Маленькая ведьма

Но заверение барона, что он забудет о кое-каких вовсе не невинных забавах эльфа с малолетками — а насчёт этого и в Крумтовском законодательстве имеются весьма недвусмысленные статьи — возымело действие. И посланник с весьма похвальной шустростью припомнил, что да — обретается тут неподалёку в лесах некий друид, невесть за какие грехи изгнанный из Круга лесных братьев.

О подробностях вскоре вернувшийся барон хмуро помалкивал, равно как и притащенный за жидкую бородёнку замшелый дедуган, оказавшийся тем самым друидом. Однако ж, дело своё старый пенёк знал на совесть, благо грозный чернокнижник пообещал ему за хорошую работу не только жизнь, но и ещё притащить из преисподней рог от какого-то тамошнего демона с заковыристым названием, обладающий жутко таинственными, хоть и насквозь незаконными свойствами.

Из комнаты, где происходило само священнодействие, друид обоих мужчин выпер, так что сам процесс остался неизвестным. А друид молчал куда там тому немому — словно воды в рот набрал. Так что у Линн рука будет в полном порядке, и даже без шрамов...

"Хоть какая-то приятная новость" — подумала девушка, пока волшебница переводила дух и запасалась воздухом для дальнейшего повествования. — "Но что-то тут всё равно не то"

Из дальнейшего рассказа тётушки Фло выяснилось, что пока друид пел свои пляски с бубенцами да травки курил, чернокнижник рванул обратно на место происшествия...

— Быть может, обойдёмся без банальной уголовщины, барон? — господин Эккер смотрел хмуро, но активных действий предпринимать что-то не порывался. Знает, старый жучара, за кем тут сила...

Хмурый и мрачный чернокнижник прижимал почтенную волшебницу к стенке кареты, словно ухватистый кавалер смущённую девицу — правда, совсем с иными целями. В непосредственной близости от её горла блестел немалой величины меч. А горящий взор чёрного колдуна прямо-таки лучился недоверием.

— Вы бы, голубь мой синеухий, отвели в сторонку ту каргу в чёрном да челядинцев её — ни к чему лишние свидетели, право... Зачищать ведь придётся. А с вами потом разговор отдельный будет.

Едва изрядно недовольный колдун повиновался, как барон заговорил вновь, и уж в голосе его вряд ли можно было найти добродушие или усмешку. Придвинув ближе к лицу едва смеющей дышать почтенной волшебницы свой неярко сияющий магический светильник, он негромко выговорил примерно следующее:

— А вот теперь, любезнейшая моя тётушка, побеседуем всерьёз. И хочу я ни мало ни много, чтобы вы мне открылись. Если непонятно выражаюсь — открыли мне свой разум, вместе со всеми потрохами и тайнами, что там у вас есть. А я уж потом посмотрю, что с вами делать.

Однако волшебница была дамой ещё той, старой закалки, когда девицы не падали в обморок от одного лишь вида крови или направленного на них оружия. Осторожно скосив глаза в сторону острого стального жала, она сглотнула подкативший к горлу комок и как можно более твёрдым голосом произнесла.

— Предупреждали же меня насчёт ваших нравов... Как понимаю, на почтенное обращение с леди я рассчитывать не могу — но всё же, какие у вас основания для подобной грубости?

Еле заметная ухмылка скользнула по осунувшемуся от усталости лицу чернокнижника.

— Ну-у, тётушка — не ожидал от вас такой наивности. Брёвнышко на дороге, малость присыпанное пылью — любимая шутка знающих людей. Лошади переступят не сбившись с шага, а вот карета навернётся качественно и, что самое главное, быстро. Каюсь, проделывал подобные шуточки с врагами своими и Императора, было дело. Кроме того, те двое пальцем не тронули баронессу как-её-там. Не кажется странным?

Он усмехнулся этак нехорошо, а клинок в недрогнувшей руке то чуть прижимался, холодя нежную женскую кожу, то чуть отдалялся — словно забавляется, злодей.

