— Неужели никому в то время не пришло в голову заглянуть внутрь растения? — спросила Абумве.
— Они, конечно, заглянули, — сказал Гунцтар. — Но это произошло гораздо позже, когда были обысканы более очевидные места. И к тому времени не было обнаружено никаких следов короля. Похоже, что к тому времени он, возможно, уже уполз по туннелю и был либо мертв, либо слишком пострадал при падении в пещеру, чтобы позвать на помощь. Судя по костям, его позвоночник был раздроблен в нескольких местах, что свидетельствует о падении.
Уилсон, который помнил, что Таффи обгладывал, по крайней мере, еще пару костей, кроме ребра, промолчал.
— Это хорошая новость, потому что одним из постоянных разногласий между группировками был поиск какого-то способа скрыть исчезновение короля, — сказал Гунцтар. — Вопрос о вине и ответственности по-прежнему является больной темой. Или являлся. Теперь это уже не так. Во время наших обсуждений глава фракции сторонников короля предварительно извинился за то, что обвинил агитаторов в убийстве короля. Глава фракции агитаторов предварительно выразил сожаление в связи со смертью короля. Пока это сохраняется, работа здесь становится значительно проще.
— Ничего себе, — удивился Уилсон. — А я-то думал, что исчезновение короля было всего лишь удобным предлогом, который враждующие группировки использовали, чтобы преследовать друг друга.
— Конечно, нет, — возразил Гунцтар, поворачиваясь к Уилсону и, таким образом, не замечая румянца, который залил шею и лицо Уэйверли. — Безусловно, фракции были готовы к борьбе. Но наша гражданская война не продолжалась бы так долго и не была бы такой кровопролитной, если бы одна сторона не обвинила другую в цареубийстве. И поэтому ичело в особом долгу перед вами, лейтенант Уилсон, за то, что вы сделали для нас сегодня.
— Если вам кого-то и следует благодарить, то только посла Уэйверли, претор Гунцтар, — сказал Уилсон. — Без нее я бы никогда не нашел вашего потерянного короля. В конце концов, именно она привезла Таффи.
— Да, конечно, — согласился Гунцтар, кланяясь послу Уэйверли в манере ичело. Она молча кивнула, все еще злясь на Уилсона и в то же время понимая, что он только что приписал ей заслуги. — И это, боюсь, подводит нас к плохим новостям.
— А какие у нас плохие новости? — спросила Уэйверли.
— Речь идет о Таффи, — ответил Гунцтар. — Корона принадлежит ему.
— Да, — сказала Уэйверли. — Она запуталась у него в шерсти. Мы ее вытащим. Если понадобится, подстрижем ему шерсть.
— Это не так просто, — возразил Гунцтар. — Вы не можете снять ее с него только потому, что она запуталась в его шерсти. Вы не можете снять ее с него, потому что микроскопические волокна короны физически прикрепились к нему, привязывая корону к его физическому телу.
— Что? — спросила Уэйверли.
— Корона постоянно прикреплена к Таффи, — сказал Гунцтар. — Это видно по результатам сканирования, которое сделали наши ученые-медики, когда его подняли на поверхность.
— Как такое могло произойти? — спросила Абумве.
— Корона — очень важный королевский символ, — ответил Гунцтар. — Предполагалось, что ее никогда не снимут, однажды надев ее. — Он указал на гребни на своей голове. — Корона предназначена для того, чтобы сидеть на голове короля таким образом, что ее никогда не нужно снимать. Чтобы гарантировать, что это никогда не произойдет, она изготовлена с нанобиотическими нитями на внутренней поверхности, которые адаптированы к генетической сигнатуре короля. Корона также чувствительна к электрическим сигналам, подаваемым при жизни. Она отключается только после смерти, когда вся деятельность мозга и тела прекращается.
— Как она привязалась к Таффи? — спросила Уэйверли. — Очевидно, он не имеет генетического отношения к вашему королю.
— Для нас это такая же загадка, как и для вас, — ответил Гунцтар.
— Хммм, — вмешался Уилсон.
— В чем дело, Уилсон? — спросила Абумве.
