— Да я вообще не О`Нейлл,— пожал плечами тот.— И, случись что, клан меня ко всем чертям пошлет!.. Знаете же. А если вы, дядюшка, так за будущее свое опасаетесь — ну, выдайте Маделин за Лиама пораньше! Они только рады будут... И вообще, что вы тут оба в гроб ложитесь раньше времени?!
— Типун тебе на язык,— буркнул Дэвин. И добавил:— Ладно, идите уж, молокососы. И помните, что я вам велел! Ни шагу за ворота без охраны.
Молодые люди кивнули и поднялись.
— Доброй ночи, отец,— склонил голову Эрик. И вышел. Энгус, наскоро попрощавшись с дядей, бросился следом за братом.
— Ну ты и шустрый,— сказал он, нагнав Эрика уже у лестницы.— Я тебя со здоровыми ногами еле догнал! Погоди, отдышусь... Слушай, как думаешь, дядя это серьезно?
— Чтобы носа из поместья не высовывали? Думаю, да. Отец слов на ветер не бросает.
— Вот черт,— недовольно проронил непоседа.— А я уже с Уной условился!.. Ведь ждет. А не приду — разобидится.
— Пусть лучше подуется недельку, чем оплакивать потом год тебя будет,— серьезно сказал Эрик.— Отец прав, лучше не рисковать.
— "Недельку"?!— ахнул Энгус.— Да я тут со скуки издохну!..
— От этого не умирают,— брат хмыкнул:— Неделя — не год. Подождет твоя Уна... Ну, не кисни! А то хочешь, пойдем сыгаем партейку? Только выпивка с тебя — я так ловко в карты мухлевать не умею!..
— Тс-с!— зашипел Энгус, с опаской оглянувшись на входную дверь.— Грихар услышит — не посмотрит, что я хозяйский племянник, прибьет к черту. Я же вчера его на два кувшина выставил... А если все до дяди дойдет, так он и вовсе с обоих шкуру спустит!.. Ладно, давай наверх, я быстро... Неделя! Это же рехнуться можно!..
Творимир сочувственно покосился на сидящего рядом бойца. Товарищ погибшего Ласера, сгорбившись, бездумно глядел на огонь. Печалится по другу, подумал русич. И вечерять не стал. Ласер ему, часом, не родственник?..
— Мэдок,— нарушил молчание Ивар,— хочешь, я за тебя сегодня в ночь постою?..
Лучник молча покачал головой. Лорд пожал плечами и отошел к конюшне. Сидящие там бойцы повернули головы:
— Ну, что?
— Да ничего,— махнул рукой Ивар.— Ни слова. Сидит в обнимку с луком, в костер таращится. Кто бы мог подумать, что они такие друзья были?..
— Так они ж вместе в отряд пришли,— сказал Морда.— Вождь, помнится, только Ласера нанять хотел, да тот уперся — либо обоих берет, либо они другого хозяина искать будут... Ласер, земля ему пухом, мастер был! Мэдок, он тоже стрелок знатный, а все ж послабже... Ну, вождю деваться некуда — взял двоих. Не упускать же? Уэльские лучники — на вес золота!
— Так они из Уэльса? То-то я и думаю...— королевский советник присел на чурбак и, сняв с пояса флягу, потряс ее.— Ах ты, черт, совсем на донышке, и помянуть нечем!
— Найдется, чем,— Кирелл пнул ногой стоящий в тени сарая бочонок. Ивар хмыкнул:
— Сперли?
— Отчего ж. Грихар принес. Скажи, Адэйр?
— Ага,— парень кивнул.— Говорит, хозяин сам разрешил. Тока велел не ужираться...
— Кто велел — Грихар или вождь?— хохотнул Шерк. Наемник состроил постную мину:
— Вождь, конечно!..
Бойцы заухмылялись. Адэйр приходился главе дружины какой-то дальней родней, и ему частенько приходилось на своем горбу выволакивать перебравшего родственника из господской столовой, где Грихар имел обыкновение по ночам заливать за воротник. Лорд МакЛайон пожал плечами:
— Ну, раз получено высочайшее соизволение...
— А мне, ребята, и не хочется,— проговорил кто-то из бойцов.— Лучше бы всухую сидели, чем по такому поводу.
— Не дело — товарища не помянуть.— Морда нахмурил брови.— Кирелл, сходи на кухню, спроси закуски хоть какой, не то уберемся в слюни, на пустое-то брюхо!.. Вождь велел не расслабляться.