— Ждали явно нас. Да и по их глазам я нечто подобное заприметил — опыт соответствующий имеется. Далее — заклинание, что тот колдунишка успел выпустить, я признал сразу. Дохленькое, между нами-то говоря, но весьма заковыристое — для чернокнижника в самый раз. Вас или кого другого попекло бы сильно, но не более того. Что и случилось с Линн. А вот мне, родимому, не сдобровать бы — да что-то лопухнулся он, не попал. Внимание они, стервецы, первой каретой отвлекли грамотно, тут ничего не скажешь, вот я и попался. Стрелку полголовы снёс — тут даже такой некромант как я не сможет допросить покойничка. Вернее, покойницу.

Молодой человек чуть собрался с мыслями. Но видя, что волшебница отвечать и не думает, продолжил.

— Была надежда допросить того колдуна, да вот промашка вышла. Болт, что ему девчонка так лихо в лицо всадила, оказался мало того что c серебряным навершием, да ещё и с магическим довеском, заранее нанесённым. Так что и колдун для подъятия с последующим допросом годен не более, чем придорожный камень. Это на какого ж зверя, тётушка Фло, у вас в карете такой арсенал собран? Не на одного ли молодого оболтуса в чёрном плаще? И не многовато ли совпадений — ведь даже я не знал с вечера, что поедем в карете и по какой дороге?

Поскольку плотно сжатые губы по-прежнему хранили презрительное молчание, барон покачал головой.

— Нет, уважаемая моя, молчать у вас не выйдет. Вы у меня в любом случае заговорите, прямо защебечете аки горлица весенняя. Даже в виде зомби — или забыли о моей профессии? Только потом вам будет всё равно — я даже постараюсь устроить вам весьма гадкое и мучительное посмертие. Есть там у меня в Нижних Мирах ребятки, кое-чем мне весьма обязанные, есть. А могу и вовсе лишить всякого посмертия, что бы там ни болтали на этот счёт святоши.

Он устало вздохнул.

— В общем так, госпожа волшебница. Времени у нас с вами мало. Два варианта. Либо через квадранс я буду допрашивать ваш ещё не успевший остыть труп со всеми вытекающими из этакой оказии последствиями. Либо вы прямо сейчас отдадитесь мне со всем пылом юной служаночки — только не телом, а душой. Добровольно и со всем страстью. Считаю до трёх. Один... Два...

Рука его с мечом чуть отодвинулась для короткого замаха, и по еле заметно сузившимся, непроницаемо-холодным глазам волшебница поняла — эй, да тут всякие шутки в сторону!

— Хорошо. Подождите же! — взмолилась она. — Я открою вам разум — только мне нужно чуть собраться с духом.

— Но без шуточек, — предупредил её чернокнижник, глядя прямо в глаза.

И волшебница вдруг со всей ясностью поняла — да, заранее запасённая на крайние варианты пара сюрпризов тут не пройдёт. Слишком уж ушлый и тёртый этот парень... А взор ох какой недобрый!

— Будь ты проклят, — кое-как шепнула она.

Не отводя взгляда от словно бездонной чернотой притягивающих глаз, почтенная волшебница старательно очистила мысли от посторонних сиюминутных дрязг. И медленно, содрогаясь от стыда и отвращения, открылась навстречу — вся и без остатка.

Линн пошевелилась. Протянула ладонь, мягко, сочувствующе погладила руку примолкнувшей волшебницы. Впервые она заметила, что магический браслет-заглушка ныне обретается на правой. Похоже, по крайней мере голова моя приходит в норму — в конце концов увидела.

— Это было настолько... плохо? — негромко, участливо спросила она.

Тётушка Фло криво усмехнулась.

— Один раз, довольно давно, мне уже приходилось подвергаться подобной процедуре. Скажу тебе, это похуже изнасилования. Правда, этот сумел проделать всё весьма деликатно, даже не без изящества, я бы сказала...

— Ну вот и всё, а вы боялись, тётушка, — процедил некромант, правда, без особого восторга в голосе. — И вовсе не больно.

Не освобождая взгляда подопечной, он легонько вздохнул.

