— Я не против, Федя. Мне ты тоже приглянулся. Парень ты не глупый, не склочный, правда излишне эмоциональный, но и это не беда. Раз мы устраиваем друг друга, тогда держи мою руку, вместо нового трудового договора — сказал я и протянул свою мозолистую ладонь, земляку из Москвы.

Поддавшись всеобщему праздничному настроению, загулял и я, причём по полной программе. Из ресторанов и чужих постелей не вылазил вплоть до тридцать первого числа. Когда перед Новым годом появился в отеле, приятели были сильно удивлены моим долгим отсутствием и не менее сильно поражены внешним видом своего работодателя. Это так и читалось на их лицах. Он, кстати и мне не понравился, мой внешний вид. Отражение, увиденное в зеркале ничего, кроме жалости и отвращения, не вызывало, а это первый признак морального сползания в бездну, из которой мне уже приходилось, здесь, один раз выбираться.

— Слышь Даня, не в службу, а в дружбу, сходи к хозяину, пускай наберёт ванну холодной воды. Помыться хочу, перед Новым годом — попросил я телохранителя, оказать услугу после того, как они вдоволь мной налюбовались.

— Конечно, Максим Сергеевич, сейчас схожу — ответил парень, видно так и не понявший, где я всё это время пропадал.

Приводил в чувство себя долго. Сначала минут десять лежал в ледяной воде, покинув ванну только после того, как зуб на зуб не стал попадать и тело не приняло вид, свежеобщипанной курицы. Потом долго и тщательно брился, стараясь не порезаться и одновременно выскрести трёхдневную щетину. А напоследок переоделся во всё чистое и ещё раз взглянул на себя в зеркало.

— Хоть по новой всё начинай — удовлетворившись увиденным, сказал я своему отражению и вышел в коридор.

Мужики ждали распоряжений у меня в номере, но прежде чем получить их, Фёдор всё таки спросил:

— У вас неприятности, Максим Сергеевич?

— С чего ты это взял, Федя?

— Вас три дня не было и появились вы в не совсем хорошей форме.

— Переговоры, очень сложные, проводил, вот и задержался не много. А в остальном всё в порядке — завязывая галстук, объяснил я ситуацию своему сотруднику и тут же спросил его: — То, что сегодня у нас Новый год, не забыли?

— Как можно? Отметим, как и положено. Мы даже уже всё подготовили. Посидим по семейному, как дома. Вы надеюсь тоже с нами будите? — снова вступил со мной в разговор брокер.

— Никаких домашних посиделок. Сегодня я вас в ресторан веду, там праздник отмечать будем. Так что одевайтесь во всё самое нарядное и где то через пол часа выходим — безапелляционно заявил я, не ожидавшим такого поворота событий, сотрудникам.

Новый год здесь тоже отмечают с размахом и, если бы я не заказал за ранее столик, стоять бы нам у входа до следующего года. Зал, к нашему приходу, был набит битком. Белые пятна были лишь в тех местах, где стояли таблички с недвусмысленными надписями. Спутники мои, не избалованные, частыми посещениями заведений такого типа, были сражены обилием света, изысканностью интерьера и большим количеством красивых женщин, на один квадратный метр, некоторые из которых приветливо улыбались, завидев меня. Фёдор, скорее всего, не разу, не бывавший именно в этом месте, так прямо и сказал:

— Да-а!

Поддержавший его Данила, уже сидевший, как то, за одним из столиков в этом зале, так же выразился предельно ясно:

— А ты думал.

Как бы это странно не выглядело, но парни быстро освоились в незнакомом месте. Стоило им только осушить бутылку красного вина на двоих, как тут же они забыли о своих дешёвых костюмах, сложностях с выбором столовых приборов и даже дамы, сидевшие за соседним столом, похоже перестали казаться им неземными созданиями. Фёдора одолели воспоминания о доме, он в захлёб рассказывал, как этот праздник отмечали в их семье, где родственников было, по его словам, не меньше сотни. Его красочный рассказ и меня перенёс в другое место, туда, где во время встречи Нового года родственников было не так много, но хуже от этого, он не становился. Вернул нас в реальность, следивший за часами, Данила, причём сделал он это очень своевременно. До боя местных курантов оставались считанные минуты, и пора было наполнять пустые фужеры.

