За все нужно платить.

— А я сама?

Беллатрикс покачала головой, лишая вариантов:

-Умрешь и утянешь за собой малышей. Они будут больше привязаны к матери — у тебя сильная и теплая магия, несмотря на стезю. Так что только озвученные мной варианты. И сообщи мужу, он сможет помочь с выбором и поддержкой — начиная с седьмой недели тебе понадобиться усиленная магическая подпитка. Ты будешь вытягивать его магию, как испорченный артефакт, при этом аппетит будет жуткий, как у мальчишек после твоей полосы препятствий, а о желаниях и говорить не хочется. Ты будешь страстно хотеть странного, вроде жевания березового угля и желания облизать дверь своей спальни. Или питаться несочетаемыми продуктами, вроде тритоньих хвостов с апельсиновым джемом или рыбы в сахарном сиропе — это нормально, так малыши знакомятся с миром через тебя и добирают то, чего им не хватает. Правда, так и не поняла, почему мне пришлось есть очищенный кактус. Но это было забавно. Особенно лицо Геллерта. — Беллатрикс улыбнулась и подмигнула ошарашенной дочери, но тут же вернулась к теме разговора:

— С магией будут проблемы. Она либо будет почти пропадать, либо ты будешь Люмосом превращать в пепел. Тут у всех по разному. Учитывая вашу с мужем направленность, скорее всего, ты поднимешь пару кладбищ или станешь для вампиров второй после Принца, если Мракс не убьет их раньше. Так, что там еще... А, точно! Желания будут меняться очень быстро, а с ними и настроение, причем сдерживать все в себе нельзя — даже Кодекс прописывает, что устроившая войну беременная магичка неприкосновенна, а вот её муж, допустивший подобное, должен своими силами восстановить уничтоженное и воспитать сирот. Так что я пришлю список рекомендаций для Лорда, по старой дружбе, с комментариями Геллерта, а ты мужайся и начинай искать третью. Она либо станет просто вынашивающей, либо войдет в род окончательно как представитель младшей ветви. Пускать на самотек это нельзя.

Оглушенная новостями девушка, попрощалась с матерью и опустила связное зеркало на столик. По щекам против воли потекли слезы. Она не знала, что чувствует — мешанина в голове была дичайшая, но губы растянулись в широченной улыбке. По талии проскользнули сильные руки и Марволо прижал её к своей груди, глубоко вздыхая.

— Слов нет.

Элен хихикнула, поворачивая голову и прижимаясь мокрой щекой к лицу мужа.

— Как раньше уже не будет.

Сжав лежащую поверх живота ладонь, Элен вздохнула и с весельем попросила:

— Марволо, выдохни. У нас будет четверка малышей, которых надо будет воспитать в новую четверку Основателей. Сумеем?

Волдеморт, замер и через несколько секунд, произнес со странными нотками в голосе:

— А ты не размениваешься на мелочи.

-Я супруга Темного Лорда и мои дети начнут новую эпоху. Не меньше! — Рассмеявшись, когда Марволо обошел её и опустился на колени, Элеонора знаком попросила минуту, расстегнула воротник домашнего платья, сбрасывая его на пол и набросив на плечи халат, оставила голым живот, позволяя Марволо его коснуться. И пусть еще нечего было показывать, но опустивший ладонь мужчина, улыбнулся, ощущая слабую пульсацию от почувствовавших его Искорок.

Они простояли так несколько минут, прежде чем Элен снова сбежала с приступом тошноты в ванную.

Вернувшись, она увидела на постели письмо с парой строк. С грустью взяв его, она прочла строки и выронила лист, в котором Марволо просил дать ему три дня для решения проблем. И просьбой перечислить все в дневнике, подаренном ей до свадьбы все то, что она захочет, включая захват мира и посещение Америки. И ультимативный вердикт — она переезжает в главные покои и теперь живет только с ним. Усмехнулась последнему требованию, Элеонора представила как быстро Марволо устанет от её приступов и рассмеялась. Похоже, их молодую семью ожидали тяжелые испытания бытом.

