Сохрани Страну Чудес

— Хорошо, я согласна. Но только один раз!

— Конечно! — Улыбнулся вампир, показав клыки. — Никто и не предлагал больше.

Скорее всего, если она проиграет, он возьмёт своё и предложит сыграть ещё раз, поставив что-нибудь ещё. Ведь не станет же она сама искать правильный выход. Что это будет, какие-нибудь сведения, или что-нибудь материальное? Или ещё одна капля крови? Ладно, там будет видно.

Карты уже лежали на столе. Элис подошла и взяла свои. На ощупь они были такие же, как мяч, словно состоящие из упругого воздуха в первый момент. Потом пальцы смыкались полностью, словно в руке ничего не было, но карты не выпадали, оставаясь в руке. Шестёрка, десятка, восьмёрка... все чёрные. Козыри, были, как на зло, черви. Красная семёрка ярко светилась на столе, в конце колоды, как награда доигравшему до конца.

Элис осторожно коснулась стула, ожидая, что и он окажется иллюзией, но нет, стул был настоящий, хотя на ощупь не совсем такой, как на вид. Очевидно, иллюзия была наложена поверх одного из стульев Криса.

Вампир зашёл с бубновой восьмёрки, Элис пришлось взять почти всю бубновую масть до самого короля, наконец, она кончилась, или вампир решил приберечь туза для себя. Воспользовавшись её ходом, Элис сделала почти то же самое, но противник отбивался козырями, и ей пришлось несладко.

Колода уже сильно похудела, а на руках у Элис совсем не было козырей, хотя был набор из трёх королей, включая взятого на первых ходах. Старый вампир ухмылялся. Посчитав ушедшие карты, Элис решила, что у него вполне может оказаться полный комплект тузов. Её ещё могла спасти инициатива, но ход был на стороне вампира.

Звонко шлёпнув по столу, между ними оказался крестовый валет. Он был в чёрном плаще и ухмылялся с картинки той же клыкастой улыбкой, что и вампир. Элис выложила на него своего короля. Теперь по этой масти у неё была брешь, а у противника, или в колоде, ещё должны быть десятка и девятка. Если они пойдут против неё — она возьмёт, потом пойдут козыри, она снова возьмёт и, ясное дело, проиграет.

Вампир закончил ход и взял карту из колоды. Элис тоже протянула руку, надеясь, что ей придёт хотя бы мелкий козырь. Она посмотрела взятую карту, не выдавая радости — это была червонная королева.

Два брата-короля пошли в бой, Элис почувствовала облегчение, глядя как вампир нахмурил густые брови. Два туза покрыли королей и бесследно исчезли со стола. В колоде осталось всего две карты: одна закрытая и горящая красным светом козырная семёрка. Она должна достаться вампиру, вон, как он ухмыляется. А чем окажется её карта? В лучшем случае, оставшийся туз, и это вряд ли её спасёт, вампир будет знать, какой он масти, и не даст ей отбиться.

Она коснулась своей червонной королевы, ощутив призрачный ток воздуха. На неё мало надежды, что она может сделать против козырных короля и туза. Ей показалось, что королева подмигнула. Вот и сейчас она так осмысленно смотрит... Словно хочет сказать "бери смелее, не бойся".

Элис взглянула на взятую карту. Это был козырной туз.

Воды уже было по грудь, она достигла верхней части двери, и дальше могла подниматься уже только за счёт сжатия воздуха под потолком. Мартин, впавший в оцепенение, почти не дышал всё это время, и воздух был всё ещё нормальным, вполне пригодным для дыхания. Он осторожно повернул болт ещё на четверть оборота. Стало на глаз видно, как поднимается уровень, слегка сжало виски. Мартин чуть повернул обратно. Нельзя спешить. На этом воздухе он может продержаться ещё очень долго...

Слышится далёкий смех. Это сёстры Пони и Рыжик плещутся в воде. Они такие зазнайки! Почти взрослые, у Пони даже грудь совсем как у большой. И синий камень на шнурке, который она не снимает, даже когда купается. Ну и что, если она умеет менять погоду, значит она самая важная?

