Генерал снова улыбнулся, на этот раз чуть шире, и в груди Такоре, несмотря на жару, появился холодок.
— Кто это санкционировал? — спросил он.
— Адмирал Фокаидес, естественно. — Перрен улыбнулся, затем пожал плечами, демонстрируя чудовищную тучность. — Как только из сектора Циклопы поступило сообщение о подстрекательстве к мятежу и государственной измене, мы решили спустить Алаймо с поводка. Он единственный наш командир с безупречным послужным списком, когда дело доходит до превращения непокорного населения в послушное.
— У вас, — Такоре вытер пот со лба и стряхнул его на раскаленные угли в печи для сауны, — примерно двенадцать процентов всех ваших активов в Циклопах.
— Ха! — Перрен хлопнул себя по бедру цвета пахты. — Я же говорил вам, Таскин, что он хорошо информирован, не так ли?
— Да, сэр, это так. — Алаймо откинулся назад, сцепил пальцы на затылке и уставился на Такоре, как будто тот был чем-то съедобным.
— Я обеспечиваю нашему славному генералу комфорт в перерывах между заданиями, — сказал Перрен Такоре. — У него были плохие отзывы в прессе, которых он не заслуживал, и это неправильно, что Федерация не заботится о наших ветеранах, вы согласны, Канада? Таскин живет в моем поместье на Канарских островах. А я когда-нибудь пренебрегал вашими нуждами, генерал?
— Никогда, сэр. Весьма признателен, — сказал Алаймо, искоса поглядывая на женщину, ухаживавшую за его левой ногой. Он задел ногой ее обнаженную грудь. Она подняла на него глаза и натянуто улыбнулась.
— Плохая пресса? — выгнул бровь Такоре. — Простите, но я слышал, что он наслаждался каждой минутой.
Говоря это, он наблюдал за Алаймо, и генерал подмигнул ему.
Такоре почувствовал, как у него по коже побежали мурашки.
— Что ж, мой мальчик делает то, что нужно, чтобы выиграть то, что должно быть выиграно, — сказал Перрен. — Такова позиция Федерации с тех пор, как был нанесен удар по Аггамару. И, учитывая это, мы с Таскином обсуждаем, какие активы необходимо сохранить, когда он отправится на Беллерофонт и в остальной сектор. Он возьмет с собой девятый флот и тринадцатый армейский корпус.
— И граждане Федерации входят в число этих активов? — спросил Такоре, и Перрен усмехнулся.
— Если они не подчиняются, значит, сами решили, что они не наши граждане. Надо признать, не слишком умно с их стороны, но именно поэтому действует постоянный пятнадцатый приказ. — Он снова пожал плечами. — Они крестьяне, Канада. Почти все они трудятся в поте лица, чтобы избежать долговых ловушек, в которые они угодили добровольно. Когда-то таких людей, как они, называли крепостными. Рабами. Названия меняются, но правда остается неизменной: они работают и делают то, что им говорят люди, на которых они работают. Экономисты и историки могут спорить о том, откуда берется истинное богатство, но мы с вами знаем ответ на этот вопрос, не так ли?
Перрен дважды постучал костяшками пальцев по своей скамье, и женщина-педикюрша мгновенно достала бутылку воды из маленького холодильника у двери. Она завернула ее в чистую тряпочку, чтобы не запачкать собственным потом, и протянула Перрену.
— Труд — это источник всего богатства и движущая сила любой экономики, — сказал Такоре. — Ничего не происходит, если нет того, кто может это сделать.
— Конечно, ты это знаешь, — сказал Перрен. — Ты не стал бы относительно богатым, если бы не знал это.
Такоре пропустил мимо ушей замечание о своем собственном капитале.
— Какой толк от астероида, полного золота и платины, если некому его добывать? — продолжил Перрен. — Некому управлять перерабатывающими и плавильными заводами? Если некому управлять перевозками или производственными центрами? Если нет рыночного спроса со стороны людей, который придавал бы им ценность? — он затянулся сигарой. — Как может функционировать правительство, если нет граждан, которые платили бы налоги своим трудом?
