Мандаринка на Новый Год

_______

— Ник...

— Я понял, — он убирает руки, целует в основание шеи. — Ты устала и хочешь спать.

— Я, правда, устала. У нас с Егором заказ...

Ник сердито засопел, но продолжил ее обнимать. Ревнивое животное. Ревнивое, любимое и сексуально озабоченное.

— Коленька, я, честно, засыпаю. Завтра, хорошо?

— Хорошо.

Она молчит какое-то время. Вот как можно уснуть, когда он ее обнимает, его губы прижимаются к ее шее, а в низ спины...

— Коль, как ты думаешь, я смогу заснуть, когда ты... хм... так упираешься в меня?

— Я что могу сделать? Оно само. Нормальная реакция, когда ты голая рядом.

— Это ты запретил мне надевать пижамы!

— А я и не жалуюсь.

— Ты не жалуешься. А оно... там... немым укором.

— Немым укором? А ты хочешь, что "оно" тебя укоряло... словами? Ну ты и фантазерка, Любава...

Люба не выдержала и рассмеялась. Повернулась к нему лицом и вдруг прижалась крепко, закинула ногу на его бедро, Ник довольно выдохнул.

— Самойлов, ты мертвого растормошишь и уговоришь.

— Не-не, некрофилия — не мой конек.

— Ой, лучше молчи!

— Молчу...

________

Она просыпается от того, что большие твердые ладони оглаживают ее — уверенно, по-хозяйски. И тело уже подло реагирует на эти прикосновения. Но... кромешная же темнота вокруг!

— Коля, сколько времени? — голос спросонья немного хриплый.

— Не знаю... — к ладоням присоединятся губы, Люба совершенно непроизвольно выгибается навстречу.

— Коля! Сколько времени?!

— Ну... — отрывается от нее со вздохом, — скоро шесть.

— Шесть утра?! Коля, сегодня суббота! Нормальные люди используют субботу, чтобы выспаться! А ты будишь меня в шесть утра!

— Я пить захотел, встал и...

— И встал, видимо, не только ты один!

— Угу, — его ладони снова приходят в движение.

— Коля... Давай выспимся как белые люди... А потом....

— Вот именно — потом и выспимся.

— Ты — чудовище! Мой ночной кошмар, который не дает мне спать по ночам.

Его ладонь без предупреждения оказывается между ее бедер.

— Ты же хочешь...

— Все-то ты знаешь, — тело предает ее окончательно.

— Именно так, — он начинает двигать пальцами. — Так. Вот тааак...

_________

Она ненавидит и боится, когда он такой. Не его ненавидит и боится — саму ситуацию. Когда он приходит домой такой. Когда отказывается ужинать. Сразу в душ, а потом ложится на кровать лицом в стену. Она знает — устал. Она понимает — лучше не трогать. Сидит полчаса на кухне с планшетом. Но... но нельзя же так! Невозможно делать вид, что ничего не происходит!

Проходит в комнату и, не дав себе времени на раздумья, ложится рядом, обнимает за широкую спину, прижимается щекой. Ник вздыхает.

— Я понимаю... Ты устал. Ты, наверное, хочешь побыть один. Чтобы тебя никто не трогал. Что-то случилось, да?

— Люба...

— Можешь не рассказывать, если не хочешь. Но я не могу делать вид, что ничего не происходит! Я не могу заниматься своими делами, когда ты лежишь вот так — отвернувшись к стене! Мне кажется, что я могу что-то сделать... как-то помочь. Я не могу ничего не делать, когда ты такой, понимаешь?!

Он молчит. Молчит так долго и обидно.

— Ладно, — она со вздохом разжимает руки. — Тебе надо побыть одному, я поняла.

Совсем отстраниться Люба не успевает — Ник поворачивается и уже сам обнимает ее, утыкается губами в макушку. Снова молчит. Но потом все же нарушает тишину.

— Люб... да ничего особенного не случилось. Просто... у меня бывает так иногда... реально кончаюсь. Физически. Эмоционально. Прости. Это пройдет.

— Перестань. Я понимаю. У тебя непростая работа.

— Правда. Но я ее выбрал сам. А ты выбрала меня. И я люблю тебя. Я, правда, сейчас очень устал. Но ты не обязана прыгать вокруг меня, подстраиваться под мое настроение. И если ты...