А в это время Его Темнейшество, вызвал чету Малфоев и стребовав с них Непреложный Обет, начал морально пытать на тему беременности, материнства и ощущений Люциуса. Тот же, под впечатлением темы разговора, начал говорить без прикрас, на духу, а осознавший глубину проблемы Марволо, оставил соратников в компании самопищущего пера и удалился. Подышать. Под ладонью до сих пор ощущалось тепло кожи девушки, ставшей его женой. Причем она с самого начала знала, на что идет — ритуал открывал помыслы касательно супруга. Шкатулка сюрпризом, весьма неплохая в постели и довольно ценный соратник со связями там, где он в силу своих убеждений и не подумал бы искать. И теперь еще будущая мать его детей, не испытывающая при этом ничего похожего на отвращение. Но испугавшись за малышей.

Сильные инстинкты и разум, хорошая наследственность и воспитание — при всем этом его супруга была странной, неразгаданной загадкой, терзающей любопытство. Опытная в запугивании и подкупе, но неопытная в простой ласке — она была чем-то неуловимо похожа на него и это раззадоривало. И новость о пополнении, принятая ей как удивительное и невероятное чудо, только убеждали в правильности принятого когда-то решения. Элеонора Мракс стоила того, чтобы ей не разменивались.

Такую женщину стоит держать при себе, хотя бы пока.

А на другом конце страны, получившие от Беллатрикс новости ребята, с серьезными лицами сидели за столом и решали, что именно будут делать. В отличие от честолюбивого Марволо, они рассматривали шанс устранения отца в случае угрозы для Элен и детей. А все потому, что в заботе своей, уже давно и прочно полюбили её как свою мать.

А Магия это учла.

Вот только настолько подробных гобеленов в Европе не делали, что берегло слабые умы британских магглолюбцев от целой династии, во главе которой стала бывшая Блэк и которая по закону, своего внука могла сделать королем. Просто по количеству присягнувших ей Родов.

Но в Британии таких гобеленов не делали, а армия Элеоноры медленно и незаметно покоряла умы и кошельки всех тех, кто мог пойти против. А кого-то просто клеймила такими клятвами, что проще было добить Род.

Все-таки предлагая страну Волдеморту, Элеонора тогда еще Блэк, не блефовала.

И сейчас, она просто сделала еще один шаг, к цели, которую когда-то придумал избитый мальчик, живущий в чулане под лестницей.

Элеонора вписала в блокнот список продуктов, которые сейчас хотела. Ей было весело, а домовикам еще веселее.

Ведь Хозяйка давала просто огромные задания, которые шли на благо Рода, чей гобелен обзавелся пока что легкой золотой нитью по краю плетения.

Но эльфы умные, и защитят семью. Поэтому об этом никто не узнает, пока не придет время.

========== Часть 41 ==========

Три недели спустя.

Элен кружила по залу под громкие переливы венского вальса, Прокофьева. Пластинку ей принес Виктор, заметивший в одно из посещений дикую жажду деятельности матери. И он же принес старенький граммофон, а теперь она в компании голема управляемого тренирующимся Освальдом, магом из отряда Виктора, танцует самые разные маггловские танцы. От шестнадцатого века с его чопорными и громоздкими движениями, до летящих па века двадцатого. Освальд, совсем недавно воплотивший свою идею с големами управляемыми специальными артефактами, движениями пианиста-кукольника, ловко закручивает деревянного голема в танцевальных движениях.

Тонкие стальные нити на пальцах юноши сияют голубым, а руны на големе чернеют угольно-черными отпечатками. Освальд старается, разрабатывая руки для отработки навыка — по лицу стекают капли пота, а на белках глаз видны четкие линии капилляров. Он не спал двое суток, доводя до ума свое изобретение. И Элеонора пока единственная, кому он его показал. Юноша улыбается, глядя как мама кружится в венском вальсе по залу, держась за деревянные руки голема. Пальцы подрагивают и управляющие чары еще сбоят, отчего мама иногда хмурится когда голем оступается, но у него уже получается им управлять.