Это первый мой Новый год, отмечаемый не то что в другой стране, а в другом мире. Мог ли я себе представить, что такое когда нибудь со мной случиться? Да никогда! Я и сейчас в это с трудом верю, изредка поглядывая в окно и наблюдая за тем, как высоко в небе разрывается очередной фейерверк.

Мне хватило часа, чтобы вместе с остальными людьми, по воле случая, собравшимися в этом зале, вдоволь насладиться атмосферой праздника. Затем я последовал примеру достаточно приличного количества мужчин и перешёл в более маленькое помещение, где страсти иногда посильнее кипят. Новогодний настрой и в казино присутствовал, люди выкидывали на ветер огромные суммы, не обращая никакого внимания на затянувшиеся временные трудности. Раскрасневшийся крупье только и успевал подгребать к себе гору фишек. Он лишь изредка менял направление перетекания денежных средств, сдвигая лежащие на столе металлические жетоны в мою сторону.

Примерно через полтора часа, еле растолкав по карманам, полученные в кассе, деньги и забрав не на шутку разгулявшихся друзей, из так и неуспокоившегося ресторана, покинул это гостеприимное здание, но только для того, чтобы переехать в другое, не менее гостеприимное и находящееся совсем не далеко, от этого места.

Домой вернулись в начале седьмого утра. Самый большой, из нашей компании, последние минут двадцать, догуливал праздник без пиджака, в одном коротеньком, лёгком пальтишке. Часть его одежды я использовал в качестве предмета для переноски денег. Складывать выигрыш, из последнего казино, было просто некуда, пришлось раздеть Данилу. Только его пиджак в состоянии был вместить в себя столько денег сразу.

Отдыхали от празднования Нового года часов до шести вечера, потом, как то дружно проснулись и чуть ли не сразу стали снова отмечать уже пришедший год тем, что стояло в номере у парней. Первое число, как обычно это бывает, прошло не заметно, а второго, здесь, почти все уже работают. Когда проснулся утром, второго января, Фёдора дома не было, он, надо думать, на рабочем месте. Время начало одиннадцатого, где же ему ещё быть? А Данила, ждёт моих указаний и доедает то, что осталось после праздника, это и понятно, ему еды больше всех надо, вон он какой здоровый.

Решение, чем заниматься, пришло, само собой. Стоило только заглянуть под кровать, где стоял заполненный деньгами саквояж, тут же стало ясно, надо тащить его в банк. Правда точно не знаю, работает ли он сегодня, поэтому сначала прогуляюсь до него, а заодно где нибудь там и позавтракаю или уже пообедаю, а только потом, по результатам проверки финансового учреждения, сориентируюсь, как быть дальше.

Банк не работал до третьего, придётся нашему сторожу и дальше сидеть дома, и караулить деньги. Я же, после ресторана наведаюсь на биржу, посмотрю, чего там новенького, в новом году. Есть не хотелось совсем, но заставил себя это сделать, чтобы снова на ночь не наедаться. Заказал салат, мясо и кофе. Пока официант ходил на кухню, обратил внимание на то, что как то шумновато сегодня в зале. Почти за каждым столом посетители о чём то яростно спорят. Сидел я один, поэтому пришлось ждать работника общепита, чтобы хотя бы у него узнать, что так озаботило посетителей. Не случилось ли войны какой и в этой стране?

Поблагодарив официанта, за оперативно принесённый салат, спросил его:

— Не подскажите, чего так шумно обсуждаю эти господа, за соседними столиками?

— Вчерашнее поздравление от правительства, своему народу — ответил он, собираясь уходить.

— Вчерашнее? Позвольте, но новый год наступил позавчера. При чем тут вчерашний день? — задержал я его, своими вопросами.

— Так вы что, ещё не в курсе? — спросил меня официант таким тоном, как будто мне ещё неизвестно, что то очень важное.

— Не в курсе чего?

