"Хрупкий мир" (Война стариков 7)

— Такова их природа, — заметил Ран.

— Им не помешала бы природа получше.

— Они это понимают, — согласился Ран. — Вот почему они создали нас.

— Это один из способов взглянуть на это, — сказала я. — Что тебе сказал консу?

— Сказал, что консу не могут допустить, чтобы я имел доступ к их делам, и что я приговорен к смерти.

— Ты что-то сказал в ответ на это.

— Я ответил, что другой консу уже вынес мне смертный приговор, так что им придется встать в очередь.

Я моргнула, на этот раз от изумления. — Ты действительно так сказал?

— Разве это было неправильно?

— Нет, это действительно так, — сказала я. — Дело в том, что это так... дерзко.

— Я еще более дерзок на своем родном языке, — очень серьезно ответил Ран.

Я выудила диск. — Ты все время знал, что это такое, — сказала я. — Ты знал, как это называется.

— Мы знаем его название, — сказал Ран. — Мало что знаем о нем. Для нас знать его название — все равно что знать слово "кошка". Это ничего не говорит о характере отдельного животного.

— Ты продолжаешь что-то недоговаривать, Ран.

— Я не хотел скрывать это от тебя. И сказал тебе, как только это стало актуальным.

— Не уверена, что мне нравится этот показатель "когда это актуально".

— Тебе также не нравится, когда я продолжаю говорить о вещах, которые не имеют отношения к делу, — заметил Ран.

— Ты меня поймал, — признала я.

— Если хочешь, могу рассказывать тебе случайные факты через неравные промежутки времени.

Я посмеялась над этим.

— Я не хотел пошутить, — заметил Ран.

— Я прекрасно понимаю это, Ран, — сказала я. — Вот почему это забавно.

— Обещаю рассказать тебе все, когда тебе будет нужно это знать, — сказал мне Ран.

— Спасибо, Ран, — поблагодарила я. — Что мне нужно знать сейчас?

— Как и когда ты собираешься добраться до станции "Феникс".

Эта часть, по крайней мере, была нетрудной. Я отправилась на станцию "Феникс" военным транспортом, организованным полковником Бриджерсом, которого никогда бы не обвинили в моем похищении, потому что все это было официальной миссией по наблюдению, которая мне не нравилась, но прямо сейчас у меня не было времени думать об этом. Госдепартамент поселил меня в Гранд-отеле на станции "Феникс", потому что мы не знали, сколько времени потребуется, чтобы меня вызвали и как это будет выглядеть, а до тех пор я не могла сидеть на скамейках в станции.

Пусть вас не вводит в заблуждение название; Гранд был самым старым и захудалым из всех гражданских отелей на станции "Феникс", и мой номер был тесным и малюсеньким, и в нем слегка пахло сыром, что не могло не радовать. Мы все гордились государственной службой.

— Ты помнишь, как мы были здесь в первый раз, — сказал мне папа. Мы сидели в баре в вестибюле Гранд-отеля и пили свои напитки. Он проводил меня на станцию и собирался пробыть тут несколько дней, занимаясь своими делами. Ран, который также путешествовал с нами, отправился по своим делам. — На станции, а не в этом баре.

— Я поняла, что ты имел в виду, — ответила я папе. — Когда мы приехали, чтобы отправиться в Роанок. Хотя ты бывал здесь и раньше.

— Много раз, — напомнил папа. Он был представителем Эри в правительстве Союза колоний, и каждый корабль прибывал на станцию "Феникс". — Однако, когда у нас была своя колония, все было по-другому. И было интересно увидеть станцию "Феникс" твоими глазами.

— Тогда ты, наверное, помнишь, что на мой взгляд, это было чертовски скучно, — сказала я. — Если бы я не встретила Зою, то, вероятно, была бы арестована за мелкий вандализм, просто чтобы было чем заняться.

— Ты никогда не ценила все это так, как я, — заметил папа.

