Твое... величество!

— А оттуда?

— Там что-то странное было, дядя. Я не понимаю...

Виталис перехватил племянницу поудобнее, а то под его рукой уже наливались некрасивые синие пятна.

— Пойдем, поговорим!

Диана послушно проследовала за дядей в укромный уголок. И во дворце таких хватает, только знать их надо. Тупичок такой, главное, там никто не подслушает, не подойдешь незамеченным.

— Что тебе показалось странным?

Диана задумалась.

— Дядя, я просто делала все, как раньше... ты помнишь?

Виталис кивнул.

Стерва, конечно. Но...

Диана обожала расстраивать королеву и выводить ее из себя. А что?

Поприветствовать почтительно, а на деле — нагло улыбнуться, продемонстрировать себя, и вообще... слова могут быть правильными, но это только слова. А есть еще язык жестов, и голос, и улыбка, и интонация... Мария мгновенно срывалась. Отлично действовало!

Или королева начинала жаловаться королю, и тот еще больше прилипал взглядом к Диане. Или она сама начинала ругаться, и Дианочка оказывалась в пострадавших — несть числа таким пакостям. Проделывала она это не раз и не два, и всегда с отличным результатом. Что могло пойти не так?

— Помню. И?

— А в этот раз королева на меня смотрит, а я и выдохнуть не могу. Она говорит, а я... я как птица перед змеей, понимаешь? Мне так страшно стало! И руки словно не мои, и ноги...

— Так...

— А потом королева сказала идти, и я пошла. Словно так и надо. Она сказала идти к королю и делать все, что он прикажет. И я бы сделала. Все было так правильно...

— Ты это серьезно?

Виталис отлично мог оценить опасность. Ценность Дианы в ее неприкосновенности, а если бы она с таким предложением пришла к королю? Иоанн мигом уложил бы ее на спину, и что делать дальше? Как ему прикажете продавать бабу, которая не сберегла себя до свадьбы? Неважно, что с ним же, Иоанн так устроен! Можно одному — можно всем.

А королева приказала.

И Диана пошла... просто так?

— Да...

— Колдовство? — задумался Виталис.

— Нет, дядя. Нет. Это все при людях было, она со мной ничего не делала. Просто за подбородок держала и говорила. А мне было так страшно...

Диана не лгала. Еще бы минут пять, и под ней в коридоре случилась бы лужа.

— Не колдовство. А что тогда?

— Дядя, я не знаю. Дядя, что делать?

Виталис задумчиво покрутил на пальце кольцо с громадным изумрудом.

— Пока держись от королевы подальше. Сейчас тебя никуда не тянет?

— Нет, дядя. Когда ты меня позвал, за руку взял, потом еще плечо... — Диана невольно потерла рукой плечо, на котором наливались синяки. — Можно бы и аккуратнее, теперь синяки сводить.

— Вот и иди, приложи к ним чего. И держись подальше от королевы, пока я не разберусь, что происходят.

— Да, дядя.

Диана ушла, а Виталис задумался.

А правда, что это было? У кого бы поискать ответы?

Лизанда, конечно... о том, что ее больше нет, Виталис пока был не в курсе. Да, пусть расскажет, что случилось! И почему она не убила эту старую дрянь? Неужели за всю поездку ни одного случая не представилось? В это Виталис поверить никак не мог.

Итак, Лизанда!

* * *

Солнечное утро.

Завтрак.

За небольшим столиком сидят четверо. Тейн ради такого случая даже снял маску, и мальчишки смотрели на него во все глаза. Эрк и Ром.

Бертран посмотрел один раз, и опустил глаза в тарелку. Он больше занимался омлетом с грибами, а потом еще тушеной птицей, и не принимал участия в разговоре.

Зато Эрк блистал!

Или ему так казалось?

Он говорил, и говорил, рассказывал, как ему — ЕМУ — пришла в голову идея залезть в храм ночью, как они увидели вот то самое, на камне, как он решил рассказать обо всем тейну...

Тейн кивал и слушал. И даже поощрял Эрка.

