Соглашусь, только отстань. Меня Витя интересует прежде всего как клиент, заказчик. А с заказчиками ни-ни!
Скажи еще, что ты в них и мужчин не видишь.
И скажу. Слушай, давай оставим этот разговор, а то подеремся. Лучше расскажи мне про свою свекровь, на мои глаза, она у тебя забавная дамочка.
Нет, это ты лучше расскажи мне про моего братца. А то я о нем уже несколько лет ничего не слышала. Он в прошлом году прилетал в Америку, делал доклад, так я только в научном журнале об этом и прочитала, через полгода после симпозиума. Даже не позвонил, засранец!
Таня, перейдя к безопасной теме, расслабилась, и беседа потекла весело и привольно. Поговорили обо всем, обсудили, между прочим, Туманского и его возможные мотивы, вплоть до похищения ребенка, и решили, что это было бы уже слишком. Пару раз за ночь обе начинали клевать носом, но наличие кипятильника и растворимого кофе быстро поправляло дело. Около шести в комнату просунулся заспанный Толик:
Мам, мне уже пора вставать?
Если честно, не знаю, но папаша твой грозился, что в шесть за тобой заедет. Он обычно зря ничего не говорит, так что приготовься. Советую умыться и вычистить зубы. Рюкзак у тебя собран?
Обижаешь, мам, я еще вчера все собрал. Ладно, пойду умоюсь, — Толик поплелся в ванную и с шумом пустил воду. Ольга засобиралась к себе.
Тань, мне, наверное, пора идти. В десять за нами придет автобус, чтобы везти в аэропорт. Ты придешь меня проводить?
Ну конечно! — Таня вскочила, повела подругу к двери номера, открыла и остолбенела: на пороге стоял Евгений Иванович и широко улыбался ласковой улыбкой людоеда.
Ольга тихонько пискнула и спряталась за Танину спину, а та и сама с удовольствием где-нибудь спряталась, но не имела такой возможности. Ситуацией наслаждался один Туманский. Он уже хотел что-то сказать, как из ванной раздался голос его сына:
Папа? Я сейчас. Я почти готов.
Танька, скажи, это нормально? Мы же знали, что сейчас почти шесть, а в шесть твой Туманский должен был заехать за сыном. Ничего неожиданного. Но на меня такая паника напала... Я еле сдержалась, чтобы в голос не завизжать от страха.
Оль, у меня то же самое. Я, как дверь открыла, чуть не описалась. А ведь в принципе его не боюсь. Только разумно опасаюсь. И чем это он такую панику на людей нагоняет?
Бабы мы с тобой, Тань. Глупые бабы, всякой ерунды, вроде тележного скрипа, пугаемся. Ладно, берем себя в руки и идем собираться.
С визита Туманского и его торжественного отбытия вместе с Толиком в Карловы Вары прошло уже более двух часов, но подруги никак не могли успокоиться. Они так и остались сидеть в Танином номере, и за это время успели выпить не меньше пяти чашек растворимого кофе. Процесс питья, казалось, успокаивал, что нельзя было сказать про сам напиток. Пережитый ужас заставлял их болтать без умолку и нервно хохотать. Под этот дурацкий хохот Таня изложила Ольге всю историю своего брака, обойдя молчанием только факт убийства бабушки Люси. Ольга всплескивала руками, не желая верить, что такие гнусные типы как Туманский вообще могут существовать.
Около девяти им все же удалось взять себя в руки и переместиться в Олину гостиницу, а в десять торжественно усадить Ольгу в автобус, который должен был доставить ее в аэропорт. На выходе из отеля околачивался Виктор, который тоже решил принять участие в проводах одноклассницы. Автобус уехал, и Таня с Виктором остались вдвоем. От вчерашней хорошей погоды не осталось и следа, шел мелкий противный дождичек, под стать Таниному настроению. Она так устала за вчерашний день и сегодняшнюю ночь, что мечтала только об одном: добраться до кровати, рухнуть туда и заснуть. Спать, спать, спать, и, может быть, заспать все неприятности. Но рядом стоял Витя и смотрел на нее с надеждой. Обижать его не хотелось, да и не стоило. Она ему слабо улыбнулась.
