Мир на продажу

— Да не в экипировке дело, господин капитан! Просто я в Нелогу всегда один ходил. Сам за себя отвечал. А тут целую группу с собой вести! Сколько человек в группе?

— Кроме тебя ещё четверо.

Фил отчаянно замотал головой:

— Я так не согласен! Ничего себе, группочка! А что ж не взвод?!

Капитан нахмурился и затушил сигарету:

— Попробуем по-другому... — Он встал из-за стола и с металлом в голосе скомандовал: — Смирно!!

Нелоголаз автоматически вскочил.

— Как старший по званию и как офицер Бурой гвардии приказываю выполнить задание Родины и сопроводить группу к Изобре! — отчеканил гвардеец. — Приказы не обсуждаются! Вольно!

Фил снова сполз на стул.

— Получив задание, военнослужащий отвечает "Есть" и при необходимости уясняет задачу, — напомнил Шат.

— Есть, — промямлил нелоголаз.

— Другое дело! — улыбнулся капитан. — Надеюсь, ты, как человек военный, не будешь расспрашивать, что за поручение у группы и для чего она туда направляется. Наверное, уже догадался, что операция секретная и разглашению не подлежит.

Подойдя к двери, Шат открыл её и рявкнул в проём:

— Введите неполноценных!

В комнату вошло несколько вооружённых дематорами гвардейцев, какой-то рослый гражданский и с ними три забредыша, в одном из которых Фил с удивлением узнал Игната. Бывший хозяин выглядел неважно: похудевший и небритый, в мятой одежде. Второй забредыш, толстяк, смотрелся странно: длинные волосы, собранные по-женски в хвост, серьга в левом ухе и бородёнка клинышком. Он робко огляделся и заискивающе улыбнулся Шату. Третий казался побойчее остальных: жилистый моложавый блондин с короткой стрижкой, холодными голубыми глазами и разбитой губой. Он презрительно смотрел на гвардейцев, трогая рану языком.

— А четвёртый? — спросил Фил.

— Четвёртый будет позже.

— Тоже забредыш?

— Нет, наш гвардеец. Он будет охранять тебя от этих неполноценных. А то, сам знаешь, забредыши любого заболтают.

Нелоголаз покосился на троицу. Шат, заметив это, улыбнулся:

— Они не понимают ни черта! Понимальники у них забрали... Ах да, чуть не забыл!..

Капитан подошёл к Филу и дружески похлопал его по плечу:

— Операцию контролирует правительство. Успешно выполнишь — проси что хочешь. От себя рекомендую потребовать отпуск. Сам понимаешь, время сейчас предвоенное, в отпуска никто не уходит. И неизвестно, когда их разрешат. Для тебя же сделают исключение. А можно и насчёт местечка в гвардии похлопотать. Это не армейскую лямку тащить: в гвардии и паёк пожирнее, и служба поинтереснее, и жильё служебное дают.

Даже не взглянув на молчащих забредышей, Шат подошёл к столу и поманил Фила.

— Давай-ка, боец, теперь обсудим детали...

2

У вывески Института оборонной онтроники снова собралась толпа агрессивных юнцов, похожих на земных стабов. Бритые наголо молодчики в бурых рубашках и армейских тяжёлых ботинках, вскидывая руки в орбистском приветствии, возбуждённо орали:

— Проваливайте в свой вонючий мир, забредыши!

— Твари неполноценные, лучше сами выходите!

— Уроды, недоноски, мы вам шеи посворачиваем!

Хоть Павел за полгода немного выучил местный язык, но всё же включил понимальник. Однако и без него было ясно, что ничего нового от этих головорезов не услышишь. Философ опасливо подошёл к открытому окну и выглянул из-за занавески. С высоты второго этажа института виднелось человек тридцать.

Директор института Лар тихо подошёл сзади и весело поддел Павла:

— Боишься, трусишка?

— Не то, чтобы боюсь... — заюлил тот, пряча глаза.

— Правильно боишься, — подмигнул молодой директор. — Потому что эти головорезы могут тебя в клочья порвать. Радуйся, что ты живёшь при институте. Сюда они не проникнут, территория охраняемая.

