Чужая земля

— Один... идет сюда.

Двое афганцев были у головной машины, один шел к ним, к УАЗу, подсвечивая мощным, аккумуляторным фонариком.

В душной кабине УАЗа раздался отчетливый металлический щелчок.

— Нет... не надо — сказал Хасан

Бородатый — посветил фонариком в кабину, потом стукнул в стекло. На УАЗе стекла нормально не опускаются, пришлось приоткрыть дверь.

— Салам алейкум...

Афганец!

— Салам... — хрипло, с той же интонацией ответил русский водитель

— Ту кисти? Ном шома чист?

* * *

* * *

— Эсм э Хадид. Ман фалястини

* * *

* * *

.

— Коджа мири?

* * *

* * *

*

— Маркази шахр. Ман хейли кам дари баляд, брадар

* * *

* * *

**.

Назваться палестинцем было опасно — но еще опаснее было назвать какую-то другую национальную группу. Палестинцы держались на особенку, они никогда не входили ни в какие группировки, а только вставали на ту или другую сторону. Палестинцы, несмотря на их относительную малочисленность — были хорошо вооружены, имели четкую командную вертикаль, отработанную еще в лагерях беженцев по всему Ближнему Востоку, имели огромный боевой опыт и были абсолютно безжалостны. Вдобавок — среди них были как сунниты, группы которых сотрудничали с Аль-Каидой, так и шииты, объединенные в партию Хезбалла. В условиях, когда неосторожное слово или поминание Али при совершении намаза

* * *

* * *

* * *

могло закончиться настоящим побоищем — представиться палестинцем было лучшим из возможного.

Афганец покровительственно улыбнулся, достал из кармана на разгрузке пачку сигарет.

— Фалястини — афгани дост. Сигарет?

* * *

* * *

* * *

— На, бебахшид... — водитель приложил руку к груди — Хода зияд кунад, брадар

* * *

* * *

* * *

**...

Афганец зачем-то хлопнул рукой по крыше машины и пошел обратно, к своим, где завершался торг относительно платы за проезд по мосту. Афганцы — были бы не афганцами, если бы упустили возможность поторговаться.

— Твою мать... — сдавленно прошипел водитель — принесли же черти...

Снайпер — хлопнул по плечу водителя

— Вернемся в ППД — благодарность выпишу. В жидком виде. Не зря вас по языкам гонял.

— Век бы не слышать...

Пронзительно мигнув в ночи задними стопами — Нива пошла...

— За ними...

Свернули с дороги, покатились по пирсу. Грязь, какие-то деревянные ящики... срач такой, что и не выскажешь. Машина переваливается с колдобины на колдобину, недовольно подвывая мотором. Нефть здесь была и едва ли не больше, чем на русской территории — но нормально не качали. Чеченцы обогатили местный диалект понятием "самовар" — компактная, самодельная нефтеперегонная установка, которая состоит из пары больших цистерн, кое-какого оборудования, бочек для готовой продукции и пары джигитов с автоматами — для охраны. Получившийся "бензин" октановым числом был где-то от 60 до 65 в зависимости от качества исходного сырья и продуманности конструкции. Получившимся адским зельем кто торговал с банками у дороги, а кто добавлял присадки, которые поставляли люди, связанные с орденом и продавал это относительно цивильно. Орден хоть и незримо, ненавязчиво — но присутствовал в очень многих аспектах здешней жизни.

— Направо.

Свернули направо. Покатили по широкой местной улице, размытой после сезона дождей, да так и не приведенной в порядок. В сезон дождей — по этой улице буквально реки текут, впадающие в Новый Евфрат. Мало кто в такую погоду рискует вылезти из дома.

— Еще направо...

Машины протискиваются в какой-то узкий проулок, едут по нему. Город кажется вымершим, но в Мекке и других городах юга — это очень обманчивое впечатление.

— Налево.

Машины выезжают на еще более широкую улицу. По обе стороны — стоят машины, здания — здесь даже пятиэтажки имеются. Относительная цивилизация... вперед свет.

