"Хроники медузы"

Дони, казалось, тоже была шокирована. — Здесь так спокойно. Как будто мы плывем в мыльном пузыре прошлого. Но проблемы случаются всегда. О, — она схватила Фэлкона за руку. — Не уходи. Только не снова. Ты сделал свою работу, Говард. Ты... мы слишком стары. Выпей чаю со льдом! О, Говард, останься со мной и позволь мне позаботиться о тебе.

Но, конечно, у него не было выбора.

Он резко наклонился и с большой осторожностью поцеловал Дони в щеку. Ее древняя плоть была на удивление теплой. — Подожди меня.

— Я приду, — тихо сказала она.

Он резко выпрямился и отвернулся.

Но Спрингер-Сомс резко окликнула его: — Коммандер, осторожнее.

Он замер и посмотрел вниз. У его ног лежала игрушка, мячик, который прокатился по ковру и незаметно ударился о его шасси. Это была простая надувная штуковина, похожая на приземленный воздушный шар, но это был глобус Земли, потрепанный, поношенный, которым, очевидно, очень дорожили. Фэлкон представил, как эту штуку сдувают и кладут в карман, как сувенир о потерянном доме. Он чуть не переехал ее.

К нему подошла маленькая девочка. Ей было лет пять, у нее были короткие светлые волосы и лицо, которое, как он подумал, когда-нибудь будет выглядеть скорее сильным, чем красивым, с красивым подбородком и скулами. Но сейчас она неуверенно смотрела на игрушку.

— Чем могу помочь?

— Пожалуйста, — застенчиво сказала малышка. — Можно мне взять мой глобус?

— Позволь мне. — Фэлкон наклонился, зажужжав сервомоторами, и с бесконечной осторожностью поднял хрупкую игрушку одной рукой и протянул ее девочке.

Она смотрела на игрушку, а не на Фэлкона; протянула руку и выхватила ее у него.

Женщина за ее спиной прошептала: — Будь вежлива, Лорна.

Обнимая игрушку, она официально представилась: — Я Лорна Тем. Большое вам спасибо. — А потом она подняла взгляд на сверкающую фигуру Фэлкона — у него возникло ощущение, что она приняла его за какого-то робота, сервомеханизм, возможно, механического стюарда, разносящего напитки, — но затем она посмотрела на кожистые остатки его лица, выглядывающие из-за механизма, и ее глаза расширились.

Женщина положила руку ей на плечо. — Хватит. А теперь уходи.

Фэлкон проворчал: — И вот как дети рода человеческого реагируют на меня.

Дони была здесь. Она положила голову ему на плечо. — Иди и спаси человечество еще раз, Говард.

За окнами "Гинденбурга II" свирепая аммиачная метель начала хлестать по дрейфующим лапутам.

41

После того, как Фэлкон в сопровождении лейтенанта Джейн Спрингер-Сомс на высокой скорости пересек Солнечную систему — и, несмотря на срочность, до истечения срока ультиматума оставалось всего несколько дней, — он понял, что ему нужен отдых. Прежде чем спуститься на Землю, он приказал лайнеру с Сатурна сделать остановку в почтенном Порт-Ван-Аллене.

Фэлкон попытался вспомнить, когда он впервые попал сюда, на станцию, которая предшествовала его первому полету в космос, и сколько раз бывал там с тех пор. Он знал, что не будет никаких попыток спасти Ван-Аллен, когда появятся Машины. Вместо этого, подобно другим станциям, которые все еще находились в околоземном пространстве, и даже огромным экваториальным космическим лифтам, которые стали источниками бегущих беженцев, в последние дни Ван-Аллен будет использоваться множеством свидетелей. А затем он будет заброшен на прихоти Машин.

А пока, расслабившись в окружении примитивных, но достаточных удобств "большого колеса", за обшарпанными алюминиевыми стенами своей любимой каюты, Фэлкон сидел у окна и смотрел на Землю и Луну.

