить? Теперь это не проблема. Тройнику недавно вручили огромный пистолет с нанесённой на его рукоятке надписью: "Эдуарду Петровичу за боевые заслуги". Эта награда вознесла Тройника ещё на одну ступеньку ввысь в его классификации ступенек. Достав в очередной раз зловещий чёрный пистолет, Тройник мягкой фланелевой тряпочкой смахнул с оружия несуществующую пыль, и чуть не прослезился. Но нельзя суровым работникам плаща и кинжала пускать слёзы умиления. Агент должен быть стоек и безжалостен к врагам его тайной организации. Поэтому — что у нас сегодня должно произойти? Ага, опять надо создать закладку и провести слежку. Закладка, скорее всего для неизвестного контакта. Пока Тройник вживую видел только одного своего коллегу — некого агента, служащего под видом прокурорского работника. Интересно, а этот мужик, он кто? Такой же агент, как Тройник, или резидент? Но такие мысли в их шпионской среде недопустимы, поэтому Тройник отбросил крамольные мысли в сторону, а стал готовиться к очередным акциям. Его грела мысль, что он уже отмечен личным оружием. Может, его когда-нибудь даже орденом наградят? Посмертно! Да, трудная у нас, у шпионов, работа — трудная: друзей не заведёшь, ибо секретов, как блох на помойной кошке.
Вот кто не мог хранить секреты, так это Паша Ковальский. Хорошо хоть более-менее серьёзно его воспринимал только Рудик: даже семья не воспринимала Пашин трёп, типа, что с Паши возьмёшь — скорбный наш родственничек немножко на голову, природой обижен — отрицательно умный он у нас, протекает чердак у него. Сегодня Пашу посетила мысль писать катрены. Почему вдруг посетила? Потому, что в двадцать шесть лет он открыл для себя прелесть крепких напитков. Весь секрет — в двухстах граммах домашнего самогона, которые Паша продегустировал. Выпил залпом, воздержался от закуски, чтоб градус не сбивать. Вдруг стал гениальные мысли выдавать. Мысли сложились в строчки катренов, от которых сам Бенедикт Спиноза, висящий в Пашиной комнате в виде портрета, выпучил свои еврейские глаза. Он как бы говорил Паше: "Требуется одинаково большая сила или твердость духа, как для обуздания отваги, так и для обуздания страха". У Паши сегодня ооочень большая твёрдость духа: он утром пнул ногой Убийцу Грёз, топнул на Сокрушителя, а Ярость Богов сам прижал свои ушки от страха. Будете знать, как под ногами тут валяться. Фигли разлеглись, как порнозвёзды на кастинге. Что, мяу? Что, мяу? Размяукались тут. Да, дам я вам ваше любимое пойло, дам. Только под ногами не мешайтесь. Я сегодня добрый, я сегодня думать буду. О чём? То не ваше блохастое дело, о чём я думаю. Вы всё равно ни фирштейн никуда. Но, вам скажу, хоть вы и блохастые. О смысле жизни буду думать и о моей роли в развитии нашей цивилизации. А выдумали что? Что миллионы лет эволюции человечества прошли лишь для того, чтобы народ пил самогонку и слушал жуткие звуки из своих смартфонов? Что? Вы так и думали? Считаете, что наступила эпоха измельчания человека? Обломайтесь! Дятлы вы, а не коты.
Пашу осенило. Летнее благоденствие ещё не закончилось, осень ещё не наступила, а у Паши досрочно началось осеннее обострение. Поговорить с умными людьми ему дома нескем, поэтому он запустил в свою комнату трёх котов. Те только рады слушать своего кумира. Коты могли его слушать даже лучше людей.
— Вот коты какая загогулина получается, коза меня забодай, — обратился Паша к кошакам, сидящим перед ним и с благоговением взирающим на своего хозяина. — Вы меня за кого держите? А? — Паша просверлил взглядом несколько отверстий в каждом коте.
— Мяу, — заволновались коты.
— Вот именно, — согласился с ними Паша. — Понятно, что я выдающаяся личность — это даже не обсуждается. Слушаете, да? Тогда я открою вам секрет. Коты, в каждом обществе есть свой оракул. Въезжаете? Вот его вы и видите перед своими холодными носами. Портрет Спинозы? Нет, вы меня видите! А я, доложу вам, тот самый оракул, но скромный. Т-с-с. Мы никому не скажем об этом. Это строго между нами. Мы просто всем скажем, что я немного вещун, немного пророк. А то оракул слишком громко звучит. Так что, коты, я стал писать катрены, иносказательно объясняющие суть происходящих в этом бренном мире вещей. Будем оптимистами! Чтобы никому не портить настроение, я, наверное, пишу хорошие прогнозы, хотя хороших прогнозов не существует. И тогда на нас низойдёт светлое будущее, типа благодать...а не тёмное настоящее. Вот только я и сам не врубаюсь в то, что я написал. Хотя спросите у любого нормального оракула, и он вам скажет, что чем туманней предсказание, тем оно вероятней. Наукой доказано.