Тань, по кофейку?
Ой, Вить, не надо, — взмолилась Татьяна, — Мы с Ольгой уже столько его выпили, что в ушах плещется. Мы с ней всю ночь протрепались, так что я спать хочу — умираю.
Ладно, — миролюбиво согласился Витя, — тогда давай я тебя до отеля провожу. Сын твой там дожидается? Очень симпатичный парень, мне понравился.
Витя, чтобы ты знал. Сегодня утром мой сын уехал в Карловы Вары со своим отцом на четыре дня. У меня были совсем другие планы на эту поездку, а теперь... Даже не знаю. Сначала мне надо поспать, а потом подумать.
Значит, вчера твой бывший муж вынуждал тебя отправить с ним сына? — и на недоуменный взгляд Таниных широко распахнутых глаз, добавил, — Я видел вас вдвоем в кафе. Ты сидела с таким свирепым видом. На месте господина Туманского я бы испугался.
Он ни фига не испугался. Никого он не боится. Но он меня не вынуждал, ты ошибаешься. Я дала согласие добровольно. Потому что Толик захотел в Карловы Вары. Не буду же я ему объяснять, что его отец — нехороший человек, и ехать с ним куда бы то ни было не следует. Это все-таки его папа.
А что же ты сидела такая злющая? Ой, извини, это не мое дело.
Правильно, это дело мое целиком и полностью. Но я тебе скажу. Он предлагал мне вернуться. Сказал, что я его вполне устраиваю как жена. Вот от этого я и взбеленилась. Орать, правда, не стала. Вить, не бери в голову. Это все слова, слова, слова, как сказал Шекспир. Мне сейчас лучше всего идти к себе. Спать. А то я что-то плохо соображаю. Мету, что ни попадя. Кстати, вот уже и мой отель.
Действительно, по ходу разговора оба переставляли ноги в нужном направлении, и почти дошли до места назначения. Виктор испугался, что они сейчас расстанутся, даже не договорившись о встрече, а потом ищи-свищи.
Тань, давай так. Ты сейчас идешь к себе, отдыхаешь, а часов в пять я за тобой зайду. Ты тут осталась одна, я тоже один, Сходим поедим и поговорим заодно.
Хорошо, Вить. Давай в пять, — Татьяна приподнялась на цыпочки, чмокнула Виктора в щеку, и дверь гостиницы за ней закрылась.
Ну и очень хорошо. Пусть отоспится, придет в себя. Ему тоже нужно сосредоточиться и подумать хорошенько. В Танином присутствии все мысли куда-то деваются, и он может только рассматривать ее как картину, представляя себе, как было бы здорово целовать это аккуратное ушко или гладить эту длинную стройную ногу. А мозгами пораскинуть не мешало бы. Выходит, ее Туманский недоволен своей новой женой. Интересно, взял он Дашу с собой в Чехию, или они поехали в разные стороны: он сюда, а она, по обыкновению, в Куршевель? Если в этот компот добавить то, что он узнал перед отъездом... Фигня получается, господа хорошие. Туманский злится на жену и стремится разорить ее бывшего мужа... Если так, то ему, Виктору, от Татьяны надо держаться так далеко, как только возможно. С другой стороны, охота уже идет, хуже, чем есть, вряд ли будет. Вполне возможно, в демаршах Туманского нет ничего личного. Nothing personal, only business, как говорится. А Танька в любом случае надежный союзник и порядочный человек. Это если не брать во внимание что она чертовски привлекательная женщина. И дурак он будет, если с перепугу откажется от такого романа. Это может быть вполне захватывающе. Ненадолго, конечно, но... Чем черт не шутит.
Телефон зазвонил внезапно. Рустам, надо полагать. Больше никому он не дал свой новый номер. Что могло случиться в четвертый день нового года такого, что компаньону срочно понадобилось его разыскивать в другом государстве? Пока искал в кармане трубку, отвечая на звонок, сообразил: компаньона достала Лера. Блин, смешно сказать, уже больше суток он о ней не вспоминал. Можно подумать, такого персонажа в его жизни просто не было.