— Контакт справа!

Неизвестный — сигналит фонариком, почти спрятав его в кулаке, чтобы не видел кто посторонний. Три — два.

— Ну?

— Это он! Это Хадид.

— Первый, это второй. Контакт подтверждаю. Поосторожнее там.

— Есть.

Машины снова сворачивают, в заранее раскрытые ворота. Тут, между двумя зданиями построен то ли гараж, то ли склад. Крытый.

— Стоп.

Нива включает фары, высвечивающие группу вооруженных людей, стоящих у стен. Автоматы Калашникова с подствольниками, гранатомет РПГ — солидно вооружились.

— Это они? — спрашивает снайпер сидящего на переднем сидении боевика.

— Да. Это Хадид.

— Выходи. И не дергайся.

Русские и шииты выгружаются одновременно. Под ногами противно хлюпает грязь, все на взводе и готовы в любой момент спустить курок. Где-то в темном небе — глухо стрекочет вертолет — орден явно не доверяет тем, с кем они здесь встречаются и напоминает что главный на их земле — все-таки он. Один из орденских сторожевиков засекли вчера на рейде, а эта машина построена так, что способна нести даже Апач. Конечно, обычный Апач отнюдь не приспособлен для того, чтобы совершать посадки на палубу — но если нет сильного волнения, и если квалификация пилота позволяет — то такой сторожевик может нести и Апач.

— Халид?

— Еврисынг кул, брадар... — улыбается бородач в черных очках.

Братья обнялись под пристальными взглядами с обоих сторон

После небольшого разговора — Хасан подошел к русским.

— Он там, эфенди — сказал Хасан по-русски, чуть поклонившись

Снайпер обернулся к людям из своего прикрытия, русским.

— Я пойду один. Занимайте оборону здесь, действуем по плану...

Они зашли в здание черного хода, прошли узкими, чистенькими коридорами. Здесь были какие-то исламские фонды, торговцы сидели и прочая дрянь. Поднялись на пятый этаж...

— Что там?

— Там снайперы, эфенди. Джафар очень осторожен.

— Сколько?

— Мы пока видели троих.

— Не засветились?

— Нет, эфенди.

Свежо предание...

В угловом кабинете здания — часть кирпичей была заранее вынута и заменена на такие же, но из пенопласта, соответствующим образом выкрашенные. Для наблюдения — применялся волоконно-оптический световод. Снайпер понимал, что весь просматривается и простреливается, на крышах — явно снайперы ордена, а у них — снайперские винтовки с термооптическими прицелами. На выстрел у него будет — несколько секунд, не более. И Кестраля нет

* * *

* * *

* * *

* * *

.

— Где?

— На минарете, эфенди. Слева. Семьсот шестьдесят. Мы промерили днем, как вы и сказали.

Снайперу потребовалось всматриваться в это место десять минут, прежде чем его глаза как-то адаптировались к темноте, и он сумел разглядеть кусок темноты, который был чуть боле черным, чем камень минарета. И прямую линию. Глушитель...

Barrett 107 с глушителем и термооптическим прицелом, стандартное снаряжение SEAL — не иначе. После рейда русской армии на острова Ордена — те как с цепи сорвались, закупают все новое и совершенное, вербуют людей. Такая винтовка и в старом свете стоит больше тридцатника, а тут — и вовсе несусветные деньги. Если такую винтовку трофеем взять...

— Всем готовность два.

Бородач — развернул стрелковый мат, который в походном положении выполнял роль и дополнительной защиты для его винтовки. Наилучшим для снайперской винтовки является, конечно, жесткий кейс — но в этих условиях он просто не мог шести с собой такую длинную, тяжелую и неудобную вещь. Поэтому — он ограничился мягким кейсом, где лежала его испытанная и пристрелянная в деле винтовка SACO TRG со складным, но жестким прикладом. Винтовка была выполнена под триста тридцать восьмой калибр и уже здесь — дополнена глушителем от ACE. Ее конструкция позволяла крепить перед обычным оптическим прицелом ночной или термооптический, ночной у него был — но сейчас это не требовалось. Он будет стрелять по подсвеченной цели.