— Правильно велел,— кивнул Ивар и жестом остановил поднявшегося было Кирелла:— Сиди. У меня вон слуга штаны без толку протирает... Финви! Хватит ворон считать, лентяй! Мигом на кухню, нам чарку поминальную закусить нечем!
— Сию секундочку!— с готовностью подпрыгнул бродяжка, который и правда бил баклуши, привалившись к крыльцу дома. И не то чтобы его утомило это занятие — просто опять нарваться на тумаки наемников парнишке вовсе не мечталось... Он споро подхватился с земли, подтянул штаны и помчался выполнять приказание.
— Балбес,— буркнул Ивар. И оглянулся на неподвижную скрюченную фигуру возле костра:— Мэдока бы позвать. Ведь лучший друг, все-таки.
— Пойдет ли?— с сомнением протянул Адэйр.— Уж больно он по Ласеру убивается. Как по брату родному, ей-богу!
— А ты б не убивался?— хмуро спросил Морда, выдергивая из бочонка пробку.— Щас схожу, может, уговорю. Проводить-то надо!
— С другой стороны, похороны завтра только...
— Ну и что?— Морда пожал плечами и, согнав Ивара с чурбака, пристроил туда бочонок.— Душа-то его сегодня отлетела... Хозяин сам в расстройстве. Очень уж он Ласера-то ценил! Даже отца Мэлдуина отпевать пригласил, как я слышал.
— Думаешь, он приедет? У нас же с О`Фланнаганами нелады.
— В поместье-то вряд ли. Наверное, сами повезем.
— Куда?— ахнул Адэйр.— К О`Фланнаганам?!
— Да не знаю я!— ругнулся наемник.— Чего привязался? Чарки достань лучше... Говорю же — слыхал просто. Младший О`Нейлл Грихару сказал, что преподобный будет Ласера отпевать. А уж где — мне не докладывались. Разливайте! Схожу я все ж за Мэдоком...
— Жаль парня,— проводив бойца глазами, сказал Ивар.— А Ласера как жаль — не пересказать!.. Я такой стрельбы сроду не видел. Даже в Уэльсе... Послушай, Адэйр! Ты вот сказал, что с О`Фланнаганами наш хозяин дружбы не водит. Да и Макорики с ними тоже вроде как не очень. А чего ж тогда этот отец Мэдуин по соседским землям спокойно разгуливает?..
— Ему — можно,— ответил наемник.— Дядя говорит, он хоть и О`Фланнаган, а божий человек. А чего?.. Худа не чинит, в усобицы не лезет, и в просьбе никому не отказывал ни разу. Деток крестит, покойников, вот, отпевает... И вообще человек сострадательный! Скажи, Кирелл?..
— Верно,— подтвердил тот.— Преподобный, дай ему бог здоровья, хоть и благородных кровей, а о простых людях не забывает. Нас вот с Эбби тутошний священник венчать отказался — без родительского благословения. Папаша ее хотел за кузнеца отдать, завидный жених... А я чего — наемник, ни кола ни двора, жизнь свою за горсть монет продаю?.. Понятно, вся родня в крик — мол, не нужен нам такой зять! А у нас с Эбби любовь. Вот мы к отцу Мэлдуину и пошли.
— И что?
— Обвенчал! Добрый он, отец Мэлдуин. И понятие имеет... Сейчас вот первенца ждем, а как родится — крестить всенепременно у него же будем!.. Заранее уговорились.
— Ну надо же,— протянул Ивар, качая головой.— И вправду, сострадательный человек ваш преподобный... А что, Кирелл, к нему вот так любой прийти может?
— Ну да,— кивнул наемник.— А тебе зачем? Тоже жениться собрался, что ли?
Бойцы заухмылялись. Королевский советник улыбнулся и провел пальцами по гладкому ободу обручального кольца:
— Одного раза хватит... Все бы тебе зубоскалить, Кирелл. Просто послушал я вас, и думаю — ведь к исповеди уж который год не ходил! А если завтра помирать?..
— Не каркай,— вернувшийся Морда присел на корточки и принялся разливать вино по чаркам.— Помоги-ка лучше.
— Давай,— кивнул Ивар.— А что Мэдок?..
— Не хочет,— коротко ответил наемник.— Еле-еле два слова из него выжал... Ну да пускай, я ж не без понятия. Лучше не трогать пока, сам отойдет через денек-другой.
— И то верно,— согласился Айзек. И принял из рук Ивара полную чарку.— Помянем, братцы. Хороший был парень Ласер...
Остальные молча кивнули.