— Сколько этого генетического материала должно быть в наличии, чтобы корона зарегистрировала его? — спросил Уилсон.
— Вам нужно спросить наших ученых, — ответил Гунцтар. — А что?
Уилсон указал на задремавшего Таффи. — Когда я нашел его, он грыз одну из костей короля, — сказал он. — Он пробыл внутри скелета и около него не менее часа. Времени более чем достаточно, чтобы заполучить часть генетического материала короля. Если корона была плохо запрограммирована, она могла бы зарегистрировать генетический материал, электрические сигналы живого Таффи и решить: — Ну, достаточно близко.
— Итак, мы искупаем Таффи, смоем с него всю королевскую пыль, и корона снимется, — сказал Шмидт. — Так?
Уилсон посмотрел на Гунцтара, который сделал отрицательный жест. — Нет. Только смерть заставит корону отступить, — сказал он. Он повернулся к послу Уэйверли. — И, боюсь, совет непреклонен в том, что корона должна быть снята.
Уэйверли тупо смотрела на Гунцтара в течение примерно десяти секунд, пока до нее доходили слова претора. Уилсон взглянул на Шмидта и Абумве, как бы говоря: "Вот оно что".
— Вы хотите убить мою собаку?! — воскликнула Уэйверли, обращаясь к Гунцтару.
Гунцтар тут же всплеснул руками. — Мы не хотим убивать Таффи, — быстро сказал он. — Но вы должен понять, мой друг. Корона — предмет поистине огромной исторической, политической и социальной ценности. Не будет преувеличением сказать, что это один из самых знаковых и значимых объектов, которые у нас есть. Ее не было несколько поколений. Ее важность для нас неизмерима. И она надета на вашу собаку.
— Это не его вина, — сказала Уэйверли.
— Я, конечно, согласен, — ответил Гунцтар. — Но, в конечном счете, это не имеет значения. Совет единодушен в том, что корона не должна оставаться на вашей собаке. — Он указал в окно, на галдящую толпу, собравшуюся перед дворцом. — Реакционеры, которые стоят у наших ворот, не представляют наш народ в целом, но их достаточно, чтобы вызвать проблемы. Если бы они узнали, что корону исчезнувшего короля носит домашнее животное, беспорядки продолжались бы несколько дней. И я бы солгал вам, если бы сказал, что в совете не было никого, кто не счел бы тот факт, что Таффи носит корону, глубоко оскорбительным. Один из них даже начал называть его "Королем-псом". И не в ласковом смысле.
— Вы хотите сказать, что Таффи в короне ставит под угрозу нашу дипломатическую миссию, — сказала Абумве.
— Пока нет, — ответил Гунцтар. — На данный момент тот факт, что вы нашли исчезнувшего короля, намного перевешивает проблему короны. Но чем больше времени уйдет на то, чтобы вернуть ее нам, тем больше вопросов по этому поводу возникнет у совета по переговорам. Не сомневайтесь, что в конечном итоге это поставит под угрозу вашу миссию и ваше положение. И положение Союза колоний.
— Филиппа, — обратилась Абумве к Уэйверли.
Уэйверли ничего не сказала, посмотрела на них всех и затем подошла к Таффи, который к этому времени лежал на спине, очаровательно задрав лапы кверху, и слегка похрапывал. Уэйверли села рядом со своим псом, взяла его на руки, разбудив при этом, и начала всхлипывать, уткнувшись ему в спину. Пес запрокинул голову и героически попытался лизнуть голову своей хозяйки, но вместо этого попал языком только в воздух.
— О, да ладно вам, — сказал Уилсон примерно через тридцать секунд неловкого молчания, в течение которого все присутствующие в комнате, за исключением посла Уэйверли, продолжали всхлипывать. — Я чувствую себя так, словно мне двенадцать лет и меня заставляют перечитывать последние пару глав "Старины Крикуна".
— Лейтенант Уилсон, возможно, было бы целесообразно дать послу Уэйверли возможность пообщаться с Таффи, — сказал претор Гунцтар. — Тяжело прощаться с другом.
— Итак, мы все согласны с тем, что нам придется убить собаку, — сказал Уилсон.