Разноцветная панелька телефона брызнула светом и до Виктора донесся голос Рустама:
Слушай, твоя Лера меня уже затрахала. В следующий раз разбирайся со своими женщинами сам.
Рус, следующего раза не будет, я теперь ученый. Что там происходило?
Все было. Она мне три раза по телефону истерики устраивала. Где ты, да куда девался. В последний раз я ей прямо сказал: мол, девушка, если твой любовник не хочет тебя видеть, значит, не хочет, и я тут ни при чем. Можешь отдыхать на своих Канарах, можешь срочно лететь в Москву, но учти, что кроме твоей мамочки, тут тебя никто не ждет. Виктора в Москве нет, где он, я не знаю. Тут пришлось соврать, конечно, что неприятно. Не люблю я это дело.
Спасибо, друг. Приеду — постараюсь компенсировать. Больше она не звонила?
Больше не звонила. То ли поняла, то ли деньги на телефоне кончились.
Еще раз тебе мое большое человеческое спасибо. С меня подарок. И для Ильсияр тоже.
Гранаты ей привези чешские, она любит. А мне кружку для коллекции.
После этого разговора Виктору непонятно отчего стало легче. Казалось, здесь, в Чехии, он и думать забыл об отставной любовнице. Но известие о том, что все точки над Ё расставлены, окрыляло. Надо надеяться, Лера смирится со своей отставкой. Вещи он переслал к ее мамочке с водителем, должна была уже получить. Замок на двери сменил, охрану предупредил, чтобы не пускала. Вернуться ей не удастся. Кровь еще попортить может, но незначительно. Хоть одна неприятность с плеч.
Теперь дождаться пяти часов и к Тане. Надо бы продумать программу. Виктор Прагу знал и любил, по всему городу у него были притоптанные места, так что сообразить, куда повести свою одноклассницу труда не составило. Ну, сначала поесть. Потом погуляем, перед сном пивка. Она, кажется, любительница. Почему-то эта Татьянина черта его не коробила, хотя он терпеть не мог пьющих женщин. Завтра можно взять машину и поехать куда-нибудь. В Чехии есть на что посмотреть. Одних старинных замков хоть пруд пруди. Или пивоварен. В Крушовице, например. Жалко только за рулем пива не попьешь. В Москве Виктор вел более чем трезвый образ жизни, но здесь, в стране пива, странно было бы от него отказываться. Из тех же соображений во Франции он не садился обедать без бокала красного вина. Но это разве пьянство? Просто следование местным обычаям.
Не зная чем себя занять, он вернулся в гостиничный номер, достал из холодильника вчерашнее холодное «печено вепржево колено» и потихоньку прикончил его, даже не заметив. Потом прилег в обнимку с книжкой, и проснулся, когда до пяти оставалось не более получаса. Хорошо, что Прага невелика, вернее, невелик ее исторический центр, в котором располагались обе гостиницы. До Тани и добежать-то ничего не стоит, а доехать можно минут за десять. Обдумать все как следует времени не хватило, но это ничего. По ходу дела сообразим.
Можно было не торопиться. Звонок Виктора из холла гостиницы как раз только разбудил Татьяну. Оставшись одна в своем номере она заплакала. Все время, оставаясь на людях крепилась, а тут отпустила себя и заревела от сознания собственного бессилия. Организм знал, что делал. Прорыдав полчаса, она упала на кровать не раздеваясь, и моментально заснула, Звонок ее разбудил, но не слишком. Осталось легкое обалдение. Поэтому она выскочила из номера, особо не утруждая себя всякими там макияжами и прическами.