— Вот почему я хорошо отношусь к своим сотрудникам и поставляю на рынок качественные суда, — сказал Такоре. — Свободный рынок...
— Не существует, — перебил его Перрен. Он глотнул воды, большая часть которой пролилась из уголков его рта, затем опустил бутылку. — Мы, те, кто наверху, командуем всем. Налоговые льготы здесь, государственные бюджеты там, подавление конкуренции и, время от времени, кража патентов. Единственное, что имеет значение, — это то, что мы поддерживаем работу населения. Все остальное — просто показуха. — Он пренебрежительно махнул бутылкой с водой. — У крестьян может быть иллюзия свободы, и нам все равно, пока они работают на шахтах или пополняют актуарные счета. Они зарабатывают гроши, а мы забираем остальное. Раньше мы не давали им ничего, но потом поняли, что простым людям легче убедить себя в том, что они не рабы, пока мы даем им частичку свободы. Удивительно, насколько легче становится держать их в узде, не так ли?
— И последствия такого отношения — это то, что преследует нас, не так ли? — спросил Такоре с невозмутимостью, которая немного удивила его самого.
— Ба! Время от времени нам приходится крушить черепа, чтобы держать толпу в узде. В других случаях мы можем просто немного снизить налоговую ставку, а затем повысить сборы в других местах, чтобы компенсировать разницу. То, как мы это делаем, имеет меньшее значение, чем тот факт, что мы всегда будем главными, Такоре. Но мы не можем позволить, чтобы наше богатство покинуло нас. — Перрен хлопнул себя по толстому животу. — С тех пор как началась эта война, мы прижимали жителей Окраины, но они придерживались хороших манер и оставались на своих местах. Но теперь псы рычат в своей конуре, поэтому мы должны восстановить нашу власть. И тут на помощь приходит генерал Алаймо. Во вторник он и девятый флот отправятся через червоточину на Беллерофонт.
Такоре был потрясен. До него доходили слухи — но только слухи — о возвращении Алаймо на службу. Это означало, что остальные Пятьсот позаботились о том, чтобы до него дошли только слухи. Но девятый флот был организован таким образом, что собрал все доступные для прикрытия Солнца подразделения, когда Радженда уже перебросил весь резерв на Окраину. Они и это направили на Циклопы? И когда Алаймо доберется туда...
— Он — это действительно необходимо? — Он почувствовал, как по всему его телу струится пот. — Мой сын прибудет в Джалал послезавтра. Даже если Мерфи на самом деле поддерживает это безумие "Свободных миров", Радженда разберется с этим. Одна битва за подавление восстания в Нью-Дублине — это все, что нам нужно, чтобы убедить другие периферийные системы в разумности происходящего. Добавление генерала Алаймо, вероятно,... усугубит проблему.
— Я полностью уверен, что ваш мальчик сделает все, что в его силах, — сказал Перрен, — но независимо от того, выиграет он или проиграет — предпочтительно выиграет, — Окраине все равно нужен урок. Который она не скоро забудет.
— И сколько же планет потребуется, чтобы усвоить этот урок? — спросил Такоре. — Такой, какой усвоили Гобелены, я полагаю?
— У меня были связаны руки, — сказал Алаймо.
Молодой человек, полировавший ногти на ногах, запнулся. Он наклонился вперед, как будто был на грани теплового удара, пока не ударился лбом о скамейку. Алаймо посмотрел вниз, затем ударил мужчину ногой в лицо и подтолкнул его к двери. Педикюрщик пробормотал извинения и выполз из сауны. Алаймо похлопал по деревянной скамье рядом с собой, и почти обнаженная женщина села на скамью. Он осмотрел свои ногти, затем положил руку ей на колени, откинул полотенце и коснулся ее кожи.
Она достала маленькую пилочку из открытой сумки, лежавшей на скамейке, и начала приводить в порядок ноготь на его мизинце.
— Почему мы затеяли этот разговор? — спросил Такоре.
