— Мы все еще работаем над этим, Джуди.
* * *
Я направлялась в университет после концерта, когда позвонил Том. — Вы можете зайти ко мне в кабинет?
— Конечно, — сказала я. — Когда?
— Когда сможете приехать?
— У меня занятие через сорок минут. Могу зайти после этого.
— Арти Томпсон заменит вас. Идите сюда сейчас же. Как только доберетесь до кампуса.
Когда я пришла, он сидел за своим столом и разговаривал с худощавым седовласым мужчиной, который сидел в одном из двух кресел. Том поздоровался и одарил меня страдальческой улыбкой. — Мариам, — сказал он, — это Пол Креншоу. Он директор...
— ...обсерватории Китт-Пик. Да, конечно! Здравствуйте, профессор Креншоу. Для меня большая честь познакомиться с вами.
— Зовите меня Пол, — сказал он. Его глаза за толстыми бифокальными очками казались усталыми, и он кивнул без всякого выражения приветствия. — Я так понимаю, вы та молодая леди, которая открыла первую комету?
Я кивнула. И, возможно, выдавила из себя подобие улыбки. — Да, это так, профес... Пол. — Я повернулась к Тому. — Что такого срочного?
Том указал на другой стул, подождал, пока я сяду, и глубоко вздохнул. — Во-первых, Мариам, если вы еще раз вступите в разговор с журналистами, мы бы хотели, чтобы вы не упоминали о том, что у нас есть проблема.
— Я ничего не говорила о проблеме.
— Просто не вдавайтесь в подробности о том, почему у нас три кометы, хорошо?
Креншоу кивнул.
— Хорошо, — сказала я. — Конечно.
Они молча обменялись взглядами. Мне стало страшно. Неужели я совершила какую-то серьезную глупость?
Том откинулся на спинку стула. — Пол прилетел сегодня утром, — сказал он. — Китт-Пик расследовала это дело.
— Китт-Пик расследовала? Почему?
— Вместе со многими другими людьми. — Его глаза встретились с моими. — Этот разговор не должен выйти за пределы этой комнаты.
— Хорошо.
Креншоу взял инициативу в свои руки: — Мы знаем, почему было три кометы.
— Что значит "были"?
— Траектории меняются. Если так будет продолжаться и дальше, а мы почти уверены, что так и будет, они не доберутся до внутренней части Солнечной системы.
— Почему? Что происходит?
— Поблизости есть коричневый карлик. — Коричневые карлики — это неудавшиеся звезды. Им не хватает массы, чтобы запустить термоядерную реакцию в своих ядрах. Они большие, тяжелые, и вам не хотелось бы подходить слишком близко к одному из них.
— Где это?
— Примерно в тридцати миллионах миль от кометы. К сожалению, он движется в нашем направлении.
— Боже мой.
— Мы почти уверены, что он нас не заденет.
— Я рада это слышать. Но...?
Том подхватил тему: — Это приведет к нарушению некоторых орбит. В том числе и нашей.
Ничего хорошего из этого не выйдет. Мы можем ожидать, что либо столкнемся с Солнцем, либо нас вообще унесет от него.
Его фраза в рамке привлекла мое внимание. Лови момент. — Насколько все будет плохо? — мой голос дрогнул.
— Мы работаем над деталями.
Верно. Все дело в подробностях.
* * *
Коричневые карлики могут быть почти невидимыми. Они выделяют очень мало тепла, часто не намного больше, чем у вас на кухне. Этот был размером с Юпитер, но в шестьдесят раз больше его по массе.
— Ну, как прошел твой день? — спросил Уоррен.
Я дала слово. — Ничего, — сказала я. — А как насчет твоего?
Это был не первый раз, когда я лгала ему. Не сказала ему правду о том, как он готовит, любила ли я кого-нибудь до того, как он появился, о том, каким красивым я его считала. Но все это были мелочи из низшей лиги. Это был первый раз, когда я обманула его в чем-то важном.
Но он рассказал мне о сделке, которую заключал на Шеппертон-авеню. И я начала заново оценивать то, что имело значение в жизни.
