Изгнание. Книга 1

Прежде я понятия не имел, что у представителей сословия элитариев возможно проявление болезни Альцгеймера, да еще в таком раннем возрасте, — всего восемьдесят с хвостиком! Оказывается, генетическое совершенство не дает защиты от деменции, возникшей на фоне стресса, и до сих пор не найдено стопроцентных методов излечения заболевания, связанного с разрушением гена двадцать первой хромосомы. Те же, что существуют, мне просто не по карману, исключая пилюли, которые мать пить не хотела.

Вначале мать забывала всякие незначительные мелочи: например, всегда увлекавшаяся фриволите, она вдруг забыла, что это такое, но вскоре все вспомнила и смеялась сама над собой. Любившая готовить салаты из свежих овощей, она вечно забывала их посолить, или пересаливала.

Потом ей стало казаться, что она забывает решительно все: кэрту, магнитный ключ от квартиры, место кнопки визора. Чтобы ничего не потерять, она прятала нужные вещи в безопасных местах: раз я нашел ее кэрту в морозильной камере, где она так замерзла, что пришлось ее менять.

Речь матери стала сумбурной, ведущую мысль было невозможно выделить. Мать стала более робкой, менее настойчивой, потерянной какой-то. Иногда она не могла найти свою спальню и блуждала по комнатам. Часто ее блузки оказывались неправильно застегнутыми, или надетыми задом наперед или шиворот-навыворот.

Она помнила события ранней юности, но нередко забывала мое имя. Однако, знала четко, что именно с меня она должна требовать проявлений заботы и внимания, а почему и кто я ей, — забывала.

Часто впадала в противоположные состояния: веселости и грусти, фобий по поводу возможной смерти и эйфории при виде пирожного. Хотела куда-то бежать, словно в собственной квартире ей угрожала опасность.

Вот на этом этапе мне и пришлось нанять сиделку. После того, как девушка-биоробот, тихая и покорная, не справилась с подавлением агрессии у моей старушки, нанял живую медсестру, круглосуточно. Стоило мне это так дорого, что вскоре пришлось заложить квартиру в ломбард: лекарства для матери становились все дороже; польза от них — все эфемернее. Борьба с сиделкой стала смыслом ее существования. Квартира превратилась в наглядное пособие, на всех стенах висели и искрились таблички с надписями и стрелками: 'на кухню!', 'в ванную', 'в туалет!'. Весело было жить.

Я возвращался домой из рейсов в ужасе и надежде. Но ничего не менялось, а мать мне все-таки было жаль: единственный близкий человек...

Наконец, наступил день, когда мне нечем было заплатить зарплату медсестре, аппетиты которой все увеличивались. Она раньше предлагала мне поместить мать в государственный хоспис, но мать падала предо мной на колени, целовала руки, умоляя позволить дожить в родном доме. Однако, она уже была не в состоянии удовлетворить свои элементарные человеческие потребности, я же не мог 'заправить' ее в дом призрения, хотя моя работа была связана с постоянными командировками и право на эту льготу имел...

Денег не было больше: нахватался кредитов на медицину, и не мог за все расплатиться. Оплата за дальние маршруты шла на погашение кредитов. Где взять больше денег? Болезнь Альцгеймера — самое дорогое заболевание для элитариев, живущих два века! Можно представить столько лет слабоумия?

Я чувствовал себя рабом-закупом в собственном доме!

Сиделка посоветовала мне обратиться в переселенческую компанию, набирающую сотрудников для путешествия к звезде, и обещающей огромные зарплаты членам экипажа и авансы будущим простым переселенцам.

Я был готов немедленно улететь к черту на кулички, лишь бы оставить матери денег на сто лет, — лишь бы никогда не возвращаться сюда, в дом, пропахший лекарствами, полный безнадежности и уныния. К звезде так к звезде! Там новый мир! ...

Я отправился в шикарный офис непонятно кому принадлежавшей компании по вербовке переселенцев. Меня приняли вначале равнодушно, но, просмотрев послужной список, предложили стать не кем иным, как самим капитаном! Признаться, не ожидал такого предложения, тем более, что двигатели корабля были основаны на принципиально новой модели.

Настолько новой, что с особенностями передвижения корабля в пространстве меня обещали ознакомить лишь после подписания контракта, и я должен был подписать документ о неразглашении информации о технических инновациях, примененных при создании корабля.

Получив аванс в сорок пять тысяч ауров, расписавшись под кучей бумаг, я смог не только оплатить свои кредиты, но и со спокойной душой позабыть о бремени расходов на лечение матери: теперь на все хватит! Можно было даже подумать о возможности обращения к новому методу лечения деменции, в сущности которого я ничего не понимал, но обещали многое. Мой договор предусматривал возможность расторжения: как по инициативе компании, так и по моей инициативе, но, в последнем случае, мне пришлось бы уплатить неустойку в двукратном размере, — нереальную для меня сумму! Ходили слухи, что рядовые переселенцы, которые во время дальнего перелета будут на корабле лишь нахлебниками, — должны уплатить тройную сумму неустойки за расторжение контракта! А большинство из них, якобы, вовсе обманули: подписанные ими листы о возможности 'развода' с нашей компанией просто распадались в пустое место через пару часов после подписания. Не знаю, возможно, это были просто злые слухи.