Луна больше не была Луной, человеческой Луной древности. С тех пор как Машины появились на спутнике ко времени ультиматума Юпитера, Фэлкон, как и большая часть остального человечества, с невольным восхищением наблюдал за тем, как человеческие реликвии разбирались или просто превращались в пыль, от знаменитого старого здания Федерации планет до хрупких останков первого спускаемого аппарата "Аполлон" Бормана. Затем работы продвинулись гораздо дальше. Реголит добывали открытым способом, оставляя большие прямоугольные шрамы; высвободилось внутреннее тепло Луны и затопило свежей лавой огромные старые кратеры и темные моря. Все это было видно с Земли, откуда поверхность Луны стала похожа на мрачный индустриальный пейзаж — или на Мордор, и Фэлкон подумал, обратил бы на это внимание кто-нибудь еще из ныне живущих.

Но, конечно, Луна не была истинной целью Машин. Теперь Фэлкон неохотно посмотрел вниз, на вращающуюся Землю.

Мир преобразился со времени его первых юношеских полетов в космос. Лед теперь простирался далеко от полюсов, северного и южного, несмотря на то, что на севере была середина лета. Тем не менее, в значительной степени поддерживалось восстановление окружающей среды, за которым следила Рабочая группа в предыдущих поколениях. Северные континенты все еще были покрыты дубравами, в Южной Америке и Африке леса тоже восстановились, а луга покрывали большую часть того, что когда-то было великой пустыней Сахара в Центральной Африке. Фэлкон знал, что эти леса и равнины все еще кишели дикими животными. По мере приближения дня ультиматума были предприняты все усилия, чтобы собрать образцы и сохранить за пределами планеты все экосистемы планеты. Но Фэлкон знал, что все живые существа на Земле, животные, растительность — слоны и дубы — все они были обречены стать жертвами войны, о которой никто из них не мог иметь ни малейшего представления. Теперь старая станция проходила над ночной стороной Земли, большая часть которой уже погрузилась во тьму. В конце концов, когда были покинуты целые страны, сократившееся человечество ютилось в нескольких центрах. Но даже сейчас некоторые города все еще сверкали вызывающим светом, а некоторые, к сожалению, горели в ночи огромными кострами культуры.

Точно так же, как только в последние несколько десятилетий начались массовые потоки беженцев с планеты, только в конце были предприняты наиболее согласованные усилия по сохранению природы. Вещественные доказательства и сокровища — даже целые здания, заключенные в оболочки из квазиуглерода, который сам когда-то добывался в недрах Юпитера, — были вывезены за пределы планеты. Те сокровища, которые не удалось спасти, были нанесены на карту, с них были отобраны образцы и сделаны их снимки. Таким образом, мечтатели в облаках Сатурна могли путешествовать по "Земле II", виртуальной копии, созданной с помощью краудсорсинга. Фэлкон попробовал это; в некоторых вариантах вы могли наблюдать за людьми, которые случайно оказались там в тот день, когда были сделаны записи, и они смотрели в камеру и улыбались.

Раз или два Фэлкон и сам осторожно спускался на Землю. Он застал эпоху трагического очарования. Фэлкон навсегда запомнил, как бродил по почти заброшенному Лондону, когда, выбравшись из затопленной, заросшей лесом долины Темзы, он наткнулся на величественные викторианские музеи Южного Кенсингтона, возвышающиеся над зеленью, — и это напомнило ему о похожем старинном дворце, сохранившемся в озелененной, заброшенной Англии, обнаруженном на страницах столь любимой книги Уэллса Путешественником, который переместился во времени гораздо дальше, чем даже Фэлкон, в 802 701 год нашей эры... В конце концов Фэлкону стало трудно выносить Лондон, как и саму Землю: огромный город был неподвижен и безмолвен, если не считать криков птиц и животных, и он удалился в свое орбитальное убежище.