— Ваша сообразительность не останется без награды. Такие умные ребята.... Вам самое место в наших рядах.

С Эрка можно было мед собирать. Столько счастья, столько радости.

И Ром тоже улыбается. Все хорошо, их не наругали, им не сказали ничего плохого, они могут быть довольны и счастливы. Правда же? Правда?

Их хвалят и обещают большие перспективы.

— Что вы хотите в качестве награды? Ты, юный Эрк?

— Тейн, служить вам, моя самая сильная мечта! И если позволите, я... мне интересно! Первый двуипостасный за столько лет! Я надеюсь, когда вы его найдете, вы позволите мне узнать, что и как?

— О, это несложно. Что ж, я лично буду присматривать за твоей карьерой, юный Гридас. Не сомневаюсь, она будет яркой и стремительной! А ты, Ром?

— Я тоже... эта... как Эрк. — Роману сложно было выражать свои мысли, но выгоду он чуял. Денег просить? Это глупо. А вот перспективы под присмотром самого тейна точно будут. Наверное.

— Хорошо. Я рад, что вы так дружны. Настоящие друзья, это сокровище, — согласился Тейн. — А ты, Бертран?

— я уже обласкан свыше всякой меры, тейн. Но если вы позволите высказать одно заветное желание?

— Уже позволил.

— Тейн, а можно мне будет чаще посещать библиотеку? Не для работы, а просто.... Почитать? Пожалуйста?

— Тебе нравится читать? — расплылся в улыбке мужчина. — Это так замечательно! Что ты предпочитаешь?

— Ну это... жития святых!

— О, в библиотеке ты найдешь для себя много интересного.

Тейн покровительственно улыбался. Бертран сложил руки.

— А можно... вы бы хоть пару слов написали, чтобы я мог туда попадать? А то брат библиотекарь меня обещал метлой побить, если еще раз увидит. Умоляю, тейн?

Бертран даже руки сложил.

Ром хмыкнул, Эрк посмотрел на друга с насмешкой. Вот дурак-то? Мог бы и получше что попросить, а он... кни-иги! Старье это!

Тьфу, баран!

Но тейн щелкнул пальцами, потребовал у слуги пергамент и быстро написал пару строк. И даже подпись поставил и личную печать приложил. И протянул Берту.

— Можешь посещать библиотеку в любое время. Тебя пропустят.

— ТЕЙН!!! Я... благодарю вас!!! Вы... вы самый лучший! Вы...

Сияние, исходящее от Бертрана, легко затмило бы солнце. А славословия, стань они золотом, потянули бы на небольшую гору.

Тейн отечески улыбнулся мальчишке.

— Все в порядке.

— Тейн, а вы позволите? Я сразу после завтрака туда пойду... я так хотел почитать про святую Радегунду, а мне не давали, а она, говорят, могла подчинять себе зверей...

Тейн только рукой махнул.

Иди себе.

Иди, мальчик...

Завтрак продолжался.

* * *

Мария сидела в саду.

Она бы с удовольствием уселась прямо на клумбу, а лучше, улеглась, и повалялась под жаркими лучами весеннего солнышка.

Нельзя.

Платье испортится, да и просто не подобает королеве. Вот что за жизнь?

Такой титул, а делать что пожелаешь ты не можешь. Где в мире справедливость?

Поэтому Мария нашла себе подходящую скамеечку, залитую щедрым солнцем, и откинулась на ней, прикрыла глаза.

Раньше так не было. Но после ее путешествия по барханам, ей стало нравиться тепло. Тепло, уют...

Тишина...

А вот скрип сапог по гравию явно лишний.

— Ваше величество...

Да твою налево рыбой так! Помрешь — и то прицепятся!

Мария недовольно открыла глаза.

Перед ней стоял эрр, другие тут не ходят, а если и случаются, то королеву они точно беспокоить не станут. Высокий, волосы светлые, глаза светлые... какой-то он весь неопределенный, словно его сначала нарисовали, а потом стереть попытались. А она даже не знает, кто это.

Очень неудачно получается.

— Что вам угодно, эрр?