— А почему их нельзя разогнать? Работать мешают!

Лар пожал плечами:

— Зачем разгонять? Ребята — патриоты нашего мира, юные орбисты. Будущие защитники Родины. Пусть заряжаются ненавистью к захватчикам. Заодно и тебе стимул в работе, — Лар снова подмигнул. — Будешь плохо работать, пойдёшь за ворота, прямо к ним в лапы. Уж как они рады будут, можешь представить!

Павел передёрнулся и случайно сдвинул занавеску. Один из юнцов заметил в окне философа и обрадовано возопил:

— Вот он, братцы! Забредыш, который обонточку придумал!

Молодчик метко швырнул в окно вскрытый стаканчик с йогуртом. Павел отшатнулся, увёртываясь, но желтоватая жижа всё же попала ему на рукав белого халата.

— Жри сам своё дерьмо! — прокричал юнец и оглушительно засвистел в два пальца.

В руках его собратьев появились различные земные товары: пиво в пластиковых бутылках, упаковки шампуня, хот-доги и пакеты с чипсами. Всё это богатство немедленно полетело в окно. Павел проворно отпрыгнул, и окно моментально покрылось разноцветными разводами от "цивилизованных" товаров.

— А вот это уже перебор! — возмутился Лар. — Даже орбизма должно быть в меру!

Он быстро смыслился с охраной института, и дежурная группа через пять минут зачистила подступы к институту.

— Скоро правительственная комиссия пожалует, — сообщил директор. — Надо уборщицу вызвать. Пусть чистило захватит и окно отшкрябает от всякой дряни.

Он пошёл на выход, но неожиданно остановился:

— Кстати, ты мне понадобишься, — сказал Лар философу. — Будешь на показе присутствовать. Давай, иди переоденься да серьгу из уха вынь. Смотреть срамно!

Комиссию из правительства Павел ждал не меньше Лара. Директор пообещал поговорить насчёт одного дела. Если бы только они разрешили экспедицию в Нелогу! Тогда появилась бы вероятность осуществить один очень рискованный и хитроумный план, который философ вынашивал последние три месяца.

Проверяющие пожаловали примерно через час. И какие! Когда они проходили по коридору мимо лаборатории Павла, философ осторожно выглянул и увидел самого Тирла. Великий Вождь, чьи портреты висят во всех кабинетах, возглавлял шествие. Рядом с ним, чуть позади — Лар, а сзади топала многочисленная свита, большинство в бурой гвардейской форме. Тирл, одетый в простой коричневый костюм, и директор в белом халате возвышались над остальными чуть ли не на голову.

— Одну минутку, мой вождь, — сказал Лар, проходя мимо лаборатории.

Он столкнулся взглядом с Павлом и поманил того пальцем. Вождь тоже повернулся к Павлу и равнодушно поглядел на философа.

— Это и есть твой знаменитый забредыш? — лениво спросил Тирл.

— Да, мой вождь, он самый.

— Который придумал разное барахло в Изобре купать? — нахмурился вождь.

— Он уже исправился, — улыбнулся Лар. — И многократно компенсировал ущерб своими мозгами.

— Даже так? Ну, пойдём, посмотрим, что за компенсация.

Комиссия направилась к демонстрационному залу. Павел побрёл сзади, опустив голову. К нему иногда оборачивались, и он чувствовал на себе презрительные взгляды орбистов. По институту среди либерально настроенных учёных ходили слухи, что Тирл — бывший смотрила, тупой и недалёкий. Но на Павла он произвёл впечатление вполне адекватного человека. Видать, накачался отборными свойствами донельзя.

В зале было выставлено несколько образцов боевой онтроники. Лар ещё до Потребиловки частенько конфигурировался экскурсоводом в выставочный центр прикладной философии. Поэтому, когда он начал представлять образцы, в его речи невольно проскальзывали интонации гида.

— Самая важная и самая необходимая вещь сейчас — затык, — указал директор на бесформенный блестящий ком, висящий в метре от пола. — Теперь ни один забредыш не проникнет в наш мир. Затык постоянно сканирует поверхность планеты, и как только открывается горловина чужого вещевода, он её затыкает.