— Вот слушайте коты мой последний катрен, — Паша достал помятый листок бумаги и стал читать свои откровения. Получалось в стиле самого Нострадамуса — совершенно непонятно:
Смелый мудрец смешал свой разум с машиной,
Из слоя седьмого возник он в воде Ахшаэна,
Он мыслью пройдёт сквозь прореху миров,
Камни Анд станут источником силы, возмутившей высших.
— Ну, как, блохастики, прониклись? — Паша уставился на поражённых его мудростью котов. Для разума кошаков эти откровения из серии чего-то запредельного, что видно по их ошарашенному виду. У Убийцы Грёз глаза стали огромные, как у коровы, а Сокрушитель внезапно осознал, что он недостоин нюхать даже хозяйские носки. Ярость Богов вообще пребывал в коматозе, и не собирался из этого состояния выходить. Даже глаза самого Спинозы на портрете увлажнились: жемчужная слезинка из правого глаза прокатилась по щеке философа, зависнув на подбородке.
— Вы спросите, как я это писал? — Паша вопросил своих верных котов. — Отвечу. А чёрт его знает. Рукой моей водили какие-то потусторонние силы. Это, коты, называется божественное озарение, вот. Конечно, я понимаю, что средний ум не сможет расшифровать моё послание человечеству, даже гений навряд ли сможет осилить текст. Разве что друг Рудик поймёт меня — он умный, но тормоз и бестолочь ещё тот. Кстати о Рудике, ёжики могучие. Возьму пару бутылочек муската, нет одну, и навещу моего лучшего друга, пусть заценит мои предсказания. Вы тут не скучайте, и держите хвосты пистолетом.
Известно, что способность заглянуть в будущее для простого смертного, воистину, является самым страшным наказанием и самой жестокой карой. Никому не дано знать будущее; не дано обгонять своё время. Человек, знающий будущее, лишается самого главного в этой жизни — надежды. Удачное предсказание того, что на самом деле произойдёт, людей только смешит. Зато, люди любят мрачные предсказания, типа предсказаний о конце света. Такие предсказания людей радуют.
— Ради всего спиртного, — озадачился Рудик, когда ознакомился с Пашиными откровениями. — Это что такое? Как прикажите это понимать? ХЗ, что это такое. Ты опять ЗОЖ отверг, трудяга алкогольного фронта?
Паша пожал плечами: "Моей рукой водили Высшие силы. Чего не понятно? Создание катрена — это страшная тайна. Слова будущего катрена как бы ложатся на лист сами собой, диктуемые Высшими силами. Я только следовал за ними. Строчки катрена являются тем мостом, который ведёт в будущее".
Умный Рудик ещё раз вчитался в строчки, написанные корявым Пашиным почерком. Казалось, текст писал генератор случайных чисел, вернее, генератор случайных слов. Как-то на стиль изъяснения другом эта писанина действительно не походила. Здесь что-то совсем шизофреническое, словно кто-то в дурдоме лекарства попутал, ерунда какая-то, хотя... Раз Высшие силы водили рукой Паши, а он нынче с ними на короткой ноге... Вот только смысл совсем туманный. И где связь между водами Ахшаэна и Андами? Анды это в Чили: там много диких обезьян. Где мы, а где Чили. Ещё бы Паша сюда Антарктиду приплёл, где пингвины обитают.
Рудик никогда не верил в мистику, магию и подобную ей ерунду, в которую, однако, верил Паша. Но, с Пашей поведёшься — во всю эту ерунду верить начнёшь. Как говорится, один раз случайность, два — совпадение, три раза — закономерность. Закономерность не говорит, а прямо-таки верещит, что в этом мире не всё так однозначно. Раньше Рудик верил в физику и математику. Теперь он скоро начнёт верить в Пашину кепку с фольгой и серебряной ложкой, и даже в Пашиных котов и упырей. Всё это несколько беспокоило парня, но обретённые миллионы успокаивали и выводили из Рудикова организма депрессию и заниженную самооценку. Правильно сказал великий Спиноза, жутко уважаемый Пашей: "Прежде чем диагностировать у себя депрессию и заниженную самооценку, убедитесь, что вы не окружены идиотами". Если оглянуться по сторонам, то откровенных идиотов много не наблюдается. Разве что только Паша Ковальский. Но без Паши не звенели бы сейчас миллионы в кармане. Паша, конечно, туповат, и его тупость, вот прямо сейчас пребывает в острой фазе, но что-то говорило Рудику, что к его катрену надо присмотреться внимательнее. Эта его штука может оказаться посильнее "Фауста" Гёте, ведь реальная жизнь сейчас удивительна своей непредсказуемостью.