— Рыжик, Пони! Возьмите Мартина купаться! — Это Линда. Она сидит на большом камне рядом с отцом, и ласково смотрит на Мартина. Пони делает недовольную гримасу и идёт к нему.

Ему страшно. Он никогда не видел столько воды, и не предполагал, что ему тоже можно оказаться там, среди колючих на вид брызг. Пони поднимает его на руки, прижимает щекой к своей упругой груди, она мокрая и прохладная. Синий камень теперь прямо перед его глазами, солнце горит в каждой его грани.

И вдруг всё обрушивается в холод и брызги, непонятно где верх, а где надёжная земля. Мартин кричит, захлёбывается, отчаянно машет руками, и где-то далеко за всем этим то появляется, то исчезает голос матери.

Мартин выплюнул воду и вынырнул на поверхность. Потолок всё так же светился ровным светом. Он уже не доставал ртом до поверхности. Вода больше не поднималась. Пора. Мартин повернул кран на сосуде с воздухом, прижал зубами шланг. От холода руки действовали плохо, но он знал, как поддерживать внутреннее тепло. Для этого был нужен воздух. Потом отвинтил и откинул на петлях болты, дверь распахнулась сама, он предусмотрительно отплыл в сторону. Мощный водоворот закрутил его по комнате, он вцепился в дверь, подтянулся, и нырнул головой в живую кружащуюся темноту.

Чувство времени отказало. Он не знал, сколько продолжалось это кружение без опоры. Упругие вихри воды, прокатывались по телу, иногда сдавливая ему живот и грудь, заставляя непроизвольно сделать выдох, за которым неизбежно следовал вдох из железного сосуда. Наконец, вращение замедлилось. Мартин висел, казалось, неподвижно, но он знал — поток поднимает его вверх по трубе. Он надеялся, что не слишком быстро, но боль внутри головы говорила обратное. Подниматься с глубины тоже следовало медленно, так учил его Призрак, иначе можно получить судороги, которые будут мучать его долгие месяцы после такого подъёма, а то и вовсе умереть. Он протянул руки в стороны, чтобы нащупать стенку, но везде была вязкая пустота. Тяжёлые клещи за поясом тянули его вниз, и иногда ему казалось, что он падает, и падению этому нет конца. Теперь он экономил воздух, замер и расслабился, почти не дыша.

Пустое пространство вокруг — это так неуютно, если не сказать жутко. Оно словно засасывает тебя куда-то в пустоту, и начинается ужасное бесконечное падение. Мартин сжал руками перила. Ветра не было, но всё равно, пройти по карнизу над двором университета... казалось нереально даже думать об этом. И Мартин решил не думать. А просто сделать шаг, потом другой. Ровно столько шагов, чтобы оказаться на соседней крыше, откуда открывается отличный вид на окна королевского дворца.

Хорошо, что никто не видит, как он осторожно идёт по карнизу, трусливо прижимаясь к стене. Думать об этом было бы невыносимо. Наверное, поэтому он не сказал никому. Да и кому говорить? Долговязому Эрику? Насмешливому Брайану? Так сложилось что настоящих друзей тут у него нет. По крайней мере, среди студентов.

Теперь под ним черепица, он распластался на ней, впереди конёк крыши, осталось только подтянуться.

Он достал из мешка зрительную трубу. Она была тяжёлая и блестела на солнце медью. Было непросто выпросить её у Индрэ, но что не доверишь любимому ученику, особенно, если он столько наобещает. Мартин улыбнулся про себя, ведь всё обещанное было чистым удовольствием: намотать проволоку для его новой машины, переделать старый горн на новую воздуходувку, отполировать пару увеличительных стёкол...

Изображение прояснилось, и Мартин увидел каменного льва, какие были над окнами второго яруса. Стёкла были так хорошо отполированы, что он чётко видел каждую трещину в камне, видел, что у льва чуть отколота ноздря. Настолько, что это не было видно с земли, иначе управляющий давно бы уже распорядился заменить этого льва.