— Потому что у меня были некоторые сомнения на твой счет, Канада. — Перрен наклонился вперед, выпятив живот, и развел руки так широко, что смог опереться локтями о колени. — Ты настаивал на том, чтобы Мерфи стал губернатором Нью-Дублина. В этом нет ничего плохого. Нет смысла входить в число Пятисот, если нельзя использовать немного кумовства, чтобы укрепить свое наследие! Но ты поставил Мерфи на эту должность, и теперь это стало проблемой для всех нас.
— Я не...
— Нет, нет! Ты этого не делал. И твоя дочь играет в игру. Твой сын играет в игру. Проблема не в вас, проблема в твоем зяте. Видишь ли, ты мне даже нравишься, Канада. Проницательный. Честный. — Перрен произнес это слово так, словно оно было сделано из соли. — В Пятистах ты тоже популярен. Но в такие трудные времена, как сейчас, мы видим истинное лицо каждого.
Такоре взглянул на Алаймо, затем снова на Перрена.
— Не все в Пятистах остаются в Пятистах, друг мой. — Перрен с трудом выпрямился и почесал тройной подбородок. — И в подобные времена мы должны быть уверены, что все на своих местах. Это означает, что мы собираемся избавиться от всех, кто не играет в эту игру. Понимаешь?
— Конечно. — Такоре улыбнулся. — Просто из любопытства, кто-нибудь выражал беспокойство по поводу предстоящего назначения генерала?
— Эта придурошная вице-адмирал Ян, — проворчал Перрен. — Это прекрасно. Как я уже сказал, нам нужно знать позицию каждого, и сейчас мы ищем новую замену Фокаидесу. Твой сын в деле, просто чтобы ты знал... при условии, что он сможет выполнить приказ, который мы ему дали, убить Мерфи.
— Убить... или захватить в плен, — сказал Такоре.
— Хм? О, да. Конечно.
Перрен кивнул с невероятной неискренностью.
Воцарилось молчание. Перрен подождал почти целую минуту, затем глубоко затянулся своей искусственной сигарой.
— Этот разговор был проявлением профессиональной вежливости по отношению к тебе, Канада, — сказал он затем. — Надеюсь, ты это ценишь.
— Да. — Такоре поднялся со скамейки. — Поскольку ты хорошо осведомлен о моей преданности Пятистам, я был бы признателен, если бы некоторые узкие места и завышение цен, с которыми сталкивается Венера Фьючерз, были устранены. Военно-космическому флоту все еще нужны эти корабли, и мы все на одной стороне, не так ли?
— Я поговорю со своими подчиненными. — Перрен помахал ему рукой. — Как только ситуация с Мерфи разрешится, все вернется на круги своя.
— Спасибо, — сказал Такоре так любезно, как будто Перрен только что не подтвердил, что Пятьсот будут сдерживать давление и нож экономического краха у его горла, но не доведут дело до конца... на данный момент. — Тогда прошу меня извинить.
— Пока! — крикнул Алаймо, помахав рукой, когда Такоре потянулся к внутренней ручке двери сауны.
— Пришлите сюда свою девушку, — сказал Перрен генералу, когда дверь открылась. — Если я не вижу своих пальцев на ногах, это не значит, что они не могут хорошо выглядеть.
Они все еще смеялись, когда дверь закрылась.
Такоре постоял немного, осознавая, что по обе стороны от него стоят охранники, затем повернулся и направился прямиком в свою личную раздевалку.
Он шел так быстро, как только мог, но не бежал.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Система Джалал
Земная Федерация
7 декабря 2552 года
— Пожалуйста, можно выключить эту сигнализацию?
Голос Терренса Мерфи был немного раздраженным, когда он вошел в командный центр станции Джалал. Пронзительный сигнал тревоги — правда, он был не таким уж громким, но тщательно продуманным, чтобы его невозможно было проигнорировать — внезапно смолк, и он кивнул.
— Лучше.
В его голосе все еще не слышалось восторга, и Харрисон О'Хэнрати скрыл улыбку, когда Мерфи направился к нему через командную рубку. Они оба знали, что станция Джалал была последним местом, где Терренс Мерфи хотел бы сейчас находиться. Однако тот факт, что они оба знали, что это единственное место, где он должен быть, не делал Мерфи ни на йоту счастливее.