— Да, папа, я этого не делаю, — призналась я. — И в этот момент удивляюсь, почему ты это делаешь.

Папа нахмурился. — Что это значит?

— Я имею в виду, папа, что ты принимал непосредственное участие в формировании двух колоний, Роанок и Юнити, и обе они в той или иной степени были катастрофами.

— Ну, я бы не сказал, что это правда, — сказал папа.

Я спокойно посмотрела на него.

— Это были несчастья не из-за меня, — поправился папа.

— Может, и нет, но без обид, пап, это не так уж много значит, — сказала я. — Роанок дважды был едва не стерт с лица земли, и пока мы сидим здесь, в баре, с нашими напитками, — я потрясла свой бокал, отчего лед в нем зазвенел о стенки, — жители колонии Юнити находятся на грани голодной смерти или чего похуже.

— Ты хочешь сказать, что я должен отказаться от колонизаторского бизнеса.

— Я хочу сказать, что мне интересно, почему это вообще так важно для тебя.

Папа пару мгновений смотрел в свой стакан, возможно, пытаясь понять, есть ли там те слова, которые он хотел сказать. — В случае с Роаноком это было эго, — сказал он в конце концов. — Мне понравилась идея нарушить установленный порядок вещей, заявить, что нам нужно создавать колонии с нашим собственным народом, вместо того чтобы использовать Землю для них. Я был прав в этом, — папа многозначительно посмотрел на меня, — но был прав по неверным причинам. На самом деле меня не очень волновало, что мы делаем с Землей. Это было чудовищно, но для меня это не имело значения. Я делал это, потому что это давало мне повод, привлекало внимание и давало немного власти. И еще у меня была идея, что меня запомнят за то, что я основал колонию и стал отцом целой новой планеты.

— Ты не шутишь насчет эго, — сказала я.

— Ты ведь на самом деле не удивлена, правда? — спросил папа.

— Вовсе нет, — ответила я, и папа улыбнулся. — Я просто не знала, признаешься ли ты когда-нибудь в этом самому себе.

— Прошло достаточно времени, — сказал папа. — А Роанок все еще там.

— Не то чтобы тебя считали основателем.

— Этот гребаный фильм, — проворчал папа и сделал глоток из своего бокала.

— Так это случай Роанока, — сказала я. — А как же Юнити?

— Дело было не в самолюбии, — сказал папа и поймал мой взгляд. — Не смотри на меня так косо. Трехстороннее соглашение обеспечило нам разрядку напряженности и торговлю, но не принесло настоящего мира. Мы находимся на пути столкновения с Конклавом, а они сильнее, и все это знают. Нам нужно найти способ сосуществовать с ними, пока они нас не раздавили. Мы злые, но их больше.

— Ты думал, что Юнити сработает? — спросила я.

Отец пожал плечами. — Может быть? Я сам этого хотел, и все остальные, по крайней мере, были готовы попробовать. По крайней мере, это отодвинуло проблему еще на несколько лет.

— Пока не вмешались консу.

— Да. Пока не вмешались консу. — Папа поднял свой бокал. — За консу. Вечно они устраивают беспорядок там, где их не хотят видеть.

— Почему, папа? — возмутилась я. — Они поступают так только для того, чтобы сделать нас лучше.

— Я и так идеален, — сказал папа.

— Опять это эго.

— Нет. Только правда. — Папа сделал еще глоток, а затем посмотрел мне за спину. Я повернула голову и увидела Рана.

— Ты снова прячешься, Ран, — упрекнула я.

— Я не прячусь, — сказал он. — Я пришел, чтобы забрать тебя. Пора.

— Прямо сейчас?

— Было замечено, как от одного из крупных кораблей консу отошел шаттл. Он направляется сюда.

— Были какие-нибудь уведомления или указания от консу?

— Нет.

— Конечно, нет, — согласилась я. — Это было бы вежливо. Сколько времени до прибытия шаттла?

— Он будет здесь меньше чем через десять минут.