Но внезапно пальцы прошивает сильнейшей болью, как и середину груди — там, где располагается солнечное сплетение. Голем резко сжимает деревянные пальцы и Элен вскрикивает, отшвыривая деревянное создание от себя. На светлой коже проступают красные пятна — голем слишком силен.

Освальд не успевает ничего сказать или сделать — перед глазами темнеет. Он успевает увидеть только рубящее движение матери у его пальцев и смыкает глаза.

А Элеонора, сломав связь с големом, потирает запястья на которых начали проявляться синяки — среагировавшая на спазматическое движение рук деревяшка, сжала руки словно пресс. К счастью, чары и рефлексы не дали сломать ей руки — она просто отшвырнула куклу от себя и разбила управляющий контур на перчатках сына. Кукла рухнула на пол рассыпавшись деталями, а сама Элеонора осторожно коснулась руки Освальда и стянула перчатку с металлическими нитями. На побелевшей коже ярко выделялись толстые жгуты буквально почерневших вен — напряжение оказалось слишком сильным... Или Освальд где-то напутал. Учитывая его одержимость в последнее время — второе было более вероятно. Пришлось звать домовичку и отправлять вместе с прибывшим Стефаном в замок, в Глазго, где уже неделю пребывал Виктор расширяющий свою сеть шпионов. Куклу отправили следом, с приказом вылечить беднягу и отправить заниматься разбором своего творения на детали — исправлять ошибки. Стефан только вздохнул, но приказ выполнил.

Элеонора отправилась в гостевое крыло, где пару дней назад поселилась сестрица Николь. Сестра, увидев синяки на руках, только вздохнула и достала из чемодана флакон с мазью и бинты. Через полчаса, грызущая кусок мела Элен, уже вернулась в свой кабинет и села за почту. Вот только заняться ей не успела — распахнулась дверь и влетел Марволо.

— Показывай раны.

Элеонора даже опешила — она успела перекрыть ощущения боли, уменьшив их в несколько раз, но видимо что-то ушло по связи. Но все же девушка безропотно позволила размотать запястья и нанести еще одну мазь, взамен впитавшейся. Дождавшись когда супруг забинтует зеленые от лекарства руки, Мракс все же спросила:

— А как ты понял, что я ранена? Я перекрыла связь.

Марволо, хмыкнув закатал рукав и Элеонора сжала зубы, увидев опоясывающие кисть руки отпечатки пальцев, словно нарисованные тонким перышком. И сейчас они слабо мерцали, будто присыпанные перламутровой пудрой. Коснувшись отпечатков кончиками пальцев, девушка спросила усмехающегося супруга:

— Больно?

— Словно укол пером — не больно, но мешается. А вот почему тебе не переломало руки, мне крайне интересно. Такие следы как у тебя, заканчиваются переломами и будет лучше, если я заранее узнаю, что может тебе навредить. — Мракс криво усмехнулся, когда супруга вздрогнула, но улыбка была неуместной — Блэк оттолкнула его ладонь и встала с кресла, отходя на несколько шагов. Задумчиво посмотрела на него еще раз и спросила, словно не интересуясь ответом:

— Ты успел полюбоваться мной много раз, но задал этот вопрос только сейчас. Мне даже интересно, почему ты не использовал чары истинного зрения, доступного магам твоего уровня. Но, уважая твое решение я покажу, что я с собой сотворила. Однако, с одним условием — ты будешь лично дорабатывать и исправлять то, что я сломаю. Устраивает?

