— Остаться с ними и тем более напиться было бы с твоей стороны очень неразумно, — словно прочитав её мысли, заметила Чаронит.
— Ну, — с заметной нервозностью хохотнула, застигнутая с поличным Алеандр, — я — девушка, я могу себе позволить быть немного легкомысленной.
— Я тоже, — согласно кивнула духовник, — поэтому могу уйти и одна, а тебя...
Это "тебя" недобрым поветрием застыло под потолком, вызвав у травницы дрожь в коленках. Хотя Чаронит и была предсказательницей весьма посредственной, умеющей только каркать под руку и мрачным тоном предрекать заведомые гадости, её недосказанность показалась страшнее официального вердикта совета Оракулов. С блондинки вполне могло статься, действительно отправиться из деревни в одиночку, бросив боевую подругу мучиться угрызениями совести в компании с неблагонадёжными субъектами, предварительно ещё и отпинав для глубины мучений.
Богатая фантазия Алеандр услужливо предложила живописную картинку собственного эпического бегства на чердак в попытке отбиться от толпы оголтелых угробьцев с последующим трагическим сгоранием в лучших традициях ведьм предыдущих эпох. Вот на пепелище, заливаясь горючими слезами, клянёт себя протрезвевший Равелий, бьётся головой об опустевший бочонок и тоскливо воет. Вот братик прижимает к груди обгоревшую рыжую косу, трясущимися руками пытаясь активизировать болтун. И лишь язвительный голос блондинки тянет над вычерненным коньком: "А тебя..."
— Ты мне такие шутки брось! — Алеандр смерила угрюмым взглядом упрямую девицу. — Из дому вместе вышли и из Кореней вместе выбираться будем. Вот только я сначала свяжусь с Арном, предупрежу, какие тут дела творятся.
— Думаешь, у него своих проблем не хватает?
— Думаю, он даже обрадуется.
— Боюсь себе представить, что должно происходить в столице, чтобы он нам обрадовался, — вполголоса проговорила Яританна.
Чаронит всё равно никто уже не слушал. Эл, увлечённая новой задумкой, спешно копалась в ворохе сброшенной под лавку одёжи в поисках артефакта. Ей предстояла великая миссия, донести до боевого чародея всю глубину и истинное величие собственного подвига по уничтожению выводка неведомых мутантов в экстремальных условиях.
Танка лишь тяжело вздохнула и отложила в сторону потёкший компресс. Ей, по сути, было всё равно, увяжется ли следом компаньонка, или останется в деревне, надеясь на благосклонность местной нежити. Она ушла бы отсюда в любом случае: слишком дики были её утончённой натуре эдакие народные забавы, особенно сейчас, когда опустевший резерв по капле заполнялся набирающей влияние тёмной силой. В любой момент, от резкого звука или движения она могла вырваться из-под контроля, заполнив чародейку до краёв и подавив, навсегда обращая в запретную некромантию. Уйти подальше от раздражающих её естество низких людишек, было безопаснее, при том для всех. Впрочем, присутствие Эл в компании не казалось таким уж опасным: если на них действительно кто-нибудь нападёт, остаётся возможность разыскать укрытие, пока монстр будет глодать травницу.
* * *
* * *
*
* * *
*
* * *
* **
Араон Артэмьевич Важич прошёл в угол комнаты, чуть задержался у каменного выступа, качнувшись на каблуках, и пошёл обратно. Маршрут был прост и настолько изучен, что в коротком ворсе дорого ковра через десяток-другой подобных заходов начнут проступать следы грубых протекторов. Пять шагов вдоль дивана, три — к чайному столику, шесть — до каминной решётки и обратно. Заваленная подушками, подносами с посудой, пуфами и целебными артефактами, комната не слишком располагала к разнообразным прогулкам. Даже этот незатейливый путь Мастеру давался с трудом: приходилось всё время что-то огибать, обходить и уворачиваться от мельтешащих под ногами женщин. Но, что показательно, никто не спешил ворчать или гнать нервничающего чародея, принимая его необходимость хоть как-то сбрасывать избыток энергии. Лишь став Главой Замка Мастеров молодой человек получил такую привилегию. Альжбетта Важич лишь недовольно поморщилась, глядя как грубые, в разводах грязи и какой-то зеленоватой массы, ботинки младшего сына нещадно марают ковровое покрытие малой гостиной, и промолчала. Молчание далось почтенной вдове с большим трудом, но опытная женщина догадывалась: стоит ей проронить хоть слово недовольства, как сын с восторгом сбежит обратно к своим бумажкам и диким тварям.