Виктор не ожидал увидеть ее такой: заспанной, с немного опухшими глазами, без косметики, Почему-то все это ее не старило, наоборот, она казалась неправдоподобно юной. От зрелой, сильной, уверенной в себе женщины следа не осталось, перед ним стояла несправедливо обиженная девочка, которую хотелось обнять, прижать к себе и защищать от всего мира. Даже если бы Татьяна специально разрабатывала эффектное появление, ничего сильнее выдумать было невозможно. Сердце Виктора просто заколотилось, потом как-то прыгнуло и почти остановилось.
«Мое сердце остановилось, мое сердце замерло...» — пропел голос где-то внутри головы. Очень похоже, просто про него написано. Потом вспомнилось и продолжение: «Постояло немного и снова пошло», Действительно, через пару мгновений все вошло в норму, но то состояние никуда не уходило, напоминая о себе каждую минуту.
Татьяна, ничего не знавшая о физиологических явлениях в организме своего школьного друга, просто сказала:
Привет. Извини, я проспала. Сначала не могла заснуть, а уж как заснула...
Ну, ясно. Вы же с Ольгой всю ночь колобродили.
Можно подумать, мы с ней по кабакам шлялись, — внезапно обиделась Таня.
Не шлялись, это верно. Но и спать не ложились, а кроме того, волновались, наверное.
Волновались, факт. Особенно утром, когда мой бывший муж приперся за ребенком. Почему-то он на нас такого страху нагнал. Я стою ни жива ни мертва, Ольга вся трясется... Один Толик сохранял спокойствие, за что ему отдельное спасибо. Ладно, Вить, пошли куда-нибудь пива выпьем. Здешнее пиво очень положительно на меня влияет в смысле спокойствия.
Виктор обрадовался. Он как раз придумал, куда им пойти, где можно будет посидеть без свидетелей и обсудить все вопросы, которые возможно. Вслух он произнес:
Натуральный хмель, что ты хочешь... А мы будем обедать или так посидим?
Знаешь, мне что-то обедать не хочется. Совершенно аппетита нет. Но если ты голодный, то обедай, а я что-нибудь к пиву погрызу.
Знаю я одно прелестное местечко... тут в двух шагах. Там отличное пиво, готовят вкусно, есть такие соленые крендельки, тебе понравятся. Кроме того, там уютно, народу мало, соотечественники практически не заходят. Можно спокойно посидеть, поболтать. Ты как?
Отлично. Только уговор: я плачу за себя сама.
Если честно, это заявление огорчило Виктора. Оно могло значить только одно: Татьяна ни на что, кроме совместной трапезы, не согласится. Почему — вопрос другой, и этот вопрос он собирался провентилировать. Но виду не подал, сказал спокойно:
Ну, если для тебя это так важно... Плати, что тут поделаешь. Но меня не позорь: не лезь расплачиваться. Деньги лучше потом отдашь, когда никто не видит.
Заметано.
Пивнушка действительно находилась в двух шагах, буквально за углом. Таня и не заметила, как дошли. Вот они стояли в холле гостиницы, а вот уже сидят за маленьким столиком в сводчатом подвале, перед ними горит свеча, от общего зала их отделяет выступ стены, и вся обстановка, кроме костюмов посетителей, кажется, взята прямиком из пятнадцатого века. Кружки им принесли огромные, глиняные, грубые и очень стильные.
Я здесь за три дня выпила столько пива, сколько дома за целый год. С другой стороны, пиво в Праге великолепное, жалко пропустить.
Да я тоже не великий питух, но тут это вроде обязательного ритуала. Если пива не пьешь, странно получается. Как-то я зашел в Праге в ресторан, заказал обед, а официант стоит, не уходит. Я на него посмотрел сурово, спросил: «В чем дело?», а он ласково так: «А пивечко?»
И ты?
А что тут оставалось делать?! Я ответил ему: «О, и пивечко!» — оба расхохотались.
Этот уютный треп ни о чем продолжался еще некоторое время, Татьяна расслабилась, сидела довольная, раскрасневшаяся, веселая. Вдруг Виктор, перегнулся через столик, взял ее за руку и начал гладить запястье, внимательно глядя при этом в глаза. Вот этого не надо. Таня моментально подобралась, напряглась и руку выдернула.
Тань, ты чего? Обиделась?
