В дверях показалась Анна. Она была бледна. Быстрыми шагами она направилась к нему.
— Ты приехала, — произнес он только ради того, чтобы что-то сказать. — Как твои дела?
— Удачно съездила, провела переговоры со скульптароми-формалистами. Они готовы дать свои произведения для моей галереи. Это новое течение в искусстве, очень интересное. Они создают произведения, которые позволяют их интерпретировать самым неожиданным образом. Иногда в одной скульптуре можно отыскать сразу несколько форм в зависимости от того, с какой стороны на нее смотришь. Это безумно интересно, я провела в одной мастерской полдня. Мне хотела уходить.
Каренин молчал, он не знал, что сказать. Ему сейчас совершенно не хотелось слушать про новые веяния в скульптуре. Его вдруг охватила злость; эта женщина не чувствует себя ни в чем виноватой. Ну, хорошо же, тогда он ударит по самому чувствительному для нее. Он не хотел этого делать до самой последней минуты, но своим поведением она вынудила его так поступить.
— Анна, так продолжаться больше не может.
— И я так думаю, — спокойно ответила она.
Это взбесило его еще больше, хотя он старался сохранять спокойствие.
— Я знаю, что виновата перед тобой, но я ничего не могу изменить. Меня захлестнула волна чувств.
— Ах, волна! — прошипел Каренин. — Теперь это называется волной. До чего поэтично. А я-то дурень полагал, что это называется блядством.
— Алексей, ты сказал нечто ужасное.
— Если правда ужасна, значит, я сказал нечто ужасное. Бояться слов — это самый последний вид трусости. Ладно, называй это как пожелаешь. Ты всегда любила красивые выражения. Только они не способны облагородить мерзкие поступки. Но я не об филологических тонкостях хотел с тобой говорить.
— Так о чем же?
— Я не властен над твоим телом и душой, но я властен над кое-чем иным. Если ты не одумаешься и не станешь вести себя как положено жене, то так и знай, я найду способ, как отнять у тебя галерею. Если я захочу ни один самый плохой художник или захудалый скульптур не даст тебе ни одного своего произведения.
— Ты так не сделаешь! — воскликнула Анна.
— Еще как сделаю. Или ты полагаешь, что будешь трахаться на стороне, а я должен буду тебе помогать в работе. Тебе придется выбирать, что тебе дороже: галерея или любовник? Подумай на досуге.
Каренин, не смотря больше на жену, прошествовал мимо нее в свой кабинет, но уже в дверях его догнали ее слова.
-Хочешь забрать галерею, пожалуйста. Думаешь, я пропаду? Даже не надейся.
Каренин обернулся и встретился с насмешливым взглядом Анны. Она смотрела на него свысока, как будто это не он, а она была хозяином положения. Каренина взбесила ее спесь.
— Ну, если тебе все нипочем, то не думай, что на тебя не найдется управы. — Побелевшими от ненависти губами проговорил Каренин. — На таких блядей, как ты есть закон. И он будет на моей стороне, когда я подам в суд на лишение тебя материнства. Будь спокойна, у меня есть рычаги, на которые я могу нажать, чтобы закон принял именно мою сторону, а не твою.
— Но, Алексей, — помертвела Анна, — это невозможно, это бесчеловечно.
— Оставь любовника, все в твоих руках, — торжествующе произнес Каренин. Он чувствовал, что нанес ей прицельный удар. Ведь у него в судебных органах есть свои люди, и она знает это. Будет так, как захочет он. Каренину доставило огромное удовольствие видеть, как содрогнулась Анна при этих его словах. Вся ее бравада вмиг слетела с нее. А испуг в ее глазах давал ему право полагать, что она теперь в его руках и сделает так, как продиктует он.
X.