— Ник!

— Если ты чего-то хочешь, — продолжает он упрямо, — скажи мне. Только скажи прямо — я сейчас просто не в состоянии гадать.

Она выдыхает ему тепло в шею. И, после паузы, тихо:

— Единственное, чего я хочу — чтобы тебе было хорошо.

— Мне уже хорошо.

— Угу, прямо невооруженным взглядом заметно, — она поднимается на локте, смотрит внимательно и вдруг начинает покрывать мелкими, легкими поцелуями его лицо — упрямый подбородок, скула, темно-рыжая бровь, лоб. И шепчет между поцелуями:

— Хочу, чтобы тебе было хорошо, любимый мой, хороший мой. Хочу. Хочу, чтобы тебе было хорошо. Чтобы ты забыл про плохое и тяжелое. Хочу. Все будет хорошо, поверь мне. Люблю тебя.

А потом их губы встречаются и...

— Не надо... — как только они отрываются друг от друга. — Ты устал. Просто полежи, а я поглажу тебя по голове. Вот так. Вот так.

— Хочу тебя. Пожалуйста...

— Точно?

— Точно, — кивает он. — Только можно... я буду сегодня снизу?

Люба мгновенно понимает, о чем он. И не думает отказывать.

Она выполняет его работу, то, что обычно делает он. Целует, ласкает, возбуждает, заводит его. Раздевает. И не только раздевает — одевает тоже. В первый раз он отдает всю инициативу в ее руки. Лишь вздрагивает от ее немного неумелого обращения с изделием из латекса. Но со второй попытки у Любы получается справиться. Опускается на Ника, ложится сверху. Целует его лицо, обнимает руками и не только — всем телом обнимает, согревает, дарит тепло и нежность, двигаясь неторопливо. Давая ему возможность сейчас просто наслаждаться и быть любимым.

В конце концов, Звероящер в Нике проснулся. И Люба оказалась на спине, под ним. Но это ни ее, ни его нисколько не расстроило.

______

— Спасибо, — тихо ей на ухо.

— За такое не благодарят, дурачок. Ты аппетит не нагулял? — она гладит его по затылку.

— В общем-то, да. Я бы съел чего-нибудь.

— Ладно, иди в душ, а я пока на стол накрою.

— Любава, — он перехватывает ее руку, целует в ладонь. — Я... я не часто буду такой. Правда. Когда со мной надо вот так... нянчиться. И ты не обязана...

— Самойлов, иногда тебе лучше есть, чем говорить. Все, марш в душ!

______

— Ник, я сегодня задержусь, не теряй меня.

— Ты к родителям?

— Нет, у меня встреча с Егором.

— Я тебя встречу.

— Коля! Я не маленькая. К восьми буду дома.

— Я тебя встречу.

Когда он говорит таким тоном, спорить с ним бесполезно. Он на каждый ее аргумент будет повторять одно: "Я тебя встречу". Упрямый и чертовски ревнивый.

— Хорошо, — со вздохом соглашается она.

— В полвосьмого возле мастерской.

________

— Ну, все, Егорик, я побежала.

— Куда так торопишься? Давай, чаем на дорогу угощу?

— Не могу. Меня ждут.

— Кто ждет? Твой Отелло?

— Он самый.

— Да познакомь меня уже с ним. Я твоего Николая понимаю, конечно, сам бы на его месте был бы начеку...

— Егор!

— Ну, надо же ему объяснить, что уж с моей-то стороны он может подвоха не ждать. Чтобы зря нервы не трепал.

— Тут я согласна. Пойдем, выйдешь меня проводить, заодно и с Ником познакомлю.

_______

— Знакомьтесь, Николай, Егор.

— Рад знакомству. Давно хотел... — Егор протянул руку и осекся на половине фразы.

— И тут Штирлиц понял, что явка провалена, — после паузы хмыкнул Ник.

— И тут Беркович понял, что полгода назад был в шаге от крупных неприятностей для своего здоровья, — в тон ему ответил Егор.

— Ребята... — Люба растеряна.— А что происходит?..