— Ну что ж, где-то ошибочку допустил я, поросюшка... а ведь все подозрения прямо на вас, любезная графиня, и указывали. Знаю, знаю, потом дуться будете и прикидывать, как бы мне что-нибудь острое меж лопаток подстроить. И всё же, позвольте подсластить пилюлю напоследок...

Что уж он после этого там пошептал или сделал глазами, того не ведаю — не по моему разумению дела бесовские, только волшебница вдруг задышала чаще. Гладкие щёчки слегка порозовели, глаза этак красиво заблестели. Всё ещё не в силах вырваться, она судорожно выдохнула раз, другой. Затем вздрогнула всем телом — ещё сдерживая себя, но уже попавшись в сладкую истому, словно пчела в сироп. И еле слышно застонала — гортанно, чувственно.

Ноги её подломились. Поскольку меч чернокнижника давно уже перекочевал в ножны за спину, волшебница вцепилась в своего сладкого мучителя. Затем уже откровенно повисла на нём, обняв руками и прижавшись всем содрогающимся телом.

А он, злодей, всё не отпускал. Не ухмылялся, правда, и на том ему спасибо. Смотрел серьёзно, и даже с некоторым сочувствием. Сделал что-то ещё раз — и вновь пароксизм удовольствия прокатился по всему женскому телу. И ещё. И ещё раз — пока полностью покорившаяся вновь и вновь накатывающим бурным и сладким судорогам сущность её не издала крик страсти — откровенный и задыхающийся от счастья...

— Господин Эккер, составьте компанию баронессе в карете. Челядинцы её на задке поместятся, баулов у нас не так много. А мы с тётушкой Фло на козлы сядем.

Видя, что почтенная баронесса, придерживая длинный подол чёрного платья, пытается что-то возразить, барон ухмыльнулся с эдакой подкупающей простотой.

— Ночь ведь — вы же не хотите, чтобы мы в потёмках сковырнулись куда с дороги или моста? Кони волшебные, совсем скоро и в Сарнолле будем. А нам с госпожой волшебницей надо поговорить кое-о чём. Да и свежий воздух не повредит, право...

Он весьма любезно подсадил в карету чопорно поджавшую губы старую мегеру. Но та даже пискнуть не посмела, крыса — нюх у неё оказался отменный. Догадалась уже, чем чреваты всякие трепыхания в данной и конкретной ситуации. А сам проворно взобрался на место кучера и ловко втянул за собой на удивление всем спокойную и даже чуть вялую волшебницу, усадив на широкое и довольно-таки мягкое сиденье кучера рядом с собой.

Неизвестно, какие мысли бродили в голове у Эккера, пристально зыркнувшего из-под бровей на тётушку Фло, но отсутствие в ней всяческих не предусмотренных природой лишних дырок, равно как и каких бы то ни было заклинаний всё же успокоило его. Колдун влез в качнувшуюся под его весом карету, и магический светильник проворно юркнул следом за ним.

— А забавнейшая ситуация, тётушка — вы не находите? — как ни в чём ни бывало заметил бесстрастный чернокнижник, взяв поводья и легонько стронув с места лошадей.

Волшебница прекрасно чувствовала, как у сидящего рядом с ней молодого человека прямо-таки раскалывается от боли голова — неизбежное следствие такой весьма неординарной умственной перегрузки, как перелопачивание содержимого чьей-то памяти. И всё же он внешне ничем этого не выдавал. Лишь легонько трепетала аура, да зрачки сузились сильнее обычного.

— Это ты о чём? — ответила женщина, изо всех сил надеясь, что голос её звучит ровно и невозмутимо.

Тот хмыкнул.

— Вы не можете отрицать, что произошедшее ни в какие рамки не лезет. И что уж слишком сильно всё указывает на вас. Эккеру, например, вовсе нет никакого резона отправлять меня на тот свет. А у девчонки возможностей. В Карлосе я уверен как в себе. Смекаете, графиня Эскьери?