Сложность заключалась в том, что ему следовало сделать два выстрела за несколько секунд — оба с большой дистанции и по целям, которые он увидит за три — четыре секунды до выстрела. Первым — ему следовало снять снайпера Ордена на минарете — это семьсот шестьдесят метров, плюс выстрел снизу вверх, хотя и не под слишком острым углом. Вторым — он должен снять Джафара, который будет от него в тысяче ста метрах. Все это — нужно сделать двумя точными и окончательными выстрелами, ни снайпер Ордена, ни тем более сам Джафар — не дадут второго шанса. Первый — в силу превосходящей технической оснащенности, второй — в силу огромного опыта.

Бородатый снарядил магазин пятью патронами, вставил его в винтовку, дослал первый в ствол — этого более чем достаточно. Только два выстрела.

— Аллаху Акбар... — внезапно сказал стоящий рядом Хасан — Аллах, да направит твою руку, неверный! Джафар должен умереть в луже собственной крови.

Этого только не хватало...

— Заткнись.

Два выстрела. Два...

Как в старые добрые времена...

Бородач подполз к заложенной пенопластовыми кирпичами дыре, принял максимально удобную в таких обстоятельствах позицию — чтобы целиться. Несколько раз вдохнул, но не полной грудью — и с силой выдохнул, изгоняя кислород из легких. До боли в веках — зажмурил глаза.

Готов...

— Готов.

Один из исламистов — выдернул на себя какую-то веревку, потащил на себя объемную, но легкую имитацию кирпичной кладки, открывая пролом в стене для снайпера. Он был на уровне пола — потому что когда человек смотрит на здание, он инстинктивно смотрит на уровень его окон, опыт ему подсказывает, что на стены нечего смотреть. Первый исламист оттащил в сторону "кирпичи", второй, стараясь не шуметь и ничем не отвлекать снайпера — быстро подсунул мешок с песком, которым следует всегда пользоваться вместо сошек, если есть такая возможность. Снайпер с силой вдавил цевье винтовки в податливый песок, навел оружие на цель, замер. Все тоже замерли, только шумно дышал Хасан.

Выстрел прозвучал для всех, кто находился в комнате так, как будто большой короб с чем-то нетяжелым, типа тканей — упал на бетонный пол. Снайпер мгновенно — они никогда не видели столь отработанных, слаженных действий — передернул затвор, чуть пошевелился, наводя винтовку на новую цель.

— Субхана ва тааля

* * *

* * *

* * *

* * *

— прошептал Аслан

Снайпер перевел прицел на удаленную цель. Это было что-то вроде ресторана, размещался он по местной моде — на плоской крыше дома. Несмотря на то, что здесь тоже был сезон дождей — арабы строились так, как привыкли и жили так, как привыкли...

Ублюдки...

Собравшаяся там компания — была освещена неверным светом светильников, и гораздо лучше — прожектором. Прожектор — был установлен за небольшой сценой и высвечивал извивающуюся перед мужчинами в страстном танце обнаженную танцовщицу. По краям крыши, недвижимые и развернувшиеся спиной к редкому для этих мест зрелищу — стояли стражи с винтовками — но и тех, кто собрался — было видно.

Он сразу понял, кто там, на крыше. Те, кого он знал больше, чем хотелось бы. Вот — постаревший, широколицый, заросший бородой, но с веселыми глазами, которые у него остались еще с тех — Джумабой Ходжиев, он же Джума Намангани, бывший сержант воздушно-десантных войск СССР и бывший командир военного крыла Аль-Каиды, "погибший" в две тысячи первом году в Афганистане. Вот — Тахир Юлдашев, он же — Тахир Юлдаш, бывший старший сержант ВДВ, основатель Движения исламского возрождения Узбекистана, "умерший от ран" в две тысячи девятом году в Пакистане. А вот — и сам Джафар. Джафар Магомедович Поллыев, бывший капитан ГРУ, бывший командир особой группы Н, подчинявшейся лишь Главному разведывательному управлению Генерального штаба МО СССР.