Мерфи подошел к огромному голографическому дисплею. Тот был настроен на астрографический режим, и несколько секунд он смотрел на пульсирующий в его глубине зловещий малиновый значок. Этот значок отмечал предполагаемое появление выхода червоточины в девяноста световых минутах от Джалал Дзета, самой удаленной ледяной планеты системы, и он задумчиво поджал губы.
— Скорее всего, это подкрепление Овала, — заметил он через мгновение.
— По этому направлению? — кивнул О'Хэнрати. — И судя по размеру сигнатуры, похоже, нам можно гордиться собой.
Кто-то усмехнулся, хотя и немного нервно, сухому тону начальника штаба, но Мерфи только кивнул в ответ.
Гравитационный след прибывающего оперативного соединения — а это было именно то, чем оно должно было быть — находился именно там, где он и ожидал его увидеть. Именно там оно и должно было находиться при перелете с Солнца на Джалал за наименьшее время, что, несомненно, и было приказано сделать его командиру. У командования Овала были все основания перебросить свои силы реагирования на Джалал как можно быстрее, и не было никаких причин пытаться действовать скрытно, когда оно прибудет. Лично он отправил бы что-нибудь — что угодно — гораздо раньше, исходя из предположения, что, когда он прибыл, даже полдюжины дополнительных сверхсветовиков в Джалале помешали бы его собственному успеху. Но теперь, когда Сол наконец-то перебросил сюда силы реагирования, не было смысла в тонкостях, учитывая, что звездолет в пространстве червоточины не мог "подкрасться" в обычном пространстве к цели с приличными гравитационными решетками. Тем не менее, точное знание того, куда направлять антенные решетки, позволило станции Джалал увеличить дальность обнаружения примерно на десять процентов, и они засекли приближающихся пришельцев на чуть более двадцати шести световых неделях, что дало ему предупреждение примерно за пять часов до того, как те смогли снизить скорость до субсветовой.
Конечно, это было не единственное, что позволило ему сделать его точное предсказание.
— Вы бы сказали мне, если бы у "Сони" случилась утечка? — спросил он, склонив голову набок и глядя на О'Хэнрати.
— На данный момент никто за пределами командного центра и гравитационного центра ничего не знает об этом, — сказал капитан, кивнув головой в сторону значка. — Станция надежна, а гравитационные системы Галанатоса полностью отключены.
— Хорошо. Давайте оставим все как есть. — Мерфи покачал головой, и на его лице отразилось больше беспокойства, чем он выказал бы при других обстоятельствах... или другим людям. — В системе все еще слишком много незавершенных дел, чтобы я был счастлив, Гарри.
— Вы так думаете? — покачал головой О'Хэнрати. — Все, что мы можем, это то, что мы можем сделать, Терри.
— Знаю. Просто развеселите меня. — Мерфи сверкнул короткой натянутой улыбкой. — Даже невозмутимый адмирал Мерфи иногда беспокоится о разных вещах.
— А я помогаю вам не волноваться, — сказал О'Хэнрати. — Это входит в должностную инструкцию. Но, насколько я знаю, мы с Брайантом справляемся с этим делом.
— Хорошо, — повторил Мерфи и легонько коснулся плеча О'Хэнрати.
О'Хэнрати с самого начала выполнял обязанности офицера разведки оперативной группы 1705 — это было неизбежно, учитывая, что в душе он был "шпионом"... и единственным шпионом, которому Терренс Мерфи полностью доверял. Однако с тех пор, как они заняли Джалал, его основная работа в качестве старшего помощника Мерфи отнимала у него слишком много времени, чтобы он мог продолжать и в качестве офицера S2 Мерфи. Именно поэтому он привлек коммандера Брайанта Мактэйвиша, чтобы подменить себя. Они с Мактэйвишем знали друг друга много лет, и коммандер был настолько умен, насколько можно было ожидать. На самом деле, он был достаточно умен, чтобы никто не заподозрил, что он на хорошем счету у бригады шапочников из фольги.