— Все в порядке, солнышко! — Ник деланно бодр. — Егор, рад знакомству! — крепко жмет руку Берковичу. — Извини, торопимся страшно, в другой раз пообщаемся.

— Коля?!

— Пойдем, пойдем. Все по дороге объясню!

Егор с улыбкой смотрит вслед удаляющейся и бурно жестикулирующей парочке. Метров через двадцать они останавливаются и начинают целоваться — точнее, Он целует Ее, сломив легкое сопротивление. Завидовать чужому счастью нехорошо, но сейчас Егор все-таки немного завидует.

_______

— Почему ты не рассказал мне, что встречался с Егором?

— Ну... потому что мне было стыдно.

— Тебе не бывает стыдно!

— Как видишь, иногда бывает. Я просто тогда... метался как зверь раненый. Не понимал, что делать. Не знаю, зачем с Егором встречался. Думал, пойму что-то.

— Понял?

— Угу. Что хочу набить ему морду. И что ты у меня очень талантливая девочка.

— И кто ты в этой ситуации?

— Как обычно — дурак.

Люба улыбается. Она просто не может на него сердиться — такое вот патологическое состояние.

— А мандаринка-то где? Дома оставил?

— На работе. Она всем в ординаторской настроение поднимает.

______

Когда ни у нее, ни у него уже нет сил сдерживаться, и они наконец-то становятся одним целым, он заводит ее руки ей за голову. И удерживает все время, пока любит ее.

— Что за первобытные инстинкты? — уже потом, после, пристроив голову ему на плечо. — Зачем ты мне руки фиксируешь? Боишься, что сбегу? Что-то не так сделаю?

— Извини. Это само как-то вышло. Если тебе неприятно, надо было сказать.

— Я бы сказала. Если бы было неприятно. Мне просто интересно — это особенность Звероящеров?

— Это особенность всех мужиков. За косу и в пещеру. Кстати, о косе...

— Что?

— Люб, а можно, я тебя кое о чем попрошу?..

— Я даже догадываюсь, о чем. Ты же утверждал, что тебе нравится моя стрижка. Что она стильная. И что мне идет. Врал?

— Не врал. Но так хочется...

— За косу и в пещеру?

— Нет. Лицом в волосы зарыться. Пальцами перебирать.

— Ты еще скажи — косы заплетать!

— Вот кстати — да! Надо же мне на ком-то тренироваться, с учетом того, что у меня будут две дочери.

— Ты невозможный тип! — смеется Люба. — Ну, предположим. Я снова отращу волосы. Чтобы угодить тебе. А на какие изменения в своей внешности готов пойти ты ради меня?

— А чего ты хочешь, Любава?

— Надо подумать...

— Татуировка — сразу нет.

— Нет?

— Нет. Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь. Хватит с нас твоей глупости, — Ник перевернул ее не живот и в очередной раз принялся разглядывать пару крылышек, притаившихся между лопаток.

Эта татуировка была очередной ее попыткой быть "не как все". Папа тогда, пару лет назад, был в предобморочном состоянии, когда узнал. Мама хмыкнула и сказала отцу, что ничуть не удивлена. Но самые забавные последствия этот ее импульсивный поступок имел для Нади с Виком. Потому что старшая сестричка, увидев пару ангельских крыльев на спине у средней, срочно захотела себе такие же. Вик заявил, что только через его труп. А поскольку на тот момент они переживали период установления внутрисемейного этикета и правил, кому что можно, а что нельзя, то они примерно месяц выносили мозг друг другу на эту тему. А потом Вик одномоментно виртуозно переиграл свою ненаглядную, заявив, что если Надя хочет тату, то он не против. Но, поскольку это очень больно, потенциально опасно и так далее, и тому подобное, то носить Надину татушку будет он сам. И не успела Надежда пикнуть, как ее любимый в тот же вечер вернулся домой буквально "окрыленный": с парочкой крыльев между лопаток — точной копией Любиных. Возражать уже было поздно и, по сути, нечего. Зато на совместном отдыхе в Турции Люба и Вик на пляже вызывали натуральный фурор.

— Не хочешь себе пару крылышек — и к нам с Витькой в компанию?

— Тебе рассказать, как в тату-салонах заражают СПИДом и гепатитом?