Смятение Анны было велико. Правильнее сказать, оно было такой силы, что способно было сокрушить все вокруг, и в первую очередь саму Анну. Лишиться сына было для нее невыносимо. Все, что угодно, только не это. Никто и никогда не заменит ей Сережу, даже Вронский, как бы хорош он ни был. Да, она любит Алексея. Он ее жизнь, ее свет, ее надежда и опора в сегодняшнем дне. Но Анна трезво смотрела на их отношения, и, заглядывая немного вперед, предполагала, что вечная любовь им не угрожает. Еще никто и ни разу на земле не был удостоен такой чести. И они не исключение. А раз так, то стоят ли их чувства того, чтобы приносить в жертву ради них самое дорогое, что есть у матери — своего ребенка. Не стоит, решала Анна, и тут же сердце ее сжималось от боли, так, что невозможно было дышать. Да я не смогу без Алеши, я умру без него раньше, чем Сережа повзрослеет, отметая прежние соображения, уже по-другому думала Анна. Нет, все не то, все не то, как в лихорадке билась в ее голове мысль, надо что-то другое, надо что-то придумать такое, чтобы муж меня не достал, но что?
Анна измучилась от поиска правильного решения. Она повалилась на кровать и полдня пролежала без движения. Ее охватило оцепенение. Стресс от поставленных мужем условий и требований был столь велик, что лишил Анну сил и душевных и физических. Апатия навалилась на нее такой тяжестью, что не было больше сил думать о поиске какого-либо конструктивного решения. Обесточенная, лишенная жизненной энергии, Анна лежала на постели, словно труп, и смотрела в потолок, мечтая лишь об одном, чтобы все ее оставили в покое.
Как бы это было замечательно, утомленно думала Анна, чтобы все разом бы закончилось и не надо больше ничего решать, не надо бороться, не надо делать выбор и мне бы осталась только одна тишина: вечная, звенящая, спокойная. Вечный покой — эти два слова завораживали Анну, обволакивали ее сознание и помещали в уютный убаюкивающий кокон.
В таком положении ее и нашла Бэтси, заехав к подруге узнать, как та поживает, а заодно переговорить с Карениным по насущным делам своего театра.
— Анна, дорогая, что с тобой? — Бэтси наклонилась к лежащей Анне, с тревогой всматриваясь в ее безжизненное лицо. — Ты заболела?
— Бэтси, мне плохо, — едва слышно прошелестела губами Анна.
— Ты температуру меряла? — Бэтси положила прохладную ладонь на лоб Анны, — говорят сейчас ходит какая-то вирусная инфекция.
— Оставь, — Анна отбросила руку подруги и села на кровати. — Это все он. Он довел меня до такого состояния.
— Кто Вронский? — округлила глаза Бэтси.
— Если бы, — усмехнулась Анна, — ему бы я не позволила, а вот Каренин, у него есть на меня узда, да еще какая!
— Он все узнал? Так быстро? — Бэтси осыпала Анну градом вопросов. — Сочувствую. И кто же это тварь, которая все донесла ему.
Анна молчала.
— Если бы моему благоверному стало известно обо мне с Тушкевичем, я бы все отрицала. И ты отрицай и стой на этом до конца. Надеюсь, ты ни в чем перед ним не созналась?
— Созналась.
— Ты с ума сошла, — ахнула Бэтси.— Разве это возможно? Кто же вас заложил?
— Какая разница. Я сама рассказала мужу о нас с Алексеем.
— Зачем? — Бэтси была обескуражена словами Анны.
— Я не умею и не хочу лгать, — голос Анны окреп от сознания правильности своей позиции и силы, оставившие ее, стали понемногу возвращаться к ней. Она встала с кровати, подошла к туалетному столику и, взяв, лежащую на нем расческу, стала расчесывать спутанные волосы.
— Думаешь, Каренину нужна твоя правда? — Бэтси невольно залюбовалась ею. — Уверенна, что он предпочел бы оставаться в неведении. Своим признанием ты поставила его в неловкое положение, заставила делать ответные ходы.
— Эта нужно, в первую очередь мне.— Анна положила расческу на столик и заколола волосы заколкой.— Ложь отнимает силы, а правда делает меня сильней. Двойная жизнь не для меня.
— Это, как посмотреть. Да, такая жизнь напрягает, надо быть всегда начеку, чтобы тебя ненароком не раскрыли, но ведь есть и другая ее сторона. Она дает тебе новый опыт, новые переживания. И весьма не плохие.
