— Повторять до готовности, — так, чтобы было слышно лишь его жертве, зло прошипел водила и повторил процедуру. Третий раз не потребовался, размазывая кровавые сопли по броне, шпаненок сполз на землю.
Фыркнув выхлопом, бронемашина, под вопли разбегающихся с ее пути копченых, заехала в ворота.
Гася любые беспорядки в зародыше, поверх голов затявкали два пулемета. Мигом растерявшая все понты копченая братва, побросала вдруг ставшие неподъемными стволы и, задрав к небу руки, попадала на колени.
Снайперски положив очередь перед толпой баб, с воем рванувших к уткнувшимся рылом в грязь соплеменникам, пулеметчик недвусмысленно давал понять — следующая очередь ваша.
Две пары вышедших за ворота бойцов прикладами проводили проясняющие сознание процедуры и собирали разбросанный по земле огнестрел.
Припарковавшись за КПП, немцы, кряхтя и потягиваясь, покинули броневик и вразвалочку направились в сторону затихающих беспорядков.
— Даже оружие не взяли, — нежные пальчики с острыми накрашенными коготками ухоженных ногтей, погладили дерево и сталь прислонённого за сиденьем пассажира большого ружья. Погладили и оставили в покое под внимательным взглядом, сидевшей напротив лохматой овчарки.
Придвинувшись к девушке, мокрый собачий нос обнюхал новую попутчицу со всех сторон. Оставшись довольной результатом обнюхивания, псина лизнула девушку в поцарапанную щеку и нахально просунула морду ей под ладошку — чеши, давай, чего расселась?
Четверть часа спустя, в оставленную открытой дверь, заглянула немолодая, подчеркнуто аккуратно одетая женщина, — Поехали, милочка. До вечера отдохнёшь у меня.
Брутальный двухдверный "Лэнд-Ровер" с ветерком домчал пассажиров до центрального офиса сил местного правопорядка.
— Наш лучший номер. Даже с умывальником, что не во всяком местном клоповнике есть. Цени, — женщина в строгом костюме распахнула перед рыженькой дверь камеры.
— За что? Я же ничего не сделала, — внезапно пересохшими губами, прошептала девушка.
— Вот именно поэтому я и прячу тебя, в лучшем из доступных мне мест. Умойся, отдохни, поспи — если сможешь. Часов шесть-семь у тебя есть наверняка.
— А что будет через семь часов?
— Поминки, я полагаю, — слегка скрипнув петлями, дверь камеры оставила рыженькую наедине со своими проблемами.
Двумя часами позже и двумя этажами выше.
Дэн.
— Два часа! Два! Русский, ты через Демидовск сюда добирался? — подчеркнуто аккуратно одетая женщина выпустила в потолок струю ароматного сигаретного дыма и, стряхнув пепел в ажурную, наполненную водой пепельницу, продолжила сверлить меня взглядом.
Волнуется. Волнуется, как хищник, почуявший добычу, как кошка, сжавшаяся перед броском на мышь. Вот ведь чутье у тетки! Учуяла, что я приволок ей информацию.
Как это было у Конан Дойла — самый совершенный в мире мозг ржавеет без дела. Да у нее ломка — натурально информационный голод.
Причем, если кто решит, что фрау Ширмер можно скормить лабуду из разряда — через час за западными воротами города состоится дуэль одного напрочь отмороженного русского против двух копченых, будет сильно неправ. Да плевать ей на копченых, а русского будет немного жаль, он подавал надежды. Но, не более.
— Где мальчик? Я ожидала увидеть вас обоих. Теперь придется тратить на беседу с вами в два раза больше времени.
Ага, как же. Да ты — коза старая, при любых раскладах, в приватной беседе парня досуха выжмешь, он бы тебе даже то, что не с ним было, вспомнил.
— Так это. Спит мальчик, наверно. Или как минимум засыпает. Организм, конечно, молодой и здоровый, но не двужильный же он.
— Где Рудольф!? — тонкая сигарета топится в пепельнице, и тут же достается новая.