В последние годы были случаи проявления отчаяния. Массовые суицидальные "игры". Религии, которые процветали и умирали как грибы. Некоторые даже делали вид, что поклоняются самим Машинам; люди переодевались или изменяли себя, чтобы стать искусственными киборгами. Прошло десятилетие, когда сам Фэлкон, сам того не желая, стал своего рода иконой моды для таких людей, прежде чем настроение снова изменилось, и его опять возненавидели как пережиток эпохи порицания.

И все же в них было и благородство. Вспомните свидетелей, добровольцев, которые готовились пожертвовать своими жизнями, чтобы дать окончательный человеческий отчет о судьбе планеты и собрать доказательства против того дня, когда Машины окажутся на скамье подсудимых, чтобы ответить за это ужасное преступление.

Но, какой бы сложной и трагичной ни была реакция на приближающийся крайний срок, финиш, наконец, приближался.

В последние несколько дней над этими сценами отчаяния и самопожертвования — и они были видны из самого Порт-Ван-Аллена — наконец-то появились огромные корабли Машин, двояковыпуклые формы диаметром в километры, движимые в космосе законами физики, непонятными ни одному человеку, и теперь они висели над городами Земли, как серебристые облака...

* * *

*

Джейн Спрингер-Сомс ворвалась в каюту.

— Сэр, коммандер Фэлкон! Простите, что беспокою вас...

Фэлкон застыл на месте. — Джейн, все в порядке. Что происходит?

— Мы получили сообщение от моей бабушки — от президента. Предложение.

— О чем?

Джейн, тяжело дыша, с трудом сглотнула. — Обмен заложниками, сэр.

— Вы имеете в виду заложников мира...?

По мере того как он путешествовал по Земле, стратегия Спрингер-Сомс становилась все более очевидной. Два последних спальных судна — грузовые баржи, переполненные гибернакулами в трюмах — были перенаправлены в Юнити-Сити и вынуждены были приземлиться под бдительным присмотром вооруженных охранников. И там их держали с двенадцатью тысячами человек, беспомощно запертых в своих холодных ульях.

— Если Спрингер-Сомс когда-либо думала, что, выставив такой живой щит, она убедит Машины пощадить Юнити-Сити, не говоря уже о Земле, она дура, Джейн...

— Не знаю, о чем она думала, сэр, — сказала Джейн. — Честно говоря. Я могу только сказать вам, что она предлагает сейчас.

— Вы сказали об обмене.

— Она освободит двенадцать тысяч в обмен на вас.

Фэлкон принял это к сведению. — Ах. Конечно. Вот для чего все это затевалось. Она хочет заманить меня на Землю, вероятно, в надежде заманить туда и представителя Машин — без сомнения, самого Адама.

— Зачем? На заключительные переговоры?

Фэлкон посмотрел на планету внизу. — Она, должно быть, знает, что это бесполезно. Думаю, это еще одна возможность сфотографироваться.

— Сэр?

— Простите. Устаревшая ссылка. Что ж, вреда от этого не будет. Вы уверены, что она отпустит двенадцать тысяч, если я сдамся?

— Она моя бабушка, сэр. Настолько я ей доверяю.

Он улыбнулся. — И я доверяю вам, лейтенант. Давайте начнем спуск.

42

Юнити-Сити был величайшим городом на Земле — и даже после того, как из него систематически вывозили его величайшие сокровища, даже после того, как некоторые из его главных зданий были перенесены в другие убежища, он все еще оставался таковым, решил Фэлкон, когда Джейн Спрингер-Сомс вела орбитальный шаттл к небольшому президентскому посадочному комплексу.