— Я и так получу этот опыт, и для этого мне совсем не обязательно держаться за старое. И уж тем более все время врать.
— Правильно, но на чужом несчастье своего счастья не построишь.
— Да с чего ты взяла, что Каренин обязательно будет несчастен без меня, — с досадой воскликнула Анны. — Да он счастлив был бы от меня избавиться в обмен на кресло министра. Только вот никто этого ему не предлагает и не предложит никогда. Не тот калибр. Только этого он в упор не понимает.
— Допустим все это так, — задумчиво произнесла Бэтси, — а о Сереже ты подумала.
— Вот и ты о том же, — сразу помрачнела Анна. — Мой муж пообещал лишить меня сына, если я не оставлю Вронского. И он сделает это, я не сомневаюсь. Влияния у него хватит.
Тело Анны вдруг охватила слабость, а к горлу подкатила тошнота.
— Что-то мне снова плохо, — ахнула Анна и села на кровать.
— Я же говорила, что это инфекция, — с тревогой посмотрела Бэтси на подругу. — Да у тебя испарина на лбу. Ты приляг.
Неожиданно Анна вскочила с кровати и, зажав рукой рот, выбежала из комнаты. Когда она через десять минут вернулась, лицо ее было бледным. Анна казалась измученной и сильно подавленной.
— Меня рвало. Ой..., — Анна не договорила и снова выбежала из комнаты. На этот раз она вернулась быстрее.
— Ложный позыв, — сказала она и рухнула на кровать.
Бэтси пристально смотрела на нее.
— Кажется у тебя совсем не вирусная инфекция. А ты, подруга, случаем не беременна?
— Думаю, что так и есть. У меня задержка три месяца.
— Так это здорово! — воскликнула Бэтси — теперь Каренин не посмеет действовать против тебя.
— Не думаю, — качнула головой Анна, — это известие еще больше ожесточит его.
— Значит это ребенок Вронского, — догадалась Бэтси.
Анна кивнула головой.
— Так скажи мужу, что это его, и он пальцем тебя не тронет, еще и прощения будет просить.
— Смешная ты, Бэтси, — вздохнула Анна, — я же тебе сказала, что не умею лгать.
— Ну и дура, — в сердцах воскликнула. Бэтси.
-Пусть я дура, с ожесточением думала Анна, когда Бэтси ушла. Зато я честная дура и буду такой всегда. А мужу я скажу о своей беременности в самое ближайшее время. Да, хоть сейчас. Встану, пойду и скажу.
XI.
Бэтси уехала домой, а Анна, оставшись одна, решила тут же, не откладывая в долгий ящик, осуществить свое намерение и признаться Каренину в своей беременности. Все равно рано или поздно он об этом узнает, так пусть это случится раньше, чем позже. Анне проще было бы сказать скорее и покончить с этим. Она пообещала Бэтси сделать это прямо сегодня. Все еще находясь во власти этого обещания и пока она не растеряла всю свою решимость, Анна встала и направилась в кабинет к мужу.
Каренин сидел в кресле и просматривал газеты. Когда вошла Анна, он был очень удивлен. Ему казалось, что между ними уже все сказано. Во всяком случае, со своей стороны он высказался вполне определенно и теперь надеялся на ее понимание. Каренин рассчитывал на то, что Анна далеко неглупа, и если ей нужно будет делать выбор между сыном и любовником, то она выберет сына. С его точки зрения такой выбор для женщины был бы наиболее естественным.
Хотя, сейчас Каренин не был так уж однозначно уверен, что Анна поступит именно таким образом. Он естественен для женщины, ответственной за свою судьбу и судьбу своего потомства. А как показал опыт, Анна оказалась в этом плане совершенно безответственной особой. Но Каренин надеялся, что и в этом случае не все еще потеряно. Он полагался на ее здравый смысл. Ведь занималась же она делами галереи и вполне успешно. Если ей по силам было рассчитать риски, связанные с ведением своего бизнеса, значит и с личной проблемой тоже справится. А тут риски не меньше, если не больше. С тех пор, как Каренин пригрозил жене лишением материнства, он ждал разумного ответа со стороны Анны. Правда, он не надеялся, что она придет к нему лично и прямо сообщит о том, что порвала с Вронским, а скорей всего сделает это как-то завуалировано. Неужели она все-таки решилась на такой шаг. Каренин с волнением ждал, что она ему скажет.