Джафар — повернулся, он не смотрел на танцовщицу, он смотрел прямо в его прицел.

И бородатый понял, что зря он сюда пришел...

* Неверные называли этот город Новая Мекка, но если так сказать в самом городе — тебя могли растерзать на месте. Ислам не допускал никаких новшеств.

** Укороченная модель ПКМ со складным прикладом и штурмовой рукояткой впереди

* * *

Дословно — если так будет угодно Аллаху. Типичное выражение арабского фатализма, покорности судьбе. Машина вот — вот сломается, но иншалла доедем... примерно так.

* * *

Здравствуй, сынок (фарси)

* * *

* Как дела? Ответ — Хорошо, Курейш-эфенди, спасибо...(фарси)

* * *

** Куда едешь? (фарси)

* * *

* * *

Ты кто? Как тебя звать (дари)

* * *

* * *

Меня зовут Хадид. Я палестинец (дари).

* * *

* * *

* Куда едешь?(дари)

* * *

* * *

** В центр города. Я плохо говорю на дари, брат (дари)

* * *

* * *

* * *

шииты в отличие от суннитов при совершении намаза поминают Али, родственника пророка Мохаммеда, четвертого халифа, зверски убитого в Кербеле самими правоверными. Неосторожное поминание Али не в той компании — может и впрямь закончиться перестрелкой

* * *

* * *

* * *

* Афганцы и палестинцы друзья. Сигарету? (дари)

* * *

* * *

* * *

** Нет, спасибо. Дай бог изобилия, брат (дари)

* * *

* * *

* * *

* * *

прибор размером с сотовый телефон, с его помощью можно определить ветер, давление, высоту над уровнем моря и черти что еще. В Новой земле этой обязательной принадлежности современного снайпера нет.

* * *

* * *

* * *

* * *

Слава ему, всевышнему (арабск.) — ода из формул прославления Аллаха

За день до этого

Иттихад — е — Ислам

Река Ефрат

День первый

Одна из главных рек в этом регионе мира, река Евфрат с ее многочисленными притоками и замысловато разделяющимся на несколько рукавов устьем — определяла немалую часть жизни в этом регионе. В дельте самой реки жили маданы, так называемые "болотные арабы". Оно перебрались сюда из Ирака, где жили так же, как и здесь, на реке Евфрат, в ее заболоченном устье, почти на самой границе Ирака и Ирана. Значительная их часть была вынуждена сняться с родных мест потому, что на их землях проходили самые жестокие сражения ирано-иракской войны, оставившие после себя жуткую, заболоченную пустыню с ржавыми и заросшими водорослями, или засыпанными песком останками подбитой боевой техники. Потом — Саддам Хусейн начал беспощадно преследовать их — это было уже после Бури в Пустыне. Степень их действительной вины никто и не пытался выяснить: возможно, они в чем-то помогали иранцам в восьмидесятые, ведь они были шиитами, как и сами иранцы. Возможно, и нет — ведь шиитами были большинство иракцев, а Саддаму просто нужно было сорвать на ком-то злость после поражения его армии в Кувейте. Как бы то ни было — значительная часть этого скрытного, жестокого, очень опытного во всем, что касается жизни на воде народа — стала легкой добычей безвестных вербовщиков, и переселилась сюда, в Новую землю, где и поселилась в дикой дельте Нового Евфрата. Болотные арабы были вооружены и хорошо знали местность, с ними не связывались даже местные бандиты и наркомафия — тем более, что маданы поддерживали обычай кровной мести. Не связывались с ними даже самые закаленные диверсионные подразделения русских и англичан — получать второй Вьетнам никому не хотелось. Для того, чтобы что-то сделать на реке Евфрат — нужен был "флот коричневых вод", по размерам сопоставимый с тем, что был создан во Вьетнаме...