Я подняла свой бокал. — Но я только что начала.

— Допей залпом, — сказал Ран.

Двадцать три

Шаттл был чистым и безлюдным, в нем было столько свободного места, чтобы можно было только стоять, и как только я вошла в него, он сразу же закрылся за мной, не позволяя Рану или кому-либо еще следовать за мной. Этот шаттл, очевидно, предназначался для меня и только для меня. Я оглянулась на Рана и папу, а затем двери станции закрылись и за мной, отрезав их от космического вакуума, когда мой шаттл оторвался от станции и направился к кораблю консу.

Тот был ничем не примечателен по конструкции; это мог быть корабль любой разумной расы. Полагаю, что если вы являетесь высшими существами в этом уголке галактики, то можете передвигаться в картонной коробке, если хотите. Вам не нужно ни на кого производить впечатление.

Шаттл двинулся к кораблю, и портал открылся, пропуская шаттл внутрь, а затем закрылся за ним. Шаттл сел на полу отсека, и двери открылись, чтобы выпустить меня. Очевидно, это была моя остановка.

Я вышла из своего чистого и немноголюдного шаттла в такой же просторный и чистый отсек, в котором, кроме моего шаттла, была только одна вещь: командный модуль Китти, незапечатанный и открытый для входа. Я направилась к нему и остановилась, когда открылась дверь и ко мне направились два консу. Когда они добрались до меня, один из них развернулся и протянул одну из своих внутренних рук, делая жест, как бы говоря мне: "Дай мне".

Я поняла, что это значит, и протянула ему кобальтово-синий диск. Он взял диск без видимой боли, что означало, что это был тот самый консу, с которым я должна была встретиться. Затем он сразу же ушел с диском, что меня удивило. Когда я двинулась следом, другой консу встал передо мной и слегка развернулся, явно предупреждая меня оставаться на месте.

Я простояла, несчастная, примерно полчаса, а затем дверь снова открылась, и, похоже, тот же самый консу вернулся и подошел ко мне. — Вы Гретхен Трухильо, — произнес он чрезвычайно приятным голосом.

— Это я, — сказала я. — Могу я узнать ваше имя?

— Вот оно, — и тут раздался визг, которому позавидовала бы баньши, — но я сомневаюсь, что вы сможете произнести его вслух. Насколько я понимаю, вы дали моему ребенку и его спутнице имена на вашем родном языке, не так ли?

— Дала.

— Не... очень серьезные имена.

— Да, — сказала я, потому что зачем лгать на этом этапе игры? — Они оба раздражали меня, не называя своих имен, поэтому я дала им глупые имена, которые отражали мое раздражение.

— Очень хорошо, — сказал консу. — Вы также можете дать мне дурацкое имя.

— О, — сказала я. — Я бы предпочла не делать это.

— Почему нет?

— Вы меня еще не разозлили.

— Обещаю вам, что со временем разозлю.

— Все равно предпочла бы этого не делать.

— Пожалуйста.

— Хорошо, — уступила я. — Вас зовут Флаффи.

— Это очень несерьезное имя.

— Знаю. Это то, о чем вы просили.

— Так и было. — Флаффи поднял голубой диск. — Вы понимаете, что это такое?

— Ничуть, — ответила я. — Знаю, что для этого вам пришлось принять меня, и теперь, когда он у вас, важно, что вы унизили себя для разговора на моем языке без презрительного отношения, а это больше, чем делали... Китти или Бэйкон. Но что это такое и что это значит, я понятия не имею.

— Самое близкое, что может быть в вашей культуре к тому, что это такое, — это завещание, — сказал Флаффи. — Инструкции по распоряжению своими юридическими делами и физическими объектами. Это так?

— Да, завещание значит как раз это.

— Простите меня, если я буду неточен. Я только что составил контекстную карту для людей с того момента, как вы дали мне это, — он слегка помахал диском, — и до настоящего времени. По мере того, как все улаживается, все равно будут пробелы и недопонимание.