— Действительно, — прошамкал кто-то из членов комиссии и покосился на Павла, — ни один забредыш не появился после Великого Переворота.

— Да пусть себе появляются! — перебил шамкающего Тирл. — Мы их душевно примем. В Отстойнике полно места.

Комиссия подобострастно рассмеялась, Лар лишь сдержано улыбнулся.

— Лучше покажи-ка нам образцы стрелкового оружия, — потребовал Великий Вождь. — Чем мы будем забредышей уничтожать? Не явломётами же воевать бойцам Народной армии! Этими трещотками только ворон пугать! А дематоры — удовольствие дорогое.

Директор оживился, взял в руки первое подвернувшееся оружие, похожее на охотничье ружьё, и тоном заправского гида сообщил:

— Вот состар, мой вождь. Ускоряет локальное время жертвы в миллионы раз. Например...

Лар поискал глазами жертву и остановился на стуле возле входа. Он навёл состар и нажал спусковой крючок. "Ружьё" дёрнулось, стул моментально состарился до безобразия и рассыпался в труху.

— Дальность действия небольшая, на сто метров всего бьёт. Зато магазин на пятьдесят зарядов.

Тирл не отреагировал никак. Директор отложил состар и указал на нечто, похожее на танковый пулемёт, снятый с башни.

— Или, скажем, плоскач, — продолжил он невозмутимо. — Отнимает одно измерение у жертвы, то есть делает из трёхмерного объекта двухмерный. После каждого выстрела требуется перезарядка, однако на полтора километра лупит.

Великий Вождь зевнул.

— Есть ещё негатор, — ничуть не сконфузился вошедший в раж директор. — Делает живое антиживым, а разумное — антиразумным. Он может одним выстрелом вывести из строя до батальона живой силы противника...

— А из защиты что есть? — равнодушно спросил вождь.

— О, с защитой у нас дела ещё лучше обстоят, мой вождь! — просиял Лар. — Павел недавно закончил работать над ответником. Хорошая штука! Возвращает любое воздействие.

— Как это? — громко спросил кто-то из проверяющих.

— Очень просто, — повернулся к вопрошающему "гид". — Ударит тебя противник по морде — ему удар тут же вернётся. Причём, в то же место на морде. Выстрелит в тебя — сам через мгновение получит пулю. Можно регулировать кратность ответного воздействия: пнул тебя враг и получил ответный пинок в два, три, четыре раза сильнее.

— Про натравилку скажи, — тихонько подсказал философ директору.

Её придумал тоже Павел. Она позволяла натравливать одну часть целого на другую. Можно поссорить правую руку противника с левой, сердце с печенью, а голову с желудком. Но Лар не стал демонстрировать натравилку, потому что Тирл задал вопрос о боевой экипировке.

— С этим тоже порядок, мой вождь! — бодро возвестил директор. — Есть дальник, который усиливает дальнодействие. С ним можно некоторые части системы хранить в отдельно надёжном месте, но их функции будут выполняться.

— Как проверяли? — спросил тот же голос, который интересовался защитой.

— На автомобилях, которые остались от забредышей. Снимали двигатель, заводили его, и машина ехала будто с мотором. Отъезжала до пятисот километров! На подопытных животных ещё опробовали: они спокойно жили без головы, без сердца...

— Ещё зума есть! — не выдержал Павел, проигнорировав презрительные взгляды гвардейцев из комиссии.

Он снял с полки флакончик, пипетку и вопросительно уставился на членов комиссии.

— Желающие попробовать найдутся?

— Не бойтесь, — пришёл на помощь философу Лар. — Штука и вправду неплохая. Она обычный человечий глаз превращает в объектив видеокамеры, которые нам когда-то продавали забредыши. Стократное приближение!

К Павлу решительно направился один из гвардейцев с генеральскими погонами. Философ закапал ему в глаз зуму и подвёл к окну. Генерал оглядел окна соседнего дома, потом перевёл недоумевающий взгляд на директора.

— Ты как бы напряги глаз, — посоветовал тот. — Будто в себя втягиваешь.