-Я могу с тобой поговорить? — спросила Анна и, не дожидаясь ответа, опустилась в кресло, давая понять, что их разговор неизбежен.
— Разве я в силах запретить тебе что-либо в этом доме? Ты пока еще тут хозяйка.
— Хозяйка? — усмехнулась Анна, — прошлый раз ты называл меня совсем другими словами. Даже не называл, а можно сказать крыл.
— Заслуженно заметь, — поджал губы Каренин. — Надеюсь, ты не сильно обиделась.
— Не сильно. Впрочем, это не имеет значения. Я пришла сюда, чтобы сказать тебе нечто важное.
— Я весь внимание. — Каренин старался говорить спокойно, но внутри у него все напряглось.
— Не буду ходить вокруг да около, — собралась с духом Анна, — я пришла сказать, что беременна.
Анна внимательно следила за реакцией мужа, не отрывая глаз от его лица. Она ожидала от него всего, что угодно, вплоть до оскорблений, как это уже было совсем недавно.
Слова Анны вызвали у Каренина прилив бешенства, такого поворота событий он никак не ожидал. Каренин отбросил газеты на пол и вскочил на ноги. От резкого движения его тела, стул, на котором он сидел с грохотом повалился на пол, но Каренин и не подумал его поднимать. Более того, он с яростью саданул по нему несколько раз ногой и отбросил его подальше от себя.
— Мебель то тут причем. — Анна старалась сохранять спокойствие, но вид мужа сильно встревожил ее. Разделавшись со стулом, Каренин двинулся в сторону Анны. Лицо его было бледным и перекошенным от ненависти. Анна испугалась. Казалось, еще немного и он поступит с ней точно также, как с мебелью. Анна поднялась с кресла и поспешила к двери. Находиться в одной комнате с Карениным она посчитала опасным не столько для себя, сколько для своего будущего ребенка. Инстинктивно прикрыв живот руками, Анна быстрым шагом выскользнула из комнаты, но Каренин, проявив неожиданную прыть для его грузной фигуры, догнал ее в коридоре и остановил, грубо схватив за руку.
— Стой, шлюха! — тяжело дыша, заорал он, дернув ее руку со всей силы. — Ты мне за все ответишь.
— Пусти меня! — Анна попыталась высвободиться, но Каренин держал ее крепко и не думал отпускать. Пальцы его были напряжены и с такой силой впились в руку Анны, что она вскрикнула от боли.
— Я же тебя по-хорошему просил, — шипел Каренин побелевшими губами, — я тебя, можно сказать, умолял не выносить сор из избы, но тебе все нипочем. Ты свою мерзость собираешься предъявить всему свету? Да? — Каренина затрясло от новой волны ненависти, которая в очередной раз накрыла его.
Анна уже пожалела, что затеяла этот разговор. Глядя в его обезумевшие глаза, она засомневалась в его вменяемости в данный момент.
А ведь он сейчас способен на все, что угодно, пронеслось в ее голове. Ей вдруг стало по-настоящему страшно.
— Отпусти, — рванулась она что было сил.
— Обещай мне, что избавишься от этого... ублюдка, — Каренин вывернул руку Анны, умышленно стараясь причинить ей боль.
Анна сцепила зубы, чтобы не закричать от боли, пронзившей ее плечо. Не известно, чем бы все это закончилось, если бы не Сережа неожиданно появившийся в коридоре.
— Мама, — Сережа испуганно смотрел на родителей, пытаясь понять, что здесь происходит.
Появление сына мгновенно отрезвило Каренина. Он вымученно улыбнулся и отпустил руку Анны.
