— Ты сделал мне больно, — прошептала я.
— А что ты хотела? Если бы получение знаний таким путем было приятным, кто-то захотел бы тратить столетия на практику, вместо того, чтобы прочесть заклинание и воспользоваться опытом великих мира сего? Детка, в твой разум было внесено всего одно незначительное умение, совсем крошечное. Зато теперь ты понимаешь, как замечательно просто тренироваться.
— Ты меня не понял. Больно здесь, — я прижала руку к груди, — Это же насилие. Мне плохо сейчас. Я не могу на тебя смотреть, — я отвернулась, и слезы снова покатились по щекам.
Я почувствовала изменение в состоянии эльфа. Что-то схожее с раскаянием, недовольство собой.
— Уйди! Я не хочу знать, что ты чувствуешь! Мне все равно! — выкрикнула я, затыкая уши и зажмуривая глаза, как будто это могло помочь мне не принимать чужие эмоции.
Через мгновенье осталось только равновесие, исходившее от медитирующей феи, так как Кел просто испарился.
Я недолго посидела у огня, а потом направилась к Фэй. Села рядом и включилась в процесс: в данный момент, это лучшее, что я могла сделать, чтобы хоть немного успокоиться.
* * *
"Да что же это происходит! Она ведь просто девчонка! Едва человечка перестает меня опасаться, как опять случается что-то, отталкивающее ее. А со мной что твориться? Почему ей удается вывести меня из равновесия? И это ее "нет". Такое категоричное. Она ведь жаждала заниматься — и что я слышу, предложив свою помощь? "Нет". Я даже не предполагал, что через тысячу циклов, после сотен женщин, и эксцентричных, и послушных, умных и пустых, взбалмошных и спокойных, кто-то сможет пошатнуть мой баланс".
Кел со всего размаха ударил кулаком в ствол гигантского дуба, но облегчение такой маневр принес ненадолго. Он впервые не мог кого-то понять, не мог просчитать следующий шаг, проникнуть во внутренний мир, и это бесило. Всю жизнь его способности ставили Кела на ступеньку выше над большинством, он практически каждого мог разгадать. С Кали же все было иначе, будто в тумане или в кромешной тьме, казалось, вот оно, разумение, вот ключ к ней, но он раз за разом сворачивал не туда. И сейчас. Все же было в порядке. Почему он сорвался? Подождал бы день или два, и она сама умоляла бы научить ее.
"Я не могу на тебя смотреть!" Ее крик, ее отчаяние терзали Кела. Теперь он понимал, что своим поступком оскорбил ее, хотя в тот момент не видел в нем ничего ужасного и предосудительного. Злило то, что она чувствовала его, а он ее нет. И даже барьер установить не было возможности. Дроу предполагал, что у девушки шире диапазон восприятия, что те варианты ментальных барьеров, которыми пользуются в его мире, для нее ничего не значат. Единственный способ проверить свою гипотезу, это подключиться к ее разуму, увидеть все ее глазами, тогда, вероятно, он смог бы выяснить, в каком направлении двигаться, и решить эту проблему. Но она не позволила, а без согласия и, даже больше, без содействия девушки, Кел не проникнет в ее сознание.
А он обязан сейчас успокоиться, прийти к внутренней гармонии. Чтобы не было больше срывов, чтобы не было больше ее слез. Никогда еще ни одна женщина не плакала по его вине, и Кали больше не заплачет.
* * *
Удивительное дело, эта медитация. Поначалу я никак не могла сосредоточиться: мысли роились в моей голове, словно стая докучливых мошек. Тем более, что обида на дроу не отступала. Я все время возвращалась к тому неприятному эпизоду, пытаясь понять, что двигало принцем: просто упертость и желание доказать, кто здесь круче или все же нечто большее. Может, по-своему он был прав. Не в том смысле, что силой передал мне некое умение, которое я пока не осознала, а в том, что я должна проглотить свои личные домыслы и действовать исключительно во благо пусть и чужого, но все же мира. Да, это несправедливо, нечестно, неприятно, но жизнь она такая. Кому-то ведь нужно делать грязную работу. Почему же этим кем-то не могу быть я?