Гвардеец последовал совету и снова глянул на соседний дом. Видимо, заметив что-то непристойное в окне, он густо покраснел и прикрыл глаза рукой, пробормотав: "Вот похабники! Средь бела дня..." Лар рассмеялся:

— Ну как, впечатляет?

Тирл скривился, подошёл к низенькому столику, притулившемуся возле полки с зумой, и неожиданно хлопнул по нему ладонью. Все вздрогнули.

— Вижу, что вы не очень-то стараетесь, умники! — мрачно проговорил Великий Вождь, обведя тяжёлым взглядом образцы вооружений. — Маловато что-то наработали за полгода.

— Так с онтроникой проблемы, мой вождь, — тут же отреагировал Лар. — Наше оружие спроектировано на её базе, и недостаточно...

— Какие ещё проблемы? — раздражённо спросил Тирл.

— Мало её у нас, мой вождь. Ни эксперимент провести, ни опытную партию оружия выпустить...

— Так пишите заявки, в чём проблема!

— Пишем. Регулярно пишем. Толку-то! С онтроникой сейчас везде напряжёнка. И всё из-за Нелоги.

Услышав о Нелоге, все дружно повернулись к Павлу.

— Причём здесь Нелога? — спросил Тирл недовольно. — К ней что, перепухнуть нельзя?

Лар с удивлением уставился на вождя, не знающего элементарных вещей:

— Конечно нет, мой вождь! В Нелоге вообще никакая онтроника не работает. Выход один — ножками, ножками. А это рискованно. Нужны опытные нелоголазы.

— И где их взять?

— Да хотя бы из тех собрать, которые у Игната работали при Потребиловке, — посоветовал Лар. — Сформировать подразделение нелоголазов...

— Разве нельзя нормальниками обойтись? — спросил один из гвардейцев. — Обложить ими тропинку и спокойно ходить к Изобре.

Лар резко повернулся к советчику:

— Мы на одной только юстэргии разоримся! И добытая онтроника не окупит расходов.

Директор, мельком глянув на Павла, вдруг сообщил:

— Но есть одно решение... Павел, подожди в лаборатории.

Просто сидеть и ждать муторно, а работать не хотелось — никакие мысли, кроме экспедиции в голову не лезли. Павел закурил (ну и дрянь же эти сигареты, материализованные в выдумальне!) и включил мыслянт: выступал с очередной проповедью замминистра пропаганды генерал-майор Гвед. Философ слышал от коллег, что проповедник когда-то звался отцом Гведонием и подъедался священником в Отстойнике.

— С момента сотворения мира терпели люди невзгоды и унижения, — размеренно читал проповедь бывший священник. — Плоды тяжкого труда людского присваивали себе сильные и алчные мира сего. Самые умные из людей изобретали сложные машины, чтобы сделать жизнь богаче и счастливее, но тем самым лишь увеличивали богатство алчных. Другие умные изучали законы природы, чтобы использовать их на благо людей, но число страждущих не уменьшалось. Третьи умные призывали вернуться в лоно природы, но не могли слабые люди противостоять силам естественным: ни стихиям, ни хищникам.

На столе Павел нашёл забытую кем-то иллюстру. Эта простенькая онтроника любой устный рассказ превращала в живой показ. Он со скуки активировал иллюстру и начал наблюдать, как появился Бел, умнейший из людей, как пал он на колени перед Лепестом и спросил его, как дальше жить людям. Просил он господа научить людей то изобретению мощных машин, то биотехнологиям, то заклинаниям. А Лепест всё отнекивался, мол, машины загадят воздух, биотехнологии приведут к жутким генетическим болезням, а магия нарушит баланс природных сил.

— Сжалился тогда Лепест над родом человеческим, — комментировал "кино" монотонный голос Гведа. — И дал господь людям Изобру. Я научу вас добывать из Изобры чудесные вещи, сказал он, которые принесут вам счастье. С этими вещами вы сможете управлять самыми общими законами мира, не калеча природу. И будет у вас мир, не похожий на другие миры. Не технологический, не биотехнологический и не магический. Будет у вас мир онтологический, где философия станет прикладной наукой, способной изменять законы мира во благо человека. И будут у вас онтологические устройства, которые позволят вам управлять диалектическими категориями.