Ситуация же, по мнению Альжбетты, требовала присутствия всех членов семьи и, по возможности, нескольких ближайших родственников и сердечных друзей. Шутка ли, старший сын, считавшийся пропавшим, неожиданно возвращается! Это был хороший повод не просто для семейного чаепития, а для небольшого званого ужина с приглашением иллюзоров и жрецов. Только обделённый нежной душевной организацией мужчины вероломно лишили счастливую мать маленькой женской радости, запретив доступ в дом даже для прислуги. Госпожа Важич была чрезвычайно угнетена этим фактом и старалась страдать со всем возможным благородством. Попутно женщина обихаживала любимого сыночка, поправляя подушки, расправляя складки на одеяле и горестно вздыхая в накрахмаленный платок. Ихвор, едва переживший транспортировку домой с последующим набегом целителей и травников, на её стенания лишь закатывал глаза, милостиво позволяя за собой ухаживать. Ему нравилось проникнутое восхищением и заботой внимание, так что с рвущейся присматривать за раненым матерью они обрели гармонию. Один расслабленно возлежал на низком диванчике, потребляя маринованный персик, другая — металась вокруг, подавая новые порции деликатесов и самозабвенно причитая.
Единственная загвоздка заключалась в том, что для разыгрывающегося представления были необходимы зрители, а в полупустом особняке с ними наблюдались проблемы. Дилию практически насильно впихнули в глубокое кресло возле камина, с которого открывался лучший обзор на разыгрываемое действо, всучили в руки вязание и эффектно забыли до случая. С Арном было сложнее: молодой человек, ворвавшись домой, сразу заперся в своей комнате и проникаться семейной идиллией никак не соглашался. Пришлось выманивать обещанием ужина.
— Арни, — не выдержала срыва столь тщательно выстраиваемой пасторали Альжбетта, — сколько можно метаться из угла в угол, как грифон в клетке!?! Сядь в кресло и выпей чай, как культурный человек! Ты даже переодеться не соизволил, так и носишься по дому, как боевик!
— Матушка, — вкрадчиво заметил Ихвор, — он у нас и есть боевик.
— А то мне дают об этом забыть! Ваш отец был точно таким же. Всё метался, метался, и вот до чего дошёл, — вдова выразительно шмыгнула носом, раздумывая, видно, стоит ли устраивать рыдания по этому поводу, или потерпеть до более животрепещущей темы.
Ихвор чутко уловил момент, когда истерика подобралась непозволительно близко, и предупредительно изобразил мученический стон, отвлекая внимание. Мать тут же бросилась поправлять повязки, и все украдкой перевели дыхание, порадовавшись получасу тишины.
— А что слышно по поводу патрулирования Новокривья? — будто невзначай поинтересовался старший Важич, и лишь по выражению лица брата, понял, как неудачно выбрал тему.
Альжбетта Важич и по этому вопросу имела своё мнение, независимое и, разумеется, единственно верное, и, полагая себя состоявшейся единицей общества, поспешила ознакомить с ним всех присутствующих. Сетуя на комендантский час, введённый Замком Мастеров, глупые ограничения по использованию энергетических жил и разгуливающих по улице уродливых монстров, женщина подчистую разнесла теорию прилёта Кометы, вскрыв заговор иностранных интервентов против Светлого князя с целью обогатить тайный орден змеелюдов. Всё это было высказано с такой категоричностью и уверенностью, что сторонний зритель мог бы только удивляться тому, что Глава сразу же не бросился отменять собственный приказ. Присутствующие тоже удивились отсутствию реакции младшего Важича.