Он чуть поднял трубу. Перед ним была королевская гостиная. Большой камин, покрытый каменной резьбой, изысканные цветы на столе. Панно на стене со сценой охоты, роскошное кресло. В комнате, похоже, никого не было. Мартин повернул трубу чуть вправо.

Комната не была похожа на королевскую. Никаких следов роскоши, синяя ткань с простым узором на стенах, мятая постель с небрежно откинутым одеялом. Шкаф с книгами. Он ещё подвинул трубу.

Письменный стол, на нём тоже книги. Чья-то фигура склонилась над бумагой, кончик пера шевелится. Вот она поднимает голову. Волосы едва до плеч, тонкие черты лица и яркие синие глаза. Она смотрела в окно, прямо на Мартина, словно видела его.

Мартин в ужасе вскрикнул, выдохнув облако пузырей. Воздух из сосуда обжёг ему горло. Вокруг шевелились водовороты. Принцесса Шейла была поразительно похожа на Элис.

— Сыграем ещё? — Предложил вампир.

Игра в карты затягивает, и она слышала, что многие люди оставили на карточном столе все свои вещи, отдали скотину и дом, даже не ради шанса выиграть, а ради самой игры. Элис покачала головой.

— Выполняй своё обещание.

Вампир неохотно кивнул и поднялся.

— Позволь узнать твоё имя, я хотел бы знать, кто меня так ловко обыграл в карты.

— Элис, если будет угодно, — сердито ответила она. — Вообще-то вежливо спрашивать об этом с самого начала.

— Вежливо — когда младшие представляются первыми.

— Прошу прощения... — Элис совсем не чувствовала ни смущения, ни раскаяния. — А могу я узнать, кого я обыграла, и кто теперь никак не спешит показать мне дорогу?

— Эдвин, Граф Квэлльдальский. Не спеши, сейчас покажу, раз обещал...

"Элис...Элис..." — бормотал он, причмокивая, словно пробуя на вкус её имя, как кровь.

Он нагнулся, и открыл маленькую дверцу у самого пола, словно предназначенную для кошки.

— Тебе сюда.

Элис присела и заглянула. Как и следовало ожидать, дверца вела в чудесный сад с фонтанами и розами, но протиснуться туда не получилось бы. Она посмотрела на вампира. Тот, словно издеваясь, продолжал причмокивать.

— Ну и как я пролезу?

Граф молча протянул ей маленькую стеклянную бутылочку. Цифры, проступающие на боку синим пунктиром, были ужасно знакомыми. А на горлышке красовалась лента с надписью "выпей меня".

Мартин почувствовал свет сквозь закрытые веки. Вода по-прежнему бурлила вокруг, движение её стало даже более бурным. Что-то приближалось, он вытянул руки, чтобы не столкнуться, и чуть не сломал пальцы о толстые прутья решётки. Она была не очень частая, можно было просунуть руку. Мартин вцепился в прутья, но вода вокруг, как живое существо, то пыталось оторвать его, то яростно бросала вперёд на прутья.

Он вдохнул побольше воздуха из сосуда, и достал из-за пояса инструмент. Большие железные клещи, или ножницы, с длинными ручками и системой шестерёнок. Изобретение призрака Дэна, или кузнеца Индрэ, Мартин был уверен, что видел точно такие же у него в мастерской. Он переплёл ногами прутья, чтобы надёжно удержаться на месте, и сжал рукоятку двумя руками, она медленно начала поддаваться, всё туже и туже, наконец, когда усилие начало казаться непреодолимым, прут с железным стоном лопнул. У Мартина потемнело в глазах. Он сделал ещё один большой вдох и понял: воздух в сосуде подходит к концу.

Нельзя спешить, поддаваться панике. Точные движения, ничего лишнего. Только так он может сохранить воздух. Он вспомнил уроки учителя Мельхо. Дышать так, чтобы никто не мог заметить... Кому здесь замечать. Вот там, наверху, город, полный солов. Гордых, надменных вершителей судеб Земли.