А чего нервничать так? Что с парнем может в городе приключится?
— В "Розовой чайке" он. Улизнул от папашкиной опеки и прямо из мастерских, как наскипидаренный понесся вкусить простых мужицких радостей. Имеет, между прочим, право — с добычей вернулся. На текущий момент пару заходов он уже сделал, полагаю, и сейчас набирается сил перед третьим.
Фрау меняется в лице, но молчит. Выдерживает длиннющую паузу и меняет подход к клиенту. Мур-мур-мур — Не томи, есть что-то интересное?
— Есть, я полагаю, — кратко пересказываю историю с коварными цыганами, устроившими подлую засаду на доблестных арийских сталкеров-эвакуаторов.
Перспектива охоты цыган на истинных арийцев, фрау решительно не нравится. Но, как мне кажется, ничего нового в этой информации для фрау нет.
— Это все? — взгляд потух, едва сдерживаемая дрожь пропала — фрау явно разочарована.
— Ну что вы, фрау Ширмер, как можно так плохо обо мне думать? Эта история даже на пролог едва тянет, но никак не на первую главу.
О-па, миг — и хищник вернулся. Большая кошка вернулась и затаилась в засаде, а не бросилась напролом. Матерый хищник, смертельно опасный.
А раз так, то........ зайдем с козырей.
— За подкладкой пиджака самого опустившегося из цыган нашлась вот эта вещичка, — на стол перед фрау ложится найденный Ай-Ди.
Меня пытались убить. Братки на джипе, потом другие братки и тоже на джипе, потом цыгане в засаде, но до этого момента нельзя сказать, что я заглядывал в глаза смерти. Хищная кошка превратилась в смертельно опасную в своем хладнокровии змею.
— Мальчик это видел?
— Нет.
— Забудь, ч т о т ы э т о в и д е л.
Вот это я попал! Зашел с козырей, называется.
— Забыл.
— У тебя еще что-то есть?
Увы, есть. При такой раздаче если играть, то играть до конца.
— Угу. Айдишников у цыган не было. Но это, я полагаю, общепринятая практика. Там (за порталом) с нелегальными эмигрантами, особенно в околокриминальном бизнесе — проституции, торговли наркотой, попрошайничестве именно так и поступают. Куда ты без документов денешься? Будешь пахать на хозяина, пока сможешь, а как перестанешь мочь......
Изящный кивок и новая затяжка ароматным дымом — дальше.
— Зато один из них не поленился таскать при себе пару гранат и староземельный паспорт,— выкладываю на стол найденный паспорт.
— Где гранаты?
— Потерял по дороге.
— Гранаты кустарного производства или настоящие оттуда?
— Оттуда.
— Хм, русский, ты хотя бы отдаленно представляешь социальную структуру сообществ, подобных цыганам?
— Нет, я в сортах говна не разбираюсь. Не интересно мне это, — я сильно лукавлю, но раз фрау хочет поговорить, не будем ей мешать. Возможно, что-то интересное услышим.
— Социум цыган, по сути, остался на доисторическом родо-племенном уровне. Они пронесли свой уклад в неизменном виде через тысячи лет и приспособились паразитировать на сотнях культур. Племя-табор управляется племенным вождем — бароном. Практически все цыгане, за исключением родственников барона, абсолютно безграмотны. Им запрещено учится, на уровне понятий. Отсутствие образования и вменяемой профессии намертво привязывает цыган к табору, привязывает на всю жизнь.
Пока ничего нового, но послушаем, что там дальше.