На самом деле молодой чародей просто перестал её слушать уже после первых трёх фраз. Некий внутренний механизм избирательного слуха просто перестал обрабатывать поступающую информацию. Араону и без материнских причитаний было о чём беспокоиться. На взятых базах продолжалась расшифровка захваченной информации, что час от часу нарастала снежным комом, грозя погрести под собой несчастных чтецов. Инструкции, составленные изящно и умело приводили в ужас своим цинизмом и какой-то изощрённой гениальностью той простоты, что зачастую недоступна многомудрым полководцам. Выведенные по ним бойцы встречали яростное сопротивление уцелевших конкурентов и местной стражи, что от ужаса не знала, на кого бросаться первыми и нередко лишь мешалась под ногами. В районах попроще к ним присоединялись и местные воротилы, не желавшие делить точки, а то и вовсе перекупленные заговорщиками. Правду, с обывателями справиться было не в пример проще. Стоило усилиться излучению Кометы, как из погостов, подворотен и канализаций на свет полезли мутировавшие твари, жаждущие близкого общения и тёплой крови. Несколько улиц оказалось отрезано взбесившимися транспортными червями, а центральный рынок и вовсе рухнул под землю от сработавших заговорных камней. И пусть все силы чародеев стекались в столицу, влекомые услышанной и принятой в сердце клятвой, людей катастрофически не хватало. Доблестные люди князя и светлая инквизиция помогать не-чародеям не спешили. Их люди в данный момент тесным кольцом окружали главное здание Замка, пытаясь пробить защиту и взять непокорных чародеев живьём. Если тёмные силы, резко умножившись, не поглотят Словонищи безумным хаосом и кровопролитием, это грозили сделать гражданская война и волна инквизиторского террора.
Определённо у Араона Важича, что дерзостью своей и неповиновением, невольно превратил относительно бескровный государственный переворот в царство продуманной анархии, были проблемы значительнее матушкиных нервов. Ихвор, готовивший зелья для допросов и самим родством вовлечённый в круговорот событий, о половине проблем даже не догадывался. Глава Замка Мастеров волновался за своих людей, с нетерпеньем ждал вестей от палачей и дешифровщиков и мысленно клял себя за слабость. Последнее не было оправданным, но молодой чародей просто не мог простить самому себе, что для защиты Замковых стен приходилось использовать отбитые у врага артефакты и тёмные заклятья, созданные не иначе как самим Медведем.
— Я полагаю, очень мило, что ночь прилёта Кометы, мы проводим в кругу семьи, — тихим, едва подрагивающим голоском заметила Дилия, робко взирая на раненого мужа.
Ответный взгляд Ихвора был преисполнен благодарности. Дойди до маменьки вести даже о просто возможном адюльтере, мужчине грозили бы не кушетка в тёплой комнате и любимые лакомства, а ночёвка в ступнице и жидкая баланда. Альжбетта Важич не позволила бы бросать тень на драгоценную внучку даже любимому сыну.
— Комета просто вздор! — фыркнула вдова. — Я думаю...
Неожиданной трелью разразился оставленный в куртке болтун, заставив всех собравшихся в комнате невольно притихнуть. Треснувший и по убеждению хозяина давно вышедший из строя артефакт издавал звук настолько противный и душераздирающий, что даже вопрос, кто мог заставить его работать отходил на второй план. Лихо перескочив чайный столик, Арн бросился к сброшенной на стул экипировке: страшные и волнительные догадки терзали чародея. Вызывающим мог быть кто угодно, от Маршалока, торжественно объявляющего о падении Замка, или Князя Калины с требованием вывести войска из Новокривья, до неожиданно прозревшего оракула или самого Медведя, жаждущего поглумиться над потугами противника. Вместо этого комнату огласил звонкий девичий голос:
— Арн, ты не поверишь...