Я все думала и дышала, дышала и старалась не думать, потом вспомнила, что во время медитации можно мычать что-то вроде "оммм". Попробовала. И как бы глупо себя не чувствовала, оказалось, что это вот "оммм" действительно мозг от посторонних мыслей очищает. Наконец-то во мне начало устанавливаться хоть какое-то подобие равновесия. Я еще некоторое время помычала, а дальше настроилась на волны, которые излучала умиротворенная фея. Я погружалась в ее состояние все глубже и глубже, пока не перестала понимать, где заканчиваюсь я, и начинается она. Ничего себе диффузия астрального порядка. Где-то внутри шевельнулся страх, и мне захотелось вынырнуть, но внезапно я ощутила поддержку Фэй, словно та руку протянула и на грани слышимости прошептала: "Не волнуйся, все хорошо". А потом мы полетели. Далеко. И высоко. Туда, где нет места печалям. Туда, где сердце взрывается, рассыпаясь на мириады осколков, а вместо него загорается сверхновая, будто второе солнце. И ее чистый, ничем не омраченный свет, заполняет все существо первозданной радостью. Все теряет значимость, все сливается воедино. Ты становишься всем, все становится тобой. Счастье вокруг: в воздухе, который врывается в легкие, в шелесте листвы, в солнечных лучах, целующих открытое лицо. И хочется подняться выше, пробить пушистые облака, коснуться звезд...
"Нам пора". "Зачем? Я хочу остаться здесь". "Нельзя". "Почему?" "Ты можешь потерять себя". "Ну, и пусть". "Тебя больше не будет. Тебя больше не будет. Тебя..."
— Калемар, заклинаю твоим именем, вернись!
Голос Фэй силой выдернул меня из сладкого плена, и я испуганно распахнула глаза.
— Что это было? — спросила я, едва начиная осознавать, что я это я, и все окружающее, существует реально и отдельно от меня самой.
— Мы вошли в шанти, обычно я во время медитации достигаю именно ее и там останавливаюсь, это, знаешь ли, мозг прочищает, от рутины позволяет абстрагироваться, ощутить мир в душе в полной его мере. Но ты не остановилась, ты пошла дальше и едва не осталась в париниббане. А вот это уже могло стоить тебе жизни, и Ярре, между прочим, тоже. Еще минут десять, и все, ты бы растворилась окончательно. Прости, что пришлось взывать к магии имени, но другого выхода я просто не видела, — фея выглядела обеспокоенной и оправдывалась одновременно.
— Да что же это за ерунда, медитировать, что ли тоже небезопасно? — я прониклась ситуацией.
— Как сказать. В идеале париниббана — это то, к чему стремится каждое существо, это словно из букашки превратиться в целый мир. Но это в идеале. А уж если посмотреть на такое дело прагматично, лучше уж оставаться букашкой, но живой, чем умереть и проверить, достигнешь ты единения с вселенной или нет. И вообще, чтобы достигнуть такого состояния, у некоторых приверженцев столетия, а то и тысячелетия уходят, а ты сходу туда влетела. Так что, скажу лишь одно, тебе все небезопасно, хорошо хоть воздухом нашим дышишь без проблем. Можешь сейчас руки сложить, спрятаться за чью-нибудь широкую спину, да хотя бы и за дроу, а можешь двигаться вперед, преодолевая преграды и рискуя на каждом шагу, но остаться свободной, решать только тебе, — вот так жизнь и ставит перед выбором.
— Мы не ищем легких путей, — с грустной улыбкой выдавила я.
— Вот и ладненько, я в тебе даже не сомневалась. Ты просто будь немного осторожней и даже если очень захочется, не лезь туда, где еще ни разу не была. Не маленькая ведь. Ну, завтра вместе помедитируем?