— Уилсон, — резко сказала Абумве.
Уилсон поднял руку. — Я спрашиваю не для того, чтобы просто показаться мудаком, — заверил он Абумве. — Я спрашиваю, потому что, если мы все согласимся, что это то, что должно произойти, тогда никто не будет смотреть на меня как на сумасшедшего, предлагающего совершенно безумное потенциальное решение.
— Какое решение? — спросила Абумве.
Уилсон подошел и встал рядом с Уэйверли и Таффи. Таффи показал Уилсону язык; Уэйверли посмотрела на него снизу вверх с глубоким подозрением.
— Плохо разработанная технология привела нас к этой проблеме, — сказал Уилсон, глядя на Таффи и Уэйверли сверху вниз. — Возможно, более совершенная технология поможет нам выпутаться из этого.
* * *
— Вот, пожалуйста, — сказал Шмидт, протягивая Уилсону маленькую палочку с кнопкой-поршнем наверху, а затем кивком головы указал на двух нервно выглядящих техников ичело. — Нажмите кнопку, все отключится. Нажмите кнопку еще раз, надеюсь, все снова заработает.
— Понял, — сказал Уилсон. Он наблюдал, как другая специалистка ичело внесла Таффи и положила его на стол из нержавеющей стали, а под пса подложила небольшое полотенце, чтобы лапы собаки не слишком мерзли.
— Технические специалисты также хотели, чтобы я поблагодарил тебя за то, что ты согласился нажать на кнопку, — сказал Шмидт.
— Конечно, — согласился Уилсон. — Посол Уэйверли уже ненавидит меня всей душой. И если это не сработает, то лучше, чтобы это был кто-то с нашей стороны, чем кто-то из ичело.
— Они думают именно так, — признал Шмидт.
— Кстати, как поживает посол Уэйверли? — спросил Уилсон. Он не видел ее несколько часов.
— Сейчас с ней Абумве, — ответил Шмидт. — Думаю, план состоит в том, чтобы продолжать накачивать ее алкоголем.
— Это неплохой план, — сказал Уилсон.
Шмидт посмотрел на своего друга. — Как ты себя чувствуешь?
— Я чувствую себя прекрасно, Харт, — сказал Уилсон. — Тем не менее, я хотел бы покончить с этим.
— Могу я предложить тебе сока или чего-нибудь еще? — спросил Шмидт.
— Что ты можешь сделать, так это помочь той ичело с Таффи, — ответил Уилсон, кивая на специалистку ичело, держащую извивающуюся собаку. — Он, похоже, вот-вот вырвется. — Шмидт поспешил забрать собаку и уложил ее на стол. Специалистка быстро отошла, очевидно, испытывая облегчение от того, что избавилась от своей ноши. Двое других техников также тихо удалились.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? — спросил Шмидт, поглаживая Таффи, чтобы тот не дергался.
— Нет, мне нужна твоя помощь, — возразил Уилсон. — Возможно, ты все же захочешь пошевелить руками.
— О, да, — сказал Шмидт и отошел на шаг от собаки.
Таффи двинулся было за ним, но Уилсон сказал: — Таффи! — и одновременно щелкнул пальцами, привлекая к себе внимание маленькой собачки.
— Хороший пес, — сказал Уилсон Таффи, который одарил его счастливой собачьей улыбкой и завилял своим пушистым хвостиком.
Уилсон подключился к своему мозгодругу и получил информацию с двух маленьких мониторов, которые были прикреплены к телу собаки: один на макушке, а другой на груди, рядом с сердцем. Два монитора показывали электрическую активность мозга и сердца Таффи. На его теле было что-то еще, на задней части шеи, недалеко от того места, где спинной мозг соединяется с головным. У Уилсона не было монитора для этого.
— Таффи! Сидеть! — сказал Уилсон.
Пес сел, послушавшись.
— Молодец! — сказал Уилсон. — Притворись мертвым! — Он нажал на кнопку устройства, которое держал в руке.
Мозговые и сердечные мониторы Таффи мгновенно отключились. Лхасский апсо тихонько пискнул и обмяк, как мягкая игрушка, сброшенная порывом ветра.