У меня и мысли не было стремиться расторгнуть договор: корабль, доставив на экзопланету переселенцев, должен был возвратиться обратно со всеми членами команды и частью специалистов, которые должны будут взять пробы на планете и доставить на исследование в метрополию. Остальным пассажирам и большинству исследователей надлежало остаться на месте и налаживать быт, науку, технику и культуру в рамках терраформирования, — и ждать прилета следующих рейсов кораблей с Зема.

Впрочем, если не удастся вернуться: стоит ли заранее горевать?

Мне выделили отдельный кабинет в офисе компании, и я приступил к изучению документации. Чем больше читал, смотрел чертежи, тем больше изумлялся: ни о чем подобном мне, волку космоса, ранее не приходилось слышать! Когда это человечество совершило технологический прорыв, и как все эти открытия смогли скрыть от широкой общественности? Как же слухи?

Около месяца корпел над бумагами. Постепенно пришел к выводу: часть изобретений имела явно неземное происхождение! Почему? Чутье! Слышал от более богатых курсантов в нашем училище о неких пришельцах, посещавших Зем некогда. Якобы все дары их знания зарезервировали до поры, а теперь, значит, настало время дать им ход.

Однако, мне отчаянно хотелось увидеть в действии этот чудо-корабль, способный пронзать пространство быстрее скорости света! Верилось в такое с трудом! Но я старался освоить все механизмы управления кораблем, на случай, если автоматика выйдет из строя.

Вместе со мной каждый день сидели и учились, как школяры, пилоты, штурман и инженеры, мужчины и даже женщины. Все они мало, лишь по делу, разговаривали, но непреходящее удивление было написано на лицах. До стажировки на корабле дело до сих пор не доходило: теория — раньшн!

Я больше не возвращался домой ночами: у меня было оправдание — авральная работа! Иногда ночевал в своем чудесном кабинете с кадками настоящих пальм и маленьких пихт, чувствуя себя свободным от всего. Иногда ходил к продажным женщинам, вспоминая: у мужчин так принято!

Наконец, мне позволили взять небольшой отпуск, который я решил провести неординарным образом: слетать к высочайшим вершинам мира, побывать в пустыне, искупаться в Средиземном море, а закончить путь — на дирижабле, позволив себе проиграть мизерную сумму в воздушном казино.

Джомолунгма, на которую поднялся по комфортной канатной дороге, не показалась мне вершиной мира, хотя и считалась высочайшей на Земе: тому, кто видел горы Марса и Юпитера, смешны возвышенности земной поверхности. Пустыня Сахара тоже не впечатлила: предпочел бы посетить эти места тысячелетия назад, когда здесь зеленели сады и журчали воды, а люди творили прекрасные фрески, вкладывая в них детскую радость бытия.

Средиземное море сравнил с большим озером, только слишком грязным: до чего земляне довели планету! Порой мне хотелось откреститься от своей связи с жителями Зема, став просто гражданином беспредельной Галактики!

В казино тоже не обрел радости: игра в удачу — не моя стихия! То ли дело, отключив автоматику, мчать наперегонки с потоком астероидов, лавируя в сторону в последний момент, — даже если эти гонки — лишь упражнение на тренажере! Впрочем, один раз мне довелось попасть в метеорный поток в момент, когда автоматика перезагружалась, — корабль чудом уцелел.

Не ставил в рулетку много, не испытывал к тому желания. Похоже, ничто на Земе не вызывало моей привязанности и интереса.

В последний день моего пребывания на дирижабле в казино появилась новая 'девочка', которую поначалу я принял за искательницу покровителя: так она была разодета. Но, по холодным глазам и жесткому взгляду серых ледяных глаз, понял свою ошибку: девица пришла не за мужчиной, — она хотела играть. Зачем? Неужели больна игроманией? Моя идея предложить ей знакомство показалась напрасной, и я передумал, просто вышел из игры.

Ушел, полагая, что более ее не увижу, но ошибся: ранним дождливым утром следующего дня судьба свела нас вновь у сходен дирижабля. Я помог спуститься ей и ее дальней родственнице, — или служанке, — и дал номер моего коннекта. Она взяла, но глянула на меня так, что понял: в ее сердце кто-то уже есть. Поэтому звонка ждать не следовало.

Каково же было мое удивление, когда днем того же дня мне довелось с нею столкнуться в коридоре переселенческой компании! Что она здесь делала? Она не слишком рвалась поделиться со мною своими проблемами, но ее служанка, — или родственница, — сама обратилась ко мне за помощью: не так словами, как убедительным просящим взглядом, словно нить протянула между нами. Я захотел узнать, в чем проблема у девушек: завел их обеих в кабинет и начал расспрашивать Церту, — так звали золотоволосую красавицу с дирижабля. Она вначале мялась, но вскоре перестала таиться, хотя, полагаю, сказала мне лишь полуправду, то, что посчитала нужным.