Второй прут лопнул от его усилий, умноженных шестерёнками. Воздуха больше не было. В голове слегка шумело, мысли стали отрывочными. От быстрого подъёма с глубины могли появиться судороги, в этот момент хорошо бы быть на суше, сейчас ему такие проблемы были совсем не кстати.

Лопнул третий прут, теперь можно их отогнуть. Мартин стал протискиваться, но клещи за поясом мешали. От отбросил ненужный уже сосуд и рванулся к свету. Боль полоснула его по бедру.

— Воин не должен плакать от боли. У воина есть более серьёзные причины плакать, чем боль или страх. Потому что профессия воина ближе всех подходит к смерти. Настоящий воин должен не только уметь хорошо убивать, но и делать так, чтобы не убили его.

Старый солдат умело перевязывал ему руку обрывком рукава. Он сидел на корточках, и теперь был с него ростом.

— Но я не хочу быть воином, я буду кузнецом и механиком, как Индрэ! И буду строить сложные машины, которые могут всё-всё!

— Молодец. А если придут враги и сломают твои машины?

— Тогда я построю железного воина, который их всех-всех победит!

Солдат ничего не ответил, поднял с земли окровавленный ножик, вытер его о штанину и протянул Мартину.

— Счастливо, механик! — Ухмыльнулся он, и зашагал прочь по дороге.

Сад был великолепен. Огромные старые деревья, фонтаны и каменные статуи... "Это, наверное, потому всё такое огромное, что я уменьшилась", — подумала Элис. Она вспомнила, как стремительно выросла комната, едва она выпила содержимое бутылочки, и как ухмылялся, ставший огромным, вампир Эдвин.

Некоторая запущенность придавала саду ещё большую прелесть. Дорожки заросли травой, которая местами была с неё ростом, каменные статуи обомшели и потрескались. Фонтаны ещё работали, но часто вода била не там, где это изначально задумывалось. Деревья давно никто не подстригал, и они разрослись, создавая таинственную тень.

Дальше дорожка раздваивалась, а рядом стоял столб-указатель. На столб была надета дырявая шляпа, так что прочитать, что на нём написано было невозможно, а снять с него шляпу Элис не могла из-за своего всё ещё маленького роста. Но и так было понятно, что справа живёт Шляпник, а слева — Мартовский Заяц, и, куда бы она ни пошла — она попадёт на Безумное Чаепитие, насколько она знала сказку. Но Элис уже давно догадывалась, что это — совсем другая сказка.

Она повернула направо и вскоре пришла к столу, стоящему посреди сада. Он был покрыт опавшими листьями, из-под которых виднелись, местами, чашки, выглядывал отбитый носик чайника. Похоже, вечное чаепитие, всё же, закончилось, и с тех пор уже прошла пара лет.

Её внимание привлекло тихое сопение. Элис пошла на звук и вскоре обнаружила средних размеров дупло, откуда он доносился. Совать в дупло руку было бы неосмотрительно, ведь там могла прятаться змея, какой-нибудь дикий зверь, а то и, вообще, какое-нибудь сказочное чудовище. Поэтому Элис подобрала сухую ветку и осторожно потыкала в дупло.

Послышался шелест, потом вздох и сонный писк. И снова стало тихо. Элис потыкала ещё. На этот раз в дупле показалась недовольная мордочка Садовой Сони.

— Ну что ещё надо, что случилось... — Сказала Соня, зевая. Однако, увидев Элис, она слегка испугалась, и, похоже, от этого растеряла весь сон. — Ты кто? И как меня тут нашла?

— Ты так сопишь, что и Бармаглота разбудишь! — Сказала Элис, решив заодно поднять тему местных чудовищ. Соня испугалась так, что уши, усы и вся шерсть на ней вздыбились, и нырнула обратно в дупло. Пришлось Элис просунуть туда руку и гладить мохнатый ком, пока Соня не успокоилась и не вылезла снова.

— Уже ушёл?

— Кто?

— Б... б...

— Бармаглот?

Соня снова испугалась, хотя на этот раз не стала прятаться в дупло.

— Не говори этого слова, а то услыыыышит! — Тихо сказала Соня, испуганно прижав уши.