— Отсутствие образования и профессии там — в старушке Европе, оставляло цыганам исключительно криминальные и полукриминальные способы заработка: попрошайничество, гадание, мошенничество, воровство, торговля наркотиками, контрабанда, торговля людьми. Под прикрытием либеральных европейских законов это, у вас — русских, есть хороший термин — прокатывало. Так вот, Там это прокатывало. Но там, это вам не здесь, — короткая на одну затяжку пауза. — Здесь, чтобы выжить, люди сбиваются в организованные группы, в основном по национальному признаку. Эти группы — анклавы имеют сложную социальную организацию. Практически, это государства, различных форм правления и политического устройства, но государства. А государствам свойственно иметь структуры, отвечающие за безопасность государства и их граждан. Структуры, имеющие зачатки штабов, разведки, тыловых структур, налаженную систему радиосвязи. На вооружении этих структур десятки единиц легкой бронетехники, немного артиллерии и даже, пусть и весьма условная, но авиация. Про дисциплину и единоначалие тебе рассказывать не надо, полагаю.
— Правильно полагаете, дисциплина и единоначалие в этом мире стоят всей бронетехники и артиллерии, вместе взятых.
— Верно. Так вот. Физически противостоять силам самообороны анклавов цыгане и им подобные не могут, в силу перечисленных мною причин. Прокормить себя привычным криминальным бизнесом не получается. С криминалом тут вообще разговор короткий, украдешь или обманешь, в лучшем случае отправишься рубить уголек или валить лес. Но, потребность в рубщиках не бесконечна. Поэтому, скорее всего, преступника сразу пристрелят. Суровость и неотвратимость наказания, необходимые условие выживания в местном нездоровом климате. Поэтому, для сообществ, подобных цыганскому, тут просто нет места. Буквально, физически нет места. Прокормить себя крестьянским трудом они не могут в силу того, что не хотят и не умеют. В города их не пускают, потому, как кормить просто так никто не будет. Более того, не пускают, отстреливая, как только разглядят в оптику, кто перед ними, а потом, на уцелевших могут еще и загонную охоту устроить. По сути, они обречены на истребление, а умирать не хочется никому.
Очередная затяжка, — Кофе хочешь?
— Нет, не люблю я его.
— Как хочешь, а я выпью. Хороший кофе отлично дополняет хорошую сигарету, особенно если добавить пару капель бренди.
— История, конечно, интересная и очень поучительная, но я как-то не уловил в ней морали?
— Слушай дальше. До последнего времени проблему этнических люмпенизированных групп удавалось довольно успешно решать. Не то, чтобы совсем все шло гладко, но особых неудобств они не доставляли. Все поменялось после того, как анклавы на Рейне начали массово осуществлять перевозки по реке параллельно северному транспортному коридору. Таким образом, выигрывается почти две тысячи километров маршрута. Одно дело тратить уйму дефицитного топлива, ресурса техники, времени, да и небезопасно путешествовать местными маршрутами. И совсем другое дело, сел на пароходик или паром тут в Порто-Франко и спустя трое суток сошел на берег, проделав полпути до Аламо. Причем все это за весьма скромные деньги. И тут в верховьях Рио-Бланко внезапно появляется масса всякого сброда, пытающегося урвать кусок с перевозок по северному маршруту и верховьям Рейна в частности.
— Понятно, а деловые люди Портсмута, Виго, Кадиза и прочих поселений на южном транспортном маршруте ожидают сверхприбылей от изменения маршрутов торговли и миграции переселенцев. Рискну предположить, что на южном маршруте подобным бандам озоровать не дают. Это как-никак мягкое подбрюшье островов и баз Ордена. Прямого вмешательства Ордена, скорее всего, нет, но прибрежные анклавы получат достаточно техники и вооружения, чтобы успешно решить проблемы с бандитами.
— Я тебе этого не говорила. Но, если в последующих поездках тебе попадется кто-то интересный, не торопись сразу пускать его в расход. В Веймаре найдутся люди, способные неплохо заплатить за беседу с подобными кадрами. Очень неплохо.
— Гут, я услышал. Пойду я. Подмогну немецким коллегам, вдруг зачтется.
— В каком смысле?
— Устрою так, что пару бандитов похоронят прямо тут — на кладбище Порто-Франко, а не на северной дороге или на крутом рейнском берегу.
— На каких условиях произойдёт сатисфакция? — явно заинтересованно поинтересовалась хозяйка кабинета.
