— Вы прям как дети малые, — встряла Маха. — Люди прибыли с планеты, где совершенно другая биосфера. Так что подавайте нам медиков с пробирками, берите анализы, проводите посев и всё такое прочее. Или книжек про космическую чуму в детстве не читали?

— Пап! Это Маша. Я вас обязательно познакомлю. В жизни она ещё ужасней, чем ты мог бы подумать.

— Пригласи её пожить у нас. У неё ведь родители остались на Мачехе, а тут хотя бы присмотреть за ней будет кому.

— Да, папа, непременно приглашу, — Дэн взглянул на экран, транслирующий картинку из передней кабины — подруга лежала грудью на правом подлокотнике и беззвучно рыдала от хохота. Она уже сообразила, что её товарищ сыграл на том несомненном обстоятельстве, что сейчас все подряд внимательно слушают переговоры с космическими кораблями, которые ведутся открытым текстом. И что наземные службы связались и между собой, и с руководством. Не исключено, что ЦУП даже получает от них телеметрию. Условия обитаемости в полном объёме — в эти системы изменений не вносили. Но оценить состояние техники земляне не могут — многое в челноке отличается от того, что было. Поэтому будут вынуждены принимать во внимание решения пилота и не станут делать попыток взять на себя управление. То есть, принудительно их не посадят.

А если и попробуют, то ничего у них не выйдет — всё, что связано с подвижностью, здесь управляется вручную..

* * *

После череды разочарований ситуация пришла в состояние, которого ребята ожидали, выходя на связь с ЦУПом. Только, вместо спокойного разговора получилась никому не нужная нервотрёпка. Оставалось извиниться перед уругвайцами, ссылаясь на технические причины. И пообещать залететь в другой раз. А также передать привет свободолюбивому уругвайскому народу от свободолюбивого народа Мачехи. И можно начинать процедуру посадки на акваторию, используемую при тренировках приводнения челноков. То есть гасить скорость в тридцать шесть тысяч километров в час или десять километров в секунду трением об атмосферу. Этот процесс длился более четырёх часов, на протяжении которых Маша управляла полётом отклонением рулей высоты и направления. То вверх, чтобы приостыть, то вниз, чтобы притормозиться. Дэн следил за температурой обшивки и подсказывал. Иногда Маша приподнимала антигравом нос или просила моториста подать вниз хвост. Видимо в какие-то моменты управляемость планера её не устраивала. В такие периоды перегрузка не столько тянула экипаж вперёд, сколько вдавливала в сидения кресел. Кажется, такой стиль перемещения называется парашютированием.

Мальчуган не настолько знаком с тонкостями полёта в атмосфере, чтобы уверенно судить о происходящем, но достаточно сведущ в правилах совместных действий с Махой, чтобы не спрашивать занятого человека, всё внимание которого поглощено непростой работой. Между тем, привод рулей энергию тратил, как и антигравы. Заодно Дэн сообщал скорость, высоту, курс и место, став для Маши комплексом органов чувств. Некогда ей анализировать показания приборов — нужно смотреть на авиагоризонт.

Но, в принципе, подруга показала себя просто чудом работоспособности. Она уверенно выдержала длительный период плавного торможения, не допустив чрезмерного нагрева обшивки, на высоте восьми тысяч метров выполнила полтора круга, гася избыток скорости, вышла в створ канала и мягко приводнилась. Парню оставалось только нажать кнопку выброса тормозного парашюта, едва прозвучала команда.

Потом их взяли на буксир и завели в крытый эллинг. Козловый кран, рым-болты, подъём на тележку, тягач, и их повезли. Недалеко, куда-то на этой же территории. Маша расслабилась, а Дэн отключил системы энергообеспечения. Их завезли в ангар, где уже ждали врачи в сплошных комбинезонах и изолирующих противогазах. Прошла команда на открытие люка.

Ребята отсоединили антигравы от силовых элементов центроплана и надели их на себя под одежду. Пистолеты-пулемёты и тесаки убрали в оружейный ящик. Оказалось, что для мальчика на борту имеется собранный кем-то ранец. Точно такой же, как и для девочки. Навьючив ношу на плечи, ребята проследовали на выход, не забыв обесточить корабль ключом при выходе. Судя по всему, им предстоял-таки карантин.

Так и вышло — боксы, в которых их разместили, имели выход в общий коридор и собственные полноценные санузлы. После трёх суток полёта было приятно вымыться и сменить одежду. Она оказалась в ранце — всё новенькое, только что с иголочки. Потом у прибывших взяли мазки, соскобы, кровь, отправили сдавать материал для анализов на горшок, заставили глотать длинную трубку и оставили их в покое. Дэн накнопал домашний номер и сообщил, что прибыл и сидит в карантине. А потом уснул. Теоретически следует ожидать расспросов о том, каким образом им удалось выбраться из гравитационного колодца своей планеты, но это будет позднее, когда техники не найдут ответа на этот вопрос в челноке. Который строгие медики сейчас тоже держат на карантине. Или поспешно дезинфицируют.