— Притвориться мертвым? — спросил Шмидт десять секунд спустя, осмотрев собаку. — Это просто жестоко.
— Если это не сработает, у меня будут проблемы посерьезнее, чем безвкусная шутка, — ответил Уилсон. — А теперь помолчи пару минут, Харт. Ты заставляешь меня нервничать.
— Извини, — сказал Шмидт. Уилсон кивнул и подошел к собаке на столе.
Таффи был мертв.
Уилсон ткнул в тело пальцем. Никакой реакции.
— В любое время, — ответил Уилсон. Ичело заверили его, что их биологические системы достаточно схожи с системами земных позвоночных, и Уилсон был готов пойти на риск со своим маленьким экспериментом. Тем не менее, он хотел, чтобы корона как можно скорее осознала, что ее владелец мертв.
Прошла минута. Две.
— Гарри? — позвал Шмидт.
— Тихо, — сказал Уилсон, глядя на корону, все еще лежащую на теле собаки.
Прошло еще две минуты. Три.
— Что мы будем делать, если это не сработает? — спросил Шмидт.
— Тебя интересует, есть ли план "Б"? — спросил Уилсон.
— Да, — подтвердил Шмидт.
— К сожалению, нет, — ответил Уилсон.
— Почему ты рассказываешь мне об этом сейчас? — спросил Шмидт.
— А почему ты не спросил раньше? — ответил вопросом Уилсон.
Еще минута.
— Там, — сказал Уилсон, указывая.
— Что? — спросил Шмидт.
— Корона сдвинулась, — сказал Уилсон.
— Я ничего не видел, — признался Шмидт.
— Помнишь ту часть, где мои генно-инженерные глаза примерно в десять раз лучше твоих, верно, Харт? — спросил Уилсон.
— Ах, это, — сказал Шмидт.
— Сними, пожалуйста, корону, — предложил Уилсон.
Шмидт протянул руку к собаке и осторожно взялся за корону. Она легко снялась.
— Понял, — сказал Шмидт.
— Спасибо, — поблагодарил Уилсон. — А теперь отойди. — Шмидт отошел от стола.
— Хорошо, Таффи, — сказал Уилсон, посмотрел на собаку и поднял волшебную палочку. — Пора научиться новому трюку.
Он нажал на кнопку во второй раз.
Пес дернулся, описался и с яростным лаем вскочил со стола.
— Ух ты, он разозлился, — с улыбкой сказал Шмидт.
— Это верно во многих отношениях, и это совершенно адекватный ответ, — сказал Уилсон, улыбаясь сам.
Ичело ворвались обратно в комнату, один из них нес пакет, полный красной жидкости: настоящей крови Таффи.
— Подождите, — остановил их Уилсон и понял, что ичело понятия не имеет, что он говорит. Он объяснил это жестами, а затем повернулся к Шмидту. — Скажи одному из них, пожалуйста, чтобы он привел посла Уэйверли, — сказал он. — Я хочу, чтобы она убедилась, что с ее собакой все в порядке, прежде чем мы снова сделаем переливание крови бедняге.
Шмидт кивнул и поговорил с ичело через свой компад. Один из них поспешно удалился.
Второй ичело указал на собаку и посмотрел на Уилсона. — Как получилось, что вы могли дать этому животному свою кровь? — Компад Уилсона перевел щебет ичело как вопрос. — Вы даже не принадлежите к одному виду.
Уилсон протянул руку и взял у Шмидта компад. — Это называется "умная кровь", — сказал он, кладя компад перед собой. — Это полностью неорганическое вещество, поэтому организм собаки не будет его отторгать. Кроме того, она в несколько раз лучше переносит кислород, поэтому мы могли остановить процессы в организме на более длительный период времени и сохранить жизнеспособность тканей. — Уилсон протянул руку и поднял все еще мокрую собаку, которая к этому времени перестала лаять. — И вот что мы сделали. Заменили кровь этого маленького парня моей кровью, затем остановили его сердце и мозг на время, достаточное для того, чтобы корона решила, что он мертв. Затем снова завели его.