В конце концов, Юнити был столицей Мирового правительства с момента его основания в середине двадцать первого века. Возможно, он достиг своего расцвета в двадцать четвертом веке, когда доверие земного человечества было высоким, несмотря на реальность ультиматума Юпитера. В те дни Бермудские острова были сильно перестроены, суша была приподнята и расширена, а также возведены потрясающие, парящие здания. Величайшей из них была башня Ареса, последняя штаб-квартира Федерации планет. Это был деревянный небоскреб, каркас которого был сделан из стволов невероятно высоких марсианских дубов, импортированных за столь же немыслимые деньги. Историки сказали бы, что Юнити был новым Константинополем.

Но уже в двадцать пятом веке неспособность Рабочей группы предотвратить катастрофический Малый ледниковый период фатально подорвала ее авторитет. Затем, в двадцать седьмом веке, когда до окончания срока оставалось всего несколько поколений, возникли сопротивление, протесты, гражданские беспорядки и даже попытки саботировать такие великие спасательные проекты, как космические лифты. Рабочая группа в ответ стала более жесткой и авторитарной, а Спрингер-Сомсы воспользовались чрезвычайным положением, чтобы оправдать захват президентства, превратившегося в воинственную династическую монархию. Убийство президента мира в начале двадцать восьмого века — поистине шокирующее событие для любого ветерана более идеалистических времен, такого как Фэлкон, — навсегда уничтожило видимость демократии.

Ближе к концу некогда утопическое мировое государство превратилось в жалкую организацию, которая занималась лишь элементарной охраной порядка, обеспечением безопасности запасов продовольствия и энергоснабжения и массовой эвакуацией. Напряженность тех последних лет проявилась в возведении огромной стены, которая теперь окружала столицу, высотой в сотни метров и почти такой же толщины, а также в огневых точках, которыми было усеяно каждое высотное здание.

И все же, подумал Фэлкон, несмотря на все свои недостатки, правительство выполнило свою последнюю функцию. Благодаря жестким мерам по сокращению населения и массовым программам эвакуации Мировое правительство опустошило Землю. К настоящему времени на Земле остались только те, кто решил остаться.

* * *

*

У выхода из шаттла Фэлкона и Джейн встретили охранники в доспехах, которые выглядели массивнее, чем экзоскелет самого Фэлкона. Хотя баржам с тысячами спящих заложников уже разрешили улететь, президент, очевидно, была здесь не одна.

На Бермудах стояла середина лета, но после Малого ледникового периода воздух на улице был на удивление прохладным. Джейн, уроженке Скандинавии, казалось, было комфортно, но Фэлкон почувствовал, как включились его собственные системы отопления, чтобы компенсировать прохладу.

Залы Президентского дворца, когда-то известного как Новый Белый дом, по сравнению с воздухом были приятно теплыми. Но Джейн и Фэлкону пришлось пересечь площадь, показавшуюся им квадратными километрами мрамора, проходя под взглядами вырезанных лазером огромных статуй славных предков нынешнего президента, прежде чем они добрались до самой правительницы. И пока они шли, завывала музыка. Фэлкон узнал старинный гимн Мирового правительства — вероятно, он был известен всем в Солнечной системе, — но ему было интересно, многие ли узнали инструмент, на котором он исполнялся: электрогитара, громкая и с сильным искажением звука, возможно, это запись самого первого исполнения гимна где бы то ни было, когда Земля столкнулась с другой угрозой с неба...

Аманда Спрингер-Сомс IV, пожизненная президент Всемирного правительства, казалась совсем маленькой на фоне знаменитого квазиуглеродного трона, на котором она восседала, и еще больше — огромных скульптур спрингбоков, которые застыли в прыжке над троном, образуя подобие арки из мускулов. Невысокого роста и с седыми волосами — хотя ей было за восемьдесят, этот оттенок, несомненно, был искусственным — президент была похожа на бабушку, подумал Фэлкон.

Но когда Спрингер-Сомс поднялась навстречу посетителям, Джейн отреагировала совсем не как внучка. Она вытянулась по стойке "смирно", отдала честь и отступила на шаг назад.