Представив себе споры между разными ведомствами, парнишка ухмыльнулся — он уже оценил неповоротливость громоздкой государственной машины, волшебным образом улетучившуюся после перехвата его переговоров с секретарём министерства иностранных дел Уругвая. Сразу забегали, как наскипидаренные, вероятно, получив направляющий пендель откуда-то с самой верхотуры властной пирамиды. Даже отца привлекли к убеждению сына посадить челнок в России. То есть, если чужие поверили, то и нам не зазорно.

* * *

— Денис! Это Шаганов. Главный конструктор КБ космической техники. Как ты сумел прилететь на Землю? — вопрос прямо в лоб. Признаться, Дэн не получил от руководства колонии никаких инструкций относительно сохранения тайны присутствия на Мачехе гвархов и способа получения от них антигравов. Что было в запечатанном пакете, который Маша передала на дезинфекцию, ему неизвестно. Да и подруге, наверное, тоже. Отсюда вопрос — врать или?.. В средства массовой информации ничего в подобном роде выпускать нельзя — никто не предскажет к чему приведёт шумиха на новостных каналах.

Ага! Вот нашлось и имя позвонившего — Дэн хорошо ориентируется в сети, а говорилка отлично ищет.

— Виктор Иванович! Я расскажу, но при личной встрече. До конца карантина осталось не так уж долго, — пусть и маленькая оттяжка, но хотя бы есть время подумать, посоветоваться с подругой. Или... Вдруг получится позвонить в колонию? Чем чёрт не шутит?

Набрал номер Лома — абонент вне зоны действия сети. И так для всех, кого помнил. Даже для Тима. Но в отношении двоякодышащего приятеля ответ прозвучал не по-русски. И вообще не по-человечески. Журчанием, скрипами и трелями. Таких звуков человеческой глотке не произнести. И вообще — становилось скучно — процедур ему не назначили, людей к нему не пропускают и в коридор выходить не дают. Даже с Машкой словечком не перекинешься, кроме как по телефону. Чтобы не тосковать, забрался в сетевые учебники и принялся почитывать в охотку, засыпая на особенно непрогрызаемых местах. В посёлке всё как-то легче давалось. За компанию многое было веселей, особенно с едкими замечаниями Ксюн или ехидными высказываниями Лома. Ну, или Тык начинал умничать.

А сейчас он завидовал Маше, которая по телефону утрясала перечни вещей, готовящихся к отправке в колонию. О том, что они собираются обратно, как только челнок будет заправлен и загружен, они всех предупредили. Да тут ещё и пассажиры наклюнулись — с ними просятся ихтиолог и арахнолог — супружеская пара. Оба в отличной форме — спортсмены. И, как ни странно, вопрос этот сочли необходимым согласовать с ним. Подруга явно выставляла его в качестве старшего на борту. Вечно у неё какие-то свои резоны! Еще вопрос — откуда эти молодые специалисты узнали о прибытии челнока? Ведь ЦУП обещал не сообщать об этом широкой общественности. Хоть своей, хоть международной.

Дэн призадумался. Последние события крепко его напрягли и заставили поменять взгляд на некоторые вещи. Например, та же гварховская сеть. Судя по всему, связываясь с людьми, она подключается к сетям людей, от которых и получает сообщение о недоступности абонента. Но о гвархе сообщает сама на языке гвархов. При этом через портал она не пробивает. Зато действует в Солнечной системе. Как-то Тим проговорился, будто мокрохвостые шныряют по Земле ещё с римских времён. Может быть они гнездятся где-нибудь в Средиземном море? Там тепло и водится рыба.

Или совсем другой момент — к их прибытию Земля была абсолютно неготова. Про недоверие и говорить не приходится. Но ведь даже о карантине не позаботились, потому что на данном этапе технического развития человечества взлёт с других планет попросту невозможен. Конечно, над этим работают и уже не за горами время, когда... Впрочем, не при его, Дениса, жизни.

Или вот какое обстоятельство. Заграница про их прибытие, несомненно знает. И вызнать секрет перелёта обязательно захочет. То же приглашение в Уругвай по зрелому размышлению представляется очень подозрительным. Особенно стремительность, с которой было сделано. Всё-таки страна не настолько развитая, чтобы непрерывно мониторить сотни, если не тысячи переговоров, ведущихся в околоземном пространстве. Уж не дядя ли Сэм попытался свести с ними знакомство таким невинным и доброжелательным образом? Близкое знакомство.

* * *

В то время, когда Дэн слонялся по карантинному боксу, отращивая собственную паранойю, на планете Мачеха в челноке посреди озера сидели с удочками Игорь Краев и Лук.

— Не по-соседски это, — раздался голос за их спинами. — Отправили в Солнечную челнок, а нам ничего не сказали. Мы бы хоть весточку коллегам передали, — из воды выставилась голова гварха, при виде которой Лук бросился на дно и закрыл голову руками. Похоже, тутошние кроманьонцы об этих двоякодышащих что-то знают.