— Вообще-то, я был почти уверен, что это именно ваших, сударыня, рук дело. Прижал и допросил чисто для очистки совести. И вот теперь в изрядном сомнении. Но когда вокруг моей персоны начинаются всякие нехорошие пляски, я становлюсь жутко недоверчивым и подозрительным.

Почтенная волшебница некоторое время отмалчивалась. Смотрела вперёд и чуть в сторону, затем навесила на себя кошачьи глаза, как в просторечии именуют заклинание ночного зрения. И лишь потом сухо отозвалась:

— Мне это, особенно после твоих, молодой человек, разъяснений тоже не очень нравится. Да и откуда тут на нашем острове взяться неким узкоглазым убийцам, слабо замаскированным под грабителей?

Барон передал ей вожжи, помассировал виски, потёр лицо. Встряхнул головой, словно стряхивая воду. Но, похоже — не помогло, судя по скользнувшей лёгкой и недовольной гримасе, что волшебница безошибочно приметила из-под приопущенных ресниц. В лице её что-то переменилось. Ну что ж...

— Держи уж, насильник великовозрастных девиц... И поверни голову, злодей, — она вернула обратно бразды правления резво и неутомимо скачущими лошадьми.

Легонько помассировала особые точки на лице молодого человека, за ушами и на шее. Прошлась по макушке, нажимая в нужных местах. Повторила ещё раз, всмотрелась критически. Вспотел чуть, а на физиономии безо всякого труда различается этакое лёгонькое блаженство.

— Полегчало, тёмный барон? Хотя не скрою, вместо этого приголубить бы тебя чем-нибудь заковыристым, не описанным ни в каких учебниках по магии — ой как хочется...

— Спасибо, тётушка Фло. Я вас тоже очень люблю, — молодой человек благодарно поцеловал её руку. — Но и спиной поворачиваться не рискну — тут вы правы.

— Это почему же? — скептически отозвалась его соседка по высоко поднятому и несущемуся, казалось, над самой дорогой сиденью возницы. — Я конечно, не горлица кроткая, как некоторые воображают. Но и не душегубка записная — не в пример некоторым, не стану показывать пальцем. Да сам, впрочем, видел...

— Видел, видел. Много чего видел... — отозвался молодой чернокнижник, чуть подправляя бег лошадей на развилке вправо — куда и указывал покосившийся и изрядно почерневший дорожный указатель "Сарнолл".

Некоторое время волшебница обдумывала, прежде чем спросить. Не будет ли её вопрос истолкован как пустопорожнее женское любопытство? Или же будет воспринят с точки зрения профессионала — всё-таки ведёт себя соответственно...

— Ну, и что ж там такого интересного увидел? — вроде бы безразлично спросила почтенная графиня, волшебница и обладательница многих тайн, от которых до сих пор болят головы у весьма и весьма многих разведчиков, генштабистов, могучих магов и прочих, облечённых немалой властью личностей.

Собеседник глянул эдак искоса, с хитринкой улыбнулся.

— Покурить на допросе разрешается?

Волшебница насмешливо фыркнула — это на свежем-то воздухе спрашивает, злодей? — и забрала назад вожжи, не удержавшись от ответной шпильки:

— Кто б говорил о допросе... сам не так давно шастал в моей голове, словно в своём кармане...

Барон спокойно достал прямо из воздуха трубку и кисет. Набил не спеша, раскурил от вспыхнувшего на кончике пальца крохотного огонька, и только потом ответил.

— В качестве ответной любезности и отчасти в знак извинения могу предложить открыться перед вами самому. Не здесь, разумеется. В гостинице, где сейчас Линн с Карлосом, или в доме Шалики — если меня туда пустят. Ну, роковых тайн не обещаю, но и в грязи сильно не испачкаетесь.

— Очень мне надо! — вновь рассерженной кошкой фыркнула тётушка Фло, старательно скрывая изумление.

Он — не шутил!

Уж разбираться в людях за свои три с лихвой сотни лет волшебница научилась, и весьма. Она даже не нашлась сразу, что сказать в ответ на такое, согласитесь, весьма необычное предложение. Поскольку она всё ещё молчала, чернокнижник пожал плечами.