— Того, что с первого января казино по всей стране закрыли и работать они теперь могут только где то в пустыне. Как вам такое новшество?!

Если бы он прямо сейчас сказал мне, что пигмеи провели испытание ядерного заряда, нижняя челюсть у меня была бы не много по выше, чем после этого сообщения и я бы всё таки придумал, каким образом поддержать беседу с человеком.

Не знаю сколько находился в состоянии невесомости, но почему то кажется мне, что очень долго. Когда у меня спросили, всё ли мне понравилось и готов ли рассчитаться, из принесённых блюд я так ни к чему и не притронулся. Известие о том, что деньги брать мне больше негде, можно приравнять к сообщению о пожизненной каторге, во всяком случае состояние моё сейчас такое, как будто меня к ней, только что, приговорили.

Не помню, как вышел из ресторана и зачем пошёл в сторону океана, до которого пешком идти сутки, не меньше. Я конечно иногда думал о том, что буду делать, когда, не дай бог конечно, у меня исчезнет полученный, не понятно за что, дар предвидения. Но одно дело думать и гадать, а другое, получить удар, причём прилетевший с той стороны, откуда его совсем не ждал.

Голова раскалывалась, в висках стучало, причём почему то фразой: "Всё пропало шеф".

Я ругал себя последними словами за то, что последние три дня кувыркался с бабами, вместо того, чтобы ночь на пролёт сидеть и зарабатывать деньги, за нерешительность, порою переходящую в обычную трусость и даже за то, что начал заниматься чёрти чем в то время, когда надо было тупо делать накопления на старость. Тоже мне наполеон хренов, захотел в Питер въехать, на белом коне, запряжённом в телегу с золотом. А сейчас что? Что у меня осталось? Куча непонятных бумажек, ведро никому ненужного железа и какие то крохи в сейфе банка. А кстати, действительно, сколько там осталось? Может ещё хватит на то, чтобы как то свести концы с концами?

Последний вопрос привёл меня в чувство и вернул к реальности. Я огляделся и понял, что стою где то на окраине центрального района. И что я тут забыл? Схватив извозчика рванул в отель. Начну оттуда делать ревизию своих капиталов. Пока всё не пересчитаю заниматься больше ничем не буду.

Два дня и две ночи сам не спал, и другим этого не давал делать. Сначала мы с Данилой перевезли всю наличность, которая была у меня в сейфах банка, в отель. Потом приступил к её раскладыванию, сортировке и только затем к подсчёту. Из комнаты выходил лишь по нужде, а отвлекался от дела только тогда, когда доставляли еду, прямо в номер. Фёдор в эти дни на работу не ходил, он так же, как и телохранитель дежурил в коридоре, прохаживаясь по нему днём и ночью.

Лишь утром третьего дня вывезли всё обратно, а потом я сутки отсыпался, ровно столько, сколько и мои приятели, из соседнего номера. Когда же все пришли в норму, сразу же приступили к ревизии на бирже.

К тому времени, как надо было покидать город, в моём хозяйстве не было ничего, что бы не пересчитал и не свёл в таблицу. На корабль садился со спокойной душой. Оказалось, что дела мои обстоят не так уж и плохо, как это показалось в тот день, когда меня огорошили сообщением о чрезвычайном событии.

Биржа показала: на сегодня я являюсь главным акционером или, как гласит местный закон, владельцем, трёх компаний, пускай в настоящее время и находящихся на грани банкротства. Мне принадлежит семьдесят девять процентов авто мастерской "Мотор", пятьдесят три процента перерабатывающего предприятия "Апельсин" и почти шестьдесят два процента судоходной компании "Ветер". Совсем не много не хватает, чтобы перейти из разряда акционеров в разряд владельца, ещё в трёх компаниях. Одна из них специализируется как раз на выращивании, будь они трижды прокляты, тех самых апельсинов, которые привели этот некогда цветущий край к повсеместному банкротству. Другая, зарабатывает производством мяса и молока. А та, которая по объёму капитала меньше всех, занимается выращиванием фруктов, из которых впоследствии получает сухофрукты. И наконец, у меня почти двадцать процентов огромного предприятия, связанного с нефтянкой. Всё это, если считать по ценам полугодичной давности стоит огромадных денег. Правда сейчас эти бумаги толком ни кому не сдашь. Но всё равно, когда то же кризис кончиться и я смогу их пристроить, получив при этом хотя бы какую то прибыль.