— А сами-то отчего туда не мотнётесь? — спокойно и доброжелательно ответил Игорь. — У вас же целый корапь где-то неподалёку. Да и бот ваш выглядит вполне себе подвижным. Такому вполне по силам подняться к порталу и обернуться туда-сюда.

— Только тупые приматы будут пользоваться транспортной сетью, созданной неизвестно кем и с какой целью, — ответил человек-амфибий.

— Да ладно! Впрочем, вам, высокоразвитым, виднее. А как дать знать, если в другой раз соберёмся отправлять транспорт на Землю?

— Позвони на номер двенадцать девяток, — ответил гость и скрылся под водой.

Глава 28. Непростые реалии

Уже на следующий день после прибытия в карантин отовсюду стали доноситься звуки строительных работ — стуки, визг свёрл и рокот перфораторов. Машу и Дениса кормили прямо "в нумерах", причем прислуга являлась в изолирующих противогазах и полностью закрытых комбинезонах с натянутыми по самый противогаз капюшонами. Разумеется, в резиновых перчатках. Меры по предотвращению распространения возможной инфекции ничуть не ослабли.

Вечером ребятам сообщили, что они могут выходить в коридор и посещать комнаты друг друга. Так вот, этот коридор теперь был отсечён стенкой от своей большей части, а в оставшемся доступным для изолированных пространстве оказались еще две комнаты. Одна для приёма пищи, вторая для медицинских надобностей. Были взяты новые анализы плюс дополнительный осмотр с применением технических средств. Из знакомых — кардиограмма. И ещё несколько "грамм"и "графий", о смысле которых, бубня через маски противогазов, кое-что рассказали лаборанты — ребят придирчиво изучали, используя все известные современной медицине методы неразрушающего контроля.

Прошло несколько допросов, кажется, с применением полиграфа. Только вот все вопросы, на которые пришлось отвечать, носили отвлечённый характер. О биографии, о познаниях в самых разных школьных дисциплинах. Решение задачек, диктант — всё под присмотром аппаратуры.

Наконец состоялось свидание с главным медиком — разговаривали через стекло, находясь в разных помещениях по противоположные стороны прозрачной перегородки.

— Признаков инфекционных заболеваний у вас не обнаружено. Да и иных расстройств здоровья тоже. Тем не менее, вы несомненно доставили на Землю некие неведомые нам микроорганизмы. Они уже выделены и изучаются. Эта работа может занять длительное время. Поэтому, во избежание непредвиденных неприятностей принято решение оставить вас здесь до самого отлёта.

Завтра сюда прибудет главный конструктор КБ космической техники — он просто изнывает от нетерпения, настолько желает пообщаться. С ним ещё несколько других специалистов. Обещали приехать к десяти.

Этой же ночью Дэн перешел в спальню Маши и забрался к ней под одеяло.

— Надо пошептаться. Ты хоть знаешь, что было в пакете, который мы привезли?

— Ума не приложу. Вот досада! И у Старшого теперь ничего не спросишь! Я совсем не подумала о том, что следует рассказать, а что утаить.

— По всему выходит, что скрывать нам ничего не следует, — заключил мальчик и ушёл к себе.

"Вот и пошептались", — подумала девочка и вздохнула. Но долго кручиниться она не смогла — выбралась из-под одеяла и через коридор перешла в комнату Дэна.

— Подвинься, — забралась она под одеяло, — надо поговорить. Получается, что побродить по родным местам нам не позволят?

— Получается. Слышно же, как вокруг возводят карантинный комплекс. Сюда нас и будут принимать и отсюда же выпускать. Сколько это продлится, ума не приложу. С образцами, которые мы привезли, тоже будут работать в герметичных боксах с соблюдением мер биологической защиты, — признал очевидное Дэн. — Но с довольствия нас не сняли и из списков не вычеркнули.

— Представителей СМИ сюда вряд ли допустят, — согласным тоном продолжила девочка, — но вопросов зададут много.

— И ответам верить не пожелают, — добавил парень. — Опять начнут соревноваться в недоверчивости. Кстати! Завтра у нас первый день общения с серьёзными специалистами. Ты права — нужно продумать стиль общения и приготовиться к демонстрации.

— Как ты думаешь? За нами подглядывают? — смущённо спросила Маша.

— Уверен, что подглядывают. И подслушивают. Есть шанс, что перешёптываний не разберут. Небольшой шанс, потому что помещения готовили наспех, — и ребята продолжили общение, тихонько шепча друг другу на ухо.

* * *

К стеклу в стене они вышли, облачённые в брюки из синей крапивной ткани, произведённой на Мачехе, такие же жилеты и голубые сорочки. На левом нагрудном кармане красовались нашивки с позывными, а на правом — прямоугольник с синим полем и косым белым крестом. Этот антиандреевский флаг постепенно становился символикой их планеты. Все буквы и знаки были в прямом смысле шиты белыми нитками. То есть вышиты. А синий цвет первым оказался доступным в краске для ткани. Органический синтез в их посёлке развивался шагами, которые на Земле давно прошли. Анилином занялись в первую очередь, получив разные оттенки синего и фиолетового.