— Это нормально, — сказала я. — И еще, я понятия не имею, о чем вы говорите.

— В данный момент это не имеет значения, кроме того, что позволяет нам вести этот разговор и относиться к вам с должным уважением.

— Итак. — Флаффи снова покрутил диск. — Что-то вроде завещания. За исключением того, что ваше понятие "завещание" — это лишь малая часть того, что оно собой представляет. Здесь записано жизненное повеление и требование, которое может быть предъявлено только один раз, когда индивидуум, делающий это, отказывается от всех планов на собственное будущее и от всего, чем он когда-либо был или намеревался стать. Согласно нашим законам и обычаям, обязательства, которые оно налагает, не могут быть проигнорированы или оставлены невыполненными теми, кого оно охватывает.

— Невозможно или нежелательно? — спросила я.

— Я понимаю, что для вас это разумный вопрос, — сказал Флаффи. — Для нас это не так. Ужас от того, что такой приказ остается невыполненным, когда у кого-то есть возможность выполнить его, является для нас экзистенциальным. Это влечение к смерти.

— Итак, наша подруга Китти оставила вам распоряжение, которое нельзя не исполнить.

— Короче говоря, да. Вы понимаете, что Китти действительно когда-то была моей подругой?

— Да.

— И, подобно тому, как "завещание" не является идеальным аналогом, так и "подруга" здесь не подходит. Лучше сказать, что наши жизни были формально связаны таким образом, что это выходит за рамки простого знакомства и дружеских отношений.

— Я думала, Китти была парой Бэйкона.

— Да. Опять же, концепции не совсем совпадают, и их трудно сблизить. Если бы ваш мозг был более развитым, мы могли бы наложить на него контекстуальную карту, и тогда через несколько мгновений вы бы все прекрасно поняли. Но нам приходится обходиться словами, потому что ваш мозг еще недостаточно развит. Без обид.

— Не обижаюсь, — сказала я, хотя на самом деле обиделась не на шутку.

— Достаточно сказать, что мы с Китти были очень близки, и даже после разрыва наших отношений было бы логично, если бы она возложила на меня эти обязанности. — Флаффи повертел диск в руках, а затем протянул его мне. Я взяла его. — Но ответственность была возложена не только на меня.

— Что вы имеете в виду? — спросила я.

Флаффи указал на другого консу в отсеке, того самого, который помешал мне последовать за Флаффи, когда он уходил. — Это мой коллега. У него тоже есть имя, которое вы не можете произнести, но вы должны как-то его называть, поэтому я предложу имя "Губер". Это достаточно несерьезно?

— Абсолютно несерьезно, — заверила я его.

— Спасибо. Вы знаете, почему Губер здесь?

— Он помешал мне следовать за вами, когда вы взяли диск, — сказала я. — Итак, я предполагаю, что это ваша охрана.

— Губер был здесь, чтобы убить вас.

— Извините? — спросила я, глядя на Губера, который, по-видимому, не загрузил контекстную карту или что-то в этом роде, поэтому не следил за разговором и, вероятно, понятия не имел, что его обсуждают.

— Ни на кого, кроме консу, никогда не возлагалась ответственность за этот "диск", как вы его называете. Сама мысль о том, что кто-то из вас мог это сделать, является оскорблением для нашего вида. Если бы не было других инструкций, то, как только я прочитал бы их и подчинился их предписаниям, Губер снес бы вам голову.

— Он мог бы попытаться, — сказала я. — Это плохо для него закончилось бы.

— Я знаю, что вы сражались с консу и убивали их раньше, — заметил Флаффи. — К вашему сведению, тех, кого я знал, поскольку я поручил им найти Китти, как только нам снова стало известно ее местонахождение. Тогда обстоятельства были совсем другими. Мы бы не дали вам времени среагировать.

— Что ж, — сказала я, помолчав. — Это, безусловно, омрачает наши отношения.