— Давай это завтра и обсудим, — сейчас меня не тянуло на подвиги.
— Слушай, а где остроухий? И, кстати, с чего ты медитировать взялась?
Чувствует она что ли, где жареным пахнет? Хотя, по здравому размышлению, сама я идиотка. В принципе не стоило с дроу заводиться. Хотела его разозлить? Разозлила. Теперь нечего обижаться.
— Вышла у нас размолвка с ним в одном важном вопросе, — нехотя начала я.
— Давай, не томи, — заныла фея.
— Он предложил мне помочь с обучением.
— Так ты же сама его просила, — Фэй пока не понимала, к чему я веду.
— Да. Но он предложил это в таком тоне, что я отказалась. Причем, не совсем тактично. В итоге, знания впихнули в меня силой, по-видимому, чтобы я не выпендривалась, — я максимально сократила весь рассказ, не желая вдаваться в подробности.
— Ничего себе! Он что, заклинание Гермеса применил? Что он тебе хоть передал? — и снова в глазах феи горело любопытство.
— Даже не представляю! Не было у меня времени на всякие разбирательства. Я от самого инцидента с полчаса отходила, а ты про знания спрашиваешь. Сказал, что мелочь какую-то.
— А что ты чувствовала? — халата белого ей только не хватало, папки, ручки и очочков на носу! Исследователь, блин.
— Думала, голова взорвется! — воскликнула я, припоминая ту тысячу иголок, которая терзала мой несчастный мозг.
Больше я такой учебы не хочу. Лучше по старинке.
— Так больно? — глаза феи жалостливо сузились.
— Ужасно. Как будто трепанацию без анестезии делают, — подтвердила я.
— Что делают? — опять я что-то непонятное для фейства ляпнула.
— Череп, говорю, кроят, а обезболить забыли.
— Да, неприятно.
— Не то слово.
— А не хочешь в себе покопаться? Интересно же, каким образом чужой опыт в тебя транслируется.
— Сейчас я ничего не хочу. Только сесть на Марусю и скакать до тех пор, пока всё-всё из головы не выветрится.
Я вспомнила, как в зарождающейся истерике кричала "Уйди! Не хочу знать, что ты чувствуешь! Мне все равно!", и скривилась, словно кислого лимона откусила. Ведь на самом деле, не было все равно. Ему тоже стало больно, и я прекрасно это понимала. Кел исчез, оставив лишь крошечный осколок своей боли, всего-то небольшой отголосок, но внутри уже поселился червячок совести, который точил и точил, намекая на то, что сама я во всем виновата. И глупо сейчас искать его помощи, а прощения просить гордость не позволяет. Да, я сваляла дурака, но я же на него не нападала. Так что он виноват даже больше, вот пусть сам и извиняется.
Опять мои размышления привели меня в тупик. Что ж, посмотрю, как поведет себя дроу, когда явится. От этого и буду отталкиваться.
Кел не заставил себя ждать. Следов переживания я не заметила, но исчезал ведь он не просто так, следовательно, уже успокоился и снова окружил себя ореолом уверенности.
— Девушки, по коням. Мы и так практически целый день пропустили, так что сегодня будем наверстывать. От меня не отъезжать, быть постоянно начеку. Вы же понимаете, что вчерашняя встреча не случайна? Так что включите мозги и не делайте глупостей, — дроу не иронизировал, не смеялся над нами, он был абсолютно серьезен, так что мы не стали спорить и, торопливо собрав еще не спрятанные вещи, заняли свои места на лошадях в арьергарде.
И снова дорога, только теперь мы не скакали сломя голову, а периодически останавливались. Кел своими странными методами сканировал местность километров на пять в округе, а Фэй спрыгивала с Гнедой, клала ладонь на дорогу и слушала. Оказывается, земля ей многое могла рассказать. Даже о притаившемся враге.