Выпили, не чокаясь. И, переглянувшись, заткнули бочонок пробкой. Вино было отменное, но к его терпкой сладости примешивалась горечь утраты. Ласер был действительно славный парень.
Глава 14
Нэрис пошевелилась на жестком соломенном тюфяке и медленно открыла глаза. Вокруг было темно. Правда, на этот раз сухо, что уже само по себе не могло не радовать. "Где я?..— подумала девушка, приподнимаясь на локте. И тут же, охнув, упала обратно — локоть пронзила острая боль.— Неужто перелом?.. Нет, кость вроде цела... Наверное, это я еще тогда, на корабле, во время шторма ударилась — когда падала". Она повернулась на бок, стараясь не задеть поврежденную руку, и вгляделась в темноту. Место было ей незнакомо: какая-то маленькая комнатушка без окон, с голыми каменными стенами и круглым потолком. Над тюфяком — небольшой деревянный крест, тут же, возле постели — огарок свечи в глиняном подсвечнике. "Наверное, сквозняком задуло,— поняла Нэрис, осторожно садясь.— Так где же это я? Уже не в море — точно. На твердой земле... А как я сюда попала? И где капитан Хант, где Чарли?.."
Леди МакЛайон прищурилась и внимательным взглядом окинула свое пристанище. Глаза понемногу привыкли к темноте, поэтому дверь (точнее — просто дверной проем, занавешенный плотный войлочным пологом) отыскалась быстро.
— Надеюсь, это не логово пиратов,— тихо пробормотала девушка, поднимаясь на ноги. Слушались они плохо, но, кажется, были целы и невредимы. Уже хорошо. Ведь, помнится, "Альбатрос" врезался в скалу?.. Да еще и со всего размаху! Тут и переломы за счастье, лишь бы живой остаться... "Хотя как я вообще выжила после такого — совершенно непонятно!— подумала она, неуверенно взявшись за край полога.— По всему было ясно — не жильцы мы... Ой. Что это на мне надето? Рубище какое-то колючее. А где мое платье? И кто его с меня снял?"
— Одни вопросы,— с тяжелым вздохом констатировала она, протянув руку к пологу.— Ну что же, попытаемся найти на них ответы... Ай!
Полог отдернули с другой стороны. В глаза ударил яркий дневной свет.
— Очнулись?— улыбнулся возникший на пороге комнатки невысокий пожилой человек в длинном черном одеянии. Нэрис, щурясь, кивнула. У нее отлегло от сердца — никакими пиратами тут и не пахло. "Монах? Ну, точно — монах!.. Вон и крест на груди... И лицо такое благостное".
— Здравствуйте, святой отец,— с облегчением сказала она.— Наверное, это вас мне стоит поблагодарить за свое чудесное спасение?..
— Благодарите Господа, дочь моя,— возвел очи горе монах.— Ибо это воистину чудо! Ваш корабль разлетелся в щепки у подножия Скеллига, и мы не смели надеяться, что кто-то выживет... Я — брат Августин.
— А меня зовут Нэрис,— сказала она.— Нэрис МакЛайон. Брат Августин, вы сказали — Скеллиг?.. Скеллиг-Майкл?
— Он самый,— кивнул старец.— Как вы себя чувствуете, дочь моя? Ваша рука...
— О, ничего страшного!— снова улыбнулась Нэрис.— Кость цела, просто сильный ушиб и царапина. Если у вас найдется чистая тряпица и что-нибудь, чем можно обработать рану...
— Разумеется. Я как раз за тем сюда и шел. Уж простите, что так запоздал, да только спутникам вашим куда как сильнее досталось — пришлось повозиться!..
— Спутникам?..— распахнула глаза леди.— Они живы?!
— Слава Богу,— кивнул он.— Живы, оба. И один даже в сознании... Хотя, да простит меня Господь, лучше бы он пребывал в беспамятстве. Невозможный ругатель!.. Такого наслушались, пока плечо ему зашивали...
— Чарли,— сразу поняла она. И добавила, удивляясь сама себе:— Простите его, брат Августин, я уверена, он не со зла. Просто не умеет по-другому! Характер такой... наверное.
— Это я понял,— тяжело вздохнул монах.— Да и наживую зашивали ведь, от боли еще не так заругаешься. А приглушить ее у нас нечем. Спиртного не держим, а настойку подходящую братья с собой забрали...
Он запнулся на полуфразе и быстро добавил:
— Да что же это я тут жалуюсь?.. Вам ведь тоже не сладко. Пойдемте, я перевяжу ваш локоть. Как бы зараза какая в рану не попала!