Оказывается, недавно она подписала контракт с переселенческой компании о принятии участия в будущем рейсе: короче, согласилась стать колонисткой. Но теперь обстоятельства изменились: она имеет достаточно денег, чтобы даже оплатить неустойку. Однако, сумму штрафа, оговоренного ранее в тексте договора, у нее принимать отказываются, так как страницы о возможности уплаты неустойки из контракта бесследно исчезли, словно испарились под лучом лазера!

Она, конечно, понимает, почему это произошло, но так нечестно поступить по отношению к будущим колонистам, — вопиющее нарушение прав человека! И что же ей теперь делать? Она была на приеме у начальника отдела кадров, — по договору, именно с ним колонисты могут расторгнуть контракт. Но кадровик, — он же исполняющий обязанности директора всей этой нечестной фирмы, — отправил ее на...! Понятно куда! Она даже не успела предложить ему взятку: этот странный человек велел своим клевретам выставить ее вон из своего кабинета! Словно она выдумала саму возможность уплаты неустойки! Но это было в тексте контракта, она помнит!

— Успокойтесь! — выслушав девушку, я понял, что циркулировавшие в офисе слухи о нарушениях пунктов контракта, — верны. — Вы говорили не с самим директором, а с его отлично выполненным полноценным клоном, который, однако, не вправе самолично принимать важных решений: его основная функция — играть роль директора и гнать всех просителей взашей, тогда как подлинный кадровик ныне прохлаждается на блаженных островах Счастья!

— И что же, если я вступлю в личные переговоры с ним самим, то получу шанс на аннулирование моего контракта? — Церта смотрела прямо мне в лицо так пристально, так пронзительно, что моя искренность стала излишней:

— Все не так просто... Поймите, дорогая: я — исполнительное лицо, будущий капитан корабля, и никак не связан с материальной стороной дела, но, думаю, вы получите свой шанс, если предложите Гергису тройную неустойку за расторжение договора. Если он согласится, непременно попросите его тут же показать вам ориентировочный список будущих пассажиров корабля: если ваше имя исчезнет оттуда, значит, Гергис внес в список реальные изменения. Официально для простых колонистов процедура расторжения контракта не предусмотрена в настоящее время, но желающих лететь становится все больше, поэтому компании не составит труда подыскать другую женщину на ваше место. Например, в моем контракте сохранена эта возможность: расстаться с компанией, но за девяносто тысяч взамен полученного мною аванса в сорок пять... почему так поступили с простыми людьми, отказав им в обратном шаге, я не знаю...

— А если ваш Гергис откажется? Понимаю: он — лишь жалкая верхушка айсберга, номинальный руководитель? Кто все это затеял? Неужели Хостис?

Я удивленно слушал Церту, не понимая: причем тут Глава Совета? Финансы на космический полет выделены космическим агентством, на основании поручения, данного по результатам голосования Совета планеты.

Очевидно, мои мысли написались в выражении лица: Церта слегка махнула ручкой и оставила расспросы, осознав, что я далек от внутренней политики компании.

— Вижу: вы — романтик, одержимый глубинами Космоса, и звезды вам ближе, чем чаяния наших политиканов и прохиндеев от экономики! Вы дали мне отличный совет: думаю, вы не склонны к пустословию, а, значит, ваш Гергис — реально продажен и уничтожит мое имя из списка, не убоявшись понести ответственность; то есть, он уверен в своей безнаказанности, так? Ашшур, пойдемте с нами в хиларис, отобедаем? Нам с Лиэз, двум слабым девушкам, чужим в столице, не хочется бродить по Оппидуму в одиночестве! Потом мы улетим на острова: будем искать вашего Гергиса, чтобы дать ему взятку... Вы укажете мне его точное местонахождение, ведь там нет индикации? ... и еще: вы позволите мне сослаться на упоминание вашего имени, когда я найду вашего начальника? Иначе он меня и слушать не станет!

Сам не знаю, зачем я пошел с двумя странными девицами в хиларис? Просто потому, что хотел еще раз услышать голос Церты, лелея надежду, что это не в последний раз. Голоса Лиэз я так и не услышал за все время пребывания в хиларисе: она отличалась провинциальной скромностью, и это мне тоже понравилось. Никогда не встречал подобных ей тихонь с такими выразительными глазами...

Во время обеда Церта умело строила беседу: она больше задавала вопросы, я же все больше на них отвечал на них. Ее интересовало: почему был избран именно такой маршрут для корабля переселенцев, что я знаю об этом? Совсем ничего. Вскоре я рассказал о своих семейных проблемах, о личном одиночестве, об отсутствии особого желания лететь к черту на кулички в качестве капитана, том более, что я буду капитаном лишь на капитанском мостике, — то есть в рубке!

Тогда как первую скрипку во внутренних отношениях на корабле будут играть креационисты из Особого отдела. Тут Церта особенно заинтересовалась, но я не мог удовлетворить ее любопытства: мне было известно очень немногое, даже технические особенности нового корабля мне разрешалось познавать постепенно! Полная техническая характеристика судна станет мне доступна лишь за две недели перед стартом, то есть после наступления момента, когда я сам уже не смогу расторгнуть мой контракт...