— Выразить вам свое почтение, ваше величество.

Мария замялась. Раньше она бы ответила: 'выразил — свободен'. Но королеве же так не подобает? Но и делиться теплом и солнышком ей совершенно не хочется, потому она выбрала третий вариант.

— Эрр, прошу меня понять. У меня так сильно болит голова... я благодарна вам за внимание, и надеюсь, что вы не обидитесь.

И руку поднести к виску.

Вежливо и доходчиво. Попробуй, не уйди!

Алесио Ихорас посмотрел на королеву. Что ж, отослали его вполне внятно. Но...

Уходить не хотелось. Сцену в коридоре он видел, и искренне восхитился королевой. А она... чего удивляться, что она видит в нем врага? Он же казначей, он по определению на стороне короля. О чем ей с ним говорить?

Мария смотрела на него, приподняв тонкие брови.

И что тебе надо? Чего ты ждешь?

Пришлось поклониться и развернуться. Он еще наверстает... потом. О, кстати! Есть человек, которого можно попросить об услуге. Незначительной для самого Колючки, но важной для Алесио.

Королева его заинтриговала, и мужчина не собирался отступать, не удовлетворив свое любопытство. Интересно же, эрры! Интересно!

* * *

Эрр Виталис в королевские покои стучаться не стал, просто послал служанку, попросив ее вызвать к нему эрру Лизанду.

Девчонка вернулась к нему крайне растерянная, уже через пару минут.

— Эрр... сказали, что эрра мертва!

— ЧТО?!

Да плевать Виталису было на Лизанду. Но... КАК?! И кто? И это ведь может на его планах сказаться?

Виталис бы не засомневался, и эрру Розабеллу позвал, и с ней побеседовал. Но...

— Эрр Эрсон, его величество приказал вас срочно к нему!

Что в таких случаях делает верный подданный его величества? Идет и немедленно, других вариантов нет.

Что случилось? И не связано ли это со смертью Лизанды?

* * *

Бертран огляделся по сторонам.

Так, он достаточно далеко ушел... отлично!

А теперь... Парень распахнул рубаху.

Из-под нее был вытащен небольшой кожаный мешок, а из этого мешка на землю посыпались объедки.

Изначально это было омлетом с грибами, волованами, птицей в желе... а потом оно было накрошено и аккуратно переправлено с тарелки в мешок. Не в рот, ни в коем случае.

Когда Эрк начал говорить, что все рассказал тейну, что тот принял его слова благосклонно, что приглашает ребят к себе, чтобы узнать, кому что надо, у Бертрана мороз по коже пошел.

Тейн!

Да их уровень — обычный служитель! Большего они пока не заслуживают, а тут — ТЕЙН! И к себе? И поговорить?

Бертран сердцем почуял неладное. А поскольку он был неглуп и начитан, то и мысли у него появились нехорошие. Если подумать... что может подумать тейн о трех мальчишках, которые влезли с ногами в важную государственную тайну? А ведь это тайна.

Нужны они ему будут?

Нет.

Их просто убьют, чтобы они не создавали проблем. А как убьют: отравят, или зарежут, или еще что... это уже мелочи жизни. Тейну это неважно. Скорее всего, их отравят, как читал Бертран в книгах, это было бы понятно. Тейн пригласил их, попросил соблюдать тайну, пообещал много чего хорошего, а потом... нет человека, нет и обещаний. Может такое быть?

Ой, может.

Бертран не хотелось об этом думать, но это было проще всего. Собрать их в одном месте, еще раз расспросить, чтобы узнать все точно — и убить. Всех.

И за столом Бертран убедился в своей правоте.

Это они трое ели. А тейн просто пил воду с лимоном, отговорившись, мол, желудок болит. Он ничего не ел. Вообще ничего. Так, лежало у него на тарелке что-то, он это перемешивал ложкой, но и только. Не ел же!

А парни наворачивали за обе щеки.

Может, Бертран просто дурак? Ему бы этого хотелось. Но есть он ничего не стал, а чтобы не заподозрили, потихоньку убирал кусочки в кожаный мешочек. Наловчился в свое время.