В банке наличность тоже имеется и немало. Почти четыре с половиной миллиона и кроме этого больше чем на миллион ценных бумаг, которые в любой момент можно превратить в деньги. Да ещё в Сан-Франциско, в сейфе, тоже что то осталось. Конечно, корчить из себя крутого парня не стоит, по местным меркам деньги вроде и большие, но в этом городе очень много людей, у которых их на порядок больше. Горючие слёзы лить тоже не буду, не тот случай. В конце концов дар мой никуда не делся и ипподром в соседнем городе на месте стоит, а если совсем хреново станет так я и в пустыню могу прокатиться, не гордый. Понятно, настало время, когда придётся больше работать головой, а кое где может быть даже и руками. Ну и что же такого? Не впервой. Может это даже на пользу пойдёт, вертлявее буду.

В Сан-Франциско, как раз, поспели к раздаче. Наш скромный поставщик расстарался и приволок золота, чуть ли не в три раза больше обычного. Отказываться от его услуг пока не буду. Здраво рассудив пришёл к выводу, что золото оно и в Африке золото. Деньги — это бумага, сегодня в них есть нужда, а завтра может так статься, что и нет.

Сидеть тут до второго пришествия конечно не собираюсь, тем более сложного в этом деле ничего нет. Веди себя правильно и грамотно, сам не светись лишний раз, людей не подставляй и всё будет в порядке. С такой задачей и Данила справиться. С цифрами я его поднатаскал, в лояльности ко мне не сомневаюсь, а самостоятельная работа только на пользу парню пойдёт. Пару недель тут с ним ещё побуду, присмотрю за его действиями, заодно на ипподроме поработаю, когда ещё возможность такая появится, а потом домой уеду, основные события, в моей не лёгкой жизни, сейчас там будут разворачиваться.

Количество желающих, понаблюдать за скачками, увеличилось очень резко. Поэтому администрация ипподрома приняла беспрецедентное решение, проводить их три раза в неделю. Что сказать, я только рад этому. Какое то время денег, вокруг лошадок, будет столько крутиться, что мой скромный выигрыш, для владельцев конюшни, покажется сущим пустяком, по сравнению с теми барышами, которые они сами заработают.

Заезды я не смотрю, покупаю билеты, поручаю делать тоже самое помощнику, потом вместе с ним ждём окончания скачек и монотонно собираем выигрыш. Только сейчас, когда меня ограничили в возможностях, стал понимать, чего мне досталось во время переезда. Не будь у меня такого таланта, так бы до сих пор и прозябал в Подкове, а может быть уже и не было бы меня в живых, засыпало бы в очередном подкопе, и никто бы не узнал, где могилка моя. А вот какого лешего мне его дали, так разобраться и не могу, не за красивые же глаза? Наверняка есть в этом какой то смысл, только вот какой?

Три недели пробежали очень быстро, уезжать через две, при таких заработках, мне показалось неправильным, да и сейчас я не знаю точно, правильно ли поступаю сматываясь отсюда. Но как бы там ни было, а к отъезду всё подготовлено. Забронирован сейф на имя Данилы Мухина, в котором уже лежат триста тысяч. Приобретены четыре новеньких кожаных саквояжа, для хранения и переноски ценностей. Оплачен номер за три месяца вперёд, предупреждены все лица, с кем моему представителю придётся работать и ему самому даны ценные указания. Я тоже готов, упаковал два саквояжа, в которые поместилась только наличная валюта, еще раз подсчитал какое количество нелегально купленного золота лежит в сейфе и даже билет, на вечерний корабль, уже у меня на руках. Осталось сесть на него, попрощаться с приятелем и через пару дней сойти на берег, где ждёт меня такое количество работы, только подумав о котором сразу страшно становится.