Благо, сегодня обошлось без приключений. Останавливались на более-менее продолжительную передышку с обедом мы всего лишь раз, и к вечеру я устала и проголодалась не меньше, чем наши несчастные лошадки.
Я повторила подвиг первого дня и кулем свалилась на покрытую росой траву.
— Не разлеживайся, сейчас быстро поужинаем, а потом заниматься, — услышала я над собой суровый голос темного эльфа и удивленно на него уставилась, оторвавшись от сырой земли, — Что?
— Ничего, — я решила не вступать в конфронтацию.
Встала, отряхнула одежду от прилипшего мусора и принялась разнуздывать лошадь. Потом ослабила подпруги и пустила ее немного попастись. Фэй что-то пошептала ей в ухо, и та снова стала довольной жизнью.
— А меня так полечишь? — не удержалась от вопроса я.
— Извини, но реального облегчения такой способ не принесет, это всего лишь фикция. Обман утомленного организма, — пожала плечами фея.
— И что, ей на самом деле все так же плохо? Просто она этого не понимает?
— Увы, но это лучше чем ничего. Так она хотя бы быстрее восстановится.
Жалость к бедному животному сжала мое сердце, как же мне захотелось ей помочь на самом деле. Я подошла к Марусе, мирно щипавшей травку, и провела ладонью по гладкой шее.
— Ну что, моя хорошая, устала сегодня?
Я гладила лошадь и сама не заметила, как перешла на новый уровень ощущений. Мне чудилось, что я воспринимаю, словно тонкую вибрацию, работу каждого сантиметра кубического массивного тела животного. Чувствовала, как стучит сердце, как медленно восстанавливается кровообращение в затекшей спине, как подрагивают мышцы, натруженные за целый день практически непрерывной скачки. Но самым необычным являлось то, что я резонировала с цельным организмом, самопроизвольно исправляя сбои и нарушения в его работе. Когда процесс настройки завершился и резонанс стал гармоничным, меня аккуратно вынесло из странного немного отрешенного состояния.
Сказать, что я была в шоке — не сказать ничего. Чем больше дней проходило после обряда обретения, тем больше необъяснимых способностей во мне проявлялось. И, честно, мне стало страшно. В кого же я превращаюсь? Чудеса и волшебство постепенно переросли в кошмар. Что же это? Я мутант? Ошибка природы? В каком месте генетического кода произошел сбой? Одинокая слезинка скатилась по щеке и, зависнув на мгновенье на подбородке, упала вниз, затерявшись среди капель росы.
— Света, что с тобой, Света! Кали! Черт тебя дери!
— Что? — встрепенулась я, поняв, что кто-то меня изрядно трясет.
Этим кем-то оказалась взволнованная фея.
— Что случилось? — Фэй смотрела на меня в упор, ожидая незамедлительного ответа.
— Я чудовище, — скорее самой себе, чем ей, ответила я.
— Шутишь? Твоя Маруся полна сил и энергии! Вот если бы она сейчас издохла, тогда да, ты была бы в полном праве называть себя хоть чудовищем, хоть монстром, хоть пожирателем жизни. Но это не так, поэтому нечего на себя клеветать! — отчитала опустошенную и полностью безразличную ко всему меня фея, — Слушай, а Гнедую полечишь? Она ведь тоже изнурена не меньше Маруси.
Я с сомнением уставилась на фею, не разделяя ее восторга по поводу моей неоднозначной персоны.
— Не полечит. Разуй глаза, она сама сейчас истощена и на пределе, а ты ее к лошади отправляешь! — высказал дроу свое недовольство по поводу идеи взбалмошной феи.
Я переводила глаза с одного на другого, и отказывалась понимать происходящее. Единственное, что никаким боком не укладывалось в моей голове, что творится с Келом. То он мне угрожает, то спасает, то знания силой в мозг впихивает. Теперь вот избавить от неуемной фейской энергии пытается.