Мракс окинул её странным взглядом, но кивнул, задав встречный вопрос:

— А ты исполняя букву договора, будешь предупреждать меня заранее обо всем, что мне следует знать. Я же обязуюсь делать то же, заранее. Согласна? — Леди кивнула и потянулась к пуговицам у горла. Расстегнула платье и позволив ему сложиться на полу, повернулась к мужу, и распахнула объятья, раскрывая ладони навстречу:

— Ты пожелал увидеть, так смотри же! Смотри! — Глаза цвета морской волны закрылись и пальцы на руках сжались, а по рукам поползли черные дорожки. Ритуальные шрамы словно загорелись изнутри, прочертив тело тонкими полосками синего цвета, а руки и ноги буквально оплела ажурная сеть, соединяющаяся в центре груди. Ажурные "перчатки" тоже оказались соединены, только на спине, между лопаток, блестящим словно металл узором. Слишком характерным узором, виденным на изделиях старых Мастеров. Догадка пронзила Марволо словно молния:

— Артефакт... Живой артефакт!

Его супруга, оказавшаяся той еще шкатулкой с секретами, иронично хмыкнув, констатировала:

— Работоспособный артефакт, вплавленный в тело и соединившийся с внутренними магическими каналами. Я наполовину маг, наполовину магическая игрушка разрушительного свойства. Мой отец лично дорабатывал этот проект и на данный момент я являюсь секретным оружием моего Ордена. И ты сейчас поймешь, о чем я. — Девушка усмехнулась и соединила руки, пустив по ладони искры слабенького Ступефая. Искры с левой руки скользнули в правую и Леди Мракс резко развернулась раскрывая ладонь в сторону стены, выпуская тонкий луч заклятья. Громыхнуло. Марволо окинул взглядом результат, вздохнул, прикрывая лицо ладонью и констатировал:

— Он раскрошил стену.

Элеонора пожала плечами и встряхнула руки, поглощая остаточные эманации и возвращая коже привычный цвет. Посмотрев на лежащее платье, она поморщилась и призвала из гардероба домашний комплект, переодеваясь. Супруг в это время внимательным взглядом смотрел на чуть округлившийся живот, который рос гораздо быстрее написанного в конспектах Грин-де-Вальда прогноза. Потом перевел взгляд на спину отвернувшейся супруги, как раз между лопаток туда, где расцветала нестандартная даже для Мастеров конструкция. Гексаграмма, с незнакомыми центральными рунными связками, сложными и оставляющими сухость и жжение в глазах уже после простого взгляда. Мужчина снова потер переносицу, думая, куда же он вляпался и наконец высказал свой вердикт:

— Боевые операции на время беременности запрещены, а без охраны я тебя за пределы замка просто не выпущу. Касательно доработки и исправления — тут я полностью согласен, артефакты подобного свойства опасно оставлять без надлежащего ухода. Они не приспособлены к постоянно нарастающей нагрузке, что ожидает тебя с ростом детей и их придется дорабатывать. Посему я прошу предоставить мне первоначальные записи по созданию — остальное я доделаю сам. И пожалуйста, относись к себе бережнее — ты теперь отвечаешь за пятерых.

Элеонора странно посмотрела на него, но ничего не сказала, только задумчиво пожала плечами и достала из кармана кусок мела. И с громким хрустом откусила кусок, начав с упоением жевать.

Марволо хватило только на смешок и протягивание жующей супруге куска сушеной пастилы, из кислейших яблок, сделанных и присланных бабушкой Долохова Антонину. Сам он эту гадость есть не мог, а супруга как учуяла в кармане малефика, так вцепилась и едва не покусала беднягу пока ей не отдали её "прелесс-сс-сс-сть". Теперь посмеивающийся Антонин, у которого на нервной почве начал медленно расползаться ограничитель, наложенный Дамблдором, постоянно сидел в кабинете у Марволо, и сгружал пастилу на большое блюдо. Заодно, он рассказывал байки из своей не такой уж и долгой, но насыщенной жизни. Элеонора, грызущая эту гадость в промышленных количествах, вместе с вареными лобстерами и пропаренной кукурузой, обмазанных вишневым вареньем, весело смеялась, уговаривая Тони стать крестным кому-нибудь из малышей. Тот, подкармливая непоседливое и невозможное продолжение своего дружественного начальства, только посмеивался, сетуя на невозможность данного обряда из-за присутствия ограничителей.