— Не беспокойтесь,— поспешно сказала девушка.— Я всё сделаю сама, мне не привыкать. С нами и так столько хлопот!.. Это бинты?
Брат Августин кивнул и протянул девушке аккуратно завернутые в чистую холстину длинные тряпичные полосы. Потом вынул из-за пазухи маленький мешочек, в котором что-то звякнуло, и пояснил:
— Здесь серебряная вода и целебная мазь для скорейшего заживления. Немного, но должно хватить. Вы уверены, что справитесь сами?.. Я мог бы попросить кого-нибудь из послушников...
— Нет-нет,— замотала головой Нэрис.— Мне и так уже неловко... Я наложу себе повязку, брат Августин, можете быть спокойны.
Она помялась и все-таки спросила:
— А второй мой спутник? Что с ним? Что-нибудь серьезное?
— Жить будет,— отозвался монах. И печально сдвинул брови:— Но лицо ему восстановить, увы, не в наших силах!..
— Лицо?..
— Когда корабль разбился, вас выбросило на камни,— пояснил брат Августин.— Вы, дочь моя, упали удачнее всех — на этого богохульника с рваным ухом. Он, в свою очередь, отделался синяками, вывихнутым коленом и порванным плечом. А что касается третьего... Мы ведь нашли его только с четверть часа назад! С другой стороны острова, под обломками, отнесло волной, наверное. Крепкий мужчина, ведь считай, всю ночь в холоде да одежде мокрой пролежал... И живой! А что до ран его — видно, сильно головой ударился, сознание потерял да и проехался лицом по самым камням. Нос сломал, кожу содрал чуть не до мяса... Ох, Господи, да что ж я вам такие страсти рассказываю?!
— Все в порядке, брат Августин,— медленно сказала Нэрис.— Вы меня не напугали... Бедный капитан Хант! Если бы не он, мы б ведь точно все утонули... И ему же больше всех досталось!.. Скажите, брат, а я могу его увидеть?
— Можете,— ответил старец. И добавил, подумав:— Но не советую. Не лучшее зрелище для женских глаз.
— С вашего позволения, я все-таки рискну.
— Что ж, дело ваше... Он вон в той келье, крайней слева,— вытянул руку монах.— Не ошибетесь, их всего шесть.
Она проследила за его жестом и кивнула:
— Благодарю вас.
— Не за что, дочь моя,— улыбнулся монах все той же кроткой улыбкой.— Если вам что понадобится — пошлите за мной кого-нибудь из послушников... Кстати, платье ваше забрали паломницы — обещали выстирать, высушить и принести. Денек пригожий, думаю, к вечеру управятся.
— Хорошо, спасибо,— Нэрис снова кивнула и, проводив взглядом его сгорбленную спину, шагнула за порог. Все равно внутри слишком темно, а свечу зажечь нечем... Девушка обогнула стену кельи и остановилась, прижав к груди узелок с бинтами. Она стояла на узкой, кое-где поросшей жалкими кустиками травы площадке. Справа и слева — приземистые монашеские кельи, до странности похожие на пчелиные ульи. Вниз, извиваясь змеей, уходят широкие неровные ступени: от площадки до самых почти прибрежных камней. Над головой — причудливо загнутые скалистые зубцы утеса, засиженные птицами. А вокруг — море. Синее-синее, гладкое, ровное... Такое спокойное в солнечный погожий день!
Нэрис не смогла удержать в груди восторженный вздох — вид был поистине божественный!.. Она много слышала об утесе Скеллиг-Майкл, но никогда не видела его даже вблизи. "Не было бы счастья, да несчастье помогло,— подумалось ей,— как же тут красиво! И тихо. И так... умиротворяюще, что ли!.. Сразу чувствуется, не простое место. Святое. Я, конечно, не праведница, но... Как же на душе легко сразу стало!" Она улыбнулась своим мыслям и присела на невысокий каменный поребрик, что опоясывал площадку. Развернула холстину. Бинты были вылинявшие, кое-где истрепавшиеся, но безукоризненно чистые. "А больше мне ничего и не надо!"— сама себе сказала девушка, деловито закатывая рукав своей хламиды. Какое же кусучее это рубище!.. Шерстяное, грубое. Под него бы рубашку... Она сердито тряхнула головой: "Нашла, о чем печалиться! Спасибо скажи, что в мокром не оставили, да займись уже делом!.. И без того сколько времени с открытой раной провалялась. Монах прав, как бы не загноилась"