На следующий день я дала еще одно телеинтервью, в котором попыталась обойти вопрос об изменении траектории. — Вероятно, в этом нет ничего существенного, — сказала я.
Лгунья, лгунья.
Том пообещал, что сообщит мне о любых новых данных, которые поступят, так что вы можете понять, что каждый раз, когда в течение следующих нескольких дней звонил телефон, у меня перехватывало дыхание.
И, наконец, когда я шла на утренние занятия, это произошло. — Когда у вас закончатся первые занятия, Мариам, приходите ко мне в кабинет.
— Хорошие новости или плохие? — поинтересовалась я.
— Просто приходите, когда освободитесь.
Я заехала на парковку, вылезла из машины и направилась в свой класс. Пытаясь сохранять хладнокровие. Урок был по основам физики II: электромагнетизм и излучение.
То, что я его выдержала, остается одним из моих самых больших достижений, которыми я горжусь.
* * *
Когда я вошла, Том разговаривал с парой посетителей. Он тут же извинился и объяснил, что у нас важное дело. Они ушли, а я села. Он закрыл дверь и остался стоять у нее, держась за ручку.
— Что? — спросила я.
— Он собьет нас с орбиты. То же самое, что произошло с кометами.
Я сидела, не двигаясь, не удивленная, но ощущая, как из меня уходит жизнь. — Есть ли у нас хоть какой-то шанс?
— Я не понимаю, каким образом.
Я сидела, уставившись на него. — Когда?
— Что ж, думаю, это хорошая новость. Дело продвигается медленно. Процесс начнется только через девятнадцать лет.
Я просто сидела, пытаясь отдышаться. Пытаясь осознать все это.
— Эмбарго все еще в силе, Мариам. Ничего не говорите.
Это потрясло меня. — Том, вы же не можете держать такое в себе. Люди имеют право знать.
— Конечно, имеют. И у них осталось почти два десятилетия, чтобы жить нормальной жизнью. Дайте им знать, что происходит, и вы отнимете это у них.
— Это их дело. И сомневаюсь, что возможно сохранить это в тайне.
— Вы правы. Это не сохранить. Пока мы разговариваем, об этом сообщают президенту.
* * *
Я нарушила свое обещание через двадцать секунд после того, как вернулась домой. Я никак не могла сохранить это в тайне. Лиз была в своей комнате, а Уоррен работал в своем кабинете. Я рассказала ему все. А также взяла с него слово, что он никому ничего не скажет. И надеялась, что у него это получится лучше, чем у меня.
— Конец света? — сказал он.
— Данные еще не полные, но не похоже, что есть какой-то альтернативный исход.
Мы долго смотрели друг на друга. Потом обнялись. — Ты в порядке? — спросил он.
— А ты как думаешь?
Он покачал головой. — Стоимость недвижимости вдоль реки скоро упадет. — Не знаю, любила ли я его когда-нибудь больше, чем в тот момент. — Девятнадцать лет — долгий срок, — добавил он. — Но Лиз будет тяжело. — Он посидел минуту, устремив взгляд куда-то вдаль. — Я не уверен, что мы будем делать дальше.
— Том беспокоится о том, что произойдет, если новость просочится наружу. Он думает, что на улицах начнется паника.
— Возможно, он прав. Но я ничего не скажу.
— Хорошо.
— Как скоро он станет виден невооруженным глазом?
— Он очень тусклый. Вероятно, это займет лет десять, не меньше.
* * *
В тот вечер мы забрали Лиз и отправились за пиццей. Я заказала пепперони. Лиз, как обычно, заказала с черными оливками. А Уоррен — обычную пиццу. Не помню ни одного вечера, когда детали выделялись бы так ярко. Сейчас я могу закрыть глаза и точно вспомнить, во что все были одеты, о чем мы говорили, какой у нас был поднос и какая была погода. Как ни странно, коричневый карлик отступил в темноту моего сознания, и я в основном осознавала, как мне повезло в жизни, и как я ценила тот вечер, проведенный со своей семьей.