— Кто это? — осторожно уточнил Глава Замка, подозревая худшее и искренне досадуя, что нет возможности убрать невольных слушателей (мать в приступе любопытства нашла бы возможность подслушать его везде на территории дома).
— Как кто? — говорившая искренне возмутилась, будто её личность была известна во всём княжестве. — Догадайся с трёх раз и одного удара сапогом.
Арна прошиб холодный пот, первой мыслью было возвращение из посмертия мерзкой тётки или объявление блудной секретарши, но интонация и тембр говорили о молодости обладательницы.
— Ты жива!?! — невольно вскрикнул чародей, ошарашенный собственной догадкой относительно личности вызывавшей.
— Ой, да что там мне сделается, — фыркнула Алеандр, одним этим подтверждая его домыслы. — Побегала чуток, чуть из окна не вывалилась и с каким-то непонятным монстрилой в коридоре столкнулась, а так ничего. Ты очень оперативно своих прислал, хорошие парни, отвлекли внимание сероплащников. Их там, кстати, взрывом не сильно помяло? Хотя мог и раньше прислать, мне пришлось несколько часов сидеть в какой-то нежитеведческой яме. И, между прочим, она не была пустой!
Глава Замка бессильно опустился в кресло, не в силах справиться с собственным потрясением. Из рассказов очевидцев и присланных пластинок с места происшествия он представлял, что за беспредел творился при уничтожении штаба заговорщиков, и не мог даже вообразить, что кто-то, находящийся внутри поместья, мог выжить, а после этого ещё и связно разговаривать. В уме не укладывался тот факт, что находившаяся в плену девица была жива.
— К-как... — только и смог выдавить из себя боевик.
— Да там, кажется, целый корпус был нежитью забит, — явно не поняла его хрипа девица. — Я, конечно, сильно не присматривалась, когда драпала, но воняло там...
— К-как ты выбралась?
— Как, как? — начала раздражаться травница. — Легко и весело! — после этого она ненадолго замолчала, будто припоминая что-то не совсем приятное, или напротив, приятное настолько, что рассказывать об этом не стоило. — Ну, сначала мы думали тихонько огородами скрыться, а потом Танку опять от страха контузило. Мы на ступе прорываться, а там какое-то заклятье, ну мы в него мешком запустили, а там как рванёт! Думаю, там тоже какие-то пукалки были.
— Аля? — Важича мелко затрясло.
Такая реакция была вполне нормальна, если учитывать, сколько сил пришлось приложить, чтобы выпытать у схваченных в лесу бойцов хоть какие-то подробности о строении хитроумной защиты и его преодолении. Никто не мог до конца воспроизвести полную картину событий и объяснить принцип разрушения инородного заклятья. Тут же... Не находилось цензурных слов, чтобы описать ситуацию, когда в центре событий вновь оказалась бедовая парочка, при этом оставаясь единственными, кто мог дать внятные объяснения.
— Я говорила, меня так не называть! Я Алеандр! — рассерженной кошкой взвилась говорившая и только что не зашипела в трубку, но вдруг быстро успокоилась: — Я вообще, между прочим, по другому поводу связываюсь. Ты знаешь, что нежить словно с ума сошла, а угробьцы и вовсе взбесились.
— Впервые слышу, — устало проговорил чародей, борясь с совершенно неуместным хохотом: источник ценнейших сведений всё это время был буквально под носом.
— Вот! — самодовольно вскрикнула Эл, явно обращаясь к кому-то третьему. — А ты говорила, что ему не нужно будет. Видишь, в столице о нежити и не знали. А мы тут летим себе тихо, никого не трогаем, а из-под земли...