— Меня же не заразили. Вика тоже. Вряд ли это вообще происходит в дорогих, приличных салонах!

— Не вижу смысла рисковать.

— Что, и пирсинг тоже нет? Так и вижу тебя со стразиком на крыле носа...

— Увы, я не вижу.

— Ты зануда. Консерватор. Ладно. Отрасти бороду.

— Хорошо.

— Так сразу согласился?! Это подозрительно.

— Ты знаешь, мне Владимир Алексеевич давно советует отрастить бороду. Чтобы солиднее и старше выглядеть. Правда, меня даже слегка небритого дети начинают бояться, по-моему. Но попробовать можно.

— Пробуй. А может, мы тебя обесцветим, а? Будешь белый-белый...

Ник округлил глаза.

— А, может, не надо?

— Ладно, не надо, — Люба проводит ладошкой по его голове. — Мне очень нравится твой цвет волос — такой... солнечный. Бороду расти — я хоть посмеюсь.

______

— Все, я не могу больше! Сбривай это безобразие!

— Напоминаю — ты сама этого хотела...

— Больше не хочу! Оно колется! И ты выглядишь реально старше меня лет на десять! Марш бриться!

— То есть, свою часть сделки я выполнил?

— Да-да! Стой. Нет. Сбрей только бороду, усы оставь. Хочу посмотреть на тебя с усами.

— Как скажешь, солнышко.

_______

— Готова? — голос Ника звучит немного глухо, он промокает лицо полотенцем.

— Открой личико, Гюльчатай. ААААААА!!! — Люба взвизгнула.

— Что?

— Ты ужасен! Марш бриться! Немедленно!

— А как же поцеловать? — Ник сделал шаг вперед.

— Не подходи ко мне! Ты похож на таракана с этими рыжими усами!

— Ну, один поцелуйчииик... — Ник вытянул губы в трубочку.

— Прекрати! Я сейчас из дому сбегу! Иди в ванную и не показывайся мне на глаза, пока не будешь гладко выбрит!

— Слушаюсь, госпожа.

_______

— Ну, наконец-то! Иди сюда, поцелую.

— Целуй.

— Господи, как приятно-то... Не смей больше отращивать эту кошмарную растительность!

— Ради тебя — все, что угодно. Но ты мне обещала...

— Да помню я, помню.

_______

Она ждет его возле работы — освободилась раньше и решила заехать. Конец марта — сырого и ветреного. Вспоминает, как вот так же приезжала тогда к нему — извиняться, примерно год назад. Сколько изменилось за этот год...

— А это у нас Люба, никак? — из состояния задумчивости ее выводит женский голос.

Оборачивается. Секундное замешательство, но имя вспоминает.

— Здравствуйте, Нина Гавриловна.

— Здравствуй, касатка. Николая ждешь?

— Его.

— То-то я смотрю, Николай Глебович как на иголках, а Владимир Алексеевич ему все какие-то поручения да наставления, и все никак остановиться не может.

— Ничего страшного, — улыбается Люба. — Я подожду.

Медсестра смотрит на нее внимательно. А потом вдруг произносит неожиданное:

— Ты береги его, голубка. Такой парень — один на тысячу, уж не знаю, понимаешь ли ты свое счастье. А как любит-то тебя. Дороже такого ничего не бывает — поверь мне.

Люба помедлила с ответом. Не сказала первое, что пришло в голову — ведь Нику с этой женщиной работать. И потом — права она, если рассуждать здраво, и Люба с ней согласна. Ну, просто есть такие люди: хлебом их не корми, дай в чужие дела повмешиваться.

— Буду беречь, — Любе даже удается мило улыбнуться.

— Ну, надо же, — качает головой Нина Гавриловна. — Все есть — и краса, и голова, и сердце. Нашел себе Николай невесту под стать себе.

А потом улыбается — искренне от души.

— Люб, давно ждешь? — Ник слегка запыхался. — Прости, шеф задержал. А... Нина Гавриловна, вы ж вроде бы домой пошли?...

— Да вышла, смотрю — красавица твоя стоит одна, тебя дожидается, скучает. Дай, думаю, подойду, разговором развлеку. Ну, теперь все, сам свою голубку развлекай. А я домой пойду. До завтра, Николай Глебович.