Помню, я подумала, как легко было забыть, что мы живем изо дня в день с риском. Автомобильная авария. Сумасшедший парень с пистолетом. Опухоль мозга. Никогда не знаешь наверняка. Лови момент. И я это сделала. Если и есть в моей жизни вечер, к которому я могла бы вернуться и пережить его заново, то это был бы он.
Мы уже собирались уходить из ресторана, когда заметили, что вокруг стало тихо. Выключили итальянскую музыку, которую обычно играли. Люди за соседними столиками перешептывались, качали головами и тревожно переглядывались. Мы спросили нашу официантку, что происходит. — В новостях сообщают, — тихо сказала она. — Говорят, что приближается конец света.
Когда вернулись домой, это показывали по телевизору. Все передачи были прерваны. Источники цитировались по всей планете. Казалось, что все, кто был связан с исследованием, нарушили все данные обещания. Был даже неизвестный источник в Белом доме. Потом мы узнали, что президент собирается выступить с речью.
Десять минут спустя он уже говорил с борта президентского самолета номер 1. — Дорогие американцы, у нас есть сообщения о том, что в солнечную систему вошла гигантская коллапсировавшая звезда и, как ожидается, приблизится к Земле через двадцать лет. У нас пока нет подробностей, но это будет опасное время. Эта информация получена из нескольких надежных источников. Пока я говорю, наши лучшие и талантливые сотрудники изучают ее. Мы должны помнить, что речь идет о событии, которое произойдет через два десятилетия. Так что у нас есть время рассмотреть наши варианты. Будьте уверены, я буду держать вас в курсе... — Он выглядел потрясенным. — Они называют это объектом Мариам.
Уоррен смотрел мимо меня, и я подумала, не переживает ли он заново мой день рождения.
* * *
Три дня спустя голливудская звезда Джесси Вуд попал в объектив камеры, заявив, что мир стал бы лучше, если бы женщины перестали стремиться к власти и оставались на кухне. Это была история, которая обычно занимала центральное место в новостном цикле большую часть недели. На этот раз вряд ли кто-то обратил на нее внимание.
АРКТУРИАНСКИЙ НОКТЮРН
Премия Шоу — одна из главных научных премий, присуждаемая за прорывные исследования, раскрывающие различные варианты базовой структуры вселенной. Это признание, за которое каждый астроном на планете отдал бы жизнь. Когда шесть лет назад, в счастливом двадцатипятилетнем возрасте, я принес ее домой, то знал, что нахожусь на пути к блестящему будущему. Я продемонстрировал, что константа Саммерфилда не так уж и постоянна, что она меняется в зависимости от времени и местоположения. Это понимание сделало возможным создание двигателя Моргана, пионерской сверхсветовой двигательной установки, открывшей путь для первых космических кораблей. Мир пришел в восторг. Автоматический корабль "Юрий Гагарин" долетел до альфы Центавра за семь месяцев. И началась работа над "Нилом Армстронгом", который должен был перевозить экипаж и пассажиров.
Знаю, это эгоистично, но, оглядываясь назад, я бы хотел, чтобы этого никогда не происходило.
За несколько месяцев до долгожданного запуска моя двоюродная сестра Джоди вышла замуж. Свадьба состоялась в Уиллоу-Гроув, к северу от Филадельфии, где я вырос. Мы с Джоди всегда близко дружили, поэтому я, конечно, поехал. Так я познакомился со Стефани Клок. Жених был знаком с гитаристом, который играл в Филадельфийском филармоническом оркестре. Гитариста пригласили для музыкального сопровождения церемонии, и он привел с собой виолончелистку. Это была Стефани. И моя жизнь уже никогда не была прежней.