— Четырёхпалый Том огласил условия — оружие то, что было в руках на момент конфликта, начинаем с четырехсот метров, бой до смерти. Стороны приняли условия.
— Ты хочешь с обрезом выйти против двух штурмовых винтовок? В чем подвох?
— Ну,..... Это в правой руке у меня был обрез, а в левой........ В левой был руль бронемашины, да.
Пару секунд до фрау доходит смысл последнего нюанса.
— Это не дуэль, это казнь.
— Не я придумал этот мир. Парням на КПП запрещено стричь въезжающих в город. А вот формального повода помешать им, поиметь свой гешефт со ставок на исход дуэли, как-то не просматривается.
Уже открывая дверь, снимаю маленький профит с нашего разговора.
— Фрау Ширмер, в качестве маленького бонуса за доставленную информацию. Побеседуйте с вашей гостьей об ее перспективах в этом мире. Не то, чтобы у меня были на нее большие планы, но с женским полом тут дефицит, а с нормальными женщинами вообще беда. Поговорите?
— Гут, вечером приходи, забирай ее. Хватит ей казённое жилье занимать.
Закрыв дверь на ключ, подчеркнуто аккуратно одетая женщина долго смотрела на лежащий перед ней Ай-Ди. Наконец, внутренне решившись на что-то, известное ей одной, чиркнула зажигалкой.
— А не было ничего, н е б ы л о, — голубой огонек долго пожирал не желающий поддаваться огню кусок пластика.
Еще два часа спустя.
Четырехпалый Том не любил щеголять казенной орденской формой. Его доходящая до середины бедра светло-зеленая куртка и того же цвета добротные мешковатые брюки были пошиты у знакомого потного тут, в городе. Израненные в дебрях Южной Америки ноги не признавали ничего, кроме изготовленных под заказ ботинок из кожи псевдохрюшек. Ничуть не смущало и то, что мешковатые штаны, заправленные в потертые краги, сшитые из пары слоев той же кожи, придавал ему немного комичный вид. И штаны, и краги — все это отступало на второй план по сравнению с надетым на короткостриженную седую голову классическим котелком. Плевать он хотел на уставы! И подчеркивая свое пренебрежение, немолодой наемник, прошедший добрый десяток войн и две дюжины локальных конфликтов, прикрутил свои орденские знаки различия прямо к неуставному котелку.
Проведя рукой по трехдневной щетине на заостренных скулах, Том сплюнул через брешь выбитого еще в детстве зуба и посмотрел на неприметного толстяка с красным мясистым лицом.
Толстяк перекатил короткий обсосок сигары к противоположной щеке, и сигнальный пистолет в руках Четырехпалого отправил в бездонную голубизну чужого неба, искрящуюся зеленым сигнальную ракету.
Том ненавидел негров. Том не переносил латиносов. Том презирал арабов и не любил краутов. Том люто, от всей широты своей на треть ирландской душонки, ненавидел англичан. И уж точно не испытал симпатий к русским, нафаршировавшим его свинцом и сталью в Анголе.
Но......., Тому было скучно. Скучно, до накатывающего кровавой волной безумия. До мыслей о вкусном стволе собственного пистолета, который разом оборвет ставшую невыносимой жизнь. Испытанные годами методы — виски, шлюхи и ароматный дым уже не помогали. Не помогали и суровые забавы из разряда: многократного изнасилования подстилок, захваченных при ликвидации банд, или распинания на невысоких степных деревцах тех, кому не повезло принять смерть в бою.
Сборная команда Ордена по футболу.
Месяц ты играешь защитника, охраняя идущие на запад конвои. Месяц проводишь в нападении, гоняя оборванцев в буше. Еще месяц умираешь от скуки, отдыхая на орденской базе, это называется — сесть в запас. И последний месяц из круговорота бойца Ордена в природе — играешь вратаря на КПП Порто-Франко или орденской базы. Защитник-нападающий-вратарь-запасной и так по кругу, до безумия.