Когда у родителей семеро по лавкам, а папаша пьет и всех лупит... бывало и так, что и до белой горячки допивался, чуть мать пару раз не убил. Дома появляться иногда было просто опасно, они в сарае жили, а как там чего приготовишь? Чем мелких накормить? Как быть?

Мать старалась хоть как извернуться, вот и придумала, или посоветовал кто. В трактирах можно платить двумя способами. Или сразу, тогда ешь от пуза, еще и добавки попросить можно. Или перед уходом, но тогда уж каждый кусок идет в счет.

Бертран, как самый ловкий, ходил с ней. Они выходили из города и шли к таверне. Садились за стол, заказывали кашу и эль, мама сразу отдавала деньги, и им приносили еду.

Не всегда свежую или горячую, но ее было много! И можно было попросить добавку... мама кормила сына, а когда никто на них не смотрел, каша отправлялась вот в этот самый мешок. Когда он наполнялся, мама прятала его под юбку, они уходили. Хватало всем.

Правда, за такое могли и побить, если заметят, но Бертран быстро наловчился. И сам уже все делал, и не попадались они, и по два мешка домой приносили иногда.

Каша дешева, даже если она с мясом, а вот семья Бертрана часто себе и этого позволить не могла.

Вот и сейчас он все сложил в мешочек, а как двигаться, чтобы ничего не было заметно, он с пяти лет знал.

Дурак он?

Вот и ему пропуск в библиотеку выписали, а он на хорошего человека напраслину возводит?

Дурак?

Бертран сидел неподалеку от ошметков пищи, и смотрел на них. И видел, как слетаются птицы, как клюют кусочки и крошки, как не улетают от богатой добычи... только вот птица намного меньше человека. И яд на нее действует быстрее.

И получаса не прошло...

Одна из птиц сдохла на глазах у Берта.

Напраслина?

Других доказательств ему и нужно не было. Бежать! Сегодня же ночью бежать!!!

Только вот куда он убежит с пустыми руками? А надо бы далеко, надо бы быстро... корабль? А там за проезд надо отдать. И что делать?

Впрочем, одна идея у Бертрана появилась. И он собирался воплотить ее в жизнь.

* * *

— Ваше величество, я счастлив!

Отец Роман смотрел глазами преданного спаниеля. Мария милостиво пожаловала ему целовать ручку.

— У вас хорошие новости, святой отец?

— Да, ваше величество. Если позволите...

Мария огляделась вокруг, но никому до них особенно дела не было.

— Говорите, святой отец, только как можно тише, я услышу.

После превращения в змею, слух у нее стал кратно лучше. Она даже шепот слышала с другого конца комнаты, а уж рядом...

Отец Роман кивнул, и едва зашевелил губами.

— Его величество обещает помощь и поддержку. Просил передать, что от него приедет человек.

— Когда?

— Уже скоро, ваше величество.

Мария кивнула.

— Вот и отлично, — и тут же поменяла тему, заметив, как к ним направляется эрра Розабелла. — Что нового при дворе? Мы отсутствовали, и хотелось бы узнать последние новости.

— Ваше величество, — святой отец позволил себе вежливую улыбку. — Самая последняя и важная новость, это ваш приезд и беседа с королем. К тому же, придворные расстроены. Они решили, что впали в немилость у вашего величества...

Мария подняла брови.

— Вот как?

— Вы не соизволили никого поприветствовать, ваше величество.

Мария вспомнила, как шла по дворцу... кажется, кто-то ей кланялся, или растопыривался? Подробностей она так и не вспомнила, да и Диану тоже, она так была нацелена на разговор с супругом, что не до местной шушеры было. Да и...

— Отец Роман, а где они были, когда мой супруг сослал меня в эти покои?

Падре замялся.

— Эммм... ваше величество?

— Верность либо есть, либо ее нет. Верными мне остались несколько человек, их я и буду любить, уважать и жаловать своими милостями. Остальные придворные явственно показали свое отношение ко мне, и они мне больше не друзья, — Мария выглядела, словно сама невинность.