Она была великолепна. Ярко-голубые глаза, мягкие каштановые волосы и классическая линия подбородка. Мне было трудно удерживать внимание на Джоди, пока они с женихом обменивались клятвами. Они снова появились на приеме, Стефани и гитарист, и в какой-то момент наши взгляды встретились. Она быстро отвела взгляд, но этого было достаточно. В обычной ситуации мне было бы нелегко подойти к кому-то, кто произвел на меня такое впечатление, как она. Но я все еще был в восторге от того, что добился успеха с премией Шоу. В тот вечер все казалось возможным. Поэтому, когда сделали перерыв в танцах, я подошел к ней. Ее напарник куда-то ушел, и Стефани разговаривала с парой женщин. Она, казалось, не замечала моего присутствия. Именно так привлекательные женщины обычно реагировали на меня. Когда, наконец, она осталась одна, я сделал свой ход. — Привет, Стефани. — Я сказал это как можно небрежнее и перевел взгляд с нее на виолончель, которая стояла прислоненной к стене. — Понимаю, почему ты работаешь в филармонии.
Она автоматически улыбнулась в ответ. Парни постоянно говорят подобные вещи. — Спасибо.
— Меня зовут Джордж Прескотт. — Я надеялся, что она узнает меня, поскольку награда привлекла ко мне значительное внимание прессы. Но если и узнала, то виду не подала.
— Приятно познакомиться, Джордж. Я Стефани Клок.
— Они собираются пустить какую-нибудь музыку, которую не будете исполнять вы с вашим партнером?
— Насколько я знаю, нет. Почему вы спрашиваете?
— Я надеялся, что у меня будет возможность пригласить вас на танцпол.
Ее улыбка стала чуть шире. — Это было бы непросто.
Я посмотрел на пустой стул рядом с ней. — Не возражаете, если я присяду?
Она покачала головой и показала, что стул действительно свободен.
— Стефани, могу я предложить вам что-нибудь выпить?
— Нет, спасибо, Джордж. Я и так в порядке.
Я подавил в себе желание сказать ей, что она, безусловно, права. — Как долго вы с ними работаете? В филармонии? — Я почувствовал, как участилось мое сердцебиение.
— Я работаю здесь всего второй год.
— А вы уже достигли вершин в своей профессии? Куда пойдете дальше? Станете дирижером?
Наконец улыбка стала искренней. — Вы действительно хотите знать?
— Конечно.
— Я бы хотела стать композитором.
— Композитором? Вы действительно написали какую-нибудь музыку?
— Я сейчас работаю над этим.
— Прекрасно. Что это?
— Ноктюрн.
Это звучало классически. Но, конечно, так оно и было бы. Она не играла на банджо с попрыгунчиками. — Когда все будет готово, вы дадите это сыграть оркестру?
— Я дам им шанс. — Теперь ее глаза смотрели мимо меня. И она глубоко вздохнула. — Надеюсь, им это понравится, — добавила она.
Я хотел спросить, что такое "ноктюрн". Но, наверное, было не очень хорошей идеей позволить себе выглядеть еще глупее. — Что за ноктюрн?
— Влюбленные на вершине скалы ночью. С видом на море.
— Они в лунном свете?
— Конечно. И надвигается буря. Он прощается.
— Вы романтичны.
Она рассмеялась. — Это, наверное, справедливо для каждого музыканта на планете. — Ее партнер вернулся и сразу понял, что я задумал. Но, похоже, у него не было проблем с этим.
Тема показалась мне странной. Я и представить себе не мог, что она может представить, каково это — когда из ее жизни уходит любимый человек.
Стефани посмотрела на часы, затем на виолончель и, наконец, на своего коллегу. — Билл, — сказала она, — это Джордж. — Мы пожимали друг другу руки, когда из ниоткуда появился мой дядя Луи и дал понять, что пора снова играть музыку.
* * *
После этого мне пару раз удавалось привлечь ее внимание, когда я танцевал с подругами своей двоюродной сестры, но контакт был недолгим, прежде чем она снова переводила взгляд на виолончель или на мою тетю Лиззи, которая сидела у окна. Я снова подошел к ней в закусочной, но она сосредоточилась на суфле. С ней был Билл, и он дал мне понять, что либо у них с ней все-таки была связь, либо